Тайна Блуждающего

      Поиск и освобождение неприкаянных духов заняли у полиции пару недель — трупов в лесу оказалось больше, чем Нагумо мог себе представить. И все эти дни Сузуно являлся после заката, освещая своим фонарём сгущающуюся тьму и отгоняя мрачные мысли Нагумо. Молодой человек был признателен другу за это, ведь он несмотря на своё положение отчаянно старался поддержать его в то время, как он сам тонул в тягостных мыслях, переживаниях и кошмарах. А Сузуно улыбался, создавая впечатление, будто бы он всё ещё был живым человеком, и будто бы все проблемы ему не по чём. Это было так похоже на него. Но поддержание этого образа лишь больнее било по и без того израненному сердцу. Нагумо видел понимание ситуации в ясных голубых глазах, ровно как и отголоски бескрайних страданий. Но вместе с тем он видел там и совсем слабую надежду и радость, связанные со скорым освобождением. Они были видны до последней ночи — ночи перед тем, как его должны были найти. В ту ночь он был молчалив и напряжён: его фонарь то окутывало пламя, то огонь практически затухал, а Сузуно становился едва видимым.       — Что тебя тревожит? — Спросил Нагумо, садясь на корточки перед духом.       — Мне страшно… Вы найдёте меня, освободите, но дальше меня будут ждать десятилетия искупления. Меня поглотит холод вечной тьмы. — Он рвано по привычке втянул воздух ртом и вздрогнул.       — Из-за Отца?       Сузуно кивнул, поджав губы.       — А ты сожалеешь о своём поступке?       — Не в полной мере. Я сожалею, что всё это сказалось на жизнях детей из Солнечного сада. Если бы я смирился… Вы бы не уехали, у вас бы не было проблем. Ты бы не столкнулся со всем этим кошмаром. Если бы я смирился, Отец бы продолжил заботиться о вас, появились бы другие дети, жизнь которых стала бы пусть немного, но лучше. Мы ведь благодаря нему получали образование, подарки и, в целом, особо ни в чём не нуждались… При таком взгляде я действительно сожалею и чувствую вину за свой поступок. Но потом я вспоминаю про потревоженных духов и про себя, и меня охватывает такая злость.       В подтверждение этого голубой огонь вспыхнул ярче, и Нагумо заметил, с какой силой Сузуно сжал ручку фонарика.       — Если бы ты вернулся в прошлое, ты всё равно приложил бы руку к его смерти? — Осторожно спросил Нагумо, коснувшись левой руки Сузуно.       — Не думаю. Мне ведь не стало легче после его смерти. Лучшим наказанием для него стало бы раскрытие истины, суд и его собственная совесть. — Грустно вздохнув, протянул дух. — А ещё мне жаль его. Вряд ли счастливый человек стал бы так поступать… Неужели на него такое влияние оказала смерть родного сына…       Нагумо пожал плечами и сжал руку Сузуно, тихо выдохнул:       — Хорошо, что ты всё же чувствуешь вину за сделанное… — Увидев непонимание в глаза духа, Нагумо продолжил:       — Твоё раскаяние и желание исправить некоторые ошибки могут смягчить твоё наказание в загробном мире.       — Я не для этого всё это делаю. Не для собственной выгоды, а для того, чтобы помочь всем им. Да, они тоже, скорее всего, попадут в Нараки, но там их страдания не будут вечными, и там у них будет надежда на счастье. Тут-то её нет…       — И это здорово. — С нескрываемым восхищением в голосе сказал Нагумо. — Я уверен, что часть наказания ты уже усвоил.       Сузуно кивнул и растерянно посмотрел на собеседника.       — Наверное, нельзя говорить, что всё будет хорошо, потому что это откровенная ложь. Но всё обязательно наладится: ты освободишься, очистишь карму и вернёшься в этот мир, где будет возможность прожить счастливую жизнь, найти друзей и любовь, прекрасную работу. — В попытке приободрить друга сказал Нагумо и, улыбнувшись, погладил его по руке. На что Сузуно наконец улыбнулся, и сделал это искренне, пусть на лице и остался след от сомнений и страха.       — Спасибо… Надеюсь, всё действительно будет так.       