Сплетник

Семнадцать лет спустя Звон будильника постепенно вытягивает из приятного мира сновидений, заставляя постепенно начинать ощущать, что происходит за пределами иллюзорного. Первое, что Тэхён чувствует — это рука, приобнимающая его за талию, и омеге было бы сложно вспомнить утро, которое не начиналось точно так же. За столько лет у Хосока выработалась привычка обнимать супруга во сне, а у Тэхёна привычка явственно ощущать, что чего-то не хватает, если сразу после пробуждения он не чувствовал прикосновение тёплой ладони к изгибу талии. Вообще всё чаще омега начинал ловить себя на мыслях, сколько у него с возрастом появилось привычек, которые в двадцать лет могли бы показаться глупыми или даже смешными. К примеру, даже в выходные вставать по будильнику. В двадцать это ощущалось издевательством над самим собой, в сорок — чем-то правильным и даже полезным. Пить вместо кофе по утрам зелёный чай, пристально рассматривать в зеркале новые небольшие морщинки и сокрушаться на молодого Ким Тэхёна, страдающего излишней эмоциональностью, а следовательно, и излишне яркой мимикой. Сокджин в такие моменты лишь смеялся и говорил, что их с другом лица — это показатели опыта. Что ж, пусть лучше будет так. Тэхён слышит копошение за спиной и понимает, что муж тоже уже проснулся, а значит, действительно пора вставать. Тем более сегодня они были подгоняемы радостной новостью. Юволь наконец вернулся из командировки в Америке и сразу из аэропорта приедет позавтракать вместе с семьёй. Пожалуй, единственное, к чему Тэхён никак не мог привыкнуть, несмотря на весь приобретённый опыт — это к тому факту, что его дети уже выросли. Трудно поверить, что Юволю уже двадцать шесть, казалось, что буквально на прошлой неделе они с омегой вместе делали очередную поделку в ючивон, а вот альфа уже вовсю работает в семейном бизнесе, ездит в командировки, самостоятельно открывает новые рестораны, а Тэхёну остаётся только тосковать по аппликациям из осенних листьев. Утешало, что Юволь как необычайно хороший сын каждый день писал или же звонил, интересовался жизнью родителей и рассказывал о своей, но внутри всегда жила тревога, а что если и это прекратится? Приняв душ и переодевшись в хлопковый домашний костюм, Тэхён проходит на кухню, где Хосок уже ставил чайник с привычным расчётом на двоих. Омеге даже никогда не требовалась об этом специально просить, многолетние совместные завтраки помогли научиться понимать друг друга без слов. Готовкой сегодня занят альфа, а потому Тэхён направляется не в кухонную зону просторной гостиной, а к одному из углов, где на полу располагалась широкая лежанка с рыжим комочком шерсти на ней. Стоило отметить, невероятно ленивым и сонным комочком шерсти, который приходится несколько раз пощекотать за ушком, дабы он проснулся. Впрочем, всё это легко объяснялось возрастом. Тэхёну оставалось лишь поражаться, какой необычайно преданной собакой был Симба, раз до сих пор не оставлял его, демонстрируя удивительные показатели долгожительности для своего вида. Однако это давало повод и для тревожных мыслей. А что если завтра самый верный друг Тэхёна оставит? — Давай, Симба, просыпайся, — наконец пёс начинает шевелиться, открывает свои уже немного помутневшие чёрные глазки, и омега берёт его на руки, понимая, что бегать за ним по квартире любимцу уже не так-то просто. — Мы пойдём разбудим Ари, — обращается к Хосоку Тэхён и уже хочет выйти из гостиной в коридор, как слышит со стороны кухонной зоны: — Да ладно, пусть поспит ещё. — И проспит приезд старшего брата, — вполне резонно отвечает омега, на что Хосок уже ничего не может возразить и приходится смириться, что сейчас сон его драгоценного принца будет жестоко нарушен. Тэхён с Симбой на руках выходит в коридор, после сворачивает направо и останавливается почти у самой дальней двери. Омега привычно стучится несколько раз, но не услышав за дверью никаких звуков, понимает, что младший сын наверняка ещё спит. Поэтому следующим шагом Тэхён осторожно и тихо открывает дверь, и во мраке спальни с задёрнутыми ночными шторами видит безмятежно спящего на своей кровати семнадцатилетнего омегу, который, кажется, спал слишком глубоко для утра. Омега подходит ближе к кровати сына и замечает телефон, лежащий совсем рядом с подушкой. Догадка появляется достаточно быстро, а когда Тэхён нажимает на экран, но телефон не реагирует потому что разрядился, предположение лишь подтверждается. Значит, Ари опять допоздна активно переписывался с кем-то. — Солнышко, уже пора вставать, — Тэхён с ласковой улыбкой на лице легонько прикасается к плечу сына, наверняка зная, что для чутко спящего Ари этого вполне достаточно. — Пап, ещё полчасика, — сонным тихим голосом отвечает подросток и демонстративно отворачивается в другую сторону. Тогда Тэхёну не остаётся ничего, кроме как запустить своё главное оружие. Омега опускает Симбу на кровать, а уже тот, недолго потоптавшись, подходит к голове Ари, мирно покоящейся на подушке, и начинает радостно облизывать лицо, призывая побыстрее проснуться. С таким аргументом уже было бы глупо спорить, и омега, пусть и пытался вначале отодвинуть настойчивую собаку, однако в итоге сдаётся и всё же откидывает в сторону одеяло. — И зачем меня прямо сейчас будить? — недовольно ворчит Ари, хмуря свой точь-в-точь как у папы нос. — А ты не хочешь встретить старшего брата? Он совсем скоро уже приедет. Стоит Ари услышать про Юволя, как былое недовольство тут же пропадает, а на лице появляется радостная улыбка совсем как у отца. Пожалуй, улыбка была тем единственным, что досталось омеге от Хосока, в остальном же подросток был внешне точной копией Тэхёна, впрочем, Юволь также мало чем походил на отца. Это неизменно давало Соджуну почву для шуток о том, что никто из детей младшего брата не похож на него. Хосок на это лишь сдержанно улыбался, а вот Воён не забывал мужу напомнить, на кого похож его единственный сын. На лицо был факт о слабой генетике Чонов, но Соджун никогда бы его добровольно не признал. — Уже? — и тут же Ари буквально подрывается со своей кровати, убегая в сторону ванной. — Я был уверен, что его самолёт прилетает