проклятый кофе.

      Какеин ненавидит кофе. Ни его запах, ни тем более горький вкус, неизменно заставляющий морщиться светлое веснушчатое лицо. Вместо этого дурацкого напитка юноша предпочтет душистый чай с абсолютно любым ароматом: он готов согласиться даже на кудин, который в его личном списке стоит на незавидном последнем месте. И нет, Нориаки не относится к кофе предвзято, он действительно пытался "подружиться" с ним, даже пробовал различные его виды, но ни один так и не пришелся по вкусу. Поэтому парень пришел к выводу, что это просто не его, и прекратил собственные мучения вкупе с пустой тратой денег.       Но вот ведь незадача: от Джотаро всегда несет кофе. Разве что, за исключением моментов, когда он курит, впитывая в себя все прелести вонючего сигаретного дыма. В остальное же время Какеину кажется... Нет, он почти уверен, что каждая клетка чужого тела насквозь пропитана столь ненавистным ему напитком, будто по утрам Куджо принимает не обычный душ, а настоящую ванну из кофейных зерен. Сначала этот запах раздражал его легкие, но со временем он превратился во что-то естественное, и в конечном итоге Нориаки к нему банально привык.       По возможности, Джотаро пил только обжигающе-горячий американо без сахара. Каждое утро Какеин, словно в первый раз, ненавязчиво наблюдал за тем, как он пьет эту гадость большими глотками, и невольно кривился, слишком реалистично представляя на собственном языке ужасный горький вкус, а сам между делом клал в свой чай две ложки сахара и несколько кубиков льда под чужое хмыканье. Джотаро подобная реакция забавляла, и он незаметно следил через клубок пара за изменениями выражения лица напротив. По скромному мнению Нориаки, Куджо пил кофе в превышающих норму количествах. Ну, или это он просто немного драматизировал. В любом случае юноша не считал разумным пить бодрящий напиток и вечером — перед самым сном. Каждый раз Какеин кидал в сторону оппонента недовольные укоризненные взгляды, но ни разу они не возымели должного эффекта. Напротив, Джотаро начинал делать ему смехотворные предложения:       — Что, хочешь попробовать? В ответ Какеин фыркал, опуская взгляд обратно к книге на своих коленях.       — Ни за что.       — Зря ты так. Это весьма приятный способ снять усталость после тяжелого дня.       — Да ты прирожденный рекламщик, ДжоДжо, — Какеин беззлобно рассмеялся, затем отрицательно качнул головой. — И все же откажусь, с этой ролью ничуть не хуже справляется и чай. Но спасибо за предложение, если у меня вдруг испортятся вкусовые рецепторы, то обязательно к тебе обращусь.       — Они и так уже испортились, раз ты с таким удовольствием пьешь эту безвкусную ссанину, — Куджо кивком указал на кружку чая в руках парня, а в следующую же секунду вынужденно призвал свой Стар Платинум, чтобы удачно словить подушку, которую внезапно запульнули прямо ему в лицо. Джотаро усмехнулся последовавшим за мягким снарядом возмущениям и продолжил невозмутимо травиться смольным напитком.       И все же один раз Куджо удалось-таки заставить вспомнить Какеина почти забытый вкус. Под звездное небо в пустыне и раздающийся неподалеку разноголосый храп товарищей случается то, что оба парня назвали бы глупой сценой из дешевой мелодрамы. Если бы они оказались свидетелями, а не главными участниками, разумеется.       Чужие губы ощущаются на своих не совсем отчетливо, Нориаки сначала застывает в полном замешательстве и какое-то время лишь глупо хлопает глазами. Трезво оценить происходящее никак не получается. Как бы Какеин упорно не пытался осознать, что же, черт возьми, произошло, все бесполезно: его аналитические способности наглейшим образом объявляют бойкот, полностью отключаются, оставляя его в неравном бою с абсолютным непониманием. Хотя парень старается оставаться внешне спокойным и безэмоциональным: лишь на мгновение предательски широко распахнувшиеся глаза выдают то удивление, что он испытал. В голову невовремя закрадываются мысли о том, что губы у Джотаро мягкие, оставляют после себя какое-то приятное горьковатое послевкусие. Парень призадумывается несколько секунд и от полученного умозаключения мысленно закатывает глаза.

Опять кофе.

      Нориаки шумно выдохнул, когда от него отстранились, и неуверенно коснулся непослушными пальцами таких же дрожащих и все еще влажных от поцелуя губ. Он спешно отводит растерянный взгляд в сторону, неосознанно облизывается и чуть ли не разбивается о мысль, что ему понравился этот чертов вкус.

Вкус проклятого кофе на своих холодных губах.