5 раз, когда Шан Цинхуа был чересчур мнительным...

Примета №1 Нельзя грызть семечки во время работы

Шан Цинхуа, пусть и хреновый (по словам Шэнь Юаня) писатель — режиссёр ответственный и добросовестный. Немного придирчивый, — приёбчивый, — но, в целом, снисходительный. А ещё несчастный, потому что его любимое лакомство вероломно запрещено на площадке. — Я так больше не могу-у, — канючит он, когда рабочий день — и оставшиеся сцены — подходят к концу. — Ты выглядишь жалко. — нещадно припечатывает Шэнь Юань, совершенно его не жалея. Шан Цинхуа думает, что это просто от того, что тот не находится на его месте. Попробуй примерить мою шкуру на себе, ты, демон! — Если я сейчас же не пополню запас своих духовных сил, можешь больше не ждать меня на площадке. — конечно, это было притворством. Шан Цинхуа просто нужно поныть о том, как он скучает по своим дынным семечкам. — Ты что, дыночный наркоман? — скептически выгибая бровь, спрашивает Сяо Жэнь, актёр, играющий Лю Цингэ. Удивительно, но в жизни он на своего персонажа до крайности похож, даже навыками боевых исскуств и да, они подбирали актёра, основываясь на том, что Лю Цингэ, вообще-то, Бог Войны, ага, много сцен боёвок и так далее. Шан Цинхуа на его заявление фыркнул, неестественно выпрямляя спину. — Очень смешно, шиди-Лю, +10 баллов за находчивость. — язвительно отозвался он. Игнорируя закатившиеся глаза собеседника, режиссёр обернулся на недоумённый голос справа. — Кто мешает тебе брать их с собой на площадку? — интересуется Шэнь Юань. Он не ожидает услышать какой-либо вразумительный ответ, потому что это Шан Цинхуа, и он такой же недалёкий, как и персонаж, которого он отыгрывает. — Примета такая! — с видом, будто это было прописной истиной, вдруг отозвался Цинхуа. — Ещё со времён, когда шелуха от семечек могла испортить кино-ленту, считается, что есть семечки на площадке — к провалу фильма. — …дело только в примете? — Да! — … Тогда какого чёрта ты ноешь, если сам виноват?! Кто вообще переживает о подобных суевериях, когда на плёнку уже давно никто не снимает, а?! Позади раздался смех, и, обернувшись, они увидели актёра, отыгрывающего Юэ Цинъюаня, который подошёл к ним со смешинками во взгляде. Вот уж кто точно не подходит амплуа своего персонажа! — Господин Шан, это действительно уморительно. Не думаете же вы, что что-то вроде поедания семечек может влиять на успех проекта? — мужчина улыбался слегка глумливо, и Шан Цинхуа стало одновременно и неловко, и горестно. Никто не может почувствовать всю его боль. Ему оставалось лишь демонстративно громко вздыхать, горько причитать и ворчать, как старый дед, что никто его не понимает. И когда на следующий день Шэнь Юань приносит упаковку дынных семечек с собой, Шан Цинхуа чуть не падает в обморок, хватаясь за сердце, а потом долго кричит, что теперь сегодня снимать нельзя, что это неблагоприятно скажется на фильме, и вообще, все могут расходиться, до свидания!

Примета №2: Если у вас упал сценарий…

Для съёмок сцены столкновения Ло Бинхэ в Бездну, локацией для проведения Собрания Альянса Бессмертных была выбрана просторная пещера с мелководным озером, где-то в лесу. Понатыкав кучу искусственных голубых фонарей на стены, чтобы сохранить атмосферу оригинала (боже, какая может быть атмосфера в этом третьесортном романе?!), а также укрыв камеру зонтом, чтобы вода, капающая с потолка, не попала на неё, они уверенно снимали несколько дублей. — Учитель! Какая есть разница в том, кто я, демон или человек?! — Замолчи, зверьё. Не смей больше попадаться мне на глаза! — шмяк. — Стоп. — недовольно произнёс режиссёр, когда что-то с громким звуком шлёпнулось, прерывая сцену. Все обернулись на звук. Чуть в стороне с растерянно-виноватым видом стоял художник-постановщик, уронивший сценарий прямо в одну из грязных луж. Когда он, извиняясь, уже было хотел поднять несчастную бумажку — по-другому уже никак не назовёшь — Шан Цинхуа резко крикнул ему: «Стоять!» Недоумённо подняв взгляд, художник-постановщик наткнулся на горящий взгляд непосредственного начальника. — Ты не можешь просто поднять сценарий, если он упал. Примета такая. — серьёзно заявил Цинхуа. — И что же тогда делать? — недоумевал бедный молодой человек. — Сядь на него. — словно ребёнку, снисходительным тоном объяснил Шан Цинхуа. —…Но там же лужа! — возмущённо воскликнул он, но его уже никто не слушал. Все на площадке, с видом «просто послушай его уже, не сопротивляйся», сочувственно переговаривались, глядя на бедолагу в светло-голубых штанах от гуччи. Кто-то из съёмочной группы, кто до этого держал сценарии, переглянулся между собой и очень медленно отложил их в сторону. В тот день бедолага уехал с красным от стыда лицом и грязным пятном на всю задницу.