С этими словами Сузуно поставил на землю фонарь и обнял Нагумо, пряча бескровное лицо в огненных волосах и мягкой ткани капюшона. От молодого человека пахло табаком, он излучал тепло. И от всего этого становилось легче на душе. Пусть впереди его ждёт один из восьми уровней холодного нарака, где он промёрзнет до костей, зато сейчас и потом он сможет купаться в тепле: солнца и близких людей. Может в следующей жизни у него будет семья? Сузуно сжал ткань куртки на спине Нагумо и сильнее прижался к нему, чувствуя биение живого сердца. Нагумо же тоже в ответ сжал юношу в объятиях, ощущая его дрожь и холод, и невольно ловя себя на мысли, что он хочет согреть хрупкое на вид тело.       Именно эти ощущения и мысли всплывали в голове Нагумо, когда он впервые увидел тело, извлечённое из болота, и когда стоял у могилы друга, комкая в руках белые лилии и пакет с едой: рисом и любимыми фруктами Сузуно.       Сузуно нашли ближе к обеду следующей дня, после их разговора, извинений, очередных слов прощения и трогательного прощания. И если тогда Нагумо огромным усилием воли удалось сдержать слёзы, то при виде изуродованного тела слёзы покатились по щекам, а ноги безвольно подогнулись. Он помнил белую кожу, превращённую болотом в серо-зелёную податливую субстанцию, покрытую мхом и водорослями. Некогда голубые глаза стали похожими на выцвевшие и зеленоватые пятна. А запах чистого белья и снежного дня сменился тошнотворным запахом разложения.       В тот момент Нагумо не мог поверить своим глазам — он готовил себя к чему-то такому, искал информацию в интернете, пытаясь понять, что его ждёт. Но это ему не помогло. Те картинки и образы, составленные по тексту, любезно предоставленного поисковой системой, не входили ни в какое сравнение с реальностью. Возможно, из-за того, что это было не случайное тело, а тело Сузуно, тонкие черты которого теперь нельзя было различить из-за раздувшихся тканей. Молодой человек с отчаянием смотрел на бездыханное тело, дрожащей из-за страха и трепета рукой коснувшись влажной и скользкой кожи. Повторно приблизиться к телу ему удалось уже только на похоронах, но там Сузуно несколько преобразился: с тела смыли слизь и мох, а после и облачили его в кимоно, уложив в гроб, наполненный цветами. Нагумо без отвращения приблизился к Сузуно и сжал его холодную ладонь, с тоской глядя на него заплаканными глазами. У него всегда были холодные руки, но это ощущалось иначе, даже при прикосновении к замёрзшему духу всё было совсем по-другому. Сейчас было ясно, что всё кончено. И это осознание комом засело в горле и груди.       Тогда рядом стояли друзья Сузуно — их собрал и помог с организацией похорон Кадомичи, державший Нагумо за плечо. Кроме этого прикосновения молодой человек едва ли что-то мог вспомнить — все его мысли были заняты умершим.       — Надеюсь, ты скоро искупишь свой грех… — Прошептал Нагумо, кладя цветы на ухоженную могилу, медленно пристраивая рядом свежие угощения и убирая старые подношения. — И что эти цветы и еда поднимают тебе там настроение и дают силы на борьбу. Знай, я помню тебя, но сейчас, наконец, живу дальше. Наша встреча и наши разговоры очень помогли мне отпустить тебя и простить нас обоих. Я не виню тебя ни в чём, и больше стараюсь не грызть себя. Но это пока не так хорошо получается… Я работаю над этим.       Нагумо вздохнул, посмотрев на фотографию улыбающегося подростка, и тоже невольно улыбнулся, тут же стирая с щёк влагу, оставленную не то растаявшими снежинками, не то слезами. Он шмыгнул носом.       — Прости… Это как-то само получается. Не хочу плакать, но слёзы сами выступают на глазах. Наверное, это из-за того, что это первая зима, когда я точно знаю, что с тобой, и где ты.       Нагумо поднял взгляд на небо и снова вытер щёки.       — Недавно я был на могиле Киры Сейджиро. Рассказал о тебе и передал ему те твои слова о сожалении. И даже позволил себе немного пофантазировать, представил его ответы, жесты и мимику. Думаю, где-то в глубине души он тоже сожалел о таком исходе. Уверен, что он не хотел твоей смерти. Наверное, он больше хотел тебя напугать, надеялся, что никто не вскроет правду о его делах, чтобы никто не стал проверять. Но, наверное, логичнее было бы перевести тебя в другой детский дом. Только вот это означало бы потерю части денег, ведь платят за каждого подопечного. — Нагумо горько усмехнулся и поджал губы. — Жадность и страх сыграли свою роль. Я представил, как он бормотал слова извинения с видом побитой собаки. Не уверен, что так было бы в реальности, но в мыслях это было довольно приятно видеть и слышать.       С этими словами молодой человек улыбнулся, а после тихо добавил: «Ты тоже попробуй предоставить. Думаю, тебе тоже будет приятно услышать и увидеть нечто такое».       Нагумо, каждый раз навещая могилу друга, рассказывал сначала о чём-то общем, а потом переходил к своим делам: как он каждый день старается изменить свою жизнь. И этот раз не стал исключением.       — Я записался в зал. Буду приводить тело в порядок. А ещё начал разбираться, чем хочу заниматься по жизни. Думаю, я хочу работать с детьми, помогать им. Хочу быть тем, к кому они смогут обратиться за помощью. Я пока не определился с профессией. Думаю, что со временем разберусь. Я, наверное, отучусь в Токио, а потом начну всё с чистого листа в Киото или вообще в другой стране. Это будет последним шагом в моём исцелении. Я надеюсь, что мне удастся забыть о таблетках, что психолог мне после всего этого тоже не потребуется… — Нагумо представил всё это: как он заканчивает учиться, как работает, как заводит пса, даже как находит девушку, а потом ведёт сына и дочь в школу, как они вчетвером гуляют по парку. Губы молодого человека растянулись в довольной улыбке. Ему это нравилось. Ему хотелось такой жизни. Жаль, конечно, что им с Сузуно не дружить семьями. Но об этом Нагумо старался не думать, постоянно отбрасывая эти мысли.       — А ещё я отдал бразды правления «Хаосом» Нетсухе. Не хочу больше этим заниматься. Кадомичи тоже завязал с заброшками. Думаю, скоро и остальные уйдут. Наше время в этом деле прошло, мы ушли красиво. Видео из «Солнечного сада» получилось отличным. Да и потом мы сняли прощальное видео, в локации первого, воспроизвели некоторые сцены. Забавно вышло. Но всё равно немного грустно. Мы столько времени этому отдали. Немного жаль, но если всё время жалеть о прошлом, не удастся встретиться с будущим.       Нагумо поджал губы и посмотрел время на телефоне, а после медленно кивнул самому себе. Он прошептал слова прощания, глядя в голубые глаза с фотографии друга (той самой, что он сам когда-то сделал). А после, медленно поклонившись и выждав пару мгновений, он пошёл прочь — у него были дела: сначала должен быть визит к психологу, а потом на встречу с Кадомичи — тот обещал какой-то сюрприз. Нагумо усмехнулся, вспоминая прошлую такую их встречу: Кадомичи решил познакомить его со своей знакомой, видимо подумав, что так будет легче пережить этот тяжёлый период. С одной стороны он был прав — иметь рядом человека, который может прийти на помощь или утешить, это всегда приятно. Только вот сейчас Нагумо такого не хотелось, для этого у него есть Йоко-сама и тот же Кадомичи. Да и хотелось окончательно пережить этот жизненный этап, прежде чем начинать попытки строить отношения. Делать это уже после переезда, трудоустройства и укрепления позиций, в общем, в планируемой следующей главе жизни, когда он встанет на ноги, можно будет озаботиться и созданием семьи. Если, конечно, на это будет хватать время, остающееся свободным от работы (в том числе и над собой). А может он и вовсе найдёт свою пару на работе? Это частое явление, но Нагумо скептически относился к такому — боялся, что не справится. Поэтому нужно будет ещё куда-то ходить.       Размышляя об этом, молодой человек закурил. Нагумо подошёл к остановке, выдыхая едкий дым и провожая его взглядом, будто бы он олицетворял все его тревоги и мрачное прошлое.