днём. —Нет, он уже едет из аэропорта, так что поторопись, к тому же отец уже готовит завтрак. Впрочем, не похоже, что подросток слышал последние слова родителя, потому как дверь в ванную уже успела захлопнуться и стал слышен плеск воды. Тэхён же, исполнив свой небольшой долг, с Симбой на руках возвращается в гостиную, откуда уже шёл приятный аромат свежеприготовленного омлета с овощами и зеленью. Всё же были неоспоримые плюсы в браке с ресторатором. Хосок даже из самого простого и незамысловатого блюда умудрялся создавать шедевры, умело играясь с ингредиентами и специями. И пускай у альфы не было специального кулинарного образования, однако постоянное общение с шефами и дегустации приносили свои плоды, которые потом радостно вкушали все домочадцы. — Твой принц разбужен, так что можешь доставать ещё одну тарелку, — оглашает Тэхён, возвращая Симбу на его любимую лежанку, а после подходя к стоящему у плиты супругу, заглядывая за его плечо на приготовленное блюдо. — Выглядит потрясающе, отрежь мне там, где побольше помидоров. — Я ещё подумаю, отдавать ли такому жестокому омеге самую вкусную часть, — сквозь линзы прямоугольных очков на омегу взирает наигранно недовольный взгляд, и это сразу вызывает желание улыбнуться и подыграть: — А если поцелую? — и действительно Тэхён целует супруга в плечо, а после смотрит словно невинный котёнок. — В отношении моего драгоценного принца я неподкупен, — впрочем, несмотря на слова альфа всё равно отрезает мужу кусок, о котором тот попросил. Только сейчас руки Тэхёна добираются до телефона. С возрастом появилось и удивительное равнодушие к новостям, сплетням и даже сообщениям, а потому омега всё пролистывает, не заостряя ни на чём внимание. В особенности быстро он пролистывает светскую хронику — вещь, которая была ему безразлична вдвойне. Лишь на новых фотографиях Сокджина из Испании Тэхён задерживает взгляд и коротко улыбается. Он всегда подозревал, что в родной Корее другу несколько тесно, а потому переезд год назад вместе с Намджуном в Европу в роли иностранных корреспондентов стал чем-то закономерным. Испания так же не была случайной. Прошло двадцать лет, а Сокджин так совсем и не изменился, в том числе и не смог отпустить воспоминания об ушедшем из семьи папе. Они, несмотря на нахождение теперь в одной стране, так и не встретились, альфа постоянно говорил, что это и не было его целью, однако Тэхёна не обманешь. Когда на стол уже поставлены тарелки с аппетитным блюдом, а чай разлит по чашкам, наконец раздаётся трель дверного звонка. Звук, который Тэхён ожидал с особым трепетом. Он ничего не говорит, лишь буквально подрывается с места и несётся к двери, дабы поскорее её открыть. Поворот замка, движение ручки вниз, и вот перед омегой возникает фигура Юволя в сдержанном деловом костюме тёмно-синего цвета, небольшим чемоданом за спиной и неизменным букетом красных роз в руках. Альфа мог бы забыть, как его зовут и сколько ему лет, но любимые цветы папы он помнил всегда. — Юволь, — всё что удаётся произнести Тэхёну в момент затапливающей его нежности, прежде чем крепко обнять сына, словно тот был уже не взрослым состоявшимся мужчиной, а всё ещё маленьким мальчиком, их с Хосоком медвежонком. За спиной слышны шаги, извещающие о том, что теперь в коридор встретить сына вышел Хосок, однако омега не обращает на них совершенно никакого внимания. Так и продолжает стоять и крепко обнимать Юволя, по которому невероятно соскучился. Минджу и Воён его постоянно за это ругали, приговаривая, что детей надо уметь отпускать и не относиться к их отъездам с такой тоской и грустью, однако Тэхён никак не мог понять, как это сделать. И что, что Юволь не был его родным сыном. Пускай его выносил и родил другой омега — всё это совершенно не важно. Куда важнее то, какая сильная душевная привязанность у них с Тэхёном возникла за столько лет. — Неужели я заставил грустить лучшего омегу Сеула? — с задорной улыбкой произносит Юволь, крепко обнимая родителя в ответ. — Мне тогда следовало бы преподнести более внушительный подарок, чем цветы. — Главное, что ты наконец приехал, — всё же Тэхёну приходится выпустить сына из объятий, и дать Юволю поздороваться с отцом, пока сам вдыхает приятный свежий аромат вручённых ему роз. — Как всё прошло? — приобняв сына, спрашивает Хосок, хотя заранее знает, что всё прошло отлично. Соджун наверняка радуется, что в семье наконец появился достойный продолжатель их дела, благо у Юволя были определённый талант и чуйка к ресторанному бизнесу. — Всё отлично, контракт с арендодателем заключили, все отчёты уже отправил дяде на почту. А куда делся наш домашний маленький Соджун? Стоит Юволю это произнести, как в коридор спешно заходит уже приведший себя в порядок Ари, который тут же бросается к старшему брату с крепкими объятиями. Факт братской любви между Юволем и Ари не мог не радовать Хосока и Тэхёна. Во время беременности омегу постоянно терзали сомнения, как их медвежонок отнесётся к появлению младшего брата, не будет ли ссор и ревности, однако в итоге Юволь души не чаял в Ари. Пускай омега, к всеобщему удивлению и бесконечной радости дяди, характером пошёл полностью в Соджуна. Хоть кто-то в семье да должен был унаследовать эту насмешливую манеру общения и несколько взрывной характер. Спокойный по природе Юволь натерпелся и щелбанов, и розыгрышей, но всё равно в младшем на девять лет омеге продолжал души не чаять, как впрочем и все остальные. Хосок, видя в сыне братские черты не мог его не обожать, проникаясь чувством ностальгии, а Тэхён радовался, что в царстве всеобщего спокойствия и умиротворения появилась своеобразная бомбочка. — Если ты ничего не привёз мне из Америки, то я страшно обижусь на тебя и удалю из семейного чата, — закончив с тёплыми объятиями, возвращается к своей привычной манере общения Ари, дабы брат не расслаблялся. — Конечно привёз, но вначале свои баллы за тесты покажи, потом получишь. — Ну, Юволь, — раздосадовано произносит омега, растягивая гласные в имени альфы, однако Юволь был совершенно неподкупен, как и отец. Тэхён с Хосоком же наблюдают за всем этим со стороны и не могут сдержать улыбок.

