Последний ангел

Больше всего на свете Лютик не любил три вещи — строптивость женщин, отсутствие денег и поезда. Любые. Ему не нравилась громкость, с которой шли вагоны и их дребезжание, под которое невозможно было нормально уснуть. Но пока это был единственный доступный вариант — лететь на самолёте стоило чудовищных денег. Лютик не мог позволить себе такой роскоши, несмотря на творческий успех и неплохие сборы на выступлениях. Сейчас же он стоял за билетами до Боклера и изнывал от скуки. Очередь тянулась чертовски долго, и даже глазам было не за что зацепиться. Обыкновенно в такие моменты Лютик занимал себя тем, что придумывал строчки новых песен, но муза испугалась неприветливой погоды и оставила поэта. Пасмурное небо, грязные листья и серо-коричневые спины впереди тоже слабовато способствовали творческому настроению. Но наконец, дошла очередь и до Лютика. — Говорите, милсдарь, — неприветливо бросила женщина за кассовым окном, уже успевшая устать от такого количества людей за несколько часов. Лютик не растерялся. Он мигом надел свою самую лучезарную улыбку, и не переставая одаривать женщину комплиментами, в самых вежливых выражениях спросил её о наличии двух билетов в Боклер, туда и обратно. Реакция не заставила себя ждать: кассирша мигом расцвела и вручила Лютику билеты с не менее широкой улыбкой, которая, как оказалось, её очень красила. — Повезло вам, милсдарь. Последние взяли, — сказала кассирша, — будто вас специально и дожидались. Ещё раз поблагодарив, Лютик направился от кассы прочь, довольно ухмыляясь. Женщин он изучил давно и не стеснялся применять такие небольшие уловки для достижения своих целей. В конце концов, и настроение человеку поднял, и билет без скандала купил. Кое-кто в очереди не без зависти глянул вслед удачливому поэту. Резкая перепалка, раздавшаяся неподалёку от кассы, заставила Лютика остановиться и любопытно обернуться в сторону звука: возле тополя, довольно заметно выясняя отношения, стояли девушка в сером тренче и среднего роста тип в потёртой куртке. Хриплый голос последнего и некрасивая сутуловатая спина сразу задали тон дальнейшего отношения Лютика к нему. — Мика, ну твою мать, ты один хрен никуда не поедешь, — для пущей убедительности мужик прислонился рукой к дереву, отчего на лице девушки Лютик уловил плохо скрываемое отвращение. — Я тебя не отпущу. — А я у тебя не отпрашивалась, — огрызнулась та, поправив сумку на плече и откинув пшеничные локоны, — своей новой подружке в уши лить будешь, а меня оставь в покое! — Да ты… — Милсдарь, эта девушка, кажется, ясно выразилась, чтоб вы оставили её, — не выдержав такой мерзости, артист направился к парочке. Первой оглянулась Мика, очевидно, в надежде на спасение. Её собеседник оглянулся следом. Похабно оскалился. — А ты чё, кто ваще? Больше всех надо? Не видишь, разговор приватный. А третий лишний, слышал? — Из нас троих лишний здесь явно тот, кому не рады, — колко ответил поэт, — поэтому извольте соблюсти правила данного выражения и убраться к чёртовой матери. На спорящих уже начали оглядываться прохожие, в том числе и те, кто стоял в очереди и явно скучал, дожидаясь пока подойдет его черед. Мика же с волнением ожидала исхода, переводя взгляд то на своего бывшего ухажера, то на нежданного спасителя. — Ага, иначе чё ты сделаешь? Мужик явно подначивал неизвестного выскочку, рассчитывая максимум на кулачный поединок, из которого выйдет победителем. И никак не ожидал, что у выскочки вдруг окажется револьвер. Лютик ловко выхватил его из кобуры и направил прямо в лицо противнику. — Повторяю, отойди от дамы, иначе меня не придется уговаривать. — Э, мужик, ты чего? Пушку-то убери, — сразу стушевался и поднял