Примета №3:

Проставиться за сотый кадр

Отсняв одну из сцен из времён ученичества Ло Бинхэ, Шан Цинхуа вдруг хлопнул в ладоши, обращая на себя внимание. Помолчав чисто для сохранения интриги, он как-то чересчур радостно оповестил: — А теперь выпьем! Площадка погрузилась в тишину. А потом Шэнь Юань настороженно уточнил: — Это по какому такому поводу? — о, он, на самом деле, совершенно не был против, но предложение поступило слишком неожиданно, хорошо! — Мы отсняли сотый кадр. По поверью, нам необходимо выпить за это по очереди, начиная с меня, продолжая операторами, актёрами, и заканчивая гримёрами. — А если кто-то из нас не пьёт? О. Он об этом не подумал. Но даже если так… — Среди нас такие есть? — искренне изумился Цинхуа. С каких это пор взрослые люди больше не пьют, эй, это очень нехорошо! Как им теперь не допустить провала фильма, если взять и не выпить, а?! На площадке повисло неловкое молчание, а затем Цяо Пин (Ло Бинхэ в детстве), Пэй Ан (Лю Минъянь), Е Чжоу (Мин Фань) и Цзянь Синь (Нин Инъин) дружно подняли руки. — Ааа. — протянул режиссёр. Положив руку на подбородок, он принял вид мудреца и весомо сказал: — Чтож, я думаю, ничего страшного, если несовершеннолетние не примут участие в этом. Но все остальные так просто не отвертятся, поняли меня? Будьте любезны не доставлять неприятностей своему любимейшему режиссёру. — сладко закончил он. Сяо Жэнь и Шэнь Юань, не сговариваясь, продемонстрировали рвотные позывы, положив по два пальца в рот и скривившись от услышенного, но Шан Цинхуа их проигнорировал, убегая за бутылками Улыбки Императора.

Примета №4:

Не играйте с кинохлопушкой

На самом деле работа режиссёра — сложная и неблагодарная профессия. Шан Цинхуа полностью в этом убедился, в конец заебавшись за несколько особенно сложных прошедших дней. Сдерживая себя из последних сил, чтобы не заорать прямо во время съёмки, Цинхуа с силой впивается ногтями в мягкую обивку подлокотников своего кресла. Хочется простого человеческого — заебать всех также, как все заебали его. Как раз в тот момент, когда сцена подошла к финалу, а он облегчённо произнёс «снято», его взгляд упал куда-то в сторону. Актриса, выступающая в роли Ци Цинци, заинтересованно балуется с кинохлопушкой. Балуется. С кинохлопушкой. Цинхуа пришёл в такую ярость, что тотчас соскочил со своего места, фурией подлетая к женщине и чуть не сбивая её с ног. Она, испугавшись, дернулась и отступила на шаг, чуть не уронив несчастную хлопушку. — Твою мать! — всё-таки сорвался Шан Цинхуа, с остервенением выхватывая из её рук «игрушку». — Ты хоть знаешь, что её нельзя трогать просто так?! Девушка огромными глазами смотрела, как их мягкотелый режиссёр кричит на неё, а потом ломает кинохлопушку, сначала оторвав от неё верхнюю часть, а затем бросив на пол и наступив с такой силой, что та треснула по диагонали. — Молись, чтобы примета не сбылась и мы не переснимали кучу неудавшихся дублей. — зарычал он, а затем обратился ко всей съёмочной группе, жёстким шагом уходя на место: — Потому что, клянусь Богом, я вас всех здесь выпотрошу, если сегодня будет переработка. Нервно дёрнув бровью, он вернулся на кресло, когда из-за спины раздался неуверенный голос: — А что делать с хлопу… — Выкинь! — рявкнул Цинхуа и злобно уставился на актёров. — Чего вылупились? Почему до сих пор не готовы к следующей сцене, мать вашу?!

Примета №5

Режиссёрское кресло — святыня святых.