***

После семейного завтрака Тэхён и Хосок уехали в магазин, заявив, что нужно докупить всё необходимое для торжественного ужина в честь возвращения Юволя, а потому альфа мог наконец немного передохнуть после длительного и утомительного перелёта. Расположился Юволь в гостиной, блаженно устроившись на диване. Рядом с ним лежал Симба, которого альфа расслабленно чесал по спине, а сам альфа был занят пролистыванием одного крайне интересного профиля. В гостиной царили покой и умиротворение, которые однако были нарушены, когда в это царство расслабленности и безмятежности ворвался ураган в виде Ари. Омега при ходьбе звенел многочисленными браслетами и оставалось только гадать, когда он их успел надеть. Сам же подросток в эту минуту выглядел так лучезарно, словно выиграл в лотерее миллион, Юволь даже не успевает опомниться, как Ари резко плюхается к нему на диван, закинув правую руку на спинку, и начинает пристально смотреть на старшего брата. Альфа от неожиданности чуть было не выронил телефон из рук, но хотя бы тот самый профиль закрыть успел. — Что-то случилось? — закономерно спрашивает альфа, не понимая, как трактовать столь резкое вторжение. — Да так, — Ари специально начал смотреть куда-то в потолок, изображая загадочность, однако лукавая улыбка, совсем как у дяди, выдавала его с потрохами. — Ладно, если настаиваешь, то так уж и быть расскажу, — вообще-то Юволь никогда не имел привычки настаивать, в особенности после ответа «да так», однако омегу уже было не остановить, и даже Симба приоткрыл свои полусонные глаза. — Есть один, — тут подросток многозначительно замолкает, прежде чем произнести самое заветное, — омега, — о предпочтениях младшего брата Юволю довелось узнать первым и единственным, а потому подобное развитие его нисколько не удивило, но зато куда более удивительным был искрящийся от радости взгляд Ари, который говорил о многом, — И... — тут омега вновь замолкает, и старшему брату приходится проявить заинтересованность. — Что «и»? — в этот момент даже Симба приподнимает голову и начинает внимательно смотреть на Ари, словно абсолютно всё понимал. — И у нас кое-что намечается, — в этот момент омега подмигивает, а Юволь в который раз дивится, насколько же сильно младший брат был похож на дядю, словно его отцом был отнюдь не Хосок, а Соджун. — Юволь, ты даже не представляешь, какой он замечательный, — мечтательно продолжает рассказывать Ари, однако подобная мечтательность и восторженность была омеге совершенно не свойственна. Это давало Юволю понять простую истину: брат точно пропал. — И что же делает его таким замечательным? — поняв, что дело серьёзнее некуда, альфа убирает телефон во внутренний карман пиджака, который так до сих пор не успел снять и проявляет полагающуюся любящему брату заинтересованность первой любовью младшего. — Он такой красивый, нежный, мягкий, а когда я делаю ему комплименты, он так очаровательно смущается, что сразу хочется на него накинуться и расцеловать, — говоря это, омега активно жестикулирует, продолжая звенеть браслетами на всю гостиную, тем самым демонстрируя всю полноту своего восторга. — А когда я его целую и напираю, он тоже смущается, тушуется и позволяет делать всё, что мне хочется, а потом... — радость Ари не уменьшается, напротив, только повышается, а зная, насколько спокойно омега относится к разговорам на любые темы, Юволь понимает, что пора этот порыв остановить: — Всё, спасибо, я понял, освободи меня от подробностей твоей интимной жизни. — Да не было ещё даже никакой интимной жизни, хотя не стану отрицать, что мне очень хочется. Только взгляну на его ноги и бёдра, и сразу всякие неприличные мыслишки в голову лезут. Я ему по-всякому намекал, а завтра хочу сказать прямо, только слова подбираю. Как думаешь, как лучше об этом сказать? — к подобной откровенности Ари давно стоило бы привыкнуть, однако Юволь даже в свои двадцать шесть продолжал смущаться, потому что лично он ничьи ноги и бёдра не нахваливал столь прямо. — Иди с такими вопросами к дяде, только он и может так в открытую говорить, — альфе до сих пор было странно, почему младший брат никогда не советуется со своей родственной душой в лице Соджуна, впрочем, у омеги на то были свои причины: — Да я бы прямо сейчас ему позвонил, но главный недостаток дяди, что он не только об отношениях говорит в открытую, но и обо всём остальном. Он тут же сдаст меня родителям, — последние слова Ари произносит с совершенно непонятным для Юволя беспокойством, которое яркой мимикой отражалось на лице, и оставалось лишь гадать, чем оно вызвано. — А что в этом такого? — как ни в чём не бывало спрашивает альфа, не видя никакой проблемы. — Уверен, они спокойно отнесутся к твоим отношениям. — Просто к отношениям, возможно, да, а вот к отношениям с омегой — нет, — произнеся это, Ари лишь сильнее насупился, и в этот момент Симба подползает к нему ближе, явно намереваясь утешить. — Боже, Ари, тебе напомнить, кто лучший друг нашего папы? Не дури и расскажи всё как есть. — Друзья могут быть какими угодно, а вот к детям относятся