от лукавого

⛪

чонгук уже привычно заходит в церковь одним из первых и садится во втором ряду, по правую руку от священника. против воли он устремляет благоговейный взгляд на мужчину, который начинает приветственную молитву. идеальный обволакивающий голос гармонично проносится между заполнившимися скамьями, как если бы тэхён говорил в микрофон, и его низкий тембр, приятно оседает в ушах присутствующих. парень завороженно смотрит на священника и ловит каждое произнесённое слово, почти не вникая в их смысл и суть. он бросает едва слышно «аминь», как все крестится и больше ничего не говорит, и не делает. тупо пялится на длинные пальцы, держащие томик библии в одной руке, и неторопливо перебирающие крупные чёрные бусины в другой. священник движется по постаменту, встаёт ближе к краю. шаг. ещё шаг. чонгук заторможено воспроизводит в уме последние произнесённые слова мужчины и на долю секунды отрывается от созерцания красивых рук. — книга левит, глава 18, стих 22, гласит: «не ложись с мужчиной, как с женщиной: это мерзость.» парень резко переводит взгляд на тэхёна так, что голова начинает кружиться и в горле беспомощно пересыхает. перед глазами летают чёрные точки, и чонгук что есть силы сжимает проколотую нижнюю губу зубами. — в этом красота библии, братья и сёстры, нам нет нужды толковать слова господа, ибо все они здесь. именно поэтому бог погубил огнём города содом и гоморру. жителей предали их постыдные страсти, — священник медленно обводит присутствующих долгим взглядом, и задерживает его на парне, который нервно перебирает нательную серебряную цепочку с крестиком в пальцах. едва заметно усмехается. — женщины заменили естественное плотское желание противоестественным, подобно и мужчины, оставив естественное желание обладать женщиной, вожделели друг друга, тем самым получая должное возмездие за своё заблуждение. послышались вздохи и тихий ропот. чонгук чувствует образовавшийся в горле сухой ком, делает вид, что поправляет на себе чёрную рубашку и застёгивает третью сверху пуговицу. вырез на груди внезапно кажется слишком глубоким и неправильным, отчего даже шея уже начинает покрываться светло-розовыми пятнами, и этот оттенок медленно приближается к его ключицам. тэхён даёт людям время подумать, а сам оглядывает их без особого интереса, снова останавливаясь на оробевшем и потерянном лице парня. ладони чонгука тут же потеют из-за настойчивого зрительного контакта, и ему приходится вытереть их о ткань штанов, оставив на них влажные следы, которые тут же впитываются. пухлые губы священника дёргаются в полуулыбке, и парню опять кажется, что он видит в карих глазах огонь. с нечеловеческой шальной искрой дикий взгляд. — как же я хочу разложить тебя прямо на алтаре и душить этими милыми чётками, что висят на моём запястье, — чонгук крупно вздрагивает, когда слышит, что выговаривает чужой рот, и резко поддаётся назад, острыми лопатками упираясь в спинку деревянной скамьи, загнанно оглядываясь и нервно вертя головой. присутствующие словно мантру шепчут «аминь», а по губам тэхёна расползается, будто в бреду, пугающая едкая ухмылка. карие глаза теперь сверкают красным золотом, жидким огнём затапливают всю тёмную радужку. парень начинает мелко дрожать и пытается подняться с места, но вдруг понимает, что не может. всё, что ему теперь остаётся, это беспомощно слушать, что говорит мужчина, обхватив себя влажными ладонями, и в глубине души надеясь, желая, что всё происходящее лишь плод его больного развращённого воображения. безумные выдумки. происки дьявола. священник ухмыляется сильнее и подходит ближе, спускаясь с одной единственной ступеньки. — я бы заставил тебя цитировать стихи из библии, которые вы все так очень любите, те самые, где говорится о том, насколько омерзительна гомосексуальность, — тэхён криво ухмыляется. — а сам в это время трахал бы тебя, заставляя задыхаться и давиться словами после каждого толчка. чонгук дрожит, не силясь вымолвить и звука, и только хлопает длинными, по-девичьи красивыми ресницами, покрываясь таким невинным и сладким румянцем, что мужчина невольно облизывается. — бог благословляет интимные отношения только между мужем и женой, поэтому гомосексуализм и прочие извращения — бунт против этой божьей заповеди. окружающие снова оживляются, согласный гомон возобновляется с новой силой, словно и не затихал вовсе, а чонгук испуганно оглядывается и тяжело сглатывает, вновь смотря на священника, который как ни в чём не бывало захлопывает томик с библией. вот только в карих глазах теперь клубится беспросветная тьма.