Когда съёмки дошли до сцен знакомства будущего-предателя-шан-цинхуа с его будущим-королём-мобей-цзюнем, сам Шан Цинхуа, наконец, принял активное участие в съёмках, предоставив место временного режиссёра Шэнь Юаню. — Пожалуйста, не убивайте меня, я могу быть вам полезен…! — Я так не думаю. — Мой Король! — Снято. Цинхуа, тебе следовало сразу идти в актёры, а не пытаться строить из себя писаку, — язвительно заметил Шэнь Юань, маскируя оскорбление под комплимент. Он всё ещё смотрел на экран камеры, не поднимая взгляда на актёров, но вот зато Шан Цинхуа уже посмотрел в его сторону. Долгое время не слыша ответа, Шэнь Юань всё-таки вскинул голову и столкнулся с прожигающим взглядом друга, яростно сжимающего кулаки. Надо было видеть, как его лицо проходит все стадии гнева, а кожа покрывается красными пятнами, начиная от шеи и до самых корней волос. Даже его глаза покраснели от злобы, а из ушей едва ли не пошёл пар. Не успев толком понять, почему тот так реагирует, — не на безобидную же шутку, в конце концов — парень уже был покрыт матом: — Ёбаный в рот, Шэнь Юань! Какого хуя ты сидишь на моём кресле, блять?! — в мгновение ока режиссёр-номер-один оказался рядом с ним, уже спихивая Юаня с кресла. — Ты думал, я не замечу, что оно не твоё?! Оторопело моргнув, Шэнь Юань поднял руки в примирительном жесте: — Хэй-хэй, прости, не кипятись, мне просто было ле-… то есть, некогда идти за своим. — Ага-ага, попизди мне тут! — Шан Цинхуа так разозлился, что со всей дури свернул своё кресло на пол и то с грохотом и жалобным скрипом упало. — Истеричка! — шокированно отозвался Шэнь Юань, отступая от него на добрых два метра. Мало ли что этот дебошир тут устроит. — Что такого в том, что я сел на твой стул?! — Хааа?! — голос его к концу стал такой выскокой тональности, что впору диву даваться, как такие ноты могут существовать. — Ты знаешь, что вдохновение мне теперь нихуя не посветит? Я буду бесполезным режиссёром ещё долгое время, без грамма идей и мотивации! Юаню хотелось сказать, что он, так-то, и до этого был бесполезным, но не успел он открыть рот, как Цинхуа, психанув, пнул стул, погнув металлическую ножку. -… Кто-нибудь, угомоните это млекопитающее, пока оно не стало хищником!

Примета №6(+1)

Погоду можно нашаманить!

Шан Цинхуа, в целом, хороший режиссёр и даже неплохой начальник. Обычно он терпелив и снисходителен, просто иногда становится дьяволом во плоти. Хотя Шэнь Юань сказал бы, что он скорее чёрт из табакерки. Их режиссёр очень нервничает, когда дело касается примет, и уяснить это было легче, чем продолжать с ним бороться, доказывая, что это бред. Поэтому, когда полил дождь, хотя по прогнозу передавали солнце, все одновременно повернули голову в сторону Шан Цинхуа, мысленно вздыхая. Сегодня им нужна была тёплая погода, и с их режиссёра станется отменить всё к чертям собачьим. Уже морально готовясь к этому, они ожидали его слов, чтобы тут же достать свой козырь в рукаве. Как и ожидалось, через пару секунд молчания, Господин Шан сказал: — Чтож, видимо, сегодня не наш день, ребята. Давайте перенесём… — Господин Шан. — твёрдо сказал кто-то, и названный повернулся к команде. С самым серьёзным видом перед ним стоял актёр Му Цинфана и Шэнь Юань и протягивали белую тарелку, вилку и нож. Растянув губы в злобный оскал, Шан Цинхуа пошутил: — Предлагаете перекусить вами? — Ты не слышал о такой примете? — проигнорировав «угрозу», начал Шэнь Юань. — Если крестом сложить на тарелке вилку и нож, останется только спрятать эту конструкцию где-то в павильоне и погода наладится. Он говорил так убедительно, что Шан Цинхуа невольно вспомнил, что действительно читал что-то такое. — Точно! — радостно прощебетал он и шандарахнул друга по плечу, прихлопнув, — А-Юань, не ожидал, что ты тоже с этим ознакомлен. …на самом деле он прочитал об этом 5 минут назад и даже пару раз прорепитировал, чтобы не заржать прямо во время разговора. Никто не знает, сработала ли примета, или это было совпадением, но через пару минут тучи разошлись и выглянуло солнце. И актёры, и съёмочная группа вздохнули с облегчением, когда Цинхуа бодрым голосом объявил о начале подготовки.