руки в мирном жесте неудачливый поклонник, ещё и на всякий случай отойдя в сторону, — всё, ушёл, спокойно. Только она всё равно тебе не даст, не обольщайся, — сказал он уже через плечо, поспешно ретируясь. — Урод, — вполголоса выругалась Мика, едва её преследователь оказался на расстоянии нескольких метров от них. — Не тревожтесь, милейшая, я не позволю, чтоб вам причинили какой-либо вред, — пообещал Лютик, убирая револьвер. Внутренне он испытывал невероятную радость от успешности своего поступка. Взять с собой оружие ему посоветовал Геральт, на случай явной опасности, и даже показал как им пользоваться. Лютик постарался схему запомнить, но эффектное выхватывание из кобуры и правильное положение револьвера в руках понравилось ему больше. — Спасибо большое за помощь. Любой другой на вашем месте просто прошёл бы мимо. — Пустяки. Мне всегда приятно помочь даме, особенно попавшей в беду, — с притворной скромностью ответил музыкант. Девушка улыбнулась. Протянув руку, она назвала своё имя, обозначая личное знакомство. — Лютик. Но вы можете звать меня Юлиан, — представился в свою очередь он. — О боже! — Мика широко раскрыла глаза, — я не верю своим ушам… Вы тот самый известный музыкант? Вы же Юлиан Панкранц-Леттенхоф… — Тшш, — Лютик сделал знак к молчанию, — мне очень приятно, что вы знаете такие подробности, но прошу, я не люблю когда об этом так громко кричат. Мика перевела дух. — Невероятно… Я все-все ваши песни знаю! Вы один из моих самых любимых артистов. Боже, я не верю, что вот так запросто вас встретила! Похоже, Мика и впрямь пребывала в изрядном шоке. Лютик не мог сказать, отличалось ли её поведение от девочек четырнадцати лет, которые заваливали артиста письмами, визжали его сценическое имя и умирали от восторга, если Лютик подписывал их блокноты, футболки, да и обычные листки. Но мужчина нормально воспринимал подобную реакцию. Своих фанатов он любил, и на выступлениях, купаясь в лучах народного обожания, не забывал сказать что-то приятное толпе. — Знаете, — Мика заговорила вновь, — у меня на этой неделе поезд до Боклера, в четверг. В два часа дня уже отправление, и если вас не затруднит, я была бы очень счастлива получить ваш автограф. При этих словах девушка словно сама засмущалась своей просьбы. Опустила глаза, губы сами собой растянулись в стеснительной полуулыбке. Лютик невольно задержал взгляд на её лице. В данную минуту Мика показалось ему невероятно искренней и трогательной в своей невинной просьбе. Дать автограф и на этом мирно разойтись — так поступили бы, наверное, большинство на месте Лютика. Но в его голове созрела идея. Совершенно потрясающая, надо сказать. — Весьма сожалею, но в авторгафе я вынужден вам отказать, милейшая. — Насладившись эффектом и резко изменившимся лицом Мики, он добавил: — Но вы можете провести свою поездку непосредственно со мной. Девушка сначала не совсем поняла смысл сказанного. Но через несколько секунд осознание настигло её, и вскоре на месте разочарованного личика расцвела искренним восторгом белоснежная улыбка. — Подарок судьбы, не иначе, — сказала она, заправляя локон за ухо. — Значит, встречаемся на вокзале? — Да, без пятнадцати час, думаю, будет в самый раз. И я уже начинаю с нетерпением ждать вас, прекрасная леди, — артист галантно поцеловал девушке руку на прощание, отчего та мигом порозовела. Попрощавшись с новой знакомой, Лютик отправился к Геральту, где весьма красочно рассказал о героическом спасении прекрасной девы от приставучего мерзавца, а также, что судьба не иначе подкинула им шанс, сведя его и Мику в одном пути и в одном поезде. Геральт, глядя на приподнятое настроение друга, только ухмылялся в ответ. Привлекательная