All the Young Dudes — Sirius's Perspective

Пятница, 21-е декабря, 1973 год. Сириус провёл недели, предшествовавшие Рождеству, как на острие ножа. Он не мог успокоиться, ожидая каких-либо указаний на то, чего хочет от него его семья (если они вообще чего-то от него хотели). Каждое утро, когда приходила почта, он, затаив дыхание, ждал письма, громовещателя, записки — хоть что-нибудь от родителей, подтверждающее, что они ещё помнят о его существовании. За столом Слизерина Рег получал сову почти каждый день. Но Сириусу ничего не приходило. Он был уверен, что это была какая-то новая форма пытки, выдуманная его матерью, — ожидание. Не то чтобы он хотел получить письмо от них, ему просто нужно было знать, может ли он со спокойной душой отправиться на каникулы к Поттерам. События предыдущего Рождества были ещё слишком свежи в его памяти, и от них было сложно избавиться, находясь в окружении мерцающих огоньков и запаха сосен. Зная свою семью, Сириус был уверен, что они потребуют, чтобы он вернулся домой на Рождество после того, как целый семестр игнорировали его, просто чтобы сделать его несчастным. Но он уже решил, что они не смогут заставить его уехать — он останется в Хогвартсе, если придётся. Он просто хотел знать, так или иначе, чего ожидать после окончания занятий. (Другая же его часть, которую он пытался подавить, — та, что вызывала у него мурашки каждый раз, когда он видел, как слизеринцы смотрят на него, как смеются и перешёптываются, — хотела получить письмо по другим причинам, болезненным причинам. Она хотела получить что-то, что можно было бы ткнуть им в лицо, что-то, чем он мог бы помахать перед Регом и сказать: «Видишь? Видишь? Я всё ещё…») Сириус запрещал себе об этом думать. Он балансировал на острие ножа, будучи уверенным лишь в том, что как бы ни поступили его родители, это будет направлено на то, чтобы причинить боль. И только накануне начала каникул, за завтраком, сова пронеслась над его головой и уронила перед его тарелкой аккуратно сложенную записку. Сердце Сириуса пропустило удар, словно кто-то сжал его. Его друзья наблюдали за ним, поэтому он сохранил безразличное выражение лица, разворачивая листок. Письмо было коротким — всего одна строчка, написанная неразборчивым почерком его отца: Господину Сириусу О. Блэку III, Твоё присутствие в семейном поместье на зимних каникулах не требуется. Можешь поступать, как хочешь. Подписываюсь,             Орион Блэк. — Да! — воскликнул Джеймс, читавший через его плечо, и чуть не опрокинул свою кашу. — Если так пойдёт, мы сможем заполучить тебя даже на всё лето! — Что насчёт Регулуса? — тихо спросил Римус. Его глаза были такими тёмными, что на мгновение Сириусу показалось, что он стал прозрачным, словно Люпин видел его насквозь, вплоть до кулака, сжимающего его сердце. — О, маленький принц Рег едет домой на Рождество, — фыркнул он, убирая записку в карман. — Они не пригласили только меня. Хорошо. Идеально. Превосходно. Им всё равно, мне тоже всё равно. Сириус на самом деле не говорил с братом о своих планах на каникулы, но это было и не нужно — было очевидно, что Рег наслаждается тем, что превращается в идеального маленького наследника, о котором всегда мечтали их родители. Наверняка он был в восторге, узнав, что Сириуса не пригласили домой на Рождество, и, вернувшись в свою комнату сегодня вечером, он будет смеяться над этим со всеми своими маленькими друзьями, нацепив на себя эту дурацкую, самодовольную улыбку, которая делала его лицо таким неправильным. Сириусу было плевать. Если Регулус так хотел угождать родителям, поддерживать всю эту херню о чистоте крови и задыхаться в этих отвратительных парадных мантиях — прекрасно, это его выбор. И он ясно дал это понять. Кроме того, у Сириуса были дела поважнее. А именно: работа над анимагическим проектом мародёров. Римус согласился — конечно, он согласился, Сириус был уверен, что так и будет, — после того, как просмотрел толстенную стопку пергамента с их исследованиями. Римус получил разрешение остаться у Поттеров на Рождество, и, поскольку семья Сириуса подтвердила, что им всё равно, он тоже будет там. И Питер, конечно, живёт в пешей доступности, так что эти каникулы казались идеальным временем для них четверых, чтобы как следует взяться за работу. Вне Хогвартса контроля будет гораздо меньше, потому что Флимонт и Юфимия, похоже, верили, что их сын не может сделать ничего плохого, и, следовательно, никогда не заподозрят Джеймса в нарушении закона. В тот вечер, когда они собирали вещи, Сириус тайком показал Римусу подарки, которые он купил для Поттеров, — золотую цепочку для часов и сверкающую гранатовую брошь. Он понятия не имел, понравятся ли им такие подарки, но он слишком переживал, чтобы спросить Джеймса. Спрашивать Римуса было безопаснее. — Как ты думаешь, они нормальные? — нервничая, спросил он. — Моя семья дарит только дерьмовые подарки, поэтому я никогда не знаю наверняка… — Блэк… Сириус, они… в смысле, они идеальны. Не переживай, — Римус мягко улыбнулся, и Сириус почувствовал, как в его груди разливается успокаивающее тепло. Обычно Джеймсу лучше всех удавалось подбодрить его, но заверения от Лунатика звучали иначе — Римус не разбрасывался комплиментами просто так, он делал это только тогда, когда искренне верил в то, что говорит.

