Я тот, кто я есть

ГЛАВА 3. ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЁЖКЕ, ПРОВОЖАЮТ ПО ДЕНЬГАМ. Часть 4 — Нет, Вульгрим, и всё же ты ненормальный. Как есть ненормальный, — должно быть, в пятый раз повторила Ситра, при этом расстроенно покачивая головой. — Как, скажи мне, ради всего нечестивого, можно стесняться того, что твои родные братья — беглые дезертиры и преступники?! Да ведь это же… Это же… — Невероятно, потрясающе, обалденно и., — Вульгрим пощёлкал в воздухе пальцами. — Было ещё какое-то выражение. Ситра повторила. Лицо Вульгрима полыхнуло. — Да, именно оно. Но, видишь ли, — продолжил демонёнок, предварительно откашлявшись, — есть существенная разница между понятиями «стесняться» и «опасаться». Понимаешь? Ситра внимательно взглянула в глаза Вульгрима, которые так и светились надеждой на то, что ему не придётся в очередной раз растолковывать чертовке смысл элементарных вещей. — А по мне, так одно и то же, — наконец пожала плечами дочь караванщика, на что Вульгрим испустил обречённый вздох. — Лучше посмотри-ка сюда, — демоница ткнула острым коготком в страницу раскрытого на её коленях дневника. — Это должно тебя заинтересовать. Колесо фургона наскочило на очередной булыжник, одарив демонят новой порцией зубодробительной тряски. — Вот же ш дух святой! — ругнулась Ситра, едва не выронив из рук и без того потрёпанную книжицу. — Осторожней! — Вульгрим проворно наклонился к демонице и подхватил дневник, прежде чем тот свалился прямиком под колёса. — А я-то надеялась, что ты за меня переживаешь, — обиженно буркнула Ситра, демонстративно отворачиваясь в сторону. — Ситра, я очень за тебя переживаю, — с чувством заверил подругу Вульгрим. — Именно поэтому прошу тебя следить за дорогой. А дневник пока побудет у меня. Идёт? — Идёт, — неохотно согласилась Ситра, крепче сжимая в руках доверенные ей вожжи. Хотя из схватки с сыновьями Кузнеца и их бандой демоны Валафара и вышли победителями, численность их при этом заметно сократилась. Кроме шести опытных наёмников, торговец лишился также и нескольких возниц, дерзнувших встать на пути Молота и Горна. Теперь их места на повозках поочерёдно занимал кто-то из охраны, что совсем не нравилось Валафару. Особенно если учесть то, что два наёмника, один из которых в том благословенном бою лишился руки, а другой — большей части ноги, теперь воспринимались им за одного полноценного бойца. Подобный расклад и прежде не добавлял торговцу благодушия, а после встречи с шайкой Фрэза настроение старого демона и вовсе сошло на нет. Ожидающий нападения из-за каждого придорожного камня Валафар категорически не желал, чтобы руки охранников были заняты чем-то, кроме оружия. Только ли по этой причине, или же стремясь таким образом оградить своенравную дочь от очередной выходки, которая вполне могла повлечь за собой новую опасность, править одним из фургонов на постоянной основе караванщик определил Ситру. Юная демоница восприняла данное поручение с изрядной долей скептицизма. И, разумеется, компания Вульгрима стала непременным условием чертовки для выполнения возложенных на неё обязанностей. В ответ на такое заявление дочери Валафар лишь молча махнул рукой, что было тут же воспринято Ситрой как безоговорочное согласие. Поскольку в свете последних событий Вульгрим старался как можно реже попадаться на глаза торговцу, подобный поворот дел его вполне устраивал. Всё, что от него требовалось, так это проводить время от самого рассвета и до заката на тряских козлах фургона с небольшой остановкой в середине дня, да следить за тем, чтобы какое-нибудь случайное слово в разговоре не вывело из себя Ситру, вполне способную за это отправить его искать себе другое место при караване. Её настроение, по правде говоря, тоже было не из лучших, хоть причины тому были и несколько другие, нежели у Валафара. Сидеть сиднем на одном месте, пусть даже этим местом и был катящийся и временами подпрыгивающий на выбоинах и ухабах фургон, было для демоницы почти также невыносимо, как и подолгу молчать. Впрочем, в последние несколько дней путешествия, которое медленно, но верно подходило к своему завершению, в караване торговца злились и страдали абсолютно все. Каждый о своём, каждый по-своему. Кто-то — бранясь про себя, а кто-то на всю округу. По одной из озвученных причин или же сразу по нескольким. Вульгриму казалось, что постепенно нарастающее среди наёмников напряжение очень скоро можно будет почувствовать кожей, а мрачное настроение, нависшее, словно тёмная грозовая туча над растянувшейся цепочкой повозок и фургонов — наблюдать невооружённым глазом. — Раз уж ты решил стать единоличным хранителем этого дневника, то хотя бы почитай вслух. — Что? — погруженный в свои размышления демонёнок пропустил мимо ушей суть просьбы, с которой обратилась к нему Ситра. — Читай, — повторила Ситра более настойчиво. — Не нужно думать, что раз уж мы вынуждены отбивать себе задницы на этих колдобинах, это освобождает тебя от занятий. — Что я должен прочитать? — решил уточнить Вульгрим, о чём очень быстро пожалел. — Да что угодно, — раздражённо рыкнула в ответ Ситра. — Просто выбери кусок текста на понятном тебе языке и приступай. Вульгрим послушно открыл дневник путешественника и перелистнул несколько плотно исписанных страниц. Наконец, остановив свой выбор на своей любимой части, той, где речь шла о Змеиных Норах, демонёнок склонился над записями и принялся читать. — Громче, — потребовала демоница. Вульгрим прочистил горло и заново повторил первую строчку на странице. Взглянув на Ситру и дождавшись от неё утвердительного кивка, демонёнок продолжил чтение. Во время каждого из таких «уроков», которые Ситра взялась проводить для него с завидной регулярностью с тех самых пор, как в руки Вульгрима попали записи загадочного путешественника, юная чертовка ревностно следила за тем, чтобы Вульгрим проговаривал слова чётко, не спешил, но и не делал больших пауз в предложении. Кроме этого, Ситра в любой момент могла остановить его и попросить переформулировать только что прочитанную фразу другими словами или же вовсе вывернуть её так, чтобы из утверждения вышло отрицание. Поначалу Вульгрима такой подход раздражал не на шутку. Однако вскоре демонёнок убедился, что всё это вовсе не было лишено смысла. Произносимые им слова зазвучали чётче и убедительнее, да и сама речь стала более выразительной и яркой. Несомненно, в том была некая доля заслуги Ситры, но всё же Вульгрим вынужден был признать, что в большей степени благодарен за науку именно странному дневнику, из которого сумел почерпнуть для себя так много нового и необычного. «Нездешнего», — моментально всплыло в сознании демонёнка ещё одно определение, из-за чего он запнулся на полуслове и под суровым взором Ситры был вынужден начать строку, на которой остановился, с самого начала. Облечённые в звуки слова, записанные некогда таинственным путешественником, казалось, раскрывали перед демонёнком свой сокрытый глубинный смысл, остававшийся невидимым до тех пор, пока он был заперт внутри затёртых страниц и накрепко запечатан чернилами. Но стоило лишь Вульгриму дать этим словам свободу, произнеся их вслух, и они оживали. Они кружили в воздухе, точно стая потревоженных