внешность, а также внутреннее и внешнее обаяние и харизма поэта, неизменно привлекали к нему большое количество женщин. При том, что ни с одной Лютик не строил серьёзных отношений. Нередко такой магнетизм оборачивался неприятностями в лице мужей и парней, полных праведного гнева на то, что к их девушкам и жёнам клеит ласты незнакомый и явно наглый мужик. Однако гадать, чем закончится очередная интрижка друга, у Геральта не было времени, поскольку он собирал вещи для поездки в Эббинг. Как и Лютик, они с Йеннифер собирались поехать на поезде, благо прямые рейсы ещё были в наличии. Йеннифер умудрилась взять два билета да ещё и в купе, за невероятно конскую, по мнению Геральта, цену. У него самого таких денег не имелось, и оттого он чувствовал себя должным. Прощаясь с другом, милиционер на всякий случай ещё раз напомнил ему цель поездки и пообещал свернуть башку, если трепливый поэт за кружкой бухла разболтает больше, чем нужно. — То есть, ничего, — отшутился Лютик, — Геральт, в этом деле ты можешь полностью положиться на меня. Я буду нем, как могила. Но куда больше опасного предприятия мысли поэта занимала предстоящая поездка с привлекательной девушкой, которая обещала продлиться три дня и три ночи. И вот настал этот день. Во время встречи Мика с трудом сохраняла спокойствие, находясь рядом с звездой почти международного масштаба, чем даже позабавила поэта. Её состояние переливалось в ненарочные шутки, которые заставляли Лютика искренне смеяться. В ожидании поезда парочка то и дело демонстрировала друг перед другом свое остроумие и делилась смешными ситуациями из жизни. Но вот голос женщины в громкоговорителе объявил о скором прибытии поезда Вызима-Боклер. Мика и Лютик вместе прошли через залы вокзала, спустились по лестнице в подземный переход. Лютик тогда не упустил случая сравнить слабоосвещенный коридор с проходом в старинном каменном замке, а Мику — с королевной, которая там жила. На что девушка в том же духе намекнула об отважном рыцаре рядом. Лютик на такое сравнение довольно усмехнулся. Поезд прибыл достаточно быстро. Но как только Лютик перешагнул порог из дверей в вагон, то скривился на мгновение, ещё раз вспомнив причину своей нелюбви к поездам. Ноздри захлестнуло амбрэ из запахов от кожаных сидений, быстрозаваримого пюре с сухариками, острой колбасы и биотуалета. Найдя свое место, поэт бросил на верхнюю койку свою сумку и отправился к Мике. По неясным причинам, он чувствовал к ней небывалый интерес, с ней хотелось проводить как можно больше времени. Мика интересовала Лютика не просто как красивая девушка, но и как личность, чего раньше с ним никогда не случалось. Чаще всего, пределом мечтаний (если говорить о более-менее реальных) любой фанатки был автограф и встреча в кафе, а при удачном стечении обстоятельств — приглашении артиста в его номер на всю ночь. Лютик не имел ничего против таких встреч, они приносили ему немало удовольствия. Друзья, с которыми он мог бы поговорить по душам и без оглядки на свой статус, у него и так имелись. Но сейчас он захотел испробовать новый формат отношений именно с этой девушкой. Что-то большее, чем флирт или секс без обязательств. Естественно, до спутницы жизни было как до Скеллиге пешком, в этом плане Лютик не торопился. — Ну как, Мика, уже успели разложить вещи? — поэт без труда отыскал нужное купе и заглянул к своей спутнице. — Ещё не все. Милсдарь Юлиан, будет лучше, если мы уделим время друг другу чуть позже, хотя бы после проверки билетов. Либо вы заходите ко мне, или я потом зайду к вам. Мика говорила настойчиво, не роняя своего достоинства. Однако Лютика только подзадоривало это вынужденное ограничение. Ничего, скоро уже тронется