***

Суббота, 22-е декабря, 1973 год. В отличие от предыдущего года, полнолуние пришлось на начало месяца, что означало, что все четверо мародёров смогли сесть в Хогвартс-экспресс вместе с остальными учениками. Мэри и Марлин пришли сесть в их купе, что немного смутило Сириуса — Мэри так ничего и не сказала о том, что произошло в библиотеке, и он понятия не имел, что она думает. Они всё ещё были друзьями? К счастью, остальная часть компании поддерживала непрерывный поток болтовни, что избавило Сириуса от неловких разговоров. — Ферокс вернул твоё эссе? — нахмурившись, спросила Марлин Римуса. — У меня только «удовлетворительно», и мама точно с ума сойдёт, если я не улучшу оценки к концу года. — Да, я нормально справился… — пробормотал Римус, отводя взгляд. Сириус удивлённо приподнял бровь — он точно знал, что Люпин не получал оценок ниже «превосходно» ни за одно из своих эссе по уходу за магическими существами. Другие мародёры дразнили его по этому поводу. — Мы возобновим наш учебный клуб после Рождества, да? — влезла Мэри. — Лили хочет. Не переживай, Марлс, всё у тебя получится. — Звучит неплохо, — кивнул Римус, явно испытывая облегчение от того, что внимание переключилось с его успеваемости на что-то другое. (Хотя Сириус не понимал, какой смысл получать самые высокие оценки, если ты даже не собираешься этим хвастаться, но Люпин никогда не любил внимание к себе.) — Лунатик вступил в клуб без нас! — воскликнул Сириус, падая Джеймсу на плечо и драматично изображая рыдания. — Он уже большой мальчик, — утешал его Джеймс. — Они так быстро растут. — Отвалите, — Римус закатил глаза, улыбнувшись. — Для таких мажоров, как вы, есть Клуб Слизней. — Ты можешь учиться с нами, если хочешь, Сириус, — сказала Мэри, хлопая ресницами и придвигаясь чуть ближе к нему. Он моргнул, не зная, что на это ответить — он должен был согласиться? Потому что на самом деле он не горел желанием вступать в глупый учебный клуб — у него были дела поинтереснее. К счастью, Питер выбрал именно этот момент, чтобы съесть одно из драже «Берти Боттс», которое оказалось со вкусом ушной серы, от чего его чуть не вырвало, и он избавил Сириуса от необходимости отвечать. Когда они добрались до Кингс-Кросс, Сириус почувствовал острый приступ страха. Он попытался сохранить невозмутимый вид, взглянув в окно в поисках своих родителей. Несмотря на их письмо, его не покидал иррациональный страх, что они найдут его, что всё это было хитрым обманом, чтобы заставить его потерять бдительность, что они схватят его, как только он сойдёт с поезда, и утащат его. Джеймс, похоже, заметил его беспокойство. Он ничего не сказал, но намеренно медленно собирал свои вещи, так что к тому времени, как они вышли на платформу, половина семей уже разошлась. Родителей Сириуса нигде не было видно, как и Рега. Они ушли без него. Хорошо. Супер. Просто фантастика. Единственное, что почувствовал Сириус, — это облегчение. Было решено трансгрессировать, чтобы добраться домой к Поттерам. Миссис Поттер сначала забрала Римуса, а затем вернулась за ним. Когда они появились на пороге, Люпин держался за перила и выглядел немного болезненно. Сириус ткнул его в бок. — Как оно, Лунатик? — Я больше никогда не хочу это повторять, — простонал Римус. Сириус рассмеялся, когда миссис Поттер позвала всех в дом, — он вспомнил, как трансгрессировал впервые. Тогда у него так закружилась голова, что ему пришлось лечь. Учитывая все обстоятельства, Римус справился весьма неплохо. Внутри дом был таким же праздничным и уютным, каким Сириус его и запомнил. Миссис Поттер отправила их чемоданы по комнатам и поспешила мимо мерцающих огоньков и веточек остролиста на кухню, где поставила чайник и принялась нарезать щедрые куски домашнего лимонного пирога. Сириус сел рядом с Римусом, ощущая тепло с головы до ног, пока потягивал чай и обсуждал с Поттерами прошедший семестр. К большому разочарованию для всех мародёров, этой зимой снег не выпал. Вместо этого небо за окном было затянуто тёмно-серыми грозовыми тучами, изливавшими на землю потоки дождя. С наступлением вечера буря усиливалась, облака становились всё тяжелее и сердитее, пока не начали хлестать молниями и бить градом по окнам дома. Поскольку выйти на улицу было невозможно, все остались в гостиной, устроившись рядом с рождественской елью, играя и поджаривая зефир в огне камина. Сириус понимал, что