совершенно иначе, — упрямо заявляет Ари, не желая даже слушать, что говорит старший брат, а в качестве наглядной демонстрации своего упрямства скрещивает руки на груди. — Кто тебе сказал этот бред? — Будто я не вижу, какие родители у моих одноклассников, — отчего-то для семнадцатилетнего подростка это было вполне весомым аргументом. — И не можешь поверить, что твои любящие и всё поймут? — для двадцатишестилетнего альфы подобное, впрочем, аргументом не было. — Закроем тему, — когда упрямый Ари не мог переспорить собеседника, он неизменно уходил от разговора. — Лучше скажи, что у тебя на личном. Или ты так и проживёшь до одинокой старости без стакана воды? — Ты же знаешь, что у меня на первом месте работа, и вообще... — И вообще бла-бла-бла, — передразнивает брата омега. — Не заставляй меня проверять твои подписки, будто я не видел, что до того, как я зашёл, ты явно пялился на чьи-то фотки. — Это у тебя там целое модельное агентство, а у меня только по работе, — Юволь хотел добавить ещё что-то для внушительности, однако Ари уже разблокировал свой телефон и явно начал, как и обещал, пролистывать подписки старшего брата. — Так, это профили ресторанов, это твой бывший одногруппник, это ещё один ресторан, а вот это уже интересно, — омега всматривается в чьи-то фотографии, а Юволь уже жалеет, что у них вообще с братом состоялся разговор о личной жизни. — И кто это такой? — альфе прямо в лицо прилетает телефон младшего брата, на экране которого Юволь к собственному изумлению видит тот самый профиль, который старался побыстрее закрыть. — Это... — когда-нибудь альфа научится на ходу придумывать убедительную ложь, однако сейчас полный волнения голос выдавал его с потрохами, — Это... партнёр по бизнесу. Этот омега владелец сети итальянских ресторанов в Сеуле. — И дай угадаю, ты на него дрочишь, — когда-то откровенность Ари точно сыграет с ним злую шутку, а пока ему всё сходит с рук, — Боже, Юволь, ему же лет сорок, — пролистывая профиль омеги-бизнесмена, выносит свой вердикт младший брат. — Хотя, если посмотреть на наших родителей, то ничего такого. Блин, а он секси, — со знанием дела отмечает омега, доходя до фотографий ресторатора, где он позировал в купальнике на пляже, напоминающем Мальдивы, — И ножки такие длинные, я как специалист одобряю. — Хватит, это действительно просто бизнес-партнёр, — Юволь считает, что звучит достаточно убедительно, однако для Ари его тон никогда убедительным не был. — Дай ещё раз угадаю: наш застенчивый медвежонок не знает, как подкатить к шикарному омеге при деньгах, — вообще-то это было правдой, но Юволь бы никогда в этом не признался. — Давай свой телефон, сейчас покажу, как надо. — Не буду я давать тебе свой телефон. Ты напишешь, а мне потом стыдно будет, — зная манеру общения с противоположным полом Соджуна и Ари, Юволь уже знал наверняка, что ему будет стыдно. — Ну и дурак, сейчас уведу твоего омегу, — и омега действительно начинает что-то активно печатать, а старший брат, глядя на это, всё сильнее и сильнее смущался. — Он в сети так что жди мастер-класс. — Ари, умоляю, не позорься. — Да не переживай ты так, у меня уже есть шикарный омега, не украду я твоего ресторатора, только немного раззадорю, — немного подождав, Ари вновь что-то печатает, а альфе остаётся только гадать, что именно сейчас пишут тому ресторатору. — Учись, пока я добрый. И вновь в лицо Юволю тычут телефоном, где на этот раз можно было увидеть переписку. Переписку с тем самым омегой-ресторатором. Когда же альфа начинает читать, у него, кажется, даже мочки ушей становятся красными. Ари писал: «Позвольте поинтересоваться, если вы не слишком ушиблись, пока падали с небес на эту бренную землю, можете оказать услугу по закидыванию своих ног на мои плечи?». Как ни странно, тот самый омега-ресторатор посмеялся и ответил, что специально такие услуги не предоставляет, однако если его пригласят на личную встречу, то может и подумать. — Как ты это делаешь? — оставалось лишь подивиться альфе. — Такие роскошные яхты нужно брать на абордаж. Но да ладно, — и в этот момент Ари поднимается с дивана так же резко, как плюхнулся на него. — Я уже целых два часа не писал своему омеге, какие у него потрясающие ноги, а значит, это нужно срочно исправить. И пожелай мне удачи перед завтрашней речью, — омега уже собрался уходить из гостиной, помахав старшему брату ручкой, когда до Юволя наконец доходит полный смысл сказанного. — Только не говори, что ты завтра... — Я уже сказал родителям, что останусь с ночёвкой у друга, чтобы доделать школьный проект, но если вернусь утром с засосами, прикрой меня. — Каким образом?! — теперь Юволю приходилось кричать собеседнику куда-то в коридор. — Придумай, ты же у нас талантливый мальчик. Уже на это Юволю ответить нечего, и он так и остаётся с Симбой на диване, не в силах полностью осмыслить и осознать диалог с младшим братом. Альфа вообще-то планировал у родителей один день погостить и уехать к себе, однако, похоже, придётся послезавтра явиться к семье на завтрак и прикрыть несносного младшего.