поезд, а проводница проверит билеты и паспорта. Купе у них были разные, но друг от друга относительно близко. В ожидании своей проверки, Лютик услышал, как его спутница говорит своё полное имя и фамилию. Он даже прикрыл глаза, смакуя на языке такое нежное и певучее Микулина. Коротая время, Лютик закинул на крючок свою куртку и гитару, и, ещё раз осмотрев содержимое сумки, задвинул её на верхнюю койку, где как раз располагался. Кроме артиста, в купе дожидались проверки трое его соседей: один мужчина средних лет, в толстом сером свитере и не особо примечательной внешности. Лютик выделил крепкое телосложение, высокий рост, выраженные скулы и широкий разрез спокойных серых глаз. Двое других — смуглые мужчины с курчавыми черными волосами, орлиными носами и с татуировками оскаленных змей на мускулистых плечах. Внешность выдавала в них цидарисийцев. Они переговаривались на своём языке и не стремились завязать знакомство. Однако время текло, а Мика не спешила наведаться в купе или же просто постучаться, с предложением постоять в коридоре у окна. И хитрый огненный демонёнок в груди Лютика нашептывал, что мужчина тоже должен подогревать интерес дамы к своей персоне. Недолго размышляя, поэт пришёл к замечательной мысли — позавтракать. Бутерброды с копчёной колбасой и огурцами, варёные яйца и чай без сахара составили его небогатый перекус. Лютика такой расклад не совсем устраивал. Шутка ли, не есть с самого утра, и только практически в половину третьего наконец что-то перехватить? И выйдя из купе, он направился в конец вагона — узнать у проводника, где же находится вагон-ресторан. Сосед в сером свитере тоже решил выйти. Вероятно, наведаться к друзьям. — Перекусить решили? — раздался голос за спиной Лютика, когда он уже стоял перед дверью в купе проводников. От неожиданности поэт вздрогнул всем телом. Мика. — Чёрт возьми, вы крадётесь как кошка! Признайтесь, хотели сначала спрятаться, а затем настигнуть меня, когда я этого совсем не ждал? У вас это получилось. Лютик театрально зааплодировал. Девушка на его хлопки довольно улыбнулась и скрестила руки на груди. — Хоть у меня и не было намерения вас напугать, но за комплимент благодарю. Но вы тоже заставили меня поволноваться, пока я искала вас по всему вагону. От этих слов неведомый демонёнок внутри Лютика довольно замурлыкал. Его, оказывается, искали, переживали. А вы говорите, интерес подогревать не нужно. Как выяснилось, вагона-ресторана в поезде не было. Услышав такую новость, у Лютика мигом испортилось настроение. Проводница постаралась его обнадежить тем, что через два часа следующая станция, а там остановка на пятнадцать минут, можно будет найти ларёк и купить чего-нибудь съестного. Сам Лютик тоже внёс свою лепту, вспомнив о том, что у него с собой имелось две бутылки реданского пива. А закуска уже как-нибудь найдётся. Вместе с Микой он направился в своё купе. Цидарисийцы уже успели снять с себя куртки, оставшись в обычных чёрных штанах и серых майках, и теперь увлеченно играли в подкидного дурака на сигареты. Пачка лежала рядом с стопкой оставшейся колоды. — О, музыкант пришёл, — один из них повернул голову в сторону Лютика, впрочем, ненадолго. — Дак ещё и не один — с подружкой, — поддакнул второй низким резким голосом. — Не познакомишь нас? А то в компании, глядишь, веселее будет дорогу коротать. Лицо и интонации у говорившего были скорее насмешливыми, чем сальными или угрожающими. Однако нельзя было отрицать, что сейчас сила и превосходство стояли на стороне этих неотёсанных бандитов, и они тоже знали это. Однако Лютик не мог терпеть такого хамства. — Господа, — начал он, — я понимаю, что игра в подкидного дурака не способствует