насекомых, сверкая в лучах тусклого солнца Преисподней своими хитиновыми крыльями, а затем уносились прочь, оставляя после себя еле уловимое эхо, постепенно затихающее, но неизменно оставляющее свой след в памяти юного демона. Чем дольше Вульгрим читал записи в дневнике, перечитывая некоторые отрывки неоднократно, тем, как ему казалось, он больше понимал Путешественника, проникался его настроением, а на какие-то краткие мгновения словно и сам становился им. Отчего-то демонёнку представлялось, что этот самый Путешественник, кем бы он ни был, был изгоем всюду, куда бы он ни пришёл, точно как и сам Вульгрим. Отвергнутый своим же народом, не принятый ни одним из тех, с которыми ему пришлось повстречаться на своём пути, он положил всю свою жизнь на то, чтобы найти одно единственное место, которое смог бы назвать домом. И Вульгриму очень хотелось узнать, преуспел ли Путешественник в этом. Словно бы от того, каким образом сложилась судьба таинственного незнакомца, самым непостижимым образом зависела и его собственная судьба. К сожалению, дневник не давал ответа на этот вопрос, обрываясь буквально на полуслове, словно его автор поставил в конце очередного предложения не точку, а многоточие, оставляя место для домыслов и фантазии тех, кому выпадет прочесть сделанные им записи. Заметив, что Ситра уже довольно давно не прерывала его своими замечаниями, Вульгрим осторожно покосился на демоницу. Оказалось, что чертовка вновь оставила без внимания неровную дорогу, а вместо этого пристально разглядывала его самого. — Что-то не так? — растерянно осведомился Вульгрим. — У тебя шерсть на загривке стоит дыбом, — пояснила свой интерес Ситра. — Неужели эти истории о Змеиных Норах так на тебя влияют? Вульгрим поднял руку и ощупал затылок и основание шеи. Жёсткие волоски и впрямь топорщились и никак не желали ложиться, как бы старательно он их не приглаживал. Нахмурившись, демонёнок дотянулся до затылка Ситры и легонько провёл по нему ладонью. — Либо на тебя эти истории влияют так же сильно, либо дело здесь в чём-то другом, — заключил он, убедившись, что на Ситре шерсть топорщится ничуть не меньше. Некоторое время демонята разглядывали друг друга, сосредоточенно хмурясь, стараясь понять причину такой одинаковой реакции на непонятный раздражитель. А затем глаза Ситры широко распахнулись, став почти что круглыми, как это обычно случается с теми, кто вдруг осознал что-то важное, неожиданное и… пугающее. Вульгрим видел, как демоница открыла рот и, судя по всему, что-то прокричала, но голос её утонул в оглушительном громовом раскате. Звук был такой, как будто огромные невидимые руки какого-то неимоверно могущественного существа рвут на части само Мироздание. Когда к демонёнку вернулась способность слышать, он понял, что кричит не только Ситра. — Останавливай! Останавливай фургоны! — разносились по округе приказы Валафара. — Крепите их к земле, ангелы вас залюби! Крепите ко всему, чему можно! И не забудьте держаться сами! — Что происходит? — затравленно озираясь по сторонам, наблюдая за тем, как фургоны и повозки останавливаются, и вокруг них начинает подниматься суета, спросил Вульгрим. Но Ситра уже спрыгнула на землю и отцепила от борта доверенного ей фургона первый из шести зазубренных крюков, соединённый с металлической обшивкой длинным прочным тросом. — Просто делай то же, что и я! — выкрикнула чертовка, с силой вбив крюк в каменистую почву и несколько раз прыгнув на него, утапливая глубже. — Конечно, если хочешь жить. За всю свою жизнь Вульгриму неоднократно доводилось сомневаться в том, что он и вправду этого хочет. Как минимум несколько раз такие сомнения возникли у него во время пребывания в лагере для новобранцев. Однако, как оказалось сейчас, демонёнок был совсем не против того, чтобы узнать, чем обернутся для него следующие несколько дней, недель, а если повезёт, то может быть, и лет. Выхватив из удерживающей скобы железный крюк, Вульгрим всадил его заострённый край в сбегающую по придорожному валуну трещину со всей возможной силой. Скрежет, с которым металл встретился с камнем, утонул в новом раскате грома, которому предшествовала яркая вспышка, озарившая всё вокруг ослепительным белым светом. Налетевший вслед за этим порыв ветра заставил фургон ощутимо пошатнуться. *** — Не потому ли твои слова, как правило, звучат столь убедительно, — неожиданно прервал рассказ демона Меттатон, — что дневник Рафаила стал одним из источников твоего красноречия. — Вообще-то, я как раз собирался рассказать о том, как моя жизнь в очередной раз повисла на тоненьком волоске, — с некоторой обидой в голосе проговорил торговец. — А тебя вновь волнуют чьи-то каракули, которым в обед стукнет тысяча лет. — Ты сказал, что начал чувствовать некую схожесть между собой и тем, кто написал дневник, — словно не услышал замечания Вульгрима Хранитель. — Как думаешь, если тогда тебе стало бы известно, что строки, которые так тебя взволновали, вывела рука небожителя, это чувство посетило бы тебя? — Я сказать ровно то, что хотел сказать, архангел, — недовольно поморщился торговец. — Ни больше, ни меньше. А ты снова начинаешь копать куда-то вглубь. Будь осторожнее в своих изысканиях, Меттатон, — демон погрозил длинным тонким пальцем Хранителю Знаний так, словно тот был нашкодившим сорванцом, которого строгий родитель призывает к ответу. — Порой на большой глубине и вправду бывают спрятаны сокровища. Но в погоне за ними всегда нужно помнить о риске случайно потревожить спящего монстра. — Мне показалось, или это и вправду была угроза? — нахмурил светлые брови архангел. — Угроза? От меня? — демон даже немного отшатнулся от стола, выказывая крайнее удивление. — Ну что ты, Хранитель. Всего лишь дружеский совет. — Значит, дружеский? — хмыкнул архангел. — Меттатон, я не сомневаюсь в том, что мы с тобой можем играть словами ночь напролёт, до самого утра. Но давай сэкономим друг другу время. К чему ты так упорно клонишь? — Наверное, к тому, что мы не такие уж и разные, как хотим порою друг другу казаться, — осторожно проговорил Хранитель. — Сказал архангел демону после первой выпитой бутылки грибной настойки, — таким же тихим, в тон Меттатону голосом, подхватил Вульгрим. — А что же будет после второй? — с этими словами демон извлёк из-под стола новую непочатую бутыль и со стуком водрузил её перед небожителем. — Ты точно уверен, что хочешь это знать? — хмыкнул архангел. — То есть, ты начинаешь в себе сомневаться? — хитро прищурился в ответ демон. — Или, быть может, даже в своих убеждениях? — Вера моя непоколебима, — возразил Хранитель. — Что ж, если ты всё ещё способен выговорить это без запинки, то, думаю, дело не дойдёт до того, что после очередной кружки ты невзначай назовёшь меня братом. — Братом? — архангел фыркнул и поморщился, словно сама мысль о такой возможности вызывала у него отвращение. — Зачем бы я стал приписывать себе родство с таким созданием, как ты? И смею тебе напомнить, что именно ты был первым из нас, кто заговорил о дружбе. — Я не нуждаюсь в напоминаниях, Хранитель. Особенно от всяких там пернатых любителей прятать головы в облаках. Поэтому лучше внимательно слушай. И не забудь налить и мне тоже. — Кажется, ты собирался поведать о том, как твоя