должен быть на седьмом небе от счастья, уплетая домашние сладости и вдыхая аромат гвоздики и каштанов, витавший в воздухе, но никак не мог полностью расслабиться. Дом Поттеров, который раньше был неприкосновенным убежищем, в этом году казался каким-то запятнанным. Сириус то и дело бросал взгляды в сторону коридора, вспоминая, как его мать ворвалась туда, словно нож, пронзающий плоть. Поэтому Сириус был дёрганным, беспокойным, как на иголках. Он понимал, что это глупо, но какая-то его часть была уверена, что утрата бдительности приведёт его только к неведомому ужасу. Он пытался сосредоточиться на партии в плюй-камни, пока миссис Поттер просматривала свои списки для предстоящих праздников, беспечно болтая. — В этом году будет немного больше гостей, — сказала она им, просматривая парящие в воздухе листы пергамента. — Некоторые старые друзья и парочка новых знакомых. Дом будет битком! — Сириус невольно улыбнулся, успокоенный её ласковым и счастливым голосом. И тут раздался резкий стук в дверь. Он напрягся, всё тело сжалось в ожидании удара. Сириус замер на ковре, резко повернув голову сначала в сторону коридора, затем к миссис Поттер. Он почувствовал, как в горле застрял липкий комок страха, оставляя горький осадок на корне языка. Миссис Поттер отложила свои списки и пошла открывать дверь, впуская холодный ветер. Трое парней молча остались сидеть в гостиной, прислушиваясь. На мгновение Сириус был уверен, что сейчас услышит знакомый рычащий голос своей матери. Зазвучал женский голос… Но это была не она. Этот голос был выше, моложе, более хрупким. Казалось, она была расстроена, словно плакала. Сириус слышал, что миссис Поттер шептала какие-то утешительные слова, но её голос был слишком тихим, чтобы разобрать, что именно она говорит. — Мальчики! — позвала она из коридора. Сириус, как на автомате, встал и последовал за Римусом и Джеймсом. Его сердце всё ещё колотилось как бешеное. Миссис Поттер стояла в дверном проёме, ведущем на кухню. За ней сидела молодая девушка, обхватив голову руками, её лицо закрывали длинные светлые волосы. — Что случилось, мам? — Джеймс вытянул шею, пытаясь разглядеть. — Уже поздно, вам всем лучше лечь спать. Филли останется на ночь, но, боюсь, у нас не осталось свободных комнат. Сириус, дорогой, ты не против поспать сегодня с Джеймсом? Филли — это имя казалось знакомым, но Сириус не мог вспомнить, где его слышал. Но он был уверен, что это не кто-то, кого он знал лично. — Мы можем спать все вместе, — быстро предложил Джеймс. — Всё равно все остальные приезжают уже завтра, так что можем потесниться. Миссис Поттер кивнула и позвала домашнего эльфа. Сириус уже привык делить комнату с Джеймсом, и она была более чем достаточно просторной для троих. Стены были увешаны привычными гриффиндорскими плакатами, отчего Сириусу казалось, что они снова в Хогвартсе. Кроме плакатов, Джеймс украсил стены всеми метлами, которые у него когда-либо были, и, хотя через несколько месяцев ему исполнялось четырнадцать, его полки по-прежнему были забиты старыми игрушками и детскими книгами. Сириус упал на огромную кровать, окружённую красным бархатным балдахином, который в данный момент был поднят, — ещё одно сходство с их спальней в Хогвартсе. Галли приготовила две односпальные кровати для Сириуса и Римуса, но Сириус уже знал, что не собирается спать на своей. — Кто это был? — спросил Римус, садясь к остальным на кровать Джеймса, как только все переоделись в пижамы. — Филомена, — ответил Джеймс. — Сестра Пита. «Точно», — подумал Сириус, мысленно хлопнув себя по лбу. Джеймс рассказывал ему о Филомене во время их ночных бесед — её решение пойти в какую-то магловскую школу после сдачи ЖАБА стало настоящей драмой в семье Петтигрю. — Что она здесь делает? — Видимо, поссорилась с родителями — они не одобряют, что она учится в магловском университете, и, — Джеймс понизил голос, — папа говорит, что у неё появился парень-магл. — Серьёзно?! — ахнул Сириус, не в силах скрыть удивление. Он, конечно, никогда не встречался с Филоменой лично, но, зная Питера, с трудом верил, что кто-то из Петтигрю был способен на такой бунтарский поступок. По крайней мере, если ему не сказали так сделать. Единственным человеком из знакомых Сириуса, который встречался с маглом, была Андромеда. — Ага, ну и ты же знаешь мою маму, — Джеймс пихнул его локтем. — Обожает подбирать бродяжек.