нормальному человеческому мышлению, а тем более эмпатии, поэтому у меня есть к вам предложение: сейчас вы выходите из купе, не важно по какой причине. Курить или играть, меня не касается. Я хочу поговорить с девушкой наедине. Без ваших неуместных шуток. Друзья переглянулись между собой. — Хренасе, нас какой-то борзый Леньяни выгоняет, — заговоривший первым выглядел действительно ошеломлённым такой наглостью. Но сам не повышал голоса, и оттого это выглядело ещё страшнее. — Охренеть, да, Леван? — Да ошалел совсем, не знает, с кем разговаривает, — поддержал говорившего друг. Карты были отложены в сторону, а сам мужчина встал с места, разминая шею. Лютик рефлекторно отступил назад. В полный рост Леван превосходил его на голову, а уровень его физической подготовки мог составить конкуренцию Геральту. — Милсдари, — в разговор резко вмешалась Мика, — вообще-то этот человек за меня заступился. Или у вас в Цидарисе принято оскорблять девушек? — А вы, дамочка, помолчали бы. Целее будете, — оборвал её Вепхо, и как бы между делом достал из кармана нож. Девушка ситуацию оценила, но злость никуда не делась с её лица. — Последний шанс тебе даём. Слова назад забирай, иначе по другому разговаривать будем, — Леван практически навис над артистом, бросая на его лицо тень. Лютик почувствовал, как с огромной высоты ухнуло в пропасть сердце и осталось где-то в районе живота. Конечности предательски покрылись испариной, и в уме лихорадочно метались мысли о том, как избежать дальнейших неприятностей. Револьвер как назло, остался в сумке, но что-то подсказывало артисту, что такой противник выбьет его и глазом не моргнет. Но страх боролся с застилающим рассудок бешенством. — Сначала перед дамой извинитесь за свои слова, тогда может и я извинюсь за свои, — продолжал хорохориться и язвить Лютик, прикрывая собой Мику. Остатки самосохранения рассыпались в пыль, не выдержав такого натиска, а мысли о собственной расправе отступили на второй план. — Или пройдемся до тамбура? — Ну пошли. Только ты оттуда не выйдешь потом, — согласился Леван. Он нажал на ручку двери, и та отодвинулась в сторону. Вепхо, до этого времени стоявший в стороне, скрестив руки и ожидая, чем закончится дело, подошел к Лютику и грубо пихнул его в спину со словами «давай, пошёл». Лютик успел только бросить взгляд на свою спутницу. Мика не выглядела очень напуганной, скорее разозлённой. В серых глазах поэту почудилась молчаливая благодарность и одобрение, вперемешку с холодной яростью, а дальше перед глазами возник коридор вагона. В тамбуре было довольно зябко в одной рубашке, и Лютик, стараясь не привлекать внимание, резким движением потер плечи. Первым начал Леван. Он более товарища был возмущен поведением какого-то оборзевшего музыкантишки, вообразившего себя невесть каким героем. При этом, своё поведение цидарисиец не принимал во внимание и даже на минуту не помыслил о том, что мог оказаться неправ. Драка началась сразу же. Леван резко развернул поэта к себе лицом и, держа за воротник, отвесил ему смачный удар по челюсти. Хрякс! Голову музыканта сразу повело в сторону, а во рту появился мерзкий привкус железа. И как будто бы один зуб точно хрустнул, но Лютику было уже всё равно. Гордость не позволяла показать свою боль этим ублюдкам, а кроме неё и закипавшей в крови ярости у него больше ничего не оставалось. — Сволочи, — скалится в ответ поэт, обнажая окровавленные зубы, — за честь девушки отпиздить решили… Своих-то и за людей не считаете, мрази… — За мразей ответишь, гнида, — Вепхо не остаётся в стороне и бьёт Лютика в живот. Мгновенно сложившись пополам, тот еле сдерживается, чтоб не заорать. Недавний завтрак просится наружу, и последующий