жизнь в очередной раз повисла на волоске. — По правде сказать, то был не волосок, а сбруя ухмылочника, — поправил небожителя демон, предварительно звонко чокнувшись с ним кружкой. — Но повисеть мне пришлось. И не только мне. Впрочем, давай будем последовательны не только в своих суждениях, но и в порядке изложения событий. Итак, порыв ветра был такой силы, что фургон покачнулся… *** — Откуда бы в это время года взяться буре?! — проорал один из наёмников, с трудом перекрикивая завывания ветра. Валафар зыркнул на него исподлобья, но так ничего и не ответил. Старый демон, успевший много чего повидать на своём веку, и сам не мог припомнить ни одного разгула стихии, подобного этому: ни в этих местах, ни в любом из других, через которые ему доводилось водить свой караван. И уж конечно, в самый разгар торгового сезона не должно было происходить ничего, даже отдалённо напоминающее то, что творилось сейчас вокруг. Наёмник выругался, дав очень точную характеристику происходящему. — Ступай, помоги соплячке, — распорядился, наконец, Валафар, кивком указав в ту сторону, где Ситра продолжала возиться с тросами и крюками вверенного ей фургона. — Здесь я сам закончу. Демон что-то недовольно пробурчал, но всё же припустил рысцой в указанном направлении, прикрывая глаза предплечьем от пыли, песка и мелкой каменной крошки, которыми уже успел наполниться воздух, а теперь ещё и внушительных размеров пасть отплёвывающегося на ходу демона. — Вульгрим! Ты как там?! — донёсся до демонёнка голос Ситры, приглушённый тряпкой, которую чертовка прижимала к лицу, стараясь хоть как-то защититься от летящих грязи и пыли. — Справляешься?! Вульгрим постарался крикнуть в ответ, но тут же закашлялся, когда вновь поднявшийся ветер загнал слова обратно в его глотку, щедро приправив их порцией песка, от которого не спасла даже обмотанная вокруг головы демонёнка ткань, из-под которой были видны одни только ошалелые глаза. Шквальные порывы налетали то с одной, то с другой стороны, проносясь мимо фургонов с диким завыванием и свистом, в которых Вульгриму чудились не менее дикие голоса. Они безумно смеялись, плакали, скулили и рыдали на все лады, молили о чём-то и угрожали, сулили и требовали. Демонёнок то и дело начинал озираться по сторонам, не зная, чего боялся больше: увидеть чьи-то неясные очертания в очередной ослепительной вспышке молнии или же убедиться в том, что голоса были лишь плодом его воображения и он начинает потихоньку сходить с ума. Вульгрим вскрикнул и дёрнулся всем телом, когда на его плечо легла чья-то рука. — Живо лезь под фургон! — проорала ему в лицо Ситра, отнимая от лица изрядно запылившуюся тряпку. — Но почему не внутрь?! Зигзагообразная стрела молнии, прорезав почерневшее небо, ударила прямиком в повозку, остановившуюся неподалёку от них, разметав по округе ту часть её содержимого, которое не обратилось в обугленные головешки вперемешку с обломками древесины и пластинами металла. Вульгрим видел, как один из охранников по какой-то счастливой случайности сумел увернуться от проносящегося мимо него колеса, столкновение с которым вполне могло бы оставить беднягу без головы. — Теперь понял?! Лезь давай! Вульгрим успел подумать о том, что потеря ещё одной повозки лишит Валафара тех последних крох сдержанности и терпения, что в нём оставались, когда новая молния с треском вонзилась в землю прямо перед мордой ухмылочника, запряжённого в их фургон. Ухмылочник, до этого наблюдавший за происходящим свойственным этим животным отстранённым взглядом, надсадно заревел и взбрыкнул задними ногами, натягивая упряжь. Демонёнок заметил, как при этом один из закреплённых им крюков опасно зашатался. — Стой! Стой! Стой!!! — Ситра бросилась прямиком к ошалело мотающему головой животному, нисколько не заботясь о том, что по чистой случайности может оказаться нанизанной на один из его острых рогов. Ухватившись за ремень упряжи, юная демоница отчаянно пыталась утихомирить обезумевшего зверя, но ухмылочник обращал на дочь торговца не больше внимания, чем мог бы обратить на жужжащего у него над ухом гнуса. Высоко вскинув свою громадную тупую башку, ухмылочник вновь заревел. Ситра повисла в воздухе, всё ещё цепляясь за ремень мёртвой хваткой, понимая, однако, что даже при помощи Вульгрима ей ни за что не справиться с решившим проявить свой дикий нрав животным. Ухмылочник рванулся вперёд. Раз, другой. Натянутые до предела упряжные ремни звенели и вибрировали на ветру, точно струны какого-то адского инструмента. Один из крюков, удерживающих фургон на месте, с хрустом вылетел из земли. Вульгрим бросился к нему, чтобы попытаться закрепить заново, но быстро осознал тщетность своих попыток, когда вслед за первым крюком последовал второй, а за ним третий. Ухмылочник продолжал рваться, вкладывая всю свою немалую дурь в отчаянные попытки сдвинуть с места фургон, который по каким-то совершенно неясным для него причинам стал будто бы в разы тяжелее. С ужасом Вульгрим наблюдал за тем, как, скрежетнув металлом, обдав его дополнительной порцией песка и камней, из земли вырвался четвёртый крюк. — Ситра! Слезай! Слезай оттуда немедленно! Слышишь?! — во всю мощь своих лёгких закричал Вульгрим, но упрямая дочь караванщика даже не обернулась в его сторону. Вместо того чтобы последовать призыву демонёнка, одной рукой Ситра всё так же продолжала цепляться за упряжь, а другой потянула из-за голенища свой неизменный нож, которым тут же принялась яростно кромсать удерживающие ухмылочника ремни. Безошибочно уловив ход её мысли, Вульгрим вскарабкался на место возницы и ухватился за другой ремень, лишь теперь сообразив, что у него нет при себе ничего острого. Не придумав ничего лучше, демонёнок вцепился в ремень зубами и рванул. — Из чего они сделаны?! — обернувшись к Ситре, у которой дела, как он успел заметить, шли немногим лучше, спросил демонёнок, потирая челюсть. — Переплёт с добавлением тончайших нитей абиссальной руды, — откликнулась демоница, раздосадовано осматривая новую засечку на лезвии любимого ножа. — По специальному заказу моего па. Невольно Вульгрим моментально вывел в уме приблизительную длину всех ремней в одной упряжи, помножил её на количество фургонов и повозок в торговом караване, не забыв учесть те, которых Валафар успел лишиться за время их совместного путешествия, а полученное число увеличил вдвое, чтобы иметь хотя бы примерное представление о количестве абиссальной руды, содержащейся в них. Цифра вышла внушительная. Не менее внушительной должна была быть и цена, которую в своё время выложил Валафар за свой заказ. Демонёнок в очередной раз подивился не столько благосостоянию, сколько изобретательности и сметливости старого торговца, за которые ему с Ситрой теперь самым неожиданным образом приходилось расплачиваться. Снова громыхнуло. Словно услышав в громовом раскате призыв к действию, ухмылочник вновь рванул с такой силой, что ещё один крюк не выдержал напора и выскочил из земли. Фургон развернуло. На какое-то время он оказался стоящим на двух боковых колёсах, сохраняя ненадёжный шаткий баланс. Вульгрим даже не успел толком осознать, что происходит, как фургон, несколько раз качнувшись, с грохотом и лязгом вновь встал на все четыре