***

Канун Рождества, 1973 год. Филомена сидела с ними за завтраком, но она была не самым интересным собеседником. В основном она смотрела в одну точку слезящимися глазами, словно вот-вот разрыдается. Про себя Сириус подумал, что она немного перегибает с драматизмом — его тоже выгнали из дома на Рождество, но он не плакал из-за этого! Кроме того, провести праздники у Поттеров явно было куда веселее, чем у Петтигрю. По правде говоря, он не знал точно, насколько серьёзна ситуация Филомены, — Джеймс считал, что будет грубо совать нос в чужие личные дела. Он только объяснил им шёпотом, что Питер всегда восхищался своей старшей сестрой — очевидно, она была той ещё паинькой, пока училась в Хогвартсе. Её родители ожидали, что она выйдет замуж за своего чистокровного парня, и для них стало настоящим шоком, когда она рассталась с ним и уехала учиться в магловский университет. Сначала они решили, что это просто подростковый бунт, этап, который пройдёт через несколько месяцев, как только ей надоест. Но теперь, по прошествии трёх лет, её семья была всё более обеспокоена из-за её связей с маглами, особенно в текущей политической обстановке. Петтигрю были так расстроены из-за старшей сестры Питера, что, узнав, что она остановилась у Поттеров, запретили Питу выходить из дома. Так что остальным мародёрам пришлось довольствоваться обменом письмами с ним. И хоть это означало, что им пришлось отложить свой анимагический проект, Сириус не так уж и возражал. Удивительно, но Джеймс тоже, похоже, не был против. Он явно был в восторге от присутствия Филомены, заискивая перед ней и ведя себя почти так же по-идиотски, как рядом с Эванс. Сириус находил это одновременно и немного забавным, и немного раздражающим — Филомена, безусловно, была гораздо красивее Питера с её чертами лица, как у эльфийки, и аккуратными веснушками, но сходство всё же присутствовало в соломенных волосах и в том, что она, казалось, весь день только и занималась тем, что ныла. Наблюдая за тем, как его друг в четвёртый раз предлагает чай явно равнодушной девушке, Сириус решил, что с него хватит. — Чёрт возьми, Поттер, это всего лишь девчонка. Они начали готовиться ко сну, доставая пижамы и зубные щётки из своих чемоданов. — Я просто веду себя вежливо, — защищаясь, ответил Джеймс. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть вежливым по отношению к сестре своего друга. — А что бы Эванс сказала? — забавляясь, спросил Сириус и улыбнулся, когда Джеймс покраснел как помидор. — Она была бы только рада, что кто-то отвлёк его от неё, — протянул Римус, лёжа на своей раскладушке, его глаза озорно блестели. — Кто бы говорил, Блэк, — Джеймс пихнул его. — Что происходит между тобой и Мэри? — Макдональд? — Сириус беспечно пожал плечами. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. — Ой да ладно, — протянул Джеймс. — Расскажи нам! Ты её засосал или как? Сириус сохранил хитрую ухмылку, хотя его пульс участился от волнения. — Нет. Но в щёку целовал, — теперь, когда у него появилась возможность похвастаться своим решением, принятым за доли секунды, в библиотеке, он почувствовал себя намного увереннее — очевидно, если Джеймс спрашивал об этом, значит Сириус всё сделал правильно. — О-о-о, какой скандал, Блэк! — Джеймс запустил в него подушкой. Сириус бросил её назад, затеяв ожесточённую схватку, которая закончилась тем, что они оба, запыхавшись, улыбались на смятом пледе. Джеймс смеялся, когда они встали, хлопнув его по плечу. Сириус взглянул на Римуса, который не обращал на них внимания, уставившись в пространство и выпятив губу, очевидно, обдумывая какую-то серьёзную мысль своим огромным мозгом. Сириус помахал зубной щёткой перед его лицом, протянув: — Приё-ё-ём! Лунатик? Земля вызывает Лунатика! Римус моргнул, отпрянув назад, и хмуро посмотрел на него: — Да, хорошо, я иду, — он взял свою зубную щётку, и они втроём направились по коридору в ванную, где Джеймс строил такие рожицы перед зеркалом, что они давились зубной пастой от смеха. В ту ночь Сириус лёг спать, согреваемый тлеющим угольком счастья в сердце, — ведь сейчас всё было именно так, как и должно быть.