Чужой

polnalyubvi — чужой среди своих

Я писал письма. Писал в них, как провел свой день. Писал про охоту, про то, что с каждым днем я вспоминаю все больше и больше, про все, что видел. Сегодня я написал короткое «Я устал». * Устал постоянно искать твой взгляд и твою фигуру, пытаться продраться сквозь воспоминания, и с каждым разом все труднее дается осознание того, что ты мне — никто, чужой человек, пустой и безликий. Устал странствовать. Меня тянет во дворец. Пришлось обосноваться в столице, в номере постоялого двора. Ты разрешаешь мне навещать дворец. Меня рвет изнутри желание крепко обнять тебя, вжаться лицом тебе в грудь и расплакаться. До икоты, тошноты и головной боли. Иногда можно проснуться и еще помнить сон, который снился. Сон настолько прекрасный, что можно лежать без движения, смотреть на тьму век и бояться нарушить хрупкую нить, связывающую со сновидением. Если повезет — посчастливится заснуть вновь. Если волшебство прекратит издеваться и подарит, наконец, сказку, а не боль — то вовсе не проснешься. Ты кажешься мне сном. Тонкая, невидимая, оборванная нить все же есть. Мое сердце пытается нащупать твое, но никак не находит. Ты другой. Ты не мой брат. Ты — не Эдвард. Ты не реальность, ты сон. Ты затягиваешь меня, и я пялюсь на тьму век, надеясь, что не проснусь. Я натыкаюсь на твой взгляд — и глотаю слезы. Каждый раз. Ты мне снишься, ты — мое прошлое, такое далекое, близкое сердцу… Я помню твои нежные руки, которые меня никогда не обнимут, не помогут. Ты меня убиваешь. * Сидишь рядом, наблюдая за гладью озера. Что-то говоришь. О, как же в твоей речи много бреда… Разве мне интересно слушать о твоих любовных похождениях?.. Видимо, да, раз я здесь. Видимо, ты меня интересуешь, если я всегда ищу тебя взглядом. Я себя ненавижу. Потихоньку, но крепко. Вздыхаешь, сдуваешь со лба прядь и улыбаешься. Улыбаюсь в ответ, смотря в твои глаза. Тихо спрашиваю про твой «бунт», и ты улыбаешься, нервно отводишь взгляд, начиная вполголоса рассказывать. Чувствую ниточку, утягивающую меня в сон. Это не веревка, это простая, как волос, жалкая нитка, но упорная, как волна, пытающаяся раздробить скалистый берег. Ты, наверно, чувствуешь то же самое. Тягу. Тягу ко мне, ведь мы — единой крови, мы должны быть бок о бок. Я понимаю, что ошибался. Слушая твое невнятное «Бунт, он был в общем… Понимаешь, ты же из леса… Порядков нет, правил… Предрассудков… Ограничений…». В тот момент, когда ты подаешься вперед и целуешь меня. Я тебя не отталкиваю. Смотрю с ненавистью к себе. Звезды упали с небес, раздробив своей мелкой, стеклянной крошкой мой разум. Больно. Невыносимо больно. На тебя сердиться не могу, ни в коем случае, ты не виноват. Виноват я и моя слабость. Давно пора закрыть глаза и не проснуться. Чтобы никого не мучить. Я чужой. Меня тянет к тебе потому, что ты мой брат, нежно любимый братец, за которого я готов умереть и из-за которого я без колебаний выберу вечные муки. Тебя тянет ко мне потому, что я идиот. Я начинаю плакать, а ты сидишь рядом. Тебе неловко. Я размазываю по лицу горячие слезы. Не отталкиваю и не ухожу сам. Хочу быть рядом с тобой, думать, что ты мой брат, хочу довериться этой ниточке, хочу истлеть, понимая, что мне остается видеть тебя, своего брата, лишь во снах. Мое сердце вырвано, оно вянет, не бьется. Оно принадлежит тебе. Я понимаю, как это безнадежно, но ничего с собой поделать не могу. Ты пытаешься понять, что случилось. Я не хочу ничего говорить. Прижимаюсь к твоей груди. Дрожу и всхлипываю. Догораю. Ты не успокоишь меня так, как обычно это делают братья. Ты никогда не будешь им. Прошу тебя забыть об этом. Тебе больно, но ты соглашаешься, поняв, что я тебя не люблю. Но я люблю, очень. Как брата. Я чужой. И мне остается лишь искать тебя во снах, пытаясь нащупать твои теплые руки, а затем падать в пропасть, ощущая невыносимый груз прошлого, просыпаться и вытирать жгучие слезы. Просыпаться и ощущать боль потери. * Сегодня я написал короткое «Я устал». Я постараюсь отпустить. Прекратить вновь и вновь пытаться вспомнить хрупкое, семейное, детское тепло. Я сжимаю твою ладонь. Ты не греешь мое сердце так, как это делало прошлое, так, как это делаешь ты, посещающий мои сны, но я вижу твой хрупкий, серебряный взгляд, чуть дрожащие ресницы. Позволяю тебе себя целовать, хрипло бормотать что-то глупое и хрупкое, важное для тебя, но вызывающее нервную тошноту у меня. Когда-то ты был мне родным. Я трус, я идиот, я чужой. Но без тебя я не могу. И потому терплю поцелуи и трепетные объятья.