колеса. Наудачу демонятам, порыв ветра налетел с нужной стороны. — Уходи! — на этот раз скомандовала Ситра, отпуская ремни упряжки и не слишком грациозно шлёпаясь на землю. — Всё без толку! Вульгрим не заставил себя долго упрашивать. С трудом разжав занемевшие от напряжения пальцы, которыми он всё ещё цеплялся за край деревянной рамы, дабы не свалиться с накренившегося фургона, демонёнок приготовился прыгать. — Ну же! — подгоняла его снизу Ситра. — Чего ты ждёшь?! — Я не могу! — Плюнь на фургон, Вульгрим! Он не стоит твоей жизни! — Уверен, что твой па считает иначе! Но есть и ещё кое-что. — Что же?! — У меня нога застряла. — Ты шутишь?! — Это не самое подходящее время для шуток, — Вульгрим повёл рукой в красноречивом жесте. — Ты не находишь? Молнии били в землю одна за одной, оставляя после себя небольшие дымящиеся воронки. Казалось, что их ослепительные вспышки, то и дело выхватывающие из темноты беспорядочно разбросанные по округе громоздкие силуэты фургонов, остались единственным источником света на много миль вокруг. В коротких промежутках между их электрическими разрядами, когда всё погружалось в сплошной, наполненный песком и пылью мрак, позволяющий видеть едва ли дальше собственного носа, голоса, что слышались Вульгриму в завываниях ветра, становились в разы отчётливее. «У-у-у-бью-ю-ю-у-у»… «Нич-ш-ш-тожество-о-о»… «Порв-у-у-у»… «Спас-и-и-и»… «Беги-и-У-у-бега-а-ай»… Помотав головой, гоня от себя прочь сковывающий, леденящий ужас, Вульгрим попытался вытянуть ногу, застрявшую между досок, разъехавшихся от той встряски, что устроил им взбесившийся ухмылочник. Быстро поняв, что так у него ничего не выйдет, демонёнок попробовал разжать доски руками. Безуспешно. В отчаянии Вульгрим заскрёб когтями по твёрдому дереву, загоняя себе в пальцы множество мелких заноз. — Ну давай же! Давай, благослови тебя Небо! Ангелами залюбленный кусок… ! — Хочу заметить, что с момента нашей первой встречи твой словарный запас стал гораздо богаче! — искренне похвалила его Ситра. — Ты что делаешь?! — А как ты думаешь? — юная демоница с размаху вогнала лезвие ножа между досок в опасной близости от ноги Вульгрима. — Если не получится вытащить, — демоница нажала на рукоять, пытаясь использовать нож в качестве рычага, — то я просто её отрежу. — Я имел в виду, почему ты вообще здесь? Постой, что?! Ситра взглянула на Вульгрима снизу вверх. В очередной вспышке молнии её фиолетовые глаза сверкнули каким-то особенно опасным блеском. — Уж лучше потерять ногу, чем жизнь, — мрачно заметила демоница. — А если я дорожу и тем, и другим?! Что тогда делать? — Молиться Тёмному. Ситра крепче обхватила рукоять ножа и как следует надавила. Вульгрим почувствовал, как удерживающие его деревянные тиски слегка ослабли. — Ещё немного! Фургон дёрнулся. Поняв, что очередная его попытка не увенчалась успехом, ухмылочник истошно заревел. Судя по тому, как животное принялось рыть землю передним копытом, сдаваться он был не намерен. — Давай! Новый рывок повалил Вульгрима, опрокидывая на спину. Демонёнок почувствовал, как в коленном суставе застрявшей ноги что-то до жути противно сместилось. Хрустнуло так, что, несмотря на стоявший вокруг грохот и шум, он отчётливо уловил этот короткий сухой звук. Ситра грязно выругалась, продемонстрировав демонёнку рукоять с переломленным посередине лезвием. При этом дочь караванщика выглядела одновременно рассерженной и умилительно растерянной. — Ситра, беги! — Вульгрим постарался оттолкнуть от себя демоницу, однако в нынешнем его положении такая попытка была заведомо обречена на провал. — Нет! — упрямо набычилась чертовка, не прекращая попыток расшатать крепления одной из державших демонёнка досок. — Тогда держись… — выдохнул Вульгрим и сам что есть силы вцепился в искорёженный деревянный настил. Демонёнок успел заметить, как сорвался последний крюк, тот самый, который он закрепил в расколотом непогодой валуне. Фургон резко кинуло вправо, затем швырнуло влево и стремительно понесло куда-то в самое сердце разразившейся бури. — Вознеси меня Свет, — пробормотал себе под нос запыхавшийся наёмник, отправленный Валафаром на помощь дочери, провожая взглядом исчезающий во мраке фургон. *** Мчавшийся по бездорожью фургон трясло, подкидывало и мотало из стороны в сторону. Вокруг сверкало и грохотало. Ситра отчаянно ругалась, а Вульгрим пытался убедить себя, что его зубы стучат от непрерывной тряски, а вовсе не из-за того, что ему до одури страшно. — Ты что задумала?! — демонёнок схватил за руку Ситру, пресекая порыв юной чертовки встать. — Хочу попробовать прибить эту взбесившуюся тварь, пока она не затащила нас в сами райские кущи. — Вот этим? — Вульгрим кивком указал на обломок ножа в её руке. — Попытка не пытка, — пожала плечами Ситра, хмуро разглядывая оставшуюся на рукояти часть лезвия с неровным сломом, длиной чуть больше её ладони. — Попробую ткнуть его в глаз. — Сдаётся мне, ты только ещё больше его разозлишь, — покачал головой Вульгрим. — Но даже если ухмылочник упадёт, представь, что тогда будет с нами! — Мы остановимся? — сделала логичное предположение демоница. — Разумеется. Только сначала разогнавшийся фургон на всей скорости налетит на огромную тушу, несколько раз перевернётся и даже если не раздавит нас на месте, то переломает нам все кости. Сам фургон после такого тоже вряд ли будет пригоден для использования. А про то, что станется с его содержимым, за спасение которого ты так яростно боролась, я лучше промолчу. — Раз считаешь себя таким умным, что ж, давай предложи что-нибудь сам! — в сердцах Ситра приставила острый, точно клык пилозуба, край сломанного лезвия к горлу демонёнка, которому и без того приходилось несладко. Вульгрим судорожно сглотнул, почувствовав, как кадык царапнул металл. — Так я и знала, — презрительно фыркнула демоница ему в лицо. Глаза Вульгрима полыхнули холодным огнём, отразив зигзаги молний, расчертивших небосвод Преисподней. — Берись за вожжи, благодать тебе в душу, — глухо прорычал демонёнок, скрежетнув зубами, — и постарайся хоть немного сдержать эту божью тварь! — Ты и вправду думаешь, что в твоём предложении есть хоть какой-то смысл? — А ты и вправду хочешь рассуждать о смысле после того, как запрыгнула на фургон с взбесившейся зверюгой в упряжи, хотя тебе было сказано этого не делать?! Это было глупо! — Глупо было выбрать себе в напарники такого размазню, как ты! — злобно рыкнула юная чертовка. — Точно! — подхватил Вульгрим. — А ещё глупее было согласиться стать напарником такой неуравновешенной малолетней зазнайки, которая при каждом удобном случае прикрывается громким именем своего папаши! Лучше бы мне было и дальше плестись в хвосте каравана и собирать навозные лепёшки в дырявое ведро, чем выносить твою компанию! Давай, прыгни на спину этой тупой скотине, как ты того и хотела, да проори ему в ухо, что твой па не кто иной, как известный в шестнадцати владениях торговец Валафар. Быть может, он проникнется и решит, что гробить такую ценную персону, как ты, себе дороже. Но вот только, знаешь, скорее всего, ему будет на это плевать! Великие грешники! Тебе вообще доводилось хотя бы раз задумываться над последствиями того, что ты творишь?! Очень советую попробовать. Ведь папочка не всегда