пинок в селезёнку заставляет поэта выблевать всё на пол, едва не пачкая свои ботинки и берцы цидарисийца. Леван почти сразу оказывается у Лютика за спиной и мастерски заламывает ему руки. От боли, в голове раздается звон, как на колокольне, а глаза уже заволакивала противная пелена, но даже сквозь неё Лютик видел, насколько близко к нему стоит второй бандит. Вепхо подошел поближе, расставил ноги на ширину плеч. Нетрудно было заметить, как он упивался своим положением. — Тебе сказали, что ты не выйдешь отсюда? — спросил он почти миролюбиво, нагибаясь к поэту. — Мы тебя выбросим, как собаку. Даже если не сдохнешь — о тебе никто не вспомнит. Лютик специально не реагироал и отводил взгляд, ожидая, когда бандит снизит бдительность. И вдруг резко подался всем телом назад, опираясь на Левана, и быстро выбросил ногу вперёд, изо всех сил угождая Вепхо по яйцам. Цидарисиец в ту же секунду рвано охнул и согнулся не хуже, чем несколько минут назад Лютик. Леван, больше от неожиданности, чем приложенной силы, на несколько секунд отпустил поэта, приложившись спиной и головой об дверь в соседний вагон. Момент предоставлялся идеальный. Лютик тут же отвесил Вепхо жёсткий удар с разворота в челюсть. Для крепкого цидарисийца не смертельно, но минуты три-четыре он выиграет. Леван к тому времени полностью пришел в себя и накинулся на Лютика сзади, смыкая руки у него на горле. И поэту точно не поздоровилось бы, если б на шум не прибежал проводник и несколько мужчин пассажиров. Вместе они оттащили противников друг от друга. Один из помощников крепко держал Лютика, не давая вырваться. Тот самый четвертый сосед по купе, так и не снявший свой свитер. — Пусти, я ему зубы вышибу, ублюдку, — кричал поэт, тщетно пытаясь вырваться из плена железных объятий. — Спокойно, не лезь. С ними уже другие разбираться будут, — отрезал мужчина. — Ты лучше подумай, чтоб тебя самого с поезда не ссадили. Дальнейшую участь цидарисийцев решал наряд милиции, сопровождающий поезд, и непосредственный начальник поезда. И несмотря на плачевный вид, Лютика заставили пройти с сотрудником милиции, предъявить документы и дать показания. К счастью для поэта, процедура не затянулась слишком надолго. Сведения от очевидцев, которые узнали в пострадавшем известного и, как оказалось, многими любимого артиста, во многом сыграли тому на руку. Следователя просто убедили в том, что такой, как Лютик, не станет устраивать потасовки, желая почесать кулаки. А у цидарисийцев, как выяснилось, документы были липовые, и на самом деле они являлись бандитами из группировки Сердцеедов. За плечами мужчин насчитывались десятки преступлений, и следователь радовался, как мальчишка, что так быстро разрешил дело. Мика уже дожидалась поэта за дверями. Она молча взяла его за руку и без лишних разговоров отвела в своё купе. Вид у мужчины был изрядно потрёпанный и неприглядный. — Хорошо, что вы хоть не выступать едете, — проговорила девушка, собирая на бинтик из своей аптечки кровь с лица и дёсен Лютика, пока он держал на щеке мешочек со льдом, — боюсь представить, как бы вы справились. Да и фанаты, наверное, ужасно бы перепугались. — А вы перепугались? — болезненная улыбка появилась на его губах. Мика несильно хлопнула его по руке. — Милсдарь Юлиан, сидите уж и помалкивайте! Или ваше лечение на этом закончится. — Понял, не дурак, — в примирительном жесте вскинул руки артист. Хоть он старался не показывать, но ему было ужасно приятно, что Мика за ним ухаживала, и никакая боль и щиплющие от перекиси ранки не могли это затмить. Постепенно перебрасывание короткими фразами перетекло в обсуждение работы и друзей. Но по правде говоря, рассказывал больше Лютик, предоставляя