***

Поймать семейство Чон-Мин в Сеуле было не так-то просто, особенно в полном составе, однако Тэхёну это каким-то образом всё же удалось. Омеге необходимо было развеяться, и тут как раз кстати Юнги сообщил, что он со всеми тремя детьми приедет в Сеул на неделю и было бы неплохо встретиться. Так уж случилось, что это многолюдное семейство столь хорошо обосновалось в Токио, что город, где они должны были провести не больше года, пока стажировка Мина не закончится, превратился в их постоянное место жительства. Там у Чонгука был основной бизнес, там Юнги нашёл работу, там родились все их трое детей, а Сеул стал чем-то далёким, куда иногда приезжали повидаться с семьёй и давними друзьями. Оно и не удивительно, всё же что у Чонгука, что у Юнги с этим городом было связано крайне мало хороших воспоминаний. И вот пока дети проводили время с Воён и Соджуном, омеги решили посидеть в приятном небольшом кафе в центре. Вот только если Юнги был полон энергии и радости, рассказывая о планах старшего сына-альфы поступить в Америку, Тэхён пребывал в упадническом настроении, что не могло не уйти от внимания его собеседника. — Тэхён, у тебя всё в порядке? — с заметным беспокойством спрашивает омега. — Возможно, я лезу не в своё дело, но если вдруг что-то случилось, ты всегда можешь поделиться. Мне ведь совсем не трудно выслушать, а тебе станет легче. Что-то в семье или, может, с работой проблемы? — С работой всё отлично: заказов много и все они интересные, — уклончиво отвечает Тэхён, которому требуется немного времени, чтобы подойти к самому главному. — В отношениях с Хосоком тоже всё прекрасно, дети радуют, вот только... — голос предательски дрогнул, а смотреть в этот момент хочется куда угодно: на рукав красного кашемирового пальто, на чашку с остывающим чаем, но только не в глаза собеседнику. — Юнги, как тебе удаётся так спокойно говорить о возможном отъезде старшего сына в Америку? Я до сих пор даже командировки Юволя воспринимаю тяжело, а тут такая длительная разлука. — Мы ведь от этого не станем меньше любить друг друга, а повзрослевших детей надо уметь отпускать, я ведь не центр их жизни. Конечно, я тревожусь, но стоит увидеть горящие глаза моего старшего, а ты знаешь, что для него подобное редкость, — тут же в памяти Тэхёна всплывает образ нелюдимого подростка, постоянно ходящего во всём чёрном и что-то рисующего в своём блокноте, каким и был старший сын этой пары, — то я понимаю, что не имею права возражать. — Я, наверно, ужасный папа, душу их своей любовью. — Ничего не ужасный, уверен, твои так не считают. Что, кстати, думает Хосок по этому поводу? Ты делился с ним своими переживаниями? — Нет, мне как-то стыдно. Кажется, что я не соответствую ему в роли родителя, он то как отец замечательный, — Тэхён хочет продолжить свою неутешительную речь, однако Юнги вынужден его прервать: — Вы оба замечательные родители, даже не думай о чём-то подобном. Вспомни, я в двадцать даже думать о детях ещё боялся, а ты уже няньчился с Юволем и получал от этого удовольствие. Разве это не показатель прекрасного папы? Когда я забеременел, то именно на тебя и хотел быть похожим. Подобное откровение становится для Тэхёна неожиданностью. Он всегда считал наоборот, что это именно ему стоит расти до Юнги, который воспитывал прекрасных трёх детей, а вот, оказывается, как всё было. Впрочем, даже это не слишком развеивает сомнения омеги. — Однако сейчас я бы с этим поспорил. — Я тебе говорю, поговори с Хосоком о своих переживаниях. Он у тебя опытный и рассудительный супруг и родитель, к тому же вы вместе прошли сложный период в его жизни, неужели не сумеете пройти сложный период в твоей? В словах Юнги была огромная доля истины, и Тэхён решает прислушаться к совету. И пока они с омегой продолжали непринуждённо болтать об общих знакомых и новостях, один из них постоянно думал о том, что лучше сказать мужу, чтобы поделиться своей проблемой. Подходящие слова как назло никак не хотели находиться.

