Я тот, кто я есть

ГЛАВА 2. ЧУЖОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, НЕ СВОЙ СРЕДИ СВОИХ. Часть 7 Дождавшись, пока карауливший у двери демон доложит о прибывших посетителях, и получив разрешение войти, охранник втолкнул Вульгрима в кабинет владыки. На взгляд демонёнка, доставшийся ему тычок в спину был неоправданно сильным и грубым. Не поднимая головы от разложенных на столе бумаг, Мельхий, махнув рукой в сторону двери, дал понять охраннику, что тот может быть свободен. Теперь, когда Вульгрим остался один на один с владыкой, он осознал, что гораздо лучше чувствовал бы себя, продолжи он и дальше сидеть в мрачной тюремной камере. Даже там, среди духоты, плесени и ползающих по стенам жирных мокриц, Вульгрим не чувствовал себя настолько беспомощным и жалким. Он никак не мог заставить себя стоять неподвижно, то и дело начиная неловко переминаться с ноги на ногу, а кроме того, ему никак не удавалось найти место рукам. Демонёнок заложил было руки за спину, но тут же подумал, что такая поза может показаться генералу слишком вольготной, поэтому поспешил опустить их вдоль туловища. Однако теперь его тонкие пальцы принялись нервно теребить края изрядно поношенной, выпачканной и пропитавшейся запахом гнили одежды. От осознания того, какой у него сейчас должен был быть вид, Вульгриму сделалось ещё больше не по себе. Демонёнок поспешил сжать руки в кулаки, дабы не позволять пальцам и дальше сминать ветхую ткань. Генерал всё ещё был погружён в изучение содержимого бумаг и, казалось, вовсе забыл о присутствии в кабинете постороннего, однако Вульгрим прекрасно понимал, как далёк был бы от истины тот, кто допустил бы такое предположение. Чтобы хоть как-то отвлечься и немного успокоиться, демонёнок принялся украдкой осматриваться по сторонам. В кабинете владыки всё было точно так же, как он и запомнил. Разве что большая книга с отчётами исчезла со стола, да высокую тумбу за спиной Мельхия теперь не украшала изящная ваза, изготовленная крылатыми мастерами. Должно быть, для ангелов это была некая реликвия, раз уж Мельхий в своё время прихватил её с собой и обеспечил её сохранность на неблизком пути в Нижнее царство. Не иначе как генерал решил таким образом раздосадовать и позлить пернатых воинов. Ведь одно лишь знание того, что высоко ценимая ими вещь была не просто уничтожена, но осквернена своим пребыванием в Преисподней, вполне могло подпортить ангелам настроение. Мелочь, но какая приятная. Размышления о значимости некогда захваченного, а ныне утраченного трофея, всколыхнули в голове Вульгрима воспоминания о тех жутких историях, которые порой шёпотом рассказывали его старшие братья, стоило лишь демонятам улечься по своим кроватям в общей спальне. Истории о захваченных в плен ангелах, которых демонам с невероятным трудом удавалось доставить в Преисподнюю. То, что, по словам братьев, ожидало этих несчастных в Нижнем Царстве, не шло ни в какое сравнение даже с самой медленной и самой мучительной смертью. Немудрено, что пленённые ангелы пытались использовать малейший шанс на то, чтобы покончить с собой. Те, чьи попытки демонам удавалось вовремя пресечь, для начала представали пред очами самого Люцифера. Лишь Верховный Правитель мог определять дальнейшую судьбу несчастных, и судьба эта была незавидна. Для каждого из них Верховный придумывал отдельный вид пыток и наказаний, и фантазии его воистину не знали границ и пределов. Мало кто из ангелов доживал до завершения их полного претворения в жизнь. Но были и те, за чьей измученной душой милосердная смерть не спешила являться. Такие, хоть дух их и был уже сломлен, проходили весь цикл до самого конца. Ходили слухи, что их ждала особенная награда Люцифера. На этом моменте все рассказы обычно обрывались. Должно быть ни один рассказчик не обладал достаточно живым воображением для того, чтобы хоть отдалённо представить себе, что же такого мог Верховный предложить своим врагам. А ещё были те (здесь шёпот рассказывающего становился едва слышным), чей дух был гораздо сильнее, чем тело. Они до самого конца выпавших на их долю истязаний сохраняли здравый рассудок и сознание. Они были особенными. И награда для них была припасена Люцифером соответствующая. Им предлагался выбор: вернуться на Небеса и продолжать влачить там жалкое существование в искалеченном теле, либо же остаться внизу, претерпеть перерождение, получить новую, более сильную оболочку под стать своему несгибаемому духу. Говорят, находились такие, кто соглашался на последнее. Приобретая новое тело, они утрачивали часть воспоминаний о своей прошлой жизни, которые по прошествии времени продолжали тускнеть и стираться. Таким образом, ангелы теряли жалкие остатки своей сути, что, должно быть, надеялись тайком сберечь. Говорят, из таких как они, выходили в итоге самые сильные, свирепые и беспощадные демоны. Но всё это были не более чем страшилки для глупых доверчивых демонят. По крайней мере, Вульгрим всегда так думал. — Вульгрим, — глубокий голос Мельхия вернул демонёнка, погрузившегося в свои мысли, в реальность. Вульгрим вздрогнул всем телом, словно при пробуждении от глубокого сна, и во все глаза уставился на генерала, который, обмакнув перо в чернильницу, поставил на очередном документе размашистую подпись и, отодвинув от себя бумагу на край стола, взялся за следующий лист. — Чем ты занимался прежде, чем поступить в услужение к Ваалу? Очень быстро демонёнок прогнал в голове все возможные варианты ответов, и практически столь же быстро отмёл все, кроме того, который, несомненно, владыка ожидал от него услышать. Поймай Мельхий его хоть на самой незначительной лжи, и положение его усугубится десятикратно. То, что генералу было известно об окружающих его демонах — будь то первый офицер или последний судомойщик — гораздо больше, чем он обычно показывал, давно стало для Вульгрима ясным, как день. Несомненно, была в том и заслуга Дагры. — Проходил обучение в тренировочном лагере наставника Бальрихта, владыка, — чётко выговорил демонёнок, хотя челюсти у него и сводило. — Лагерь для новобранцев, значит? — Мельхий поднял со стола и поднёс ближе к глазам очередную бумагу, словно старался понять чей-то неразборчивый почерк. — Я слышал, что после того шума, что поднялся вокруг этого места не так давно, оно стало пользоваться популярностью. Нынче у Бальрихта от новичков нет отбоя. Ему даже пришлось в срочном порядке возводить несколько дополнительных казарменных бараков. До того же, как их построили, часть принятых в новобранцы была вынуждена ночевать под открытым небом. Но никто, включая самого Бальрихта, сильно не жаловался. Ты не принимал участия в прославившем Бальрихта походе к рудникам на западной границе, — посчитав содержание документа приемлемым, Мельхий, наконец, поставил на нём свою подпись, сделав, однако, несколько пометок на полях. Отложив листок, демон переключил своё внимание на Вульгрима. — Как так вышло? — Наставник Бальрихт не счёл меня пригодным для этого, владыка. — Тебя огорчило его решение? Ты жалеешь, что вынужден был выметать грязь из углов, пока твои собратья гибли во славу Ваала и во имя величия его земель? Вульгрим вновь нервно переступил с ноги на ногу. Он буквально чувствовал, как Мельхий шажок за шажком заманивает его всё дальше и дальше на тонкий лёд. Демонёнок уже слышал, как хрустит под подошвами тоненькая корка, и видел, как во всё стороны всё быстрее и быстрее разбегается паутинка тоненьких трещинок. — Я не огорчился из-за решения наставника Бальрихта, — ответил Вульгрим на первую половину