будет рядом, чтобы вытащить тебя из очередной кучи дерьма, в которую ты рано или поздно вляпаешься! Ситра удивлённо моргнула. До этого момента ей не доводилось слышать, чтобы Вульгрим говорил таким тоном. Да и взгляд его никогда прежде не был таким требовательным, решительным и холодным. — Как видишь, мы оба изрядно сглупили, — проговорил Вульгрим уже более примирительно. — А теперь должны постараться хоть что-то исправить. Мне бы очень не хотелось разочаровывать Валафара двойной утратой. Он и вправду не так уж и плох, как может показаться на первый взгляд. Ситра молча отвела руку со сломанным ножом от горла демонёнка. Выглядело это так, точно дочь караванщика вознамерилась раз и навсегда свести счёты с осмелившимся оскорбить её достоинство обидчиком. Однако, вопреки ожиданиям Вульгрима, демоница вонзила остриё не в его тощую шею, а в край деревянного настила, так что снаружи осталась торчать одна только резная рукоять. Покрепче ухватившись за неё, чтобы не свалиться с фургона на очередном попавшем под колесо камне, демоница распласталась на покорёженных досках и постаралась ухватить болтающиеся ремни поводьев. Она вытянула руку, насколько могла, но лишь едва коснулась их кончиками пальцев. Ситра выдохнула, на мгновение прикрыла глаза и, отпустив рукоять ножа, свесилась с настила едва ли не наполовину. В лицо демонице тут же полетели гравий и мелкие камни из-под копыт несущегося, не разбирающего дороги ухмылочника. Действуя практически вслепую, Ситра, наконец, сумела нащупать заветный ремень как раз в тот момент, когда переднее колесо фургона налетело на очередную выбоину. Ощущения у юной чертовки были такие, словно при встряске все её внутренности оторвались от своих мест и беспорядочно перемешались между собой. Кроме того, она умудрилась насквозь прокусить свой собственный язык. Лишь каким-то чудом вновь не упустив ремни вожжей, плюясь кровью и чувствуя, как язык стремительно распухает, становясь больше похожим на измусоленную тряпку, которой прихвостни Фрэза затыкали ей рот во время похищения, Ситра вскарабкалась обратно на настил и осталась лежать на спине, тяжело дыша. Она лежала совершенно неподвижно, уставясь в скопление чёрных туч, которые рвали в клочья трезубцы красных молний, и размышляла о том, что с гораздо большей охотой согласилась бы завалить ещё парочку Горнов, чем в ближайшее время повторить нечто подобное. Когда шум в её ушах немного поутих, демоница услышала, как Вульгрим настойчиво зовёт её по имени. Вместо ответа Ситра лишь подняла вверх правую руку с зажатыми в ней поводьями и слабо улыбнулась. Подобравшись к демонёнку, чертовка уселась рядом, тяжело привалившись к его плечу. — Вместе, — невнятно пробормотала она, протягивая Вульгриму поводья. Демонёнок согласно кивнул. Они ухватились за ремни и потянули изо всех сил. Ухмылочник отозвался недовольным рёвом и на бегу замотал головой, стараясь избавиться от раздражающей упряжи. — Не сдавайся, — подбодрил подругу Вульгрим. — Тяни. Тяни сильнее! Заставь его слушаться! Он чувствовал, как руки юной демоницы подрагивают от напряжения. Его собственные руки дрожали ничуть не меньше, а сердце заходилось в бешеном ритме, точно он всё это время бежал наравне с ухмылочником, а не трясся на грозившем того и гляди развалиться фургоне. — Не сдавайся, — повторил он, слыша, однако, насколько неуверенно звучат его слова. Ситра бросила на него короткий взгляд и вновь сосредоточенно уставилась на дорогу. Хотя вряд ли там, где сейчас мчался их фургон, проходила хоть какая-то дорога. Оставалось только дивиться, как в такой темноте обуреваемое страхом животное до сих пор не подвернуло ногу или не налетело на скалу, размозжив о неё свою глупую башку, а заодно и головы двух юных демонов, по воле случая оказавшихся с ним в одной упряжке. Справа от них шарахнула молния, пробив в земле очередную воронку и взметнув в воздух несколько небольших камней. Ещё одна ударила слева, едва не угодив в заднее колесо фургона. Следующая возникла в некотором отдалении, прямо на пути их движения. Похожая больше не на стрелу, а на широкую извилистую ленту, она ярко озарила местность чуть ли не на полмили вокруг. Воображение Вульгрима уже успело нарисовать приблизительный диаметр ямы, которая должна была образоваться там, куда пришёлся разряд. Угоди их фургон в такую воронку, демонёнок ни за что не поставил бы на то, что они смогут из неё выбраться. Однако громовой раскат уже успел отзвучать, а ожидаемый Вульгримом град из вывороченных из земли камней так и не посыпался им на головы. На секунду демонёнок даже подумал, что ему наконец-то повезло, и молния исчезла до того, как достигла земли. Только вот за свою, пусть и не такую уж долгую жизнь юный демон успел очень хорошо уяснить, что на везение ему стоит полагаться едва ли не меньше, чем на свои бойцовские навыки. — Обрыв! — завопил он что было мочи, озарённый внезапной догадкой. — Впереди обрыв! Вульгрим ещё продолжал голосить, а Ситра уже бросила свою сторону поводьев и, вцепившись в ремень со стороны Вульгрима, принялась изо всех сил выбирать его на себя. До ухмылочника, судя по всему, тоже начало что-то доходить. То ли почуяв что-то неладное, то ли прислушавшись к истошным крикам у себя за спиной и настойчиво дёргающемуся поводу, он начал понемногу забирать левее, меняя направление движения. Копыта животного простучали по самому краю, осыпая вниз камни и комья сухой земли. Животное надсадно рыкнуло и рвануло прочь от разверзшейся перед ним пропасти, точно в нём вдруг открылось второе дыхание. Фургон по инерции продолжал мчаться вперёд. — О, нет-нет-нет-нееет! Их развернуло и крутануло на месте так резко, что Вульгрим на какое-то время совершенно утратил чувство направления. А когда оно вновь вернулось, он очень пожалел, что не остался в блаженном неведении хоть немного подольше. Задние колёса фургона, как и добрая его половина, зависли над чёрной бездной, в которую под их весом продолжали осыпаться камни и грунт. Ухмылочник ревел и упирался всеми четырьмя ногами, противясь той силе, что норовила утянуть его за собой в небытие. По его напрягшимся мускулам то и дело проходила крупная дрожь. Было видно, что животное прикладывает все оставшиеся у него силы к тому, чтобы двигаться вперёд, но их едва хватало на то, чтобы просто оставаться на месте. Копыта рогатого зверя заскользили по земле, и фургон, качнувшись, накренился ещё ниже. Коротко вскрикнув, Ситра кубарем полетела со своего места. От моментального падения в чёрную неизвестность демоницу спасло лишь то, что она так и не разжала руки, сжимавшей прочный ремень упряжи. — Ситра! Только не смотри вниз! — донёсся до неё сверху голос Вульгрима. — И постарайся не шевелиться! Демоница упрямо сжала челюсти. Ответить привычной колкостью на дружеский, но при этом столь неуместный совет мешал распухший язык. Под её ногами, хоть смотри туда, хоть не смотри, была лишь непроглядная клубящаяся мгла. О том, как далеко была земля, юная демоница могла только догадываться, ровно как и о том, насколько твердой была её поверхность. Запрокинув голову, Ситра увидела, что Вульгрим возобновил свои отчаянные попытки высвободить застрявшую между досок ногу. «Не дёргайся, балбес!» — подумала