***

Придя домой, первым, что увидел Тэхён, был радостно метающийся по квартире Ари, который явно был в процессе каких-то важных сборов и искал что-то необычайно важное. Что именно, становится понятно, когда подросток уже в коридоре буквально подлетает к папе и спешно спрашивает: — Пап, а куда ты положил свои духи, которые ещё так приятно пахли вишней и немного ликёром? — Ари уже подкрасил глаза и нанёс немного румян на щёки, а Тэхён никак не мог вспомнить, когда его сын успел напланировать что-то настолько важное, разговор, кажется, был о ночёвке у одноклассника для выполнения школьного проекта. — Ты про Том Форд? Они закончились, а новые я ещё не покупал. И куда ты так старательно собираешься? — только сейчас старший омега разувается, из-за налёта сына не успев сделать даже этого. — Как куда? — говорит Ари так, словно в его внешнем виде не было совершенно ничего удивительного. — Я же говорил, что пойду на ночёвку к однокласснику, а то мы проект не успеваем доделать, — можно было подумать, будто сам Тэхён не рассказывал такие же сказки родителям. Годы шли, а у молодых омег отмазки были всё те же. — Ари, отец в это ещё может поверить, но точно не я. И как зовут твой школьный проект? — Не понимаю о чём ты, пап, — строит из себя саму невинность омега, и Хосок бы действительно на этом моменте поддался, но Тэхён решает идти до конца: — Ари, — достаточно настойчиво и убедительно, дабы подросток понял, что увиливать нет никакого смысла. Однако Ари всё же находит способ увильнуть: — Не понимаю, почему ты мне так настойчиво не веришь и чем я это заслужил, я всего лишь собираюсь доделывать школьный проект, в этом нет ничего такого, — для довершения картины омега весьма эмоционально взмахивает руками, будто слова родителя его оскорбили до глубины души, а Тэхёну приходится задуматься, а действительно, не надумал ли он лишнего. Возможно, ему и впрямь нужно поменьше лезть в жизнь детей и не обрушиваться на них со своей любовью и заботой. — Прости, я не хотел тебя обидеть, — в голосе звучит искреннее раскаяние, а во взгляде неописуемая забота, и при виде всего этого даже Ари уже не может изображать обиду и держать позу. Подросток с раскаянием смотрит на родителя, а после в порыве крепко обнимает Тэхёна, а у старшего омеги в этот момент разливается тепло внутри. Его Ари всегда был несколько взбалмошным, импульсивным и эмоциональным, но именно за это его в семье все так и любят, не видя в характере подростка недостатков. Тем более, ему в силу возраста полагалось быть таким, а потому обижаться на его слова или же поступки было бы глупо и необоснованно. — Пап, можно у тебя спросить кое-что? — звучит по странному тихо, что было совсем несвойственно Ари. — Конечно спрашивай, — отпуская сына из объятий, Тэхён пристально смотрит ему в глаза, надеясь в них найти разгадку, что же могло тревожить подростка. — А вы с отцом, — тут омега останавливается, явно собираясь с мыслями и силами, дабы продолжить, — вы же нас с Юволем любыми будете любить? — Конечно же, даже не смейте сомневаться в этом. Солнышко, расскажи, что случилось, я же как папа понимаю, что что-то не так, ты можешь мне доверять. После просьбы родителя Ари замирает, словно тщательно обдумывая, стоит ли продолжать начатый разговор, или же лучше и дальше делать вид, что ничего не происходит. Однако непростой выбор всё же сделать приходится: — Пап, давай поговорим завтра, мне уже скоро уходить надо будет, мы с одноклассником до ночёвки хотели в кино сходить, — омега уже хочет уйти в свою комнату и продолжить сборы, однако Тэхён вот так просто завершить разговор не мог: — Но... — начинает было старший омега, вот только сын его перебивает. — Обещаю, завтра утром я вам всё-всё расскажу, но пока мне правда надо спешить. Тэхёну ничего не остаётся кроме как молча смириться и ожидать завтрашнего утра.

***

Когда дети расходятся по своим делам, в квартире воцаряется удивительная тишина, и каждый из супругов решает заняться своим делом, сидя на мягком диване в просторной гостевой зоне. Хосок читает на ноутбуке договора о поставках продуктов в одно из заведений, а Тэхён воссоздаёт на планшете эскизы квартиры со всеми пожеланиями очередных заказчиков. Вернее сказать, омега упорно делает вид, что занят работой, и кажется, ему это даже неплохо удаётся, раз муж до сих пор ничего не заподозрил. На самом же деле все мысли Тэхёна были заняты возможно предстоящим разговором с Хосоком. Как лучше сказать альфе о своих переживаниях? Не являются ли они пустыми и надуманными? А что если супруг и вовсе не поймёт состояние омеги и проигнорирует его? В последнее верилось с заметным трудом, однако в состоянии нервного напряжения Тэхён накручивал себя до небывалых размахов. В конце концов, собравшись с мыслями и поняв, что если не сейчас, то уже никогда, омега начинает: — Хосок, — даже не «любимый» и не «дорогой», что уже говорило обо всей серьёзности намерений, — мне нужно с тобой кое о чём поговорить. — И о чём же, котёнок? — правая ладонь альфы ложится на вытянутые ноги супруга и начинает ласково поглаживать, что свидетельствовало о том, что Хосок внимательно слушает, пускай и продолжал смотреть в экран ноутбука. — Ты не пожалел о том, что когда-то взял меня замуж, и я стал папой твоих детей? — на одном дыхании выпаливает Тэхён, а после наблюдает за достаточно показательной реакцией супруга. Хосок закрывает ноутбук и откладывает его в сторону, а после медленно переводит взгляд на омегу, сняв свои очки, и смотрит теперь на Тэхёна так пристально, словно по одному только выражению лица и позе омеги старается разгадать возникшую перед ним загадку. Омега начинает ощутимо нервничать, и в этот момент его муж наконец произносит: — Я не силён в чувстве юмора кошачьих, так что прекращай так шутить, — Хосок уже хочет было вернуться к работе, однако Тэхён не позволяет так просто этого сделать: — Но я совершенно серьёзен! — Почему тебе вообще пришёл в голову подобный вопрос? — поглаживания по ноге прекращаются, а это уже говорило о серьёзном настрое альфы, который в эту минуту решил отложить любые шутки про кошек. — Это такая проверка на верность? Ну так и я ведь не Соджун, и то даже он совершенно о своём браке не жалеет. Так что тебя заставило думать о чём-то подобном? — Значит, — омега ненадолго замолкает, стараясь обдумать всё услышанное, а после уголки его губ едва заметно приподнимаются в лёгкой улыбке, — ты