вопроса, напряжённо ожидая, будет ли генерал настаивать на продолжении, но Мельхия, похоже, его ответ удовлетворил. — А ты, Вульгрим, — продолжил генерал расспрос, — не хотел бы вернуться туда и закончить своё обучение? — Нет, владыка. Я бы этого не хотел. — Почему? — Это не моя стезя. Я не солдат. Мельхий кивнул, как показалось демонёнку, вполне понимающе. — В таком случае, кто же ты? — Я… Я не знаю. — Твоя сестра считает, что ты явился сюда с единственной, если не считать раздражение её своим присутствием, целью — собирать сведения и продавать их Дрогу. Доводы её звучат весьма убедительно. В особенности, если учесть некие события, предшествующие твоему аресту. — Я пытался всё объяснить Дагре, владыка. Но она отказалась меня выслушать. — Поэтому ты на неё напал? — Но это она на меня набросилась! — глаза Вульгрима полыхнули гневным пламенем. — Тише, Вульгрим, — осадил демонёнка Мельхий. — В отличие от твоей сестры, я готов тебя слушать. Ещё какое-то время. — В тот день управляющий лично направил меня в ваши комнаты, — преодолев захлестнувшее его смущение за вспышку гнева, которую не смог сдержать, продолжил Вульгрим. — Можете спросить его. Уверен, что он это подтвердит. А всё, что здесь случилось, — демонёнок поднял несчастный взгляд на пустующую тумбу, — это была случайность. Моя неуклюжесть тому виной. Прошу вашего прощения, генерал. — Управляющий, действительно, не отрицал твоего назначения. А твоей сестре я сказал примерно то же, что и ты говорил мне сейчас. Не больно ты похож на шпиона. В тебе слишком много прямоты и наивности. Редкие качества для наших мест, не находишь? На этот раз демонёнок счёл за благо не отвечать. В совокупности с уже сказанным, вопрос звучал слишком уж провокационно. Неужели Мельхий мог подумать, что Вульгрим способен шпионить здесь для… Небес? Будь трижды благословенна эта разбитая ваза вместе с теми кознями, что задумала против него родная сестрица! — Что же до случайностей, — продолжил владыка, не дожидаясь на этот раз ответа на свой вопрос, — если подумать, вся наша жизнь сплошь и рядом состоит из них. Даже самые великие порой становятся жертвами роковых случайностей. Причём значительно чаще плохих, чем хороших. Как я успел заметить, вы с сестрой не слишком хорошо ладите, — вновь сменил тему владыка, отчего не ожидавший подобного поворота демонёнок несколько раз озадаченно моргнул. — Должно быть, после того, как она отказалась поддержать твою идею с выкупом долга Мурриха, и после высказанных ею подозрений, ты и вовсе не неё клыки точишь? Услышав это предположение от генерала, Вульгрим про себя взвыл от отчаяния. Оставив скользкую тему шпионажа, Мельхий незамедлительно затронул другую, не менее скользкую тему родственных взаимоотношений. — Я не… — начал было подбирать подходящие слова не слишком резкого отрицания истины Вульгрим, но на этот раз генерал не дал ему возможности договорить. — А на меня? Вульгрим ошалело захлопал глазами. Настолько прямого вопроса он никак не ожидал. Пока демонёнок пытался хоть как-то совладать с присохшим к нёбу языком, Мельхий не сводил с него сурового пронизывающего взгляда. — Подойди, — приказал, наконец, владыка, вновь берясь за отложенное перо. Вульгрим сделал несколько нерешительных шагов вперёд. Теперь его и владыку разделял лишь добротный письменный стол, принадлежавший некогда казначею. — Вульгрим, я ничего против тебя не имею, — начал владыка, вновь обмакнув перо в чернильницу и подписывая очередной документ. — Если хочешь знать, я лично считаю тебя неплохим парнем. Тебя отличают исполнительность и ответственность. А также здоровое любопытство, — с этими словами Мельхий ещё раз быстро перечитал содержание документа и отложил его на самый край стола к остальным, уже сложенным там листам. — Я бы даже сказал, в тебе виден потенциал. Конечно, многому тебе ещё придётся поучиться. Например, тому, как держать свои эмоции в узде. Как грамотно выбирать себе друзей, но что ещё более важно — как выбирать себе врагов. Как усыплять бдительность своих врагов, заставив их считать себя твоими друзьями, а затем нанести удар, от которого они уже никогда не оправятся. Продолжая вещать прописные истины, Мельхий достал из верхнего ящика стола чистый лист бумаги и, не прекращая говорить, принялся неспешно покрывать его редкими ровными строками, периодически обмакивая перо в чернила. На Вульгрима он больше не смотрел. Демонёнок же стоял, потупив взгляд, стараясь не упустить ни одного слова из сказанного генералом. Вульгрим пытался уловить скрытый смысл, который мог бы вложить в свои изречения Мельхий, но, как ни старался, не мог понять, к чему тот клонит. Демонёнок едва слышно, так, что скрип пера по бумаге да потрескивание огня в камине легко спрятали за собой звук, вздохнул. От его дыхания последний из заверенных подписью Мельхия листков с приказом, венчающий собой образовавшуюся на краю стола небольшую стопку, немного шевельнулся, будто нарочно привлекая к себе внимание демонёнка. Мельхий продолжал рассуждать о тех чертах характера, без которых ни одному уважающему себя демону не добиться хоть какого-то положения среди себе подобных, но Вульгрим вдруг перестал различать в звучавшей речи отдельные слова, которые слились для демонёнка в сплошной монотонный гул. Разбирать текст, перевёрнутый к нему вверх ногами, было непривычно и неудобно, но Вульгрим и не пытался вчитываться в каждое слово, выхватывая из общей массы лишь те из них, что были и впрямь важны. Он выхватывал их из общего потока строк, точно юрких мальков из быстрого ручья, и глотал так жадно, будто они были наивкуснейшим лакомством в его жизни. Муррих… охотник… долг… уплачен… освободить от взыскания… И подпись Мельхия в самом низу, подтверждающая исполнение приказа. — Нашёл что-то интересное для себя? Вульгрим был так сосредоточен на изучении документа, что далеко не сразу сообразил, что он больше не слышит ни глубокого голоса генерала, ни скрипа пера по бумаге. Демонёнок несмело поднял взгляд на Мельхия. Демон взирал на него в сосредоточенном ожидании, перекатывая перо между пальцами. Сейчас, когда Мельхий сидел, а Вульгрим стоял перед ним, выпрямившись в полный рост, их глаза оказались примерно на одном уровне. И вновь во взгляде владыки демонёнок не увидел ни угрозы, ни злости, ни жажды крови. Мельхий был совершенно спокоен и, как казалось, абсолютно бесстрастен. — У вас красивая подпись, владыка, — молча ругавший сам себя распоследними словами за беспечность, ляпнул Вульгрим первое, что пришло ему в голову, понимая, что промолчи он в этот раз, и ему уж точно настанет конец. — Я пытался получше её рассмотреть. Простите. Мельхий криво усмехнулся, но демонёнок боялся, что вовсе не его неуклюжая похвала послужила причиной для этого веселья. Взгляд генерала был слишком уж пронзительным и слишком… понимающим. — Вот, — Мельхий поднял со стола и протянул демонёнку лист бумаги, который парой минут ранее закончил покрывать ровными чёткими строками. — Можешь взглянуть поближе. Вульгрим помедлил, но генерал продолжал держать в вытянутой руке листок, и демонёнку не оставалось ничего другого, как взять его подрагивающей рукой. Вульгрим, как и ожидал от него Мельхий, послушно уставился в нанесённые на чуть шероховатую поверхность письмена. Подержав перед собой листок некоторое время, демонёнок уже собирался вернуть его генералу, промямлив при этом очередную порцию неправдоподобных восхищений, но тут, как назло, его взгляд зацепился за одно единственное слово, которое он умел безошибочно выделять из любого количества слов. Его