Я тот, кто я есть

      Пробудиться от вязкого тревожного сна Меттатону удалось далеко не сразу. Архангел как минимум трижды приподнимал тяжёлые, словно налитые свинцом веки, но даже такое незначительное движение, казалось, высасывало из него те скудные остатки сил, которые в нём оставались. Где-то в области затылка стоял непрерывный монотонный гул. Хранитель не взялся бы судить, отчего именно ему было наиболее дурно: от этого несмолкающего шума в голове или же от того, насколько сильно пересохли его язык и горло. Меттатон постарался сглотнуть, но тщетно. Сухой спазм лишь спровоцировал приступ судорожного кашля, который Хранитель не смог сдержать, как ни пытался. Тихий гул под его черепной коробкой моментально перерос в тревожный набат. Хранитель тихо застонал и попробовал пошевелиться. Тело протестовало. Особенно сильный протест шёл от правой руки, на которой всё это время покоилась его белокурая голова. Меттатон несколько раз сжал занемевшие пальцы, пошевелил ими, возвращая конечности утраченную чувствительность. То, что в этом он добился некоего успеха, архангел понял, когда случайно нащупал некий предмет. Немного и очень осторожно сместив голову, Меттатон постарался рассмотреть, к чему же так старательно он тянулся накануне. Настолько старательно, что даже умудрился заснуть прямо в процессе. Как оказалось, предметом, которым он пытался завладеть, была круглая печать с гербом Великой Библиотеки в центре клише и его именем и должностью, обрамлявшими этот герб завершённым кругом. Этой печатью архангел обычно скреплял реестры проведённых служителями залов инвентаризаций, акты приёмки особенно ценных экспонатов, а также договора о покупке наиболее редких экземпляров книг, которые доставляли в библиотеку из других миров. Кажется, перед тем как обронить её, он как раз собирался поставить оттиск на одном из таких соглашений.       Мысль о заключённых договорах запустила в отравленном алкогольными парами мозгу небожителя целую цепочку ассоциативных воспоминаний. Ему понадобилась печать, чтобы ею скрепить договор. Договор о приобретении в собственность одного очень ценного экземпляра одной очень древней рукописи. Рукописи, вышедшей из-под пера пропавшего архангела Рафаила, которая, как надеялся Азраил, должна была помочь продвинуться в его поисках. Именно за рукописью Азраил отправил Меттатона не куда-нибудь, а на встречу с самым настоящим демоном. Вот только встреча эта должна была состояться не в Преисподней, как того можно было ожидать, а на территории, которая находилась вне всех известных пространств, но которая вместе с тем будто пронизывала каждое из них, соединяя между собой тайными извилистыми тропами. Для того чтобы ступить на такую тропу и пройти по ней, требовалось получить разрешение от того, кто уже давно считался их единоправным владельцем. Он один мог указать верное направление, так как знал каждый переход, словно свои четыре пальца. Тот, к кому не чурались обращаться не только жители Нижнего и Верхнего царств, но и, как знал Меттатон, служители самого Обугленного Совета — Всадники Апокалипсиса. Дела с ним старались не вести без великой на то нужды, ведь любую сделку он умудрялся повернуть так, чтобы выйти из неё с многократной для себя выгодой, при этом строго придерживаясь правил честной торговли. Он был тем, кто назначал цену и всегда выходил победителем. Он никому не нравился, но к нему шли раз за разом, потому что он был лучшим.       — Вульгрим, — тихо проговорил хранитель, но пересохшее горло выдавило из себя лишь тихий хрип. — Вульгрим? Вульгрим!       Воспоминания о вечере, проведённом в компании демонического торговца в его обители посреди Змеиных Нор, и о том, чем этот самый вечер закончился, обрушились на архангела подобно потоку воды, срывающемуся с высоты горного ущелья. Меттатон резко сел, но тут же, вскрикнув, повалился обратно, когда его белая макушка со слышным стуком впечаталась в нижнюю поверхность столешницы. При этом в голове архангела прогремела целая канонада выстрелов из пушек Искупления.       Продолжая тихо стенать, Меттатон перевернулся и, поднявшись на четвереньки, выбрался из-под стола, где, насколько он мог судить, и провёл остаток минувшей ночи. Где-то в отдалённых уголках его сознания, не занятых болью и накатывающей дурнотой, вспыхнул слабый огонёк радости от того, что никто из младших служителей Библиотеки не стал случайным свидетелем его столь плачевного и позорного состояния. В конце концов, рождённый летать не должен ползать.       — Вульгрим? — снова позвал Хранитель хрипловатым голосом, оглядываясь по сторонам, стараясь при этом больше задействовать движение корпуса, чем поворот головы.       