она про себя, — «ты только сильнее расшатываешь фургон. А ещё мне не велел шевелиться». Демоница принялась ловко перебирать руками, подтягивая себя наверх. Вульгрим что-то кричал, но ветер уносил его слова прочь, так что она не могла ничего разобрать. Что-то про нож и упряжь. Про то, как обстояли дела с упряжью, она судить не бралась. Но вот с её ножом было точно покончено. Ни с того ни с сего её падение возобновилось. Ситра по-прежнему крепко сжимала в руках ремень, но всё же стремительно падала прямиком в неизвестность. Накативший страх успел обдать нутро ледяным холодом, когда она так же внезапно остановилась. Последовал резкий рывок, от которого Ситра чуть не выпустила поводья. Неведомая сила проволокла её под днищем фургона и оставила слегка покачиваться с другой его стороны, значительно ниже, чем то было в первый раз. — Ситра?! — встревоженно окликнул её демонёнок. — Порядок, — глухо отозвалась она. Только теперь до неё окончательно дошёл смысл того, что пытался втолковать ей сверху Вульгрим. Наконец-то упряжные ремни, которые она пыталась перерезать, чтобы спасти гружёный добром фургон от безумного ухмылочника, решили сдаться. Вульгрим сумел это заметить и старался её предупредить, но она, в свойственной ей манере, предпочла не слушать и действовать самостоятельно. Мысленно благословив всё то, что происходит так не вовремя и так некстати, Ситра попробовала осторожно переместить руку выше по ремню. Немного подтянувшись, демоница замерла, выжидая. Ремень держался. Фургон покачивался над пропастью. Где-то наверху натужно ревел ухмылочник. Ситра рискнула сместить другую руку и почувствовала, как при этом туго натянутый ремень завибрировал. Очевидно, что-то в нём лопнуло, поскольку в один миг Ситра оказалась ещё ниже под фургоном. Плюнув на осторожность, демоница поползла вверх, проворно перебирая руками так быстро, как только могла. Вульгрим с нарастающим ужасом наблюдал за тем, как нити, из которых был свит упряжной ремень, рвутся одна за другой. Демонёнку даже казалось, что он слышит эти натяжные звуки. «Щёлк». «Хрясь». «Треськ». Взгляд Вульгрима метался от истончающегося ремня к изо всех сил спешащей наверх Ситре и обратно. Но уже сейчас демонёнок мог с уверенностью сказать: она не успеет. Вульгрим рванулся, оставляя между державшими его досками не только приличный кусок штанины, но и не менее приличный шмат собственной кожи. Искорёженные доски скрипнули, нехотя отпуская свою жертву. Вульгрим бросился вперёд, совершенно не заботясь о том, что будет делать потом, когда схватит оборвавшийся ремень, не позволив взбалмошной демонице упасть. В том, что он сможет его схватить, у Вульгрима не возникло ни малейших сомнений. Само время словно замедлило привычный ход, а он, Вульгрим, будто бы оказался вне его власти. Он отчётливо видел испуганные глаза Ситры в отблеске очередной молнии, видел, как она начинает отдаляться от него медленно-медленно, точно погружаясь в вязкую жидкость, а не падая в бездонную пропасть. Он видел, как промелькнул мимо кусок упряжи, так близко, что стоит только вытянуть руку, и обязательно его ухватишь. Вульгрим прыгнул. Его тонкие пальцы сомкнулись на оборвавшемся ремне, и демонёнок тут же перехватил его второй рукой, задыхаясь как от накатывающих волн адреналина, так и от удара при неосторожном падении. Его самого неумолимо тянуло в пропасть вслед за юной чертовкой. Для того чтобы самому удержаться на фургоне, он должен был отпустить злосчастный ремень, должен был позволить Ситре упасть. Он должен был так поступить, но не стал. Тощее тело демонёнка уже наполовину свесилось с настила, когда стопа его левой ноги за что-то зацепилась. Не задумываясь над тем, что это могло быть, Вульгрим попытался как можно прочнее закрепиться на своей столь внезапно возникшей опоре. — Быстрее! — крикнул он, чувствуя, как скрипят и ноют суставы в плечах. — Лезь! Ситра вновь принялась карабкаться. Руки Вульгрима горели огнём, израненная нога ныла и пульсировала, а вся их надежда на спасение держалась лишь на одном небольшом штыре, торчащим из досок, за который Вульгрим цеплялся не столько одной ногой, сколько силой воли. Лишь когда демоница преодолела половину пути, Вульгрим позволил себе глубоко вздохнуть. От этого незначительного движения рубаха на тощей груди демонёнка немного разошлась, и из-под неё показался краешек наспех засунутого им за пазуху в начале всей этой неразберихи дневника. Заметивший это Вульгрим попытался замереть, однако движения Ситры раскачивали и дёргали ремень так, что у демонёнка никак не получалось сохранять полную неподвижность. Несмотря на все прикладываемые усилия, Вульгрим чувствовал, как дневник путешественника постепенно выскальзывает у него из-под рубахи. Демонёнку казалось, что сама пропасть оскалилась в голодном предвкушении скорой поживы и потянула навстречу свои невидимые, но от этого не менее цепкие щупальца, свитые из клубов мрака и темноты. Картину эту как нельзя лучше дополнил глухой раскат грома. Звук очень походил на заунывное урчание в пустом брюхе огромного чудовища. Чтобы не видеть того, как бездна навсегда поглотит единственный ключ к великой тайне, которую он однажды надеялся открыть, Вульгрим крепко зажмурился. Демонёнок не просто верил, а был по-настоящему уверен, что разгадай он секрет Змеиных Нор — и вся его жизнь враз изменится. Пусть ему и было не совсем понятно, в какую именно сторону. Но, судя по всему, судьба вновь решила всё не в его пользу, не наделив Вульгрима даже мало-мальским правом оспорить данное решение. Дневник вывалился у него из-за пазухи и, кувыркаясь и хлопая страницами, полетел вниз. Лишь через несколько невыносимо долгих секунд Вульгрим решился осторожно приоткрыть глаза и увидел, что Ситра висела над пропастью, цеплялась за ремень лишь одной рукой. В другой же руке демоница держала заветный дневник. Вульгрим так опешил, что на мгновение утратил контроль, и его хватка немного ослабла. Ремень заскользил в его вспотевших ладонях, но демонёнок успел покрепче стиснуть кулаки до того, как случилось непоправимое. — Брось его! — крикнул он Ситре, скрепя сердце. — Брось и поднимайся! Но у Ситры, как всегда, имелось собственное мнение и на этот счёт. Поудобнее перехватив дневник, она засунула его корешок в рот, крепко стиснув острыми зубами, и лишь затем продолжила подъём. В этот момент Вульгрим не знал, чего ему хотелось больше: отругать её последними словами или же обнять так крепко, чтобы затрещали кости. Но прежде чем поступить тем или иным образом, ему предстояло дождаться того момента, когда юная чертовка окажется рядом с ним. Наконец из-за края помоста показались сначала рожки, а затем и голова демоницы. Цепляясь абсолютно за всё, что попадалось ей под руки, включая и самого Вульгрима, Ситра забралась на доски настила. Едва почувствовав под ногами хоть сколько-то твёрдую опору, она вцепилась в ворот рубахи Вульгрима, вытягивая его наверх и заставляя подняться, невзирая на то, что он едва мог наступать на разодранную в кровь ногу. Точно насекомое по отвесной стене, она принялась карабкаться по накренившейся поверхности фургона, таща за собой демонёнка, чуть ли не волоком увлекая на самый верх. Страшнее же всего было