имя. «… нарушение порядка, порча имущества, подозрение в шпионаже… Назначить наказание… ссылка… Большой рудник». — Но ведь я не… Я не… Резкий сухой хруст заставил демонёнка содрогнуться всем телом и оторвать взгляд от вынесенного ему приговора, только что собственноручно записанного Мельхием. Генерал с сожалением взирал на сломанное перо в своей руке. Отложив в сторону две бесполезные половинки писчего инструмента, демон очень выразительно посмотрел на Вульгрима. При этом, как заметил демонёнок, чувство сожаления во взгляде владыки сохранилось. Ровно такое же, с каким он разглядывал испорченное перо — досадная утрата хорошей вещи, но вполне себе возместимая. — Пожалуйста, — севшим голосом прошептал демонёнок, — не надо. — Я долго обдумывал это решение, Вульгрим, хоть твоя сестра и настаивала на скорейшем его исполнении. Скажу даже больше — она склоняла меня к принятию более суровой меры. Уверен, ты понимаешь. Вульгрим, не моргая, таращился на владыку, не в силах даже просто кивнуть. Демонёнку казалось, что всё его телом разом задеревенело, и теперь Мельхию понадобится вызвать пару прислужников для того, чтобы его вынесли вон из кабинета, поскольку двигаться самостоятельно он никогда больше не сможет. Хотя, учитывая то, что габаритами и весом он никогда не отличался, то с этой задачей было вполне под силу управиться и одному прислужнику. Конечно же, лишь в том случае, если Мельхий не решит, что будет лучше просто швырнуть его в горящий камин заместо того же полена. — Я отказался что-либо предпринимать, — тем временем продолжил генерал, — до тех пор, пока не проясню лично для себя кое-какие детали. Сегодня мне это удалось. И таков мой вердикт. — Пожалуйста. Я ни в чём не виновен. Кроме разбитой вазы. Знаю, что она была важна для вас. Я готов к наказанию. Готов заплатить за неё. Со временем. Готов отработать. Что угодно, генерал. Что вам угодно. — Говоришь, ни в чём не виновен? — Мельхий подпёр кулаком массивный подбородок, принимая задумчивую позу. — И я хочу тебе поверить. Глаза Вульгрима загорелись яркими огоньками возродившейся надежды. — Но, — продолжил генерал, — ты должен понимать, что сделать этого я не могу. Огоньки потухли также мгновенно, как и разгорелись, оставив на месте себя лишь серый пепел разочарования. — Слухи разносятся быстро, Вульгрим. Боюсь, что уже даже мокрицы в подвалах в курсе, что тебя застали с поличным на месте совершаемого преступления, в чём бы оно ни заключалось. Если я позволю себе закрыть глаза на случившееся, то тем самым могу поставить под угрозу безопасность не только свою, но и всего поместья, да и всех наших земель. Знаешь, ведь факты, цифры и знания в руках тех, кто умеет с ними управляться, могут служить оружием не менее грозным, чем меч, топор, или копьё. Конечно, я понимаю, что вероятность такой угрозы с твоей стороны крайне мала, но я привык сводить риски к минимуму. Даже если я решу официально заявить, что ты не представляешь никакой опасности, а то, что произошло, как ты и говоришь, не более чем неудачное стечение обстоятельств, такое решение очень неблагоприятно скажется на моей репутации. Вижу, что малый ты смышлёный, и должен понимать такие вещи. Сожалею. *** — К твоему сведению, архангел, средняя продолжительность жизни взрослого сильного демона на каторжных работах при железном руднике составляет что-то около десяти лет. Учитывая частоту, с которой происходят там несчастные случаи, я бы сократил эту цифру до семи. По сути, отправляя меня туда, Мельхий подписал тот же смертный приговор, только с отложенным исполнением, а я стоял перед ним и отказывался в это верить, даже несмотря на то, что крепко сжимал в своей руке заверенный подписью владыки документ. Неужели — думал тогда я — мне однажды посчастливилось избежать похода к рудникам лишь затем, чтобы отправиться туда теперь? Это казалось мне в корне несправедливым. Генералу пришлось кликнуть охрану, чтобы меня выволокли из кабинета и кинули обратно в камеру дожидаться ближайшего конвоя, поскольку добровольно уходить я не собирался. Когда подоспевший на зов владыки охранник схватил меня за плечо и потянул в коридор, я принялся пинаться и извиваться так, что тот поначалу даже опешил. Впрочем, ненадолго. Закончилось всё тем, что он просто закинул меня на плечо, и так нёс до самой камеры. И всю эту дорогу, Меттатон, я не переставал вопить. Я кричал так, что тот охранник, должно быть, на всю оставшуюся жизнь оглох на левое ухо. Я вопил о своей невиновности, я просил о помощи каждого встречного, кто попадался нам на пути и кого мне удавалось рассмотреть: управляющего, случайного офицера и даже Дагру. Сестрица снизошла до того, что удостоила меня своим тяжёлым взглядом. Глупо было ждать от неё чего-то большего. В итоге за охранником, тащившим меня, собралась целая процессия любопытствующих. Они шли за нами, слушая мои вопли и мольбы, подначивая меня, издеваясь и глумясь, до тех пор, пока охранник не рыкнул, что если хоть кто-то из них сделает ещё шаг следом за ним, то он распихает их по соседним со мной камерам. Это подействовало. Желающих заплатить своей свободой за продолжение представления не нашлось. О, если бы они только знали, каким оно будет, то, скорее всего, не упустили бы своего шанса узреть его воочию. Когда я остался один за тюремной решёткой, я не переставал кричать. Я кричал до тех пор, пока не сорвал голос. А затем позорно расплакался. Я сидел на грязном холодном полу каземата и обливался слезами, утирая их измятым до неузнаваемости приказом о своей собственной ссылке, до тех пор, пока не впал в полубессознательное состояние. Я засыпал, просыпался, плакал, снова засыпал, просыпался, выл, спал. Казалось, это тянулось вечность. Что я могу сказать в своё оправдание? — продолжил демон, немного помолчав. — Я был зелёным юнцом. Напуганным, растерянным и совершенно сбитым с толку. Мельхий использовал это моё состояние. Он буквально мной манипулировал. — Это не то, за что стоит оправдываться, Вульгрим. — Правда? А за что же тогда стоит? — Тебе виднее. — Тогда смотря перед кем оправдываться. Мельхия мои оправдания ничуть не впечатлили. Я так отчаянно пытался выкарабкаться из той ямы, в которую он меня столкнул, что чуть не сболтнул о своих уроках у госпожи Барбы. Уверен, что это повлекло бы новую его порцию вопросов. И моих ответов. Но я вовремя прикусил язык. Мне бы это ничем не помогло, а вот повариху могло здорово подставить. Хотя бы за это по прошествии времени мне не пришлось стыдиться. — Бояться за свою жизнь не стыдно, — мягко заметил Хранитель. — Правда? — демон скептически приподнял бровь. — А ты когда-нибудь пробовал? То был не просто страх, архангел. То был самый настоящий ужас. Так страшно мне не было, должно быть, с тех пор, когда я, будучи ещё безрогим демонёнышем, заслушивался теми жуткими историями, которые по ночам рассказывали друг дружке мои братья. Кстати, а на Небесах есть страшилки, которые рассказывают друг другу дети на сон грядущий? — Есть, — кивнул архангел, немного подумав. — И здесь, на удивление, наш фольклор очень схож. Они об ангелах, которых демоны утаскивают в Преисподнюю и превращают в себе подобных. — Просто чтобы ты знал, — проговорил торговец, и голос его прозвучал как-то иначе, — я не сторонник чего-то подобного. — Да. Я понимаю. Но есть и другие истории, — продолжил Меттатон, сцепляя руки в замок, словно вдруг испугался, как бы торговец не заметил, что они начали слегка подрагивать. Вульгрим же хоть и углядел резкую перемену, произошедшую с его собеседником, но всеми силами постарался этого не обозначить. — И мы стараемся, чтобы до определённого возраста дети о них не слышали. Как тебе должно быть известно, пленных ангельское воинство берёт крайне редко. Допросы обычно проводятся если и не на месте, то не далее ближайшего аванпоста. Ещё реже пленных доставляют в Град Света. Но если уж они туда попали, то обратной дороги для них точно не будет. Никаких альтернатив, никакого выбора, или даже его иллюзии. Там, в одной из секретных лабораторий, специально созданное для этого отделение ищет всевозможные способы свести на нет широко известную способность демонов к быстрой регенерации, их высокую сопротивляемость токсичным веществам, высоким и низким температурам. Если говорить коротко, то они стараются найти способ сделать демонов менее живучими. Они не чураются никаких средств и методов. И из-за этой самой живучести всё это может длиться годами, — голос архангела постепенно затих, а затем, когда Вульгрим уже было решил, что продолжать тот не намерен, вдруг зазвучал снова. — Они называют себя учёными. Но мне они больше напоминают экзекуторов. Меттатон потупил глаза, уставясь невидящим взглядом на свои переплетённые пальцы, и окончательно притих. — Ты был там, — констатировал демон, осторожно склоняясь над столом, немного приближаясь к Хранителю, — в этих лабораториях. Архангел медленно кивнул. — Ты был одним из них? — Нет. Я не… — Меттатон резко поднял голову и взглянул прямо на торговца, оказавшегося куда ближе, чем того ожидал архангел, отчего житель Небес вздрогнул. Взгляд у Хранителя был такой, каким подсудимый мог бы смотреть на судью, ожидая вынесения приговора, заведомо зная, что он будет не в его пользу. — Должен был быть. Но не смог. Так вот, к чему я это всё веду, торговец. Мне стыдно за одно лишь проявленное некогда намерение, за одно лишь допущение того, что я мог быть среди них. Это было очень давно. Но стыд я ощущаю по сей день. Книги помогли мне притупить воспоминания об этом. Но временами они возвращаются, вот как сейчас. И тогда чувство стыда буквально сжигает меня изнутри, — с этими словами архангел крепко прижал правую руку к груди, как если бы, действительно, пытался сдержать бушующее в ней обжигающее пламя. — Наверное, ты прав и, действительно, есть большая разница в том, за что и перед кем ты оправдываешься. Возможно, мне не стоило тебе всего этого говорить, но я просто хочу, чтобы ты понял… Демон молча дотянулся за начатой бутылкой и щедро плеснул из неё сначала архангелу, а затем себе прямо в чашки из-под травяного отвара. — Я понял, архангел, — проговорил он, настойчиво пододвигая чашку ближе к Меттатону. Вид у него при этом был слегка виноватый, насколько это возможно для демона. — Я тебя понял. Пусть детские страшилки и дальше остаются таковыми. Оставим их детям. С трудом расцепив занемевшие пальцы, Меттатон поднял свою чашку. Его руки всё ещё подрагивали. Демон и архангел выпили. Молча. Не чокаясь. *** Вульгриму казалось, что голоса, которые он слышал, доносились до него сквозь толщу воды. Они звучали приглушённо, будто бы издалека, как и тяжёлый топот ног по каменному полу, звон ключей в связке, скрежет старого открываемого замка и скрип ржавых петель. С трудом продрав опухшие веки, Вульгрим попытался рассмотреть демона, входящего в его камеру. Видел он тоже так, будто смотрел на происходящее, лёжа на дне илистого пруда — перед глазами всё плыло, то расползаясь на отдельные цветные пятна, то вновь образуя некие нечёткие формы и очертания. Мир качнулся особенно сильно, когда что-то неудержимо повлекло его вверх. Ил при этом всколыхнулся, пятна замельтешили быстрее, отчего желудок демонёнка устремился на волю, но поскольку последние несколько дней к еде, которую оставляли у его камеры, он не притрагивался, всё, что ему оставалось — мучительно корчиться, содрогаясь от схватывающих нутро сухих спазмов. — Отпусти ты его, — проворчал охранник, пытаясь высвободить застрявший в замке ключ, — сомневаюсь, что он попытается сбежать. — Если я его отпущу, он просто упадёт. Гляди. Второй охранник убрал руку, до этого крепко сжимающую плечо демонёнка. Вульгрим тут же шлёпнулся на пол, подтянул колени к груди и попытался сжаться в как можно более плотный комок. — Видишь? — Вижу, — подтвердил первый охранник, справившийся, наконец, с ключом и теперь скептически разглядывающий его на предмет повреждений. — Чего это с ним? — Говорят, почти неделю ничего не ел, — отозвался второй, снова поднимая Вульгрима и удерживая его в положении, отдалённо напоминающем вертикальное. — Ни разу не притронулся ни к чему из того, что ему приносили. — Решил, что ли голодом себя заморить? — с сомнением поглядывая на шатающегося демонёнка, предположил охранник. — Окажись ты на его месте, может и тебе бы этот вариант пришёлся больше по душе, чем каторга на каменоломне. — Так скоро и окажусь! — огрызнулся его напарник, зло сплёвывая на пол. — Раз уж каким-то чудом смотритель кухонь вспомнил о том, что я ему проигрался, то теперь не успокоится, пока не получит всё до последнего медяка. А казначей наотрез отказывается давать мне деньги в долг. — На меня можешь не смотреть. Я сам на мели. Думаешь, я бы согласился на работу в конвое, если бы казначей со своими прихвостнями не удержал большую часть моего жалования за, как они это назвали, «порчу имущества»? Не больно-то мне хочется несколько дней кряду путешествовать в компании этих отбросов. И, между прочим, всё это твоя вина! — Моя?! С чего бы это?! — Так ведь если бы ты меня тогда не приложил со всей дури в челюсть, я бы не свалил ту благословенную полку! — Со всей дури? Да то была лёгкая оплеуха! Кто ж знал, что она тебя с ног повалит, будто ты не демон вовсе, а ангелок белокрылый! — Как ты меня назвал?! Демоны зарычали и оскалились друг на друга, казалось, напрочь позабыв о том, что один из них всё так же придерживал за шиворот Вульгрима. Демонёнка нещадно болтало из стороны в сторону, пока двое охранников толкались, обсыпали друг друга благословениями и угрозами. Потасовка грозила вот-вот перерасти в серьёзную драку, когда тот из охранников, который возился с замком и ключами, соизволил обратить внимание на пленного. — Эй! По-моему, он сказать что-то хочет! — А? — второй охранник немного недоумённо покосился на демонёнка, чей ворот всё также плотно сжимал в руке, словно удивляясь, что тот всё ещё может испытывать какие бы то ни было желания. — Чего тебе? -… помочь… Деньги… вам… — Что ты там гундишь, недомерок?! — рыкнул охранник, как следует встряхивая демонёнка, отчего глаза у того закатились, а вид сделался таким, будто он вот-вот распрощается с этим миром. — Подожди, подожди! — перехватил его руку второй охранник. — Кажется, он говорит, что у него есть деньги, и он готов нам их отдать. Правильно я понял? Вульгрим нашёл в себе достаточно сил для того, чтобы кивнуть. — И что? Ты ему веришь? Да откуда у мелкого служки могут водиться деньги? — удивлённо спросил первый, рассматривая полуживого демонёнка. — Так а что мы потеряем, если проверим? — пожал плечами его напарник. — Эй, салага, как там тебя? Да пусти ты его уже, а то придушишь раньше времени! Недовольно что-то проворчав, охранник швырнул Вульгрима на узкую скамью у стены, на которой демонёнок то ли сел, то ли прилёг, уставившись, однако, на двух демонов вполне осмысленным пристальным взглядом. — Говори, чего хотел! — склонился над ним демон с ключами. — Живо! — Пить. — Что?! — Я хотел воды, — еле слышно просипел Вульгрим. — После обсудим остальное. — Вот ведь жалкий кусок ангельского… — демон, до того таскавший Вульгрима за шкирку, замахнулся, собираясь врезать ему по уху, но его напарник внезапно заслонил собой это тощее недоразумение. — Это ты всегда успеешь, — бросил он через плечо, снимая с пояса флягу и вытягивая из неё пробку. — Коль прибьёшь его ненароком, так ничего и не узнаешь! Вульгрим жадно приник к горлышку фляги, делая большие глотки, с каждым из которых в глазах его всё ярче разгорался холодный решительный огонёк. — Ещё раз спрашиваю: что ты там бормотал о деньгах? — рыкнул охранник, вырывая флягу из слабых рук демонёнка. — Учти, что спрашиваю я в последний раз. Потом спрашивать начнёт он, — демон ткнул в сторону напарника мясистым пальцем, на что тот довольно осклабился и принялся показательно разминать кулаки, похрустывая костяшками пальцев. — Удар у него поставлен как надо, можешь не сомневаться. Будешь упрямиться, так на деле опробуешь! — Да дай ты ему хоть слово сказать! — умудрился вклиниться в казавшийся бесконечным поток слов второй охранник, одёргивая приятеля за плечо. — Ну, малявка, мы тебя слушаем. И Вульгрим заговорил. Начал демонёнок издалека, однако при этом старался излагать мысли коротко и ясно, внимательно следя за реакцией своих слушателей. Упомянутый факт того, что тайник в его каморке был устроен по технологии, которой его обучил лично Рэзг Ломатель, был воспринят весьма и весьма одобрительно. Вульгрим сам не заметил, как к нему вернулась фляга с водой, а в другой руке словно сам собой возник кусок подкопчённого мяса. Демонёнок жевал и говорил одновременно, и даже начал расслабленно болтать ногами, когда от одного из охранников прозвучал вопрос, которого он очень надеялся избежать: — Сколько? Вульгрим шумно сглотнул и закашлялся. — Немного, — честно признался он. — Думаю, немногим меньше, чем жалование за месяц. — Каждому? — уточнил второй охранник. — Нет, — Вульгрим потупил глаза в пол и поспешно затолкал в рот остатки мяса. — Всего. Но это лишь одна часть. — А? Ты это о чём? Что значит «одна часть»? — То, что у него есть ещё одна заначка, дурья башка, — несильно ткнул кулаком под рёбра товарища тот из охранников, у которого, судя по всему, зуд в этих самых кулаках никогда не прекращался. — Где? — А вот об этом вы узнаете, — демонёнок одарил каждого из охранников внимательным взглядом прищуренных глаз, — когда я окажусь на свободе. — Да я твою комнатёнку в считанные минуты переверну вверх дном! — Валяй, — издевательски усмехнулся Вульгрим. — Всё равно это не там. — А где?! — Скажу, когда помашу вам рукой на прощение. — Где гарантии того, что ты нас не надуришь? — Там же, где и гарантии того, что вы мне дадите уйти. — Да что мы с ним возимся? Выбьем из него всё, да и дело с концом! — оживился любитель помахать кулаками. Вульгрим невольно напрягся. — А если перестараешься, и он дух испустит прежде, чем успеет что-то рассказать? — вновь остановил напарника демон, ответственный за ключи. — Как объяснишь это владыке? — Скажу, что так его и нашёл, — пожал плечами его напарник. — А ты подтвердишь. Ведь подтвердишь же? — Ну, я… это… — второй охранник задумчиво поскрёб когтями затылок. — Держу пари, что Мельхий о нём уже и думать забыл, — попытался вселить в него уверенность любитель подраться. Демонёнок уже всерьёз обдумывал вариант с тем, чтобы позвать на помощь, как откуда-то издалека раздался звук отпираемой двери и голос, хоть и искажённый гулким эхом длинных коридоров с низкими потолками, но всё же легко узнаваемый, поинтересовался: — Вы двое там уснули, или заблудились?! Если вам не по силам справиться с тем, чтобы вытащить из клетки одного тощего демонёныша и привести его наверх, то, быть может, мне стоит переговорить с управляющим о том, чтобы он направил вас чистить ухмылочьи стойла?! Быть может, такая работа придётся вам больше по вкусу?! — Дагра, — одновременно проговорили демоны сквозь стиснутые зубы и переглянулись, почти одинаково скривившись, будто только что зажевали по полной пригоршне толчёного корня смерть-травы. — Знаешь, я бы с удовольствием поменял этих двоих местами, — проворчал первый охранник, на что второй утвердительно кивнул и в очередной раз сплюнул на пол. — Идём. Не думаю, что всё это стоит того, чтобы эта болотная пиявка к нам прицепилась. Охранник протянул руку, чтобы снова схватить Вульгрима за шиворот и стащить с лавки, но демонёнок на удивление проворно отпрянул, вжавшись спиной в холодную стену. — А если я подскажу способ, как вам от неё избавиться? — порывисто затараторил демонёнок, понизив при этом голос до громкого шёпота. — Ты что такое несёшь, норкс недобитый?! Хочешь, чтобы Мельхий нас из Преисподней выжил?! — рыкнул второй охранник, нависая над Вульгримом, который успел забраться на скамейку с ногами, подтянув коленки к самому подбородку. — В том-то и дело, — торопливо пояснил демонёнок, чьи глаза, несмотря на весь его жалкий вид, вновь разгорелись холодным жестоким огнём. — Мельхий сам примет такое решение. Его лишь нужно немного направить. — Как? — Расскажу, когда поместье останется далеко позади. А затем вы меня отпустите, — Вульгрим с готовностью протянул охранникам руки, хоть внутри у него всё трепетало и сжималось от страха. — Эй! — вновь послышался сверху голос Дагры. — Вы там оглохли?! Владыка велел вам выдвигаться до полудня. В вашем распоряжении остаётся не больше часа! Можете считать это последним предупреждением! Вновь переглянувшись, демоны схватили пленника за тонкие плечи и повлекли к выходу из подземелья. Вульгрим вполне правдоподобно повис между ними, склонив голову на грудь, время от времени немного поджимая ноги, чтобы не биться ими о каменные ступеньки. — Так как? Мы договорились? — тихонько спросил демонёнок, слегка приподнимая голову. — Моя свобода в обмен на шанс для вас избавиться от неё. На взгляд Вульгрима, демоны молчали слишком уж долго, прежде чем один из них всё же ответил: — Идёт. Второй охранник вскинул на него удивлённый взгляд, но всё же и он подтвердил своё согласие коротким кивком. У Вульгрима отлегло от сердца. — А как насчёт небольшого узелка с едой? — решил использовать свой счастливый шанс по полной демонёнок. — Ты бы не борзел, — слегка встряхнул его любитель помахать кулаками так, что Вульгрим всё же приложился коленкой о каменный выступ, — а прикинулся лучше куском мяса с костьми, которым, по сути, и являешься. Подробности ещё успеем обсудить. В дороге. Вульгрима вновь нещадно укачивало. От того, что он сидел, зажатый между двумя воняющими амбалами, осуждёнными, как и он, на каторгу, лучше ничуть не становилось. Демонёнок боялся себе представить, как бы он мирился с этими благоуханиями, если бы пленных перевозили в крытом фургоне, наподобие того, в котором сейчас ехали сопровождающие их охранники, а не в огромной, с прутьями толщиной с руку Вульгрима, клетке, поставленной на колёса. Разумеется, у путешествия в фургоне были свои плюсы: плотная ткань могла защитить от дождя, или ветра, но в данный момент они казались демонёнку весьма и весьма несущественными. Конечно, была вероятность того, что, намокнув под дождём, амбалы начнут вонять ещё хуже, но, судя по беспорядочному движению облаков на отливающем багрянцем небе, дождя в ближайшее время не предвиделось. В любом случае, права выбора на то, как именно ему ехать, Вульгриму предоставлять никто не собирался, а следовательно, оставалось лишь мириться с тем, как всё сложилось. Вульгриму казалось, что двое его соседей в плане источаемых запахов вполне могли посоревноваться с парой ухмылочников, что сейчас тянули их повозку. Уже довольно продолжительное время дорога, по которой они ехали, шла в гору, и животным приходилось нелегко. Они то и дело принимались надсадно реветь, мотая большими головами с широко расставленными рогами, но резкий щелчок хлыста возницы над ухом быстро призывал их к порядку, и ухмылочникам не оставалось ничего другого, как продолжать тянуть свою ношу, оставляя за собой цепочку из следов, подтверждающих прикладываемые ими к тому усилия. Впрочем, если хорошо приглядеться, то у попутчиков Вульгрима, помимо запаха, можно было найти и другие схожие с ухмылочниками черты. Например, в таких выражениях их лиц, что были свойственны жвачным животным — некое туповатое безразличие ко всему, что происходило вокруг. Вульгриму вдруг стало интересно, было ли возможно дальнее родство между ухмылочниками и демонами? Если бы однажды кто-то во Втором царстве изъявил желание доказать подобную теорию, то предъявление этих двух индивидов в качестве доказательства было бы весьма весомым аргументом в её пользу. При этих мыслях демонёнок не сумел сдержать истеричный смешок, который еле как сумел замаскировать под приступ сухого кашля, удостоившись при этом косых взглядов своих ближайших соседей. Всего же в клетке тряслось и раскачивалось в такт движению повозки двенадцать демонов. Несмотря на то, что пассажиров было не так уж и много, из-за внушительных габаритов некоторых из них свободного пространства внутри практически не оставалось. Будь Вульгрим чуток покрупнее, и вполне вероятно, что ему пришлось бы ехать на крыше, или всю дорогу идти пешком рядом с повозкой. Кандалы, в которые были закованы осуждённые, не добавляли комфорта этому путешествию. И если на остальных демонах они смотрелись в большинстве случаев как некий декоративный элемент, делающий образ матёрых преступников и нарушителей всех известных законов более завершённым, то на тощем демонёнке цепи, соединяющие ошейник с наручниками и крепящиеся к одной общей для всех массивной цепи, казались сродни якорным. — Эй, — что-то сильно ударило по прутьям клетки прямо за спиной демонёнка, заставив их гудеть и вибрировать. — Мне кажется, пришло время кое-что обсудить. С трудом обернувшись, Вульгрим увидел шагающего рядом с неспешно катящейся повозкой знакомого ему по каземату охранника. — Что, прямо здесь? — демонёнок окинул многозначительным взглядом суровые насупленные морды будущих каторжников и слегка пошевелил руками, заставив не менее многозначительно зазвенеть цепи. — Думаешь, что там, куда все мы дружно направляемся, тебе удастся расположиться с большим комфортом? — хохотнул охранник, но при этом всё же окликнул возницу, отдавая приказ остановиться. Отперев дверь клетки, охранник забрался внутрь и под недовольное ворчание заключённых отомкнул замок на кандалах Вульгрима, удерживающий демонёнка в общей связке, после чего вытолкал его наружу. — Ну так что? — нетерпеливо спросил демон, когда повозка вновь неспешно покатила вперёд, удалившись от них на расстояние достаточное для того, чтобы ни один сидящий в клетке заключённый не смог подслушать их разговора. — Насчёт второго тайника и всего остального. — Тайник в тронном зале, — проговорил Вульгрим. — При Мельхии зал большую часть времени пустует и почти не охраняется, — поспешно объяснил демонёнок, заметив озадаченное выражение, проступившее на морде охранника. — При этом редко кто решается туда заглянуть из праздного любопытства. Большинство вообще старается обходить это место стороной, помня, что произошло там с Ваалом. Лучшего места и не придумаешь. — А что насчёт тебя? — недоверчиво глянул на Вульгрима сверху вниз охранник. — Как ты туда забрёл? — У меня пропуск особого образца. Я уборщик. Демон презрительно фыркнул. — Так где конкретно находится тайник? — Сначала сними ошейник. Охранник недовольно заворчал, но всё же отомкнул замок на шее демонёнка. Пусть найти хоронушку с деньгами в крошечной комнатке в три шага длинной и два шириной, которая больше напоминала кладовку, чем посещение, пригодное для жилья, и не составило большого труда, демон не мог не признать, что без точных указаний этого грязного заморыша поиски заняли бы куда больше времени. Учитывая же размеры тронного зала и его, пусть нынче и слегка утраченную, значимость, без этих самых указаний ему точно не обойтись. Кроме того, узнать расположение нужного камня в кладке стены было лишь половиной дела. Помимо этого неплохо было обладать знанием, с какой стороны и под каким углом его лучше поддеть. В то, что обустраивать такие тайники демонёнка, судя по его словам, научил сам Рэзг Ломатель, охранник всё ещё до конца не верил, но то, что сделан он был мастерски, было трудно отрицать. Конечно, всегда был вариант воспользоваться грубой силой, и просто сломать часть стены, но кому захочется привлекать к таким делам лишнее внимание? В случае же с тронным залом этот вариант отпадал вовсе. Скинув с себя кандалы, Вульгрим облегчённо вздохнул и принялся разминать затёкшие спину и плечи. — В спинке трона. В задней её части. В самом низу, ближе к основанию, — бросал короткие фразы демонёнок, не отрываясь от своего занятия. — Небольшой зелёный камень, похожий на изумруд. Он легко выйдет из выемки. — Ты устроил тайник в троне владыки?! — возмущённо воскликнул демон, на что Вульгрим лишь пожал плечами, отчего заскорузшие суставы противно хрустнули. — И что в нём? — Кольцо. Золотой перстень с печаткой. — Дорогой? — Думаю, да. Но на вашем месте я бы не стал пытаться его продать. По крайней мере, близко от поместья. — Это ещё почему? — Потому, — терпеливо разъяснил Вульгрим, — что вещь эта довольно броская. И легко узнаваемая. — Не понял, — нахмурился демон, сведя к переносице косматые брови. «И немудрено», — подумал демонёнок, вслух при этом произнеся: — Это перстень казначея. — Ты украл цацку у казначея?! — Не украл, — мотнул головой Вульгрим. — Нашёл. Когда убирал зал после собрания, устроенного владыкой Мельхием. Он валялся под столом. Я решил припрятать его до лучших времён. Ну, или худших — как посмотреть, — Вульгрим невесело усмехнулся, но быстро стёр ухмылку с лица, взглянув на охранника и поняв, что тот всё ещё продолжает хмуриться. — То, что перстень в чужих руках, первым делом заставляет подумать о краже — это очень хорошо для того, что мы задумали, — продолжил убеждать охранника Вульгрим, в последний раз встряхнув руками и принимаясь неспешно шагать по кругу, чтобы размять ноги. — Конечно, вы можете попытаться продать его заезжим торговцам, но я бы посоветовал его сохранить, поскольку именно он поможет выполнить последний пункт нашего договора. Когда кто-нибудь увидит перстень у Дагры, то подумает, что она его украла, — со вздохом закончил Вульгрим, так и не увидев ни одного намёка на проблески понимания на морде охранника. — У Дагры? А как он к ней попадёт? — Вы подбросите кольцо в её комнату. Лучше оставить его где-то на самом виду. Перед зеркалом, или прямо на подушке. Дагра падка на украшения. Вероятнее всего, она его наденет. — Погоди-ка. Ты же говорил, что каждый легко узнает это кольцо. А как же она? Вульгрим замер, удивлённый тем, что демон вдруг сумел проявить зачатки сообразительности. — Моя сестра никогда не была внимательна к деталям. Я почти уверен, что она не заметит подвоха, и примет его за очередной подарок от генерала. Дальше вам останется лишь ненароком обратить чьё-нибудь внимание на новое украшение, появившееся у любимой питомицы владыки. Только не вздумайте сами заявить о краже — это будет слишком подозрительно. Ну а дальше останется только ждать. — Почти уверен?! — взревел