ни о чём не жалеешь? — Как я могу о чём-то жалеть, если ты лучшее, что произошло в моей жизни, — тон, не терпящий никаких возражений, с каким Хосок обычно говорил только с подчинёнными, однако сегодня случай был особый. — Лучше поделись, откуда у тебя взялись подобные сомнения? — В последнее время мне всё чаще начинает казаться, что я плохой папа, — с заметным трудом, но всё же Тэхён проговаривает эти непростые для себя слова. — Мне кажется, что я их излишне окружил своей любовью, слишком опекаю, и возможно, даже навязываюсь, в частности Юволю, у которого уже своя самостоятельная жизнь. Ари сегодня укорил меня за то, что я ему не доверяю, и действительно, кажется, я порой лезу не совсем в своё дело. Воён, Юнги, мой папа — все спокойно отпускают своих детей в свободное плавание, один я, как упрямый якорь, их удерживаю. — Разве плохо заботиться о своих детях? — произносит Хосок так, словно общался с ребёнком, которому приходилось доказывать, что дважды два не равно пять. — К тому же Юволь совершенно не чувствует себя стеснённым или задушенным, напротив, он всегда рад тебе первым позвонить, приехать в гости, сделать подарок, не это ли показатель крепкой любви и искренней сыновьей благодарности? А слова Ари лучше не воспринимай близко к сердцу, у него сейчас этап юношеского бунта, и это нормально, что он обычные действия может воспринимать в штыки. Потом зато обязательно спасибо скажет, когда осознает, сколько ты для него делаешь. — Но... — хочет возразить омега, однако ему не позволяют этого сделать, требовательно усаживая на колени и крепко обнимая за талию. — Никакие возражения от вбивших себе в голову всякие глупости котят не принимаются, — в следующее мгновение Тэхён ощущает жаркое дыхание на своей шее, а после и прикосновение мягких нежных губ, от которых омега неизменно млел как двадцать лет назад, так и продолжал млеть сейчас. — Зато я знаю, как вылечить своего любимого котёнка от тоски, — когда правая ладонь альфы начинает требовательно поглаживать ногу супруга, стремительно поднимаясь к бёдрам, не остаётся никаких сомнений касательно того, какое именно средство хотел предложить Хосок. — Хосок, — посмеиваясь из-за щекочущих ощущений на коже шеи, произносит Тэхён, стараясь при этом слезть с колен мужа, однако отпускать омегу уж точно не планировали. — Нам нужно работать. — Закончим потом, я считаю, что мой супружеский долг куда важнее рабочего, — на подобный аргумент что-либо возразить было трудно, и омега уже даже не пытается, начиная постепенно отвечать на ласки супруга и целуя его в ответ. — Давай я хотя бы встану и спокойно пойдём в спальню, здесь слишком тесно, — Тэхён вновь порывается встать, но даже сейчас его не отпускают. — У меня сегодня вдохновение для подвигов, я ещё не настолько стар, чтобы не донести любимого до спальни. Омега хотел было возмутиться, что это уже слишком, однако замирает, когда из коридора неожиданно доносится хлопок двери, а после становятся слышны чьи-то торопливые шаги. Ключи от квартиры были только у Юволя и Ари, но у первого сегодня вечером была деловая встреча, с которой он точно не мог резко сорваться к родителям, а вот от младшего сына подобное вторжение вполне можно было ожидать. Оставалось только гадать, что побудило подростка столь неожиданно вернуться домой, не предупредив при этом отца и папу заранее. Ари не заходит в гостиную, ни с кем не здоровается, а сразу спешно проходит в свою комнату, что можно было понять по стремительно удаляющимся шагам. Тэхён сразу понимает, что что-то не так, а потому спешно поднимается с колен супруга и идёт в сторону спальни младшего омеги. Хосок, которого тоже не могло не взволновать подобное, идёт вслед за мужем, и даже полусонный Симба присоединяется к этой своеобразной делегации. Когда до нужной двери остаётся всего ничего, в коридоре отчётливо становятся слышны громкие всхлипы и плач, который вернее было бы охарактеризовать рыданиями. Тэхёну кажется, что в этот момент у него даже перестаёт биться сердце, да и какое имело значение собственное сердцебиение, когда с твоим ребёнком случилось что-то плохое. Омега в мгновение ока оказывается рядом с дверью, и даже позабыв о привычном стуке, сразу проходит внутрь. Вот только Тэхён не успевает пройти в глубь комнаты, потому что почти у самого порога его останавливает возмущённый крик: — Уходите! — кричит Ари, почти не поднимая головы с подушки, куда уткнулся лицом, дабы хоть немного заглушить плачь. — Оставьте меня одного! — Солнышко, что... — но договорить Тэхён не успевает, потому что ему под ноги тут же с яростью летит одна из мягких игрушек, что всегда лежала у подростка на кровати. — Вы всё равно ничего не поймёте! — в этот раз подросток поднимает голову и поворачивается в сторону родителей, но это было сделано лишь для большей внушительности. Во всяком случае у Тэхёна тут же пропадает желание навязываться сыну с расспросами прямо сейчас, потому что был риск, что всё это превратится лишь в больший скандал. Впрочем, внутри всё равно поселяется сомнение. А как поступают хорошие папы в таких случаях, коих у Тэхёна ещё не было ни разу? Всё равно настаивают на разговоре прямо сейчас и всеми силами стараются успокоить или же выжидают подходящего момента, когда ребёнок будет сам готов поделиться своими переживаниями? В голове столько сомнений и столько вопросов, а омега не уверен, что хотя бы на один из них знает правильный ответ. В этой ситуации на помощь как всегда приходит Хосок, который осторожно приобнимает мужа за плечи и выводит из спальни плачущего сына, говоря, что Ари нужно дать немного времени выплеснуть эмоции, что его реакции сейчас вызваны обидой на кого-то им неизвестного, но скоро сын непременно успокоится, и они все всё спокойно обсудят. Голос альфы звучал мягко и убаюкивающе, однако на Тэхёна это всё равно не оказывает должного эффекта, и когда они с мужем немного отходят от спальни младшего сына, омега не выдерживает и тоже начинает плакать. — И ты ещё спрашиваешь, почему я плохой папа, — тихо всхлипывая, произносит омега. — Разве хорошим папам дети не доверяют? — Ари просто нужно вначале привести мысли в порядок, это нормально и так бывает, не принимай на свой счёт. Вспомни себя в его возрасте, вспомни, как не решался рассказать родителям об отношениях со мной. — На то были объективные причины, а здесь... — Наверняка тоже они есть, нам просто нужно немного подождать.