В его личном кабинете при Великой Библиотеке Серебряного Шпиля было не так много мест, где мог бы спрятаться демон со столь внушительным размахом рогов. То ли от мысли, что покуда он пребывал в бессознательном состоянии, демон, проигнорировав все его предупреждения, улизнул-таки из кабинета и отправился самостоятельно изучать библиотечные архивы, да так в них и затерялся, и теперь было лишь вопросом времени, когда его обнаружит кто-то из служителей, то ли от того, что отреагировавший на неаккуратное движение желудок самым непотребным образом запросился наружу, архангела прошиб холодный пот. Паника, успевшая сдавить его грудь стальными тисками, отступила, стоило лишь Хранителю услышать звуки невнятной возни и тихое скрипучее бормотание, доносящиеся, вопреки всем доводам здравого смысла, откуда-то сверху.       — Вульгрим? — в очередной раз окликнул архангел, на этот раз немного громче.       — Во имя самых тёмных врат в Бездну, Хранитель, не мог бы ты перестать так шуметь? — отозвался скрежещущий, точно наждачка, голос где-то над головой небожителя.       Наконец-то в полумраке, создаваемом плотно задёрнутыми на стрельчатых окнах шторами, архангелу удалось рассмотреть свисающую с высокого, под самый сводчатый потолок, шкафа тощую четырёхпалую руку.       — Только в обмен на ответы на три моих вопроса, — не растерялся Меттатон.       — Валяй. Я загибаю пальцы.       — Каким образом? С какой целью? И как ты планируешь оттуда слезать?       — Что? Ты это о чём?       Держать голову запрокинутой в его нынешнем состоянии было делом не из лёгких, и поэтому Хранитель ненадолго опустил взгляд, чтобы перевести дух, и поэтому, к своему большому сожалению, пропустил тот момент, когда демон предпринял попытку подняться. Зато раздавшийся звук глухого удара и посыпавшиеся сразу за ним благословения помогли как нельзя лучше вообразить себе происходящее.       — Отчего-то мне представлялось, что у вас, пернатых, должны быть исключительно высокие потолки.       — Так оно и есть. Не свались, — предостерёг торговца Меттатон.       Что-то неразборчиво пробурчав, демон опять завозился, переворачиваясь на живот, лишь чудом не цепляя при этом рогами за узорчатую лепнину на потолке, и, по одной свесив вниз худые ноги, повис на руках, цепляясь за край шкафа. Ожидающий звука тяжёлого падения, которое, случись бы ему самому сейчас испытать нечто подобное, уж точно заставило поменяться местами мозг и желудок, Меттатон зажмурился, но, не услышав ничего, кроме короткого скрежета, вновь приоткрыл глаза. Вульгрим, заставив архангела в очередной раз подивиться своим способностям, плавно опускался на пол, умело пользуясь формулой левитации. Лишь в самом конце он немного утратил контроль над процессом, потеряв необходимую концентрацию, из-за чего едва не упал, неудачно запнувшись о свою же подвернувшуюся ногу.       — Благослови Создатель, — ругнулся торговец сквозь зубы.       — Воистину, да будет так, — машинально отозвался Меттатон и тут же виновато пожал плечами, поймав на себе укоризненный взгляд демона. — Думаю, тебе остаётся ответить всего на один вопрос.       — Кажется, я пытался тебе доказать, насколько легко бывает возвыситься над обстоятельствами, — скребя когтями в затылке, постарался припомнить Вульгрим те причины, по которым заснул на книжном шкафу. — Не то чтобы ты до конца проникся этой мыслью, но…       — Меттатон? — раздался из-за двери хорошо узнаваемый голос Азраила, сопровождаемый деликатным стуком. — Ты у себя?       Вульгрим вопросительно вскинул бровь, глядя в полное смятения лицо Хранителя.       — Дай попробую угадать, — тихонько зашипел демон. — Притащив меня сюда, ты нарушил пару-тройку не то что правил, а строжайших запретов, за что можешь поплатиться званием, репутацией и хорошо если не жизнью.       — Поверь, первые два пункта для меня равносильны последнему, — таким же шипящим шёпотом отозвался Меттатон.       — Тогда, наверное, мне стоит откланяться. Показывай, где ставить подпись, и, думаю, сделку можно считать состоявшейся.       — Меттатон? — более настойчиво воззвал Хранитель Источника Душ. — Ты там?       — Здесь, — ткнул пальцем в лежащий на столе пергамент Хранитель. К немалому его облегчению, в соглашении и вправду не хватало лишь подписей сторон и закатившейся под стол печати.       Взгляд архангела судорожно заметался среди беспорядочно раскиданных по широкой столешнице бумаг, свитков и прочих предметов интерьера, свойственных для любого рабочего кабинета, силясь отыскать перо и чернильницу. Вульгрим пришёл ему на помощь самым неожиданным образом. Прочертив острым когтем длинную царапину по тыльной стороне ладони, демон поспешно вывел подпись на документе своей собственной кровью.       — Где рукопись? — спохватился архангел, у которого совершенно не оставалось времени на то, чтобы удивляться очередной выходке торговца.       — Уверен, она где-то здесь, — проворные пальцы демона быстро перебирали письма и пергаменты. — Вот она.       Меттатон благодарно кивнул.       — Свиток у тебя?       — В самом надёжном месте, — усмехнулся торговец.       — Меттатон! — громыхнул голос Азраила.       — Я не успею сотворить для тебя портал, — обречённо признался Хранитель.       — Быть может, есть какой-то способ…       — Если бы я рассчитывал на кого-то, кроме себя, то не дожил бы до своих лет, — хмыкнул демон, срывая с пояса неприметную колбу и швыряя её об пол. Вместо осколков во все стороны брызнули всполохи зеленоватого света, а к потолку взвился столп густого едкого дыма. — Во имя Тёмного, эта штука стоила мне целого состояния, — трагично закатывая глаза к потолку, сообщил демон. — Но, так и быть, не стану записывать эту трату на твой счёт. Будем считать это оплатой за твоё гостеприимство.       — Идёт, — ухмыльнулся Меттатон. — Эй, Вульгрим! — громким шёпотом окликнул собирающегося шагнуть в сформировавшийся, наконец, портал демона Хранитель. — Что, всё-таки, ты скажешь Азре, если однажды её увидишь?       — Не думаю, что это случится, — качнул рогатой головой торговец.       — На всё воля Создателя, — проговорил Хранитель, стараясь, чтобы прозвучало это не как очередное назидание.       — Даже если так, до Преисподней его воля вряд ли дотянется. А Тёмному на наши дела, мягко говоря, начхать.       — Ты так и не ответил, — напомнил ему Меттатон.       — Этот вопрос не входил в твой первоначальный список. Бывай, Хранитель, — отмахнулся от него Вульгрим, проходя сквозь зыбкую границу портала.       — Бывай, торговец. Ещё увидимся. Последних слов жителя Небес демон уже не слышал. Окно портала схлопнулось за его спиной.       — Я здесь! — откликнулся, наконец, Меттатон на призывы Азраила, как только последний зеленоватый всполох перехода бесследно растворился в воздухе. — Уже иду!       Меттатон на мгновение прикрыл глаза, обратив всё сосредоточение вовнутрь своего тела, подгоняя и торопя распространяющуюся в нём волну формулы очищения немалым усилием воли. Со стороны всё выглядело так, будто архангел ненадолго задержал дыхание, а затем медленно и расслабленно выдохнул. Головная боль и дурнота отступили, оставив после себя лишь неприятные ощущения в желудке и некоторую тяжесть в глазах. Но это уже не могло помешать ему низко склонить голову перед стоявшим на пороге распахнутых настежь дверей кабинета Ангелом смерти. Одновременно с дверьми в кабинете Хранителя знаний распахнулись и створки окна. Загулявший по помещению сквозняк мгновенно выдул наружу спёртый воздух, заменив его приятной прохладой раннего утра. Резвый ветерок зашуршал россыпью бумаг на столе, подхватил и увлёк за собой шторы, заставив их полоскаться снаружи подобно флагам. Всё ещё не поднимая взгляда, Хранитель Знаний вскинул руку и придержал грозящую упорхнуть со стола драгоценную рукопись.       — Что заставило тебя продержать меня за дверью столь продолжительное время, Меттатон? — сурово нахмурив густые белые брови, поинтересовался Азраил, не удосужив себя словами приветствия.       — Прости, наставник. Вчера я засиделся допоздна, а под утро, кажется, забылся.       — Стражи на входе сообщили, что вчера ты не велел им себя беспокоить. Ни под каким предлогом…       — Всего лишь хотел сосредоточиться на изучении некоторых записей.       — … и использовал при этом весьма замысловатые выражения. По их мнению, ты старался казаться строгим, хотя и было весьма заметно, что тебе едва удаётся сдерживать смех. Также Стражи упомянули, что во время обхода слышали из-за дверей твоего кабинета странные звуки, голоса и даже пение. На их вкус, весьма посредственное, хоть к словам никто из них и не прислушивался.       — И это воистину радостная для меня новость, — тихонько пробормотал себе под нос Меттатон.       — Никто не видел ни того, чтобы к тебе заходил посетитель, ни того, как он покидал чертоги Библиотеки. Меттатон?       — Да, наставник? — архангел постарался принять как можно более невинный вид, глядя на Азраила честными глазами, не спеша, однако, комментировать ничего из сказанного Хранителем Источника Душ.       — Я не пытаюсь на тебя давить, — со вздохом заверил своего ученика Азраил. Строгое выражение, наконец, покинуло его лицо, сменившись участливостью, а морщины между бровями возле тонкой переносицы стали скорее тревожными, чем сердитыми. — Просто хочу убедиться, что с тобой всё в порядке.       — Всё хорошо, настав…       Азраил резко вскинул руку, жестом прерывая Хранителя Знаний, и слегка покачал головой, давая понять, что ждёт от него вовсе не таких речей. Осанка Меттатона стала менее напряжённой, когда он позволил себе расслабленно выдохнуть. Кажется, буря миновала, лишь попугав его своим видом, не заставив столкнуться с возможными последствиями. Место мрачного Ангела Смерти и сурового наставника снова занял его хороший друг и верный соратник, который, впрочем, никогда не упускал случая проследить за тем, чтобы Меттатон твёрдо держался однажды избранного им пути Хранителя.       — Я в порядке, Азраил. Честно. Просто наше расследование и порученное тобой задание увлекли меня несколько больше, чем я рассчитывал.       — Как раз это меня и пугает. Увлечённость Рафаила сыграла с ним злую шутку. Если продвижение его поисков несёт в себе риск того, что я потеряю ещё одного друга, то я готов от них отказаться. Сию же минуту.       Жизнь, проводимая среди книг, в самом сердце средоточия мудрости Града Света, способствовала тому, что Меттатон крайне редко оказывался в ситуациях, когда не мог найти нужных слов. Но сейчас был именно тот случай. Хранитель Знаний смотрел на Азраила и не знал, что ответить. Впервые на его памяти Хранитель Источника Душ назвал его другом открыто. Хотя долгие годы знакомства, общения, а после и совместной работы и сплотили их, Меттатон никогда не смел забывать, кому именно принадлежит главенство, несмотря на то, что Азраил уже давным-давно решил отбросить всякие проявления субординации между ними. Однако прямое подтверждение тому, о чём и так знаешь, и тому, во что веришь, заставляет чувствовать себя совершенно по-особенному. Именно этому чувству архангел всё никак не мог подобрать подходящее определение. Никакие из слов, запечатлённых на тысяче тысяч страниц, не способны были передать, насколько ценным для него было признание, полученное от Азраила.       К счастью, старший архангел сумел прочитать всё, что было нужно, по растерянному выражению лица своего бывшего ученика. Едва заметно усмехнувшись одним лишь краешком губ, Азраил по-свойски хлопнул Меттатона по плечу.       — Порядок?       — Порядок, — слегка улыбнувшись в ответ, отозвался Меттатон.       — Отлично. Рукопись у тебя?       — Конечно, — Хранитель Знаний с готовностью подхватил со стола и протянул Азраилу пергамент.       Взглянув на отчётливо видимый на краю листа тёмный полукруг, очень уж сильно напоминающий отпечаток от донышка винной бутылки, архангел поджал губы и слегка приподнял белую бровь, но ничего не сказал. Окинув взглядом комнату, уделив при этом немного больше внимания книжному шкафу, на одной из верхних полок которого виднелись несколько глубоких царапин, вряд ли оставленных там метёлкой для удаления пыли, архангел снова покачал головой и, пройдя вглубь кабинета, встал напротив раскрытого окна. Немного помедлив, Меттатон присоединился к нему.       — Что скажешь о торговце? Вульгриме? — поинтересовался Азраил, не отрываясь от изучения содержания рукописи. — Можно ли ему доверять?       — Ни в коем случае. Но на него можно рассчитывать, — быстро добавил Меттатон.       — Было бы весьма опрометчиво ожидать чего-то большего от демона. Но в нашем случае это уже немало. Боюсь, что его помощь ещё потребуется нам. Неоднократно.       — Думаю, у меня получится убедить его, — осторожно заметил Меттатон.       Азраил молча кивнул и, спрятав рукопись в потайной карман, укрытый внутри широкого рукава белой с золотым узором мантии, устремил взгляд на раскинувшийся перед ними город. В соборах начинались утренние службы во славу Создателя. Отовсюду до их слуха доносились торжественные голоса ангелов, возносящие Ему хвалы и благодарности в исполняемых ими гимнах и песнопениях. Произносимые ими слова, которые Меттатон, как и любой житель Небес, достигший того возраста, чтобы освоить речь, знал наизусть, переполняли чувства привязанности, преданности и безграничной любви. Архангел подумал о том, что этим самым ангелам, которые изо дня в день изливают свои души в песнях, заставляя откликаться сердца каждого, кто их услышит, тоже не помешало бы, как и ему, хотя бы раз получить подтверждение тому, что чувства их взаимны. Как казалось Меттатону, они это вполне заслужили.       Мысленно отругав себя за неправедные мысли, Хранитель Знаний прикрыл глаза и принялся про себя зачитывать Покаяния. После минувшего вечера неплохо было бы посвятить этому целый день. Однако, скорее всего, Азраилу не терпелось поскорее приступить к следующей стадии их плана, а следовательно, в свободном времени он пока что будет сильно ограничен.       — Край солнца восходит над горизонтом, — тихо проговорил Азраил. — Лучшее время, чтобы обратиться к Создателю с просьбой. У тебя есть о чём просить Его?       — Есть, — подтвердил Меттатон, не оборачиваясь и не открывая сомкнутых век. Не видя, но благодаря разливающемуся по лицу мягкому теплу чувствуя движение благородного светила.       