девушке выбор только слушать о насыщенной жизни артиста. Мику это ничуть не обижало и не злило. Как преданная поклонница, она оказалась только рада узнать хоть немного больше из личной жизни и творческой кухни любимого исполнителя. Особенно её увлекли истории, связанные с Геральтом Ривийским. У Лютика их нашлось великое множество. Только вот музыкант хотел предстать перед спутницей в выгодном свете, оттого не считал зазорным малость приукрасить свои заслуги, а то и вовсе поставить себя наравне с милиционером. — Вы, я вижу, давно с ним знакомы, — подытожила девушка, — в наше время нелегко найти таких верных друзей. Вам повезло. — Ему со мной тоже повезло. Геральт же какой: он скала. И, что удивительно, добряк, с его-то рожей, — поделился Лютик, — на допросе с такой столкнешься — не ровен час, заикаться начнешь. Мика хихикнула в ответ. Практически закончив обрабатывать следы побоев, она спросила Лютика, чувствует ли он какие-либо боли в области печени или селезёнки, ничего ли не сломано по ощущениям? — Нет, прекрасная моя целительница, я чувствую себя замечательно благодаря вашей чуткости и заботе, — с улыбкой ответил он. Мика тоже слегка подняла уголки губ. — Пожалуйста, продолжайте свой рассказ. — Ах, разумеется… В общем, Геральт, несмотря на свою внешнюю угрюмость и суровость, на самом деле добряк. Обычный человек вряд ли это поймет, поскольку заморачиваться над душевной организацией служителя закона не в его прерогативе. Тем более, Геральт когда-то был ведьмаком, а они, как знаете, лишены эмоций. — Неужели? Но ведьмаков ведь уже не существует? — спросила изумлённо девушка, — все чудовища давно вымерли, и ведьмаки стали не нужны. — Нет, голубушка, ещё на нашем веку появляются. Мутировавшие под современные реалии, уродливые и нередко опасные. В Аэдд Гинваэле, где-то лет шесть назад, Геральт убил риггера, который на свалке завёлся, так тот риггер был величиной с магазин! И вонял как двадцать свалок разом. Мика на такие подробности скривилась от отвращения. — Вот и я о том же. И главное, уничтожать чудищ, ловить преступников для него не проблема, но вот если в жизни какая-то хрень случается — тут я уже не говорю про их ссоры с Йеннифер, его подругой, но пропажа приёмной дочери… Пока триста раз не скажешь, что готов помочь — хрен обратится. Всё один, всё сам. — Пропажа дочери? — эта тема заметно заинтересовала девушку, отчего она даже придвинулась к Лютику ближе. — Как же это произошло? И Лютик поведал ей, как ему казалось, неподробно, практически обо всей ситуации. Рассказал о безуспешных поисках, предпринимаемых самим Геральтом, о предполагаемых местах, где Цири могла скрываться от «нильфов», и о своей собственной миссии в Боклере и Сансретуре. — Как думаете, могли ли Цири уже найти, пока мы… Пока вы здесь? Пока вы едете в Боклер? — взволнованно спросила девушка. — Хм, я думаю, если это случится, то у меня всё равно найдётся занятие в Боклере, — усмехнулся артист, — да и Геральт со мной в этом случае свяжется. Внезапно в купе постучали. — Да? — почти одновременно отозвались поэт и его спутница. Дверь купе приоткрылась, и явила беседующим незнакомого мужчину среднего роста, с густой бородой и отросшими по шею волосами. Одет он был максимально просто, в спортивные штаны, какие-то тапочки и футболку. — Извините, мамзель, — начал зашедший, прокашлявшись, — но мы тут с мужиками узнали, что с нами в одном вагоне едет сам Лютик. Бабоньки-то наши, как услышали, так и начали просить, чтоб я вас уговорил сыграть у нас что-нибудь. Не откажете же? Очень уж песни они ваши любят. — «И ты тоже», — подумал Лютик. Вслух же произнёс: — Что ж, я всегда не прочь продемонстрировать представительницам прