Я тот, кто я есть

      — Вульгрим, рукопись не может столько стоить. Даже ты должен это понимать.       — Напротив, Хранитель. Эта рукопись может. И уж кому, если не тебе, это понять. Ты можешь с этим смириться или же нет. Но понять просто обязан. И, прошу заметить, это первозданный оригинал. Взгляни на подпись. Меттатон скептически прищурился, разглядывая автограф.       — Даже я так сумею.       — Продемонстрируешь? Если получится, клянусь, заключу с тобой контракт.       Архангел фыркнул.       — Заканчивай жаться, Хранитель. Если она тебе не по карману, просто положи на место.       — Так значит, по-твоему, это я жмусь? — усмехнулся Меттатон, но все же бережно вернул скрепленные между собой немного потертые листы, испещренные довольно крупным и четким почерком, обратно на витрину.       — В другом конце зала выставлены точные копии. Отдаю всего в полцены оригинала. Это очень хорошие копии, — поспешно добавил торговец, уловив скептический взгляд архангела.       Меттатон вздохнул, но все же направился в указанную торговцем часть лавки. Он скользил между рядами полок и стеллажей, заставленных флягами, пузатыми колбами и другими ёмкостями, форма которых с трудом поддавалась описанию. Например, вот эта стеклянная трубка, скрученная в спираль, внутри которой жидкость, на первый взгляд, совершенно прозрачная, находилась в постоянном движении, словно была живой. Если же понаблюдать за ней чуть подольше, то можно было уловить, как среди этого движения то и дело вспыхивали, угасали, а затем появлялись вновь крошечные цветные искры. Их многоцветие выходило далеко за рамки, доступные демоническому восприятию, но глаза архангела без труда улавливали всю палитру. Игра огоньков зачаровывала.       — Вульгрим, но ведь это не может быть…       — Эссенция утраченной благодати, — подтвердил Вульгрим его догадки.       — Но откуда…? — будто сам по себе сорвался вопрос — настолько сильным было потрясение. Конечно, архангел знал, что Вульгрим никогда и ни за что не раскроет своих источников и поставщиков. Ровно как и своих клиентов. Именно это и делало демона лучшим в своём деле.       — Давай не будем об этом.       Легко коснувшись кончиками изящных пальцев фиала, архангел в очередной раз озадаченно покачал головой, и вновь устремился вглубь помещения. Ему уже неоднократно доводилось бывать в лавке Вульгрима, хотя он бы и не назвал себя завсегдатаем. Но всякий раз в коллекции торговца появлялось что-то новое, что-то такое, что заставляло его замирать восторженно или же испуганно. Архангел был далеко не наивен. Он прекрасно понимал, что для его обозрения демон представлял далеко не весь ассортимент. Самые ценные экземпляры наверняка были надежно припрятаны для существ более могущественных, чем он, о сущности которых он старался не размышлять. Находясь здесь, Главный Хранитель Знаний Серебряного Шпиля не пытался скрывать охватывающих его эмоций, как это делало бы большинство из его собратьев, и каким-то образом эта его искренность смогла расположить к нему охочего до наживы торговца. Но не до такой степени, чтобы Вульгрим хотя бы раз уступил в цене хоть немногим больше, чем изначально собирался.       Немного побродив среди стеллажей с копиями, Архангел повздыхал и вновь направился к витрине с представленным в ней оригиналом. Некоторые копии и впрямь были неплохими. Кто-то менее искушённый ни за что не углядел бы подвоха. Но Меттатон, большую часть сознательной жизни проведший в залах Великой Библиотеки при Серебряном Шпиле, лишь брезгливо морщился, замечая малейшие неточности в замысловатых завитках заглавных букв и виньеток, украшающих поля страниц. Вульгрим ему не мешал, тихонько наблюдая за душевными метаниями своего гостя со стороны. В силу избранной им профессии торговец неплохо разбирался в предпочтениях клиентов. За время не столь уж и продолжительного, по меркам демонов и ангелов, знакомства он успел понять, что Меттатон был из тех, кто всегда делал выбор в пользу качества. Меттатон, в свою очередь, тоже кое-что для себя уяснил. Перед Вульгримом никогда нельзя было показывать слишком большую заинтересованность тем или иным товаром. Хитрый демон мастерски разжигал в своих клиентах самую малую искорку интереса, перерастающую в бушующее пламя жажды непременного обладания. А когда это самое пламя уже было готово выжечь своего носителя дотла, торговец называл цену. Редко кого названная Вульгримом сумма устраивала, но рыбке, заглотившей наживку, не так-то просто соскочить с впившегося в неё крючка. Меттатону же казалось, что в его случае речь шла не о каком-то там крючке. Было похоже, что демон расставил для него целые сети.       Упоминать же о том, с какой целью товар приобретается, было и вовсе опасно, по крайней мере, до тех пор, пока сделка не была заключена. Торговец мог мигом смекнуть, кому ещё может пригодиться предмет интереса, и наотрез отказаться продавать заветную вещицу, углядев для себя более выгодный вариант.       Прочистив горло, архангел с нарочито безразличным выражением лица прошёлся мимо рукописи, и вернулся к полке с фиалом необычной формы. Старательно делая вид, что все его внимание поглощено созерцанием крошечных цветных вспышек, Меттатон старался продумать дальнейшую стратегию.       Ему оставалось лишь надеяться, что демон не поймёт истинной ценности данного манускрипта, которая для архангела была вовсе не в его содержании — просмотрев листки несколько раз, он запомнил его, включая несколько изображенных схем, практически дословно. Страсть к коллекционированию редких текстов в этот раз тоже была ни при чём. Ну, или почти ни при чём. Главной же причиной столь живого интереса было то, что завладев оригиналом, Меттатон надеялся отыскать самого автора труда, без которого повторить однажды им содеянное вряд ли хоть кому-то удастся. Рафаил. Архангел, посвятивший свою жизнь поискам средства для мгновенного исцеления солдат на поле боя, надеясь тем самым, как многие до него, впрочем, как и многие после, хоть немного склонить чашу весов в пользу Небес, но, в отличие от других, добившийся успеха в своих изысканиях. Правда, цена тому успеху оказалась слишком уж высока. Рискнувший поместить кусочки своей собственной души в целебные осколки, архангел повредился рассудком. Он бесследно исчез. Никто и никогда его больше не видел. И никто не смог добиться и десятой доли успеха в подобных исследованиях. Или же просто они не сильно старались, опасаясь повторить печальную судьбу учёного. То, каким образом и откуда рукопись попала в лавку торговца — оставалось такой же тайной, как и то, куда исчез Рафаил. Меттатон надеялся, что архангел Азраил, которого он считал большой честью называть не только своим наставником, но и другом, поможет ему приоткрыть завесу этой тайны. Хранитель Источника Душ, гениальный учёный, один из немногих среди небесного воинства, кто практиковал магию столь различных направлений, что порой Меттатон удивлялся, как Высокий Трон спускает ему с рук нечто подобное. Хранитель Знаний очень надеялся, что обладая подлинной рукописью Рафаила, Азраил при помощи магии сможет установить местонахождение безумного архангела или хотя бы укажет направление, в котором следует искать. Мало кто верил, что Рафаил все ещё жив, но сам Меттатон в этом не сомневался. У него было много вопросов к архангелу, а у его учителя, насколько он знал, их было и того больше.       — Так что, ты уже передумал насчёт рукописи? — поинтересовался неслышно подошедший к нему торговец.       — Рукописи? — рассеянно переспросил Меттатон. — Ах, той рукописи. Точно. Знаешь, Вульгрим, я тут подумал…, - встретив взгляд торговца, полыхающий ровным холодным огнём, архангел запнулся.       — Хранитель, тебе когда-нибудь говорили, что лицедейство не твой конёк? — поинтересовался демон.       — Лицедейство на Небесах, знаешь ли, не в чести, — спокойно пожал плечами архангел.       — Что не удивительно. Такой бездарной игры ещё поискать. Цену ты слышал, и я все ещё жду твоего решения.       — Зато в Преисподней, видимо, существует целое учебное заведение, в котором обучают жадности, алчности и расчетливости. Признайся, Вульгрим, ты закончил его с отличием или у тебя это врождённые таланты?       — Ни то, ни другое, — ответил враз посерьёзневший демон. — И сдаётся мне, что та школа, которую довелось пройти мне, не идёт ни в какое сравнение с теми, в которых вы, пернатые, обучаете своих розовощёких малышей распевать хвалебные гимны Создателю.       Меттатон удивленно моргнул. Вульгриму была вовсе не свойственна резкость в разговоре со своими, пускай даже потенциальными клиентами. Он был профессионалом до мозга костей, а сейчас на один краткий миг сквозь маску подобострастности и заискивающих интонаций будто проглянула его истинная суть.       Поняв свою оплошность, демон поспешно отвернулся, и, в самом прямом смысле слова, махнув рукой на архангела, побрёл куда-то вглубь своей лавки, что-то тихо бурча себе под нос. Вульгрим то и дело задерживался у полок, что-то на них поправлял или переставлял с места на место, затем двигался дальше и при этом продолжал бубнить. Очень осторожно, стараясь чтобы даже перья на крыльях его не шуршали, Меттатон двинулся следом за демоном, прислушиваясь к неразборчивому ворчанию. Постепенно он начал улавливать отдельные слова, а затем и целые фразы. Повернув вслед за торговцем в очередной проход между рядами высоких полок, архангел все же слегка задел крылом одну из них. Звякнули фиалы, и демон обернулся.       — Так ты все ещё здесь? Чего ты ждёшь от меня, Меттатон? Скидки? Её не будет. Нет — и точка. Ничего другого ты от меня не услышишь.       — А как насчёт твоей истории?       — Что за дело тебе до моей истории, Хранитель? — подозрительно прищурился Вульгрим.       — Быть может, однажды я её запишу, и она займёт достойное место в библиотеке Серебряного Шпиля, — улыбнулся архангел.       — История простого демона на полках великой ангельской библиотеки? Придумай что-нибудь поубедительнее.       — Почему-то мне кажется, что это будет совсем незаурядная история. Незаурядная история одного очень незаурядного демона. И потом, я все ещё не принял окончательного решения по поводу рукописи. Так почему бы нам не скоротать время за беседой?       Демон смерил архангела недоверчивым взглядом, но все же лёгким кивком пригласил его следовать за собой.       — Что ж, если тебе и впрямь стало любопытно, то почему бы и нет. Но сразу предупреждаю — это может затянуться надолго, поэтому предлагаю устроиться чуть более комфортно, чем стоять, подпирая мои стеллажи. Быть может, ты ожидаешь, что я начну рассказ с того, каким было моё первое слово, или когда я сделал первый шаг, но по-настоящему важные события начали происходить в моей жизни несколько позже.       — Я успел расслышать что-то о военном лагере. Когда-то ты был солдатом?       Кивнув архангелу на высокий табурет, стоящий перед длинным узким столом, напоминающим что-то среднее между прилавком и барной стойкой, Вульгрим устроился напротив. За спиной демона разом вспыхнули несколько магических светильников, добавив немного холодного освещения этой части лавки. Дальние углы помещения утонули в тенях и словно отодвинулись еще дальше. На лицо торговца тоже набежала тень, но Меттатон был уверен, что виной тому не только игра света. Однако глаза демона продолжали также ярко светиться холодным ультрамарином. Переплетя между собой длинные тонкие пальцы, демон оперся локтями о столешницу, и пристально взглянул на архангела.       — Был ли я когда-то солдатом? — переспросил демон. — Нет. Знаю ли я, что такое адская военная муштра? Да. А ты до сих пор уверен, что хочешь это знать?       Меттатон кивнул. Он положил руки перед собой и постарался придать себе вид ученика, готового внимать очередному уроку. Хоть со времен школьной скамьи минули многие века, архангел был уверен, что передать образ ему вполне удалось.       — Ты не ослышался, Хранитель. Это действительно был военный лагерь. Во владениях Ваала, который на то время числился владыкой в тех землях, где меня угораздило родиться, он был всего один. Там новобранцев готовили к службе в войсках владыки. Но никто в свое время не объяснил мне, что к этой подготовке тоже нужно быть готовым.