Он и вправду вознёс к Нему своё прошение. Крещендо ангельских голосов подхватило его, увлекая всё выше и выше, за пределы, доступные взглядам и крыльям. Меттатон почувствовал, как помимо его воли и желания, его всего переполняет восторг, рвущийся наружу и находящий выход в благодатных слезах, скатывающихся по щекам из-под закрытых век. Он распахнул глаза и взглянул вверх, в бескрайнюю синюю высь. Архангел знал, что просьбы, вознесённые не за себя, но за других, имеют особую силу. А также то, что Азраил ожидал от него определённо чего-то другого и вряд ли понял бы, доведись ему узнать о содержании этой самой просьбы.       Меттатон незаметно пихнул ногой поглубже под шкаф предательски выглядывающее оттуда горлышко пустой винной бутылки и сдержанно улыбнулся. Ему очень хотелось верить в то, что Создатель, в отличие от своих несовершенных творений, наделён безграничным пониманием, а также в то, что Он окажется способен не только услышать его просьбу, но и воплотить её. А однажды, быть может, даже сумеет простить дерзнувшего обратиться к Нему с чем-то подобным архангела. ***       Вульгрим сгрёб со стола пустые бутылки, грязные кружки и начисто протёр столешницу от липких пятен и разводов, лишь после этого позволив себе откупорить сосуд с хранящимися в нём душами. Это помогло не только взбодриться, но и избавиться от неприятных последствий вчерашнего вечера, которые, как бы демон не хорохорился, донимали даже его. Избавиться от растревоженных воспоминаний оказалось куда сложнее. Заводя весь этот разговор по душам с пернатым, демон не собирался углубляться в них настолько, чтобы в итоге самому завязнуть по самые рога. Всё, чего он хотел изначально добиться, так это немного ослабить бдительность Хранителя, слегка подправить колеблющийся вектор принятия решения в вопросе покупки рукописи, ну и по возможности, разумеется, вытянуть из Меттатона немного информации о том, как нынче обстоят дела на Небесах. В итоге же вышло так, что они с Хранителем, можно сказать, сыграли вничью. Ангелова грибная настойка стала причиной того, что Вульгрим едва ли не полностью утратил контроль над ситуацией. Сперва демон и вправду только делал вид, что пьёт. Затем лишь слегка пригубил, чтобы горечь на языке и в глотке немного перебила ту, что оседала на них, когда он пересказывал, пусть и кратко, события давно минувших лет. А потом благословенный напиток будто бы сам собой начал заливаться в горло. Хорошо хоть архангел решил проявить то ли изрядную долю солидарности, то ли мужества, то ли глупости, то ли всего понемногу, и не больно-то отставал. В итоге пернатый бездарно упустил подвернувшийся ему шанс развести торговца, точно тупорогого ухмылочьего детёныша. Или же сознательно не захотел им воспользоваться. Хотя Вульгриму и не нравилось это признавать, но до конца раскусить Меттатона ему так и не удалось. А быть может, всё дело было в том, что архангел как раз и не пытался ничего утаить, и торговец просто забыл, каково это — вести разговор на чистоту? Без подтекстов, скрытых смыслов, уверток и замалчиваний. Должно быть, в последний раз так ему доводилось говорить с сидящим в соседней камере Рэзгом. Тогда это здорово ему помогло, а в некотором плане даже спасло. В тот же раз он впервые попробовал на вкус грибную настойку.       Вульгрим недовольно фыркнул. Не зря он не прикасался к этой штуке добрые пару сотен лет. Она и вправду способна развязывать язык и на время превращать мозги в грибы. Конечно, если только не закидываться ею на постоянной основе. Тогда эффект может оказаться необратимым. И никакие травы, собранные Мэртой и Тэмрой на высоких горных склонах, уже не помогут.       Ну вот, опять в его голову лезут непрошеные воспоминания. Вульгрим тихо выругался. События, образы, обрывки фраз, голоса — всё то, о чём он наболтал архангелу, словно выпустив на свободу удерживаемый до этого в надёжно запертой коробке, закинутой на самую дальнюю полку, рой надоедливо жужжащих болотных мошек, которые, помимо всего прочего, весьма ощутимо жалили. В особенности те из них, о которых торговец предпочёл умолчать.       Демон упрятал новоприобретённый свиток, перетянутый красной лентой, в особенное хранилище, предназначенное специально для артефактов, полученных от пернатых, и уже всерьёз намеревался уделить немного времени инвентаризации товаров в отделе с ядами и кислотами, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от назойливых мыслей, как прямо над его ухом раздался негромкий, хоть и весьма настойчивый перезвон ветряных колокольчиков, оповещающий торговца о том, что в одной из открытых им лавок требуется его немедленное присутствие.       