***

Ждать приходится не менее часа или двух, обеспокоенные родители от волнения уже потеряли счёт времени. Однако наконец заветный миг наступает, и Ари, неловко переступая с ноги на ногу, всё же проходит в гостиную, где всё это время терпеливо сидели Тэхён и Хосок с Симбой на руках. Вид младшего сына с покрасневшими глазами и потекшим макияжем, смущённо опускающего взгляд в пол, не мог не тревожить, однако чета Чон всё же надеется, что хотя бы сейчас они узнают, в чём же дело, и что именно столь сильно расстроило их ненаглядного омегу. — Пожалуйста, пообещайте, что не будете ругаться, — так и замирает Ари у порога, не решаясь подойти к родителям поближе, словно был готов в любой момент в случае чего убежать. — Почему ты думаешь, что мы будем ругаться? — спокойно и миролюбиво спрашивает Хосок, показывая, что они с Тэхёном совсем не сердятся на сына, однако Ари всё равно отвечает упрямо и настойчиво: — Будете, точно будете, все родители из-за этого ругают. В общем, — последний раз оглядевшись по сторонам, и набрав побольше воздуха, так как голос после долгих рыданий всё ещё дрожал, наконец решается сказать подросток: — мне нравятся омеги. В это мгновение всё в гостиной замирает, и кажется, даже Симба, беря пример с хозяев, не шевелится. Тэхён не знает, какими были мысли мужа, но лично он ожидал многого, но точно не этого. Впрочем, шокированным его состояние тоже нельзя было назвать. Омеге повезло даже с возрастом сохранить открытость взглядов и не превратиться в ханжу, как многие его сверстники. Да и тяжело было стать этим самым ханжой, когда твоим лучшим другом продолжал оставаться Ким Сокджин. Вообще любой, у кого в числе знакомых числился Сокджин, автоматически выписывался из числа традиционалистов и зануд, к Тэхёну же это можно было отнести в квадрате. К тому же можно было сказать, что в их семье имелась определённая наследственность. Всё же откровение Минджу о его студенческих годах до сих пор не выходило из головы, пускай Тэхён никогда и не требовал от папы подробностей. Похоже, наследственность проявлялась через поколение. — Ари, ты действительно был уверен, что мы станем из-за этого тебя ругать? — искренне изумляется Тэхён и в какой-то степени даже оскорбляется из-за такого отношения к себе со стороны сына. — Что за глупости?! О какой ругани может идти речь, если мой самый лучший друг прямо сейчас счастливо живёт в Испании со своим альфой и никто его за это не осуждает. Так почему я в отношении своего родного сына должен быть пуританином и осуждать? — Присоединяюсь к словам папы, — поддерживает супруга Хосок. — Мы ведь тебя любим, и это самое главное, а значит и принимаем абсолютно любым, а те кто из-за подобного ругают своих детей просто дураки. Все ведь имеют право любить и быть любимыми, что в этом такого? — Вы... — с явным недоверием переспрашивает Ари, — действительно не злитесь? — Нет, — чуть ли не хором отвечают супруги, но потом инициативу всё же берёт на себя Хосок: — Лучше садись к нам, мы обнимемся, и ты спокойно расскажешь из-за чего плакал. Какая бы ни была проблема мы, как родители, обязательно найдём, как её решить. С лёгким сердцем благодаря наконец рассказанной правде Ари садится к родителям, и пока те его обнимают, а сам омега гладит Симбу, он наконец рассказывает от начала и до конца свою историю. Как влюбился в омегу из параллельного класса, который недавно перевёлся к ним, как стал оказывать ему знаки внимания, как ухаживал, и омега в конце концов сказал, что совсем не против попробовать подобные отношения. Они ходили тайком на свидания, дарили друг другу небольшие подарки, в какой-то момент Ари в привычной манере начал проявлять инициативу, и тогда омеги впервые поцеловались. К этому мальчик из параллельного класса так же отнёсся спокойно, однако когда сегодня младший Чон хотел преодолеть ещё одну ступень отношений, его избранник заявил, что это уже для него слишком, и вообще он рассматривал отношения скорее как эксперимент, сможет он встречаться с омегой или нет. В конце эксперимента результаты были таковы, что всё же с альфами омеге лучше, а влюблённому по уши Ари предложили остаться друзьями. Тут то и произошла трагедия первой неудачной любви. Рассказывая обо всём этом, подросток не мог вновь не заплакать, а родители принялись его утешать. В этот момент Тэхён невольно поймал себя на мысли, как же сильно это похоже на него самого в возрасте Ари, и как он сильно изменился за эти годы. Впрочем, как правильно говорил Сокджин, никаких изменений не стоит бояться или считать, что они непременно к худшему. Яркий, несколько взбалмошный, энергичный и немного нарциссичный Ким Тэхён уступил место рассудительному, спокойному и внимательному ко всем окружающим Чон Тэхёну. Одно только оставалось неизменным — бесконечная любовь омеги к своему мужу, детям и семье. Эту любовь у них с Хосоком не смог отнять сплетник, общество, годы, а значит, не отнимет уже ничто и никогда.