то, что всё это демоница проделывала в абсолютно не свойственном ей угрюмом молчании, не тратя ни секунды времени на то, чтобы определить дневник путешественника в сколько-нибудь более подходящее место, нежели собственные зубы. Передние колёса фургона к этому времени едва касались края обрыва. Ухмылочник практически прекратил все свои потуги, сантиметр за сантиметром проигрывая сражение за свою жизнь. Оказавшись на самом краю зависшей над землёй части фургона, которая к тому времени успела приподняться чуть ли не на целых три метра, увлекаемая кверху перевесившей её задней частью, демоница, наконец, остановилась. Вытащив изо рта дневник с отчётливыми следами зубов на обложке, она поспешно запихнула его обратно за пазуху Вульгриму, для верности несколько раз похлопав сверху ладонью. — Будем прыгать, — коротко оповестила она, утерев рот замызганным рукавом. — Но тут высоко, — попытался возразить демонёнок, помня, в каком состоянии находилась его нога и боясь представить, каким может стать её состояние после подобного прыжка. — Может, нам стоит попробовать спуститься более аккуратно? — Там, — Ситра кивнула в направлении у себя за спиной, — ещё выше. Сейчас! Схватив его руку, демоница сильно оттолкнулась и прыгнула, увлекая Вульгрима то ли в полёт, то ли в падение. Невольно последовав за ней, демонёнок успел почувствовать, как фургон стремительно теряет последнюю опору, целиком соскальзывая в разверзшийся под ним провал. Неудачно приземлившись на израненную ногу, демонёнок рухнул на землю. Каким-то чудом ему удалось откатиться от грозящего расплющить его грудь копыта ухмылочника. Животное ревело и стенало, точно его живьём рвала на части оголодавшая стая древолазов, и Вульгриму очень хотелось поддержать его своими собственными воплями. Подавив в себе это желание, он огляделся по сторонам в поисках Ситры. Демоница обнаружилась возле самой рогатой морды здоровенного зверя. Сперва Вульгриму показалось, что Ситра старается освободить ухмылочника от остатков сбруи, но, приглядевшись внимательнее, он понял, что вместо этого чертовка тянет за упряжь что есть сил, упираясь ногами в землю, пытаясь помочь зверю вытащить свалившийся за край обрыва фургон. — Какого херувима ты вытворяешь?! — выкрикнул Вульгрим, подхромав ближе. — Я не для того… выдержала… всё… это, — пыхтя и отдуваясь, пробормотала демоница. Речь её была скомкана и едва ясна. Но гораздо больше, чем любые слова, говорил её горящий тёмным пламенем взгляд. — Я — дочь торговца Валафара, тупая ты вьючная скотина! — и впрямь проголосила она в самое ухо ухмылочника, склонившего свою лобастую башку почти к самой земле, будто окончательно признавая поражение. — И поэтому ты будешь делать то, что я скажу! Тогда, когда я скажу! И я говорю тебе: тяни! Сейчас же!!! Вульгрим очень сомневался в том, что на ухмылочника это заявление окажет хоть какое-то воздействие. Но именно в этот момент, то ли по чистому совпадению, то ли и впрямь вдруг вспомнив, кому он был обязан сытой жизнью, зверь вскинул голову, выдул из ноздрей две тонкие струйки пара и сделал шаг вперёд. — Вот так! Давай! — подбадривала его демоница, налегая на упряжь. — Мы справимся. Заставив себя не думать про больную ногу, Вульгрим тоже ухватился за сбрую и принялся тянуть, внося свой посильный вклад в общее дело. Очень медленно, шаг за шагом, оскальзываясь и оступаясь, ухмылочник шёл прочь от края обрыва, вытягивая наверх, казалось бы, безнадёжно утраченный фургон. Ситра прекратила понукать животное, позволив ему остановиться лишь тогда, когда они отдалились от обрыва не меньше, чем на пару десятков метров. Некоторое время ухмылочник стоял на подрагивающих ногах, а затем грузно рухнул на землю. Тяжёлые веки опустились на глаза, уши практически полностью втянулись в голову, а широкие ноздри закрыли защитные перепонки. — Он что.? — начал Вульгрим, оборвав вопрос на полуслове. — Спит, — развеяла его опасения Ситра, устало приваливаясь к еле заметно вздымающемуся боку животного, покрытого твёрдыми пластинами крупной чешуи и оседая рядом с ним на землю. — Заслужил. — Из-за этой твари мы чуть не погибли, — пробормотал демонёнок, со стоном присаживаясь рядом, осторожно выпрямляя покалеченную ногу. — Но по итогу я всё равно чувствую к нему благодарность. Это немного странно. — Ничего странного, — пробормотала в ответ демоница. — Во мне в последнее время тоже довольно часто борются два желания: то ли прибить, то ли расцеловать. — Ухмылочника? — удивлённо спросил Вульгрим. Ситра искоса взглянула на демонёнка, и Вульгрим резко замолчал, стоило лишь его взгляду встретиться со взглядом демоницы, по сравнению с которым самая глубокая бездна в Преисподней вполне могла сойти за обмелевший ручеёк. Не в силах отвести глаз и не в силах противиться внезапно всколыхнувшемуся где-то в самых глубинах его демонической сути инстинкту, должно быть, тому самому, о котором так любил толковать изрядно подвыпивший Рэзг, и благодаря которому в семье Мурриха регулярно появлялось пополнение, Вульгрим задержал дыхание и осторожно подался вперёд. То небольшое расстояние, что всё ещё оставалось между двумя юными демонами, стремительно сокращалось. Крупная холодная капля внезапно стукнула демонёнка точно по носу. Другая угодила ему в макушку. Ещё одна попала прямо в глаз. — Ну а теперь-то что? — смаргивая стекающую в глаза влагу, недовольно проворчал Вульгрим. — Просто дождь, — еле слышно пробормотала Ситра, запрокидывая голову к переставшему метать в них молнии, но вместо этого решившего пролиться водой небу. Она приоткрыла рот, ловя на язык дождевые капли, которые приносили некоторое облегчение от боли после укуса. Однако меньше чем за минуту дождь разошёлся до настоящего ливня. Извергающиеся с неба потоки воды быстро заполняли воронки в земле, оставленные прошедшей грозой, превращая их в глубокие, пенящиеся грязными пузырями лужи, а некоторые из них — в самые настоящие небольшие пруды. — Отлично, — хмыкнул Вульгрим, вглядываясь в разверзшиеся небесные хляби. — Нас не поджарило только для того, чтобы теперь смыло. Ситра уткнулась лбом в его плечо. Вульгрим осторожно приобнял чертовку и лишь тогда почувствовал, что она то и дело вздрагивает. — Ситра? — он попытался заставить её поднять голову, но демоница вся сжалась, зарывшись носом в его рукав. Среди тихих всхлипов Вульгрим различал короткие смешки, сменяющиеся судорожными вздохами, за которыми следовали очередные всхлипы. Одной рукой крепче прижав к себе рыдающую демоницу, другой Вульгрим украдкой проверил, на месте ли дневник путешественника. Его потрёпанная кожаная обложка была не слишком надёжной защитой от такого ливня. Но для того, чтобы укрыться в фургоне или хотя бы под ним, он должен был пошевелиться и тем самым потревожить Ситру. Он должен был. Но не стал. *** — Нас нашли лишь спустя часов четырнадцать или около того. Да и то лишь благодаря тому, что наёмник, которого Валафар отрядил помогать Ситре, успел не только заметить, в каком направлении умчал нас наш ополоумевший от страха копытный друг, но ещё и запомнить это направление. Тот ливень очень быстро смыл все следы. — А также затушил пожары, — понимающе кивнул Меттатон. — Некоторые к счастью, другие — к