Большинство возникающих вопросов в части оформления заказов, ведения переговоров о стоимости и сроках, скидках и специальных предложениях, нанятые им подручные были способны решать самостоятельно. Не зря, прежде чем заключить с тем или иным демоном соглашение о выполнении работ и принятии на себя некоторых обязательств, Вульгрим устраивал очень серьёзную, длительную и жёсткую проверку. Все они знали своё дело, а также пределы своих полномочий, при наступлении которых пред глазами особенно капризного клиента полагалось явиться лично Вульгриму.       Торговец всегда был не прочь пободаться за выгодные для ведения бизнеса условия и цену, но этот вызов воспринял даже с большим, чем всегда, энтузиазмом, поскольку ни инвентаризация, ни прогнозирование доходов не могли взбодрить его так, как хороший профессиональный торг.       Промедлил Вульгрим лишь несколько мгновений, когда понял, куда именно ему предстоит отправиться. Но очень быстро списав всё на обычное совпадение, демон слегка пожал плечами и уверенно шагнул сквозь открывшийся перед ним портал. ***       — А я говорю тебе, что эта вещица стоит каждой запрошенной мною монеты! — надрывался хриплый голос так, что потолочные балки лавки подрагивали в ответ. — Это не просто какая-то железяка! Это самый настоящий… э-э-э… как бишь его?       — Артефакт, — подсказал другой, не менее грубый, но всё же более высокий голос откуда-то из глубины лавки, где, как прекрасно помнил Вульгрим, хоть и не бывал здесь очень и очень давно, располагались стеллажи с образцами боевых топоров и секир. Хотя место вокруг лавки, с тех самых пор, как он впервые переступил её порог в качестве законного владельца, и претерпело значительные изменения: теперь лавка стояла не на отшибе захудалой деревушки, у которой не было даже названия, а в самом центре оживлённого поселения в несколько сотен дворов, расположившегося на перепутье двух крупных торговых трактов, внутри у неё самой мало что поменялось.       — Вот именно! Афтеракт! — подтвердил первый голос. — Через какие-нибудь пятьдесят лет ты за него выручишь вдвое, нет, погоди, втрое больше, чем я у тебя прошу. Это выгодное вложение! Да я бы сам с удовольствием придержал его на это время, если бы одна недалёкая особа не ушатала на днях свою секиру.       — Я, между прочим, всё слышу, — отозвался интересующийся дальними стеллажами голос.       — А на новое оружие, как должен понимать даже такой скудный умишко, как твой, — не обратив внимания на замечание, продолжил увещевать хрипатый голос, — нужны деньги. А если оно ещё будет хорошим, то это должны быть хорошие деньги. Улавливаешь?       Притаившийся в тенях возле крутой лестницы с шаткими перилами, ведущей на второй этаж, Вульгрим решил, что слышал уже достаточно. Говоря откровенно, он до сих пор не мог взять в толк, чем именно данная конкретная ситуация отличалась от сотен подобных ей, что уже случались прежде. Но раз ведущий дела в лавке демон счёл обязательным его присутствие, значит, тому и вправду были причины.       — Приветствую новых гостей в своей скромной лавке, — выходя на свет, склонил голову Вульгрим в учтивом поклоне. — Позвольте узнать, в чём заключается суть того дела, что привело вас сюда. И я уверен, — жестом торговец отослал подручного прочь, чтобы тот не путался под ногами, — что мы сумеем найти решение, которое устроит всех нас.       — Ха! Вот это я понимаю — деловой подход! — хохотнул низкорослый демон, желающий во что бы то ни стало сбагрить с рук «афтеракт». — Сразу видно, что у тебя тут всё на мази!       — Стараюсь держать марку, — согласно кивнул Вульгрим, внимательно присматриваясь к своему посетителю. Крепкий, приземистый, потрёпанный годами, дальней дорогой и, судя по распространяющемуся вокруг запаху, такой же крепкой, как и он сам, выпивкой. Такие часто бывают упрямы, склонны проявлять дурной нрав и буянить, но, как правило, не блещут умом. — Позволено ли мне будет поинтересоваться, вокруг чего случилось столько шума?       — А то как же! — посетитель с громким стуком, от чего Вульгрим еле заметно поморщился, водрузил на стойку кинжал в изношенных ножнах.       Вульгрим лишь слегка скользнул по нему взглядом, отмечая некоторые детали: длину приблизительно в две его ладони, вычурный эфес, отполированную частым использованием рукоять, увенчанную крупным красным камнем, хоть и дорогим, но в остальном ничем не примечательным, и вновь перевёл взгляд на своего гостя, ожидая пояснений.       — Это не просто какой-то там ножичек, — понижая громкий голос до не менее громкого шёпота, принялся объяснять демон, приподнимаясь на цыпочки для того, чтобы получше донести свою мысль до возвышающегося над ним едва ли не на целую голову Вульгрима. Чтобы не ставить гостя в совсем неудобное положение, торговец слегка склонился над разделяющей их стойкой. — Это тот самый клинок, который помог упокоиться одному из благословенных сынков легендарного Кузнеца. Не стану врать, будто знаю, какому из них — уж больно поганцы были между собой похожи. Но слухи молвят, что, вероятнее всего…       — Должно быть, кто-то из тех, кто привык распространять слухи, ввёл вас в досадное заблуждение, — склонив голову, будто разделяя чувство досады, которое должен был испытать от такой новости его посетитель, Вульгрим попытался скрыть то, как в приступе ярости скрежетнули его зубы и вспыхнули опасным огоньком глаза. — Клинок и вправду весьма похожий на тот, о котором вам доводилось слышать, но смею заверить, это не он.       — Да с чего ты это взял, синюшный? Даже не взглянул толком! Вот! — низкорослый демон с готовностью выхватил кинжал из ножен и воткнул в стойку в опасной близости от руки Вульгрима. — Полюбуйся!       Клинок упруго завибрировал, сталь запела, точно требуя кровавой дани, а по гладкой столешнице побежали сразу в нескольких направлениях тоненькие, по форме очень напоминающие молнии, трещины. Вульгрим выждал ещё пару мгновений, давая себе время успокоиться, прежде чем вновь взглянуть на не подозревающего, какую опасную игру для себя затеял, посетителя.       — Нет нужды долго смотреть, чтобы понять, что это не тот клинок, что прикончил Горна.       — Горн! Ха! Так я и думал, что это был он! Только этого олуха угораздило бы помереть, напоровшись на зубочистку! Уж его братец, Молот, был куда как поумнее!       Вульгрим прищурился. Что-то в этих зычных раскатах смеха казалось ему знакомым до зуда между рогами, но вот только закипающие в нём раздражение и даже злость вкупе с проведённой практически без сна ночью мешали как следует сосредоточиться на этой мысли. Если бы не тот сосуд с душами, который он успел опустошить, этому наглому коротышке могло бы не поздоровиться.       — Рад, что смог прояснить для вас этот вопрос, — деликатно, соблюдая одно из основных правил успешной торговли, проговорил Вульгрим, вместо того, чтобы послать надоедливого визитёра прямиком на седьмое небо. — Есть ещё что-то, с чем я мог бы вам помочь?       — Ну конечно! — как ни в чём не бывало осклабился гость. — Сколько сможешь за него предложить? Только давай ты не будешь смешить меня так же, как этот твой прихвостень. Мы, между прочим, говорим о серьёзных вещах.       — Нисколько, — коротко бросил Вульгрим.       — Прости, что?       — Я сказал: нисколько, — на удивление спокойно, даже для себя самого, повторил Вульгрим. — Если почтеннейший не успел заметить, то это не то место, где торгуют хламом, барахлом и всевозможного рода подделками. Однако я могу подсказать, как найти лавку старьёвщика, что неподалёку. Уверен, там за этот прекрасный образец вам и вашему спутнику предложат честную цену.       — Слыш, доходяга. Ты, кажется, что-то путаешь. Говоришь, у тебя тут вроде как серьёзные дела ведутся? Так ведь и я не рогом деланный! Коль говорю, что ножечек настоящий, тот самый, значит, так оно и есть!       — И, конечно, вы можете мне это доказать? — не удержался от того, чтобы вскинуть бровь, Вульгрим.       — Конечно, нет! А ты что, можешь доказать мне обратное?       — Могу.       — Ого! Да я весь внимание!       — Я был свидетелем тому, как тот самый клинок переломился пополам. Я был тем, кто получил его рукоять с торчащим из неё обломком стали в качестве прощального подарка. А также тем, кто отбивался тем самым обломком от банды грабителей в этой самой лавке. И тем, кто впоследствии его продал за такую цену, которая вряд ли тебе однажды привидится даже в хмельном сне.       — А если я скажу, что его восстановили? — спросил посетитель, не обратив большого внимания на то, как поменялся тон торговца.       — Это будет брехнёй.       — А если…       — Почему из всех укромных уголков Преисподней вас занесло именно сюда? — устало прикрыв глаза, поинтересовался вдруг Вульгрим. — Именно сюда и именно сейчас?       Когда-то очень давно вся его жизнь, можно сказать, состояла из череды случайных совпадений и совпадающих случайностей. Но с тех пор Вульгрим настолько привык держать всё происходящее под контролем, что у него с трудом получалось верить в то, что этот абсурдный разговор и вправду имел место быть, а не мерещился ему в дурном сне. Он даже тайком ущипнул себя за руку, всерьёз опасаясь того, что, проснувшись, кулем свалится с книжного шкафа в кабинете Меттатона. Может ли быть такое, что посещение Небес, пусть и столь кратковременное, оставило на нём свой дурной отпечаток и теперь его в наказание и во сне, и наяву станут преследовать призраки прошлого?       — Ха! Да мы просто мимо проходили! — пояснил между тем его странный гость. — Говорю же: вон та ненормальная угробила отличную секиру, и ей, видишь ли, жизнь не мила без новой.       — Это тот огрызок ржавой стали ты назвал отличной секирой? — поинтересовался голос из-за прилавков.       