демон, словно бы пропустив всё остальное мимо ушей. — Ты сказал, будто знаешь, как сделать так, чтобы эта цаца больше не отравляла нам житьё! — Нет-нет-нет, — вскинул руки Вульгрим, прерывая поток возмущений. — Я сказал, что подскажу вам способ. Многое будет зависеть от того, как вы сработаете. Ну, и от случая тоже, — нехотя добавил он. — От случая?! Но мы не так договаривались! Ты сказал, что… — Я прекрасно помню, что я говорил, — сквозь стиснутые зубы прорычал Вульгрим, сжимая руки в кулаки. — Я обещал вам тайник с деньгами. Вы его получили. Обещал второй тайник и шанс на избавление от моей сестрицы, и рассказал о них! Я не нарушил ни одного пункта нашего уговора! У тебя нет поводов для того, чтобы сомневаться в моих словах! Я хочу отравить жизнь Дагре ничуть не меньше твоего. Это из-за неё я здесь, что, как видишь, меня ничуточки не радует. Мне даже немного жаль, что я не увижу того, как её скинут с её воображаемого пьедестала, — глаза демонёнка при этих словах холодно сверкнули. — Нет поводов сомневаться, говоришь?! Говоришь, выполнил все обещания?! — взревел охранник так, что, должно быть, даже в успевших удалиться на приличное расстояние повозке и сопровождающем её фургоне его услышали, а Вульгрим невольно попятился назад. — Вместо денег в итоге мы получили от тебя лишь жалкие гроши! Единственную ценную вещь, которую ты можешь предложить, придётся подарить этой вертихвостке в надежде, что её за это вытурят на улицу! И после этого ты говоришь, что не нарушил договора?! А вдруг и вовсе нет никакого второго тайника? И нет никакого перстня, потерянного казначеем? М? — охранник смерил Вульгрима взглядом подозрительно прищуренных глаз и сделал шаг в его направлении, отчего демонёнок вновь попятился. — А вдруг ты сговорился с этой скользкой ящерицей и решил нас подставить? — последовал ещё шаг в сторону Вульгрима. — Подставить? — демонёнок сделал ещё несколько семенящих шажков назад. — Я предложил честную сделку! Я думал, что мы обо всём договорились! Ты обещал мне свободу! — Чхать я хотел на обещания. Оскалив клыки, демон сорвался с места и кинулся на Вульгрима, словно был готов разорвать его в клочья на этом самом месте. Демонёнок развернулся и бросился бежать со всей возможной прытью. Он чуть было не запнулся о валяющиеся на земле цепи, которыми совсем недавно были скованы его руки, но, вовремя их заметив, в самый последний момент сумел перепрыгнуть, и рванул дальше. Вульгрим понимал, что хоть он и был проворнее, но в плане выносливости значительно уступал здоровому демону. Если охранник всерьёз решил его догнать и затолкать обратно в клетку на колёсах, то шансы Вульгрима на побег были не велики. Стоило лишь этой мысли пронестись в его голове, как за спиной демонёнка раздался грохот, лязг, лязг, скрежет и ругань. Рискнув бросить один быстрый взгляд через плечо, Вульгрим увидел, что его преследователь растянулся плашмя на земле. От удара шлем съехал охраннику на глаза, заслоняя обзор. Демон пытался одновременно выпутать ногу из захлестнувшей её цепи от кандалов, поправить шлем и подняться. Не веря в свою удачу, Вульгрим попытался передать весь имеющийся у него скудный запас сил в свои ноги. Когда он оглянулся в другой раз, то увидел, что фургон остановился, и из него выпрыгнули ещё пятеро охранников. При виде этого демонёнку живо вспомнилось то, как точно такие же здоровые жлобы, забавляясь, гоняли его по округе возле лагеря новобранцев. Вульгрим стиснул зубы и утробно зарычал. Он чувствовал, как грудь начинала гореть, а дыхание становилось тяжёлым и неровным, однако пообещал сам себе, что на этот раз такого не произойдёт. Что бы там ни думали и не говорили другие, но свои обещания Вульгрим привык исполнять. Он попытался заставить ноги двигаться ещё хоть немного быстрее. Демонёнок резко сменил направление, надеясь укрыться за находящейся неподалёку насыпью камней и валунов. Сзади неслись крики, свист и улюлюканье, но Вульгрим больше не оборачивался для того, чтобы посмотреть, насколько близко подобралась к нему погоня. Он очень боялся споткнуться и упасть, поскольку знал, что подняться уже не сможет. Сейчас же ноги несли его, передвигаясь будто бы сами собой. Внезапно пологий уклон сменился довольно крутым спуском. Потеряв опору, демонёнок вскрикнул и, завалившись на бок, покатился вниз. Он чувствовал, как мелкие камни безжалостно раздирают ткань штанов и рубахи, в кровь царапая кожу, но при этом даже не старался зацепиться за чаморошные кустики редкой травы, чтобы замедлить падение. Не обращая внимания на боль, он наблюдал, как стремительно приближались отчего-то казавшиеся спасительными валуны. Внезапно Вульгрима подбросило в воздух. Пролетев несколько метров, демонёнок шлёпнулся на каменное крошево, умудрился проползти на четвереньках ещё пару метров и, наконец, замер, притаившись в тени между двух здоровенных валунов. Дышать было больно. Одним сплошным сгустком боли представлялся сейчас весь левый бок — от плеча до самого бедра. Вульгрим прикрыл глаза, постарался утихомирить хриплое дыхание и прислушался. Где-то звучали, постепенно отдаляясь, голоса перекрикивающихся между собой охранников. А быть может, это сознание Вульгрима ускользало всё дальше и дальше от пугающей реальности. Когда демонёнок очнулся, на округу успели опуститься сумерки, которые грозили вот-вот смениться непроглядной темнотой. Самое время было решать — стоит ли остаться там, где он был, или поискать другое, более надёжное место для укрытия. Раздавшийся где-то поблизости вой развеял остатки сомнений. Если каким-то чудом охранники из конвоя умудрились не заметить его, то охотящиеся в ночи хищники точно не пройдут мимо. Подняться получилось далеко не с первого раза. На подгибающихся ногах Вульгрим сделал один шаг. А за ним следующий. И ещё. И ещё. Демонёнок брёл сквозь ночь в южном, как ему казалось, направлении, обхватив себя тощими руками, и трясясь всем телом от холода. Он слишком долго провалялся на холодных камнях без движения. Необходимо было согреться. С неимоверной тоской Вульгрим вспомнил о неизменной фляжке Рэзга. Её содержимое было вполне способно растопить лёд на промёрзшей до дна реке, не то что разогнать по венам застоявшуюся кровь. Ему же не оставалось ничего другого, кроме как продолжать двигаться вперёд. То слева, то справа, раздавался голодный вой невидимого в темноте зверя. Он то приближался, то удалялся. В один момент вой сменился громким торжествующим рыком, за которым последовал сдавленный предсмертный визг настигнутой жертвы, после чего всё погрузилось в относительную тишину. Шорохи и тихий скрежет чешуек о камни, производимые мелкой живностью, потревоженной неосторожными шагами Вульгрима, продолжали сопровождать демонёнка. Страх, что до этого момента придавал сил, постепенно начал вытесняться усталостью. Выбирать ориентир в темноте становилось всё сложнее, а веки с каждым шагом всё сильнее наливались свинцом. Бесспорно, теперь он был свободен. И свобода эта грозила вот-вот его убить. *** — Довольно долго я брёл на юг. Или на юго-восток. Я решил, что если сумею пересечь границу земель Мельхия, то непременно выживу. И не просто выживу, а заживу той жизнью, о которой часами мечтал, сидя в пустом тронном зале поместья, спрятавшись за троном владыки. Словно, если бы мне удалось перейти эту невидимую черту, всё бы вокруг стало другим. Или другим бы стал я. Я старался убедить себя в этом, хотя в глубине души прекрасно понимал, что нет никакой разницы в том, по какую сторону ты находишься, если бредёшь по самому дну. Дно, архангел, остаётся дном. Что на юге, что на севере. Но мне нужна была цель. Я не хотел просто сидеть и умирать. Я боролся, как мог. Знаешь, мне до сих пор кажется, что в тот день мне просто позволили уйти. Возможно, таким странным образом тот охранник всё же решил исполнить свою часть уговора, а быть может, просто решил, что я сгину в тех диких землях, и не стоит тратить время и силы на то, чтобы меня изловить и засунуть обратно в клетку. Так или иначе, но у меня ни разу не возникло желания найти одного из них и спросить об этом, — хохотнул торговец, прикладываясь к кружке так, словно в ней всё ещё был травяной отвар. — А что насчёт Дагры? — спросил Меттатон, поддержав собеседника не менее солидным глотком. — Тут я, как только представилась такая возможность, не поленился навести справки, — злорадно хохотнул Вульгрим. — Что ж, тем двум недоумкам, любящим поиграть в кости, хватило умишка на то, чтобы воспользоваться моим гениальным планом. Архангел саркастично приподнял одну бровь, но, казалось, демон даже не заметил этого жеста. — Как справедливо заметил владыка Мельхий, слухи разносятся по поместью с невероятной скоростью. О том, что на руке Дагры красуется перстень казначея, заговорили довольно быстро. И очень громко. Казначей во всё горло вопил о краже, Мельхий же раздумывал о том, не решила ли приближённая к нему особа пересчитать количество подушек в спальне казначея. Конечно, в том, что одна наложница пользовалась популярностью у нескольких высокопоставленных особ, не было ничего необычного, но лишь в том случае, если имеющий на неё виды владыка давал на то своё разрешение. Как ты понимаешь, своего согласия Мельхий не выражал, считая, что Дагра находится в его единоличной собственности. — Нет, — поморщился архангел. — Боюсь, что такого вида отношений мне никогда не понять. — Снова пытаешься смотреть на всё с высоты облаков, Меттатон, — пожурил собеседника демон, грозя архангелу пальцем. — Я же не прошу тебя делать так же, или поверить в то, что делать так хорошо. Я всего лишь пытаюсь донести до тебя факты. От того, что ты их отрицаешь, они никуда не денутся. — Ничего я не отрицаю, — обиженно буркнул Меттатон. — Просто подобное потребительское отношение к женщине кажется мне… — То есть, если бы Дагра была мужчиной, то твоё возмущение было бы не столь сильно? Архангел открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же его закрыл. Некоторое время пристально, не моргая, смотрел на торговца, точно ожидая, что тот вот-вот рассмеётся. Отчего-то Вульгрим не смеялся. — Это не… Так же не… Гхм, — откашлялся Хранитель, отставив в сторону кружку и начав неосознанно массировать виски, точно при головной боли. — Позволишь задать тебе вопрос, Меттатон? — М? — архангел всё ещё продолжал растирать виски, прикрыв при этом глаза. — У тебя вообще есть в этом опыт? — В чём? — то, как прозвучал голос замершего Меттатона, с головой выдало его внутреннее напряжение. — Ну, знаешь, с женщинами. Просто всякий раз, когда я хотя бы вскользь упоминаю о чём-то подобном, ты начинаешь отчаянно краснеть. — Неправда, — не слишком убедительно попытался возразить архангел, но демон продолжал гнуть своё. — Можешь говорить всё, что хочешь, но я ни за что не поверю, что ваши птенцы появляются на свет из цветочных бутонов. Конечно, если только мы не начнём выражаться языком образов. — Вульгрим, — архангел поднял на торговца глаза, полные немой мольбы, — пожалуйста, прекрати это. — Хорошо-хорошо, как скажешь. Мне, действительно, просто было любопытно, но, судя по всему, мне суждено остаться в неведении и мучиться этим вопросом до конца дней своих. Архангел издал страдальческий стон, а демон издевательски хохотнул. — Эй, Меттатон, если на Небесах у всех такое же к этому отношение, как и у тебя, то, кажется, я понял, как можно победить ангельскую армию без лишнего кровопролития. Нужно просто засмущать их до смерти. Ой, только не говори, что ты сейчас обидишься и уйдёшь. Ведь совсем скоро начинается самое интересное. — Только это тебя и спасает от того, чтобы закончить этот вечер в полном одиночестве, — буркнул Хранитель, усаживаясь обратно на табурет, с которого успел было подняться. — Дабы и дальше не испытывать твоё терпение, буду предельно краток, — всё ещё посмеиваясь, вновь заговорил демон. — Не имея прямых доказательств для того, чтобы обвинить Дагру в краже, или для того, чтобы убедиться в её невиновности в части измены, Мельхий вновь, как и в случае со мной, решил ограничиться полумерой. Выгнать её он не мог — к тому времени сестрице было известно слишком многое из того, что за пределами поместья знать не полагалось. Поэтому владыка решил отдалить от себя наложницу, но на такое расстояние, где она всегда оставалась бы на виду. Так из первой фаворитки Дагра превратилась в последнюю судомойку на кухне главного смотрителя. Изысканные наряды ей пришлось сменить на грубую робу, а даренные владыкой драгоценности — на щётку и кусок мыла. Судя по тем слухам, что до меня доходили, так впахивать ей не приходилось даже у нас дома, когда матери удавалось заставить её помогать по хозяйству. Смотритель кухонь не проявлял к ней ни малейшего снисхождения, конечно, если только ей не удавалось его задобрить. Но, думаю, об этом ты слушать откажешься. Меттатон сначала отчаянно замотал головой, затем, будто что-то сообразив, закивал и, в конце концов, просто махнул рукой, поняв, что демон вновь принялся над ним потешаться. — Узнав о столь незавидной судьбе дражайшей сестрицы, я решил хоть как-то её поддержать. С одним из странствующих торговцев, направлявшихся в те края, я передал специально для неё чудесный набор скребков. Будь у меня такие на тот момент, когда я работал в кухнях лагеря Бальрихта, я был бы просто счастлив. Они снимают грязь и нагар буквально одним движением. Сестрица же, судя по всему, никакого восторга от подарка не испытала, поскольку с размаху запустила им в ни в чём не повинного торговца, угодив при этом в смотрителя кухонь, который, разумеется, тоже остался недоволен, — демон тяжело вздохнул, будто сокрушаясь тому, как столь щедрый жест с его стороны мог остаться столь недооценённым. — Возможно, всё могло закончиться более мирно, если бы я не запамятовал предупредить того торговца, чтобы он ни при каких обстоятельствах не называл имя дарителя. — Запамятовал, значит? — хмыкнул архангел. — А что ты от меня хочешь? — развёл руками Вульгрим. — Я был всего-навсего начинающим дельцом. Столько всего приходилось держать в голове, что какая-нибудь незначительная мелочь нет-нет, да и ускользала от моего внимания. — Значит, Дагра получила по заслугам, Мэрта вполне успешно устроила свою жизнь. А что насчёт Тэмры? — Насколько я знаю, она перебралась в земли Гракса, устроившись там подмастерьем к одному кузнецу, который, если, опять же, верить слухам, некогда обучал ремеслу того самого Кузнеца, которого приютил Бальрихт, а затем каким-то образом сумела открыть свою собственную мастерскую, которая вполне себе пользуется успехом. А почему ты спрашиваешь? — Просто любопытно. — А я уж было подумал, что ты собираешься попросить, чтобы я вас познакомил, — хохотнул торговец, но, взглянув на похмурневшую мину архангела, быстро успокоился. — Что ж, нет, так нет. А мы, как я говорил, переходим к самой важной, интригующей и волнительной части повествования, — демон торжественно поднял свою кружку, и архангел повторил его жест. — Так о чём же пойдёт речь на этот раз? — кривясь после очередного глотка, уточнил Меттатон. — Как о чём? О женщине, разумеется.