сожалению. — Говоришь, к сожалению? — хмыкнул Вульгрим. — А куда же делось твоё излюбленное «на всё воля Создателя?». — Но ведь не в правилах жителей Нижнего царства следовать Его воле, — парировал архангел. — Прозвучало так, словно ты завидуешь. — Не говори ерунды! — С чего же? Например, мне нисколько не зазорно признаться, что в тот момент, когда я висел вниз головой над тем провалом, я очень завидовал обладателям пары надёжных крепких крыльев, — мастерски увёл разговор в сторону демон. — Но это чувство быстро прошло, стоило лишь мне вновь оказаться на земле. Я, как ты знаешь, предпочитаю другие способы перемещения. — Трудно забыть об этом, находясь здесь, — архангел в очередной раз обвёл изучающим взглядом окружавшее их пространство. — Мне тоже понадобилось время, чтобы привыкнуть, — понимающе усмехнулся демон. — Обустроиться, обжиться, навести порядки. — Ходят слухи, что с последним тебе здорово помог один из слуг Обугленного совета. — Меттатон, ты меня разочаровываешь. Неужели Главный Хранитель Знаний при Серебряном шпиле верит каким-то там сплетням? Если тебе нужен надёжный информатор, могу подсказать пару проверенных кандидатур. За отдельную плату, разумеется. А от себя лично добавлю к этой сделке совершенно бесплатный, но при этом очень ценный совет, который однажды сможет избавить тебя от очень неприятной ситуации. — Я заинтригован. — Я не удивлён. — Что я должен сделать, чтобы получить твой бесценный совет, минуя заключение сделки? — Вот это уже начинает быть похожим на деловой подход, — одобрительно кивнул торговец. — Для начала можешь подлить мне ещё настойки. — А потом? — А потом и себе. Что ж, — хлебнув из кружки, демон утёр клыкастую пасть тыльной стороной ладони. — Так и быть, будем считать, что совет я даю тебе в долг. Архангел поднял руки, давая понять, что безоговорочно принимает условия торговца. — Если однажды тебе выпадет случай побеседовать с одним из Всадников Апокалипсиса, или, не приведи Тёмный, сразу с несколькими, — принялся наставлять Хранителя торговец, — никогда, слышишь, архангел, никогда не называй их слугами Совета. Это делает их весьма раздражительными и вспыльчивыми. — Но при этом не противоречит действительности, — заметил Хранитель. — Ты можешь думать, как хочешь. Им же нравится думать, что у них есть некая независимость и свобода выбора. А один из них и вовсе решил, что ему никто не указ. — Все мы, так или иначе, кому-то служим, — рассудительно заметил архангел. — Не вижу никакого смысла в том, чтобы это отрицать. — Если ты снова начнёшь читать мне проповеди о Создателе, то я пас, — предупредил демон. — Кстати, Хранитель, если принять твои слова о всеобщем кому-то служении за истину, то кому тогда, по-твоему, служит сам Создатель? — Одному ему известному Великому Замыслу, — без запинки ответил архангел, словно ждал этого вопроса весь вечер. — Звучит не больно-то убедительно, — скорчил кислую мину демон. — Может и так, — не стал спорить Меттатон. — Но при этом совершенно неоспоримо. А что насчёт тебя, Вульгрим? — Тебе интересно, служу ли кому-нибудь я? Ну, естественно! Мои амбиции не столь высоки, как у великой Четвёрки. Я покорный слуга всякого клиента, перешагнувшего порог моей лавки. — С тобой просто невозможно, — покачав головой, проговорил архангел, при этом тихо посмеиваясь. — Зато не скучно, — хитро подмигнул демон. — А если серьёзно, то я никогда не считал зазорным лишний раз согнуть спину. В особенности перед тем, в чьей воле было решать, жить мне или умереть. Именно такое решение вновь предстояло принять Валафару в отношении меня, когда отряд наёмников, наконец, обнаружил нас с Ситрой. Зрелище, скажу я тебе, мы представляли весьма и весьма удручающее. Моя нога опухла и болела так, что я едва мог ей пошевелить, не то что встать без посторонней помощи. Ситра, как бы она ни храбрилась, тоже была не в лучшем состоянии. Торговец молча, одним лишь кивком отдал распоряжение наёмникам, чтобы они забрали и унесли демоницу, после чего встал прямо передо мной, заслонив своей мощной фигурой, казалось, всё вокруг, и ещё долго смотрел сверху вниз, то хмурясь, то морщась. Мне оставалось лишь гадать, какие доводы «за» и «против» приходят ему на ум. Он так и не проронил ни единого слова, будто бы и он за время, пока длилась буря, чуть не оттяпал себе язык. Я тоже молчал. Почему-то мне казалось, что любое произнесённое мной слово сыграет вовсе не в мою пользу. Было слышно, как неподалёку несколько наёмников, худо-бедно соображающих в плотницком деле, осматривают раскуроченный фургон, громко споря о том, стоит ли его чинить или проще будет пустить в расход. Думаю, примерно такие же мысли приходили в голову Валафара и на мой счёт. Наконец, демон развернулся и пошёл прочь, оставив меня сидеть на мокрой земле в полной растерянности и гнетущем неведении. Немного погодя ко мне подошёл один из наёмников и, перехватив поперёк туловища, отнёс в один из уцелевших фургонов. У запасливого торговца нашлись при себе снадобья и мази, благодаря которым нога всё же осталась при мне. Но хромал я ещё очень долго. А ещё после этого случая я очень долго не видел Ситру. А когда вновь увидел, встреча эта оказалась для нас последней. — А что стало с ухмылочником? — Ухмылочником? — не понял Вульгрим. — Он выжил? Демон издал страдальческий вздох. — Да, архангел. И прожил долгую и счастливую ухмылочью жизнь, таская фургоны и телеги по торговым трактам, а старость лет встретил в тёплом и уютном стойле, предварительно обзаведясь многочисленным потомством. Иногда мне кажется, что в этой истории ты переживаешь за кого угодно, только не за меня. — Твоя персона всегда в приоритете, — примирительно улыбнувшись, заверил Меттатон. — Рад это слышать, — с нарочитой показательностью склонил голову Вульгрим, прежде чем продолжил свой рассказ. — Караван смог отправиться в путь только через три дня. Кое-как подлатав фургоны и наспех подсчитав потери и убытки, мы двинулись дальше. За моей помощью Валафар так и не обратился, хоть и знал, что возьми я на себя часть работы, мы могли бы управиться быстрее. — К вопросу убытков. В том фургоне и вправду было что-то настолько ценное, ради чего стоило рисковать вашими жизнями? — Вопрос цены, архангел, также расплывчат, как и вопрос служения Великому Замыслу. Для тебя это, возможно, могло бы показаться сущей ерундой, но кто-то другой с готовностью выложил бы за то же самое целое состояние. Наибольшую выгоду торговцу приносит не столько сам товар, сколько знание, кому его предложить. Архангел неопределённо хмыкнул. — А ухмылочник? — Меттатон, ты серьёзно?! — Мне просто любопытно! — Тогда почему мне кажется, что ты намеренно надо мной издеваешься? — глаза демона подозрительно сощурились. — Разве что самую малость, — хохотнул Меттатон, казалось, окончательно позабыв о присущей небожителям чопорности. — Это ж надо было такое ляпнуть, Вульгрим! И куда только подевалась вся твоя хвалёная сообразительность? — Посмотрел бы я на тебя в той ситуации, — угрюмо проворчал демон. — Я бы в такой ситуации никогда не оказался, — самоуверенно заявил архангел. — Могу привести тому несколько десятков причин. Но, думаю, это будет лишним. — Полностью с тобой согласен. — Ну а ухмылочник.? — Отвяжись!