Вульгрим чуть вытянул шею, пытаясь рассмотреть второго посетителя, но не больно-то в этом преуспел.       — Слыш, Зараза, по ходу, ты остаёшься даже без такой. Этот синемордый отказывается покупать ножик. Он, видишь ли, был свидетелем!       — Меня не так зовут, — раздражённо отозвался невидимый голос. — Сколько раз тебе ещё повторять?       — Это ты мамке своей скажи! А мне незачем! Тем более что мой вариант полностью отражает всю твою суть!       — Рэзг? — наконец решился признать Вульгрим то, что на самом деле уже давно понял, что было настолько очевидно, но при этом настолько неожиданно и невероятно, что в это едва ли можно было поверить с первого раза. — Рэзг Ломатель?       — Давненько я не слышал этого имечка, — озадаченно поскрёб когтями в затылке демон. — Теперь я, скорее, Рэзг Копатель. Охочусь, значит, по всей Преисподней за всякими там диковинами. Это куда как безопаснее мотыляния из одного отряда в другой или, того хуже, вольного наёмничества. Хватит, навоевался вдосталь. Вон и стервь ту, — кивнул он куда-то себе за спину, — за собой утащил, хоть она и сопротивлялась до последнего. А мы что, — теперь и демон прищурил чуть подслеповатые глаза, пристальнее вглядываясь в лицо собеседника, — прежде встречались?       — Рэзг, это же я, — шёпотом, точно боясь спугнуть возникшего перед ним духа, проговорил торговец. — Вульгрим. Карцер в лагере Бальрихта, — постарался он направить мысли демона в нужное русло, опасаясь, что минувшие столетия без следа стёрли из памяти вояки всякие воспоминания о вынужденном соседстве с разочаровавшимся в жизни нескладным демонёнком. — Деньги решают. Помнишь?       — Гульвирм? — глаза Рэзга, хоть и не сразу, но загорелись узнаванием, чему, должно быть, больше поспособствовали те яркие события, которые последовали сразу за освобождением из упомянутого карцера, нежели заурядная личность на тот момент юного и ничем особо не примечательного демона. — Задохлик? — неверяще переспросил он. — Тот, которого взяли за побег.       — За попытку побега, — поправил Вульгрим.       — Точно, — озадаченно кивнул Рэзг. — Значит, сумел-таки выжить. И вроде как даже немного подрасти.       — Чего не скажешь о тебе, — ухмыльнулся торговец.       — Ха! — в очередной раз хохотнул бывший наёмник, по достоинству оценив шутку. — Сразу видно — моя школа! Ну надо же! Как тесна, оказывается, Преисподняя. Эй, Зараза! — крикнул он через плечо. — Да отлипни ты уже от этих полок! Ты не представляешь, с кем я тебя сейчас познакомлю!       Подавшийся было вперёд Вульгрим немного отпрянул, когда, наконец, увидел вышедшую из-за рядов стеллажей демоницу. Её облик разительно отличался от того, что успел вообразить себе торговец секундой ранее. Литые мышцы, казалось, перекатывались по всему её рельефному телу при каждом шаге, таившем в себе угрозу, которая вполне могла бы исходить от вышедшего на охоту древолаза. Чёрная повязка, охватывающая наискось голову, скрывала под собой пустующую левую глазницу, но уцелевший правый глаз вглядывался в окружение столь зорко, что его обладательница, должно быть, не больно-то и страдала по своей утрате. Голова демоницы едва заметно клонилась к левому плечу, то ли как раз потому, что ей приходилось смотреть на мир лишь одним глазом, то ли потому, что её правый рог был обломан почти по самое основание, и тот, что был слева, теперь перевешивал. Эта особенность каким-то странным образом добавляла немного насмешливости в её суровый образ. Если очень постараться, то, наверное, в ней всё ещё можно было разглядеть ту задорную юную демоницу, которая, сидя на покосившейся крыше родительского дома, с неуёмным любопытством вглядывалась вдаль, желая непременно стать первой из тех, кто увидит приближающуюся к деревне повозку бродячего торговца. Вульгрим очень старался в ней это увидеть, но у него выходило из рук вон плохо.       Подойдя ближе, демоница без всяких предисловий протянула руку и самым нахальным образом сцапала торговца за рог.       — Поверить не могу, — пробормотала она, то заставляя его поднять голову повыше, то повернуться вначале в одну, а затем в другую сторону, бесцеремонно тягая его то туда, то сюда. — По тому, как нынче выглядит твоя физиономия, могу предположить, что ты всерьёз пристрастился либо к поглощению душ, либо к грибной настойке, либо, что скорее всего, и к тому, и к другому одновременно. Не могу сказать, что меня это сильно удивляет или волнует, но… Трижды семеро ангелов Господних, это и правда ты.       — Так… э-э-э… вы двое, что ли, друг дружку знаете? — попытался прояснить для себя ситуацию Рэзг, но в этот раз остался незамеченным.       — Здравствуй, Азра, — выдохнул, наконец, Вульгрим, с трудом вспомнив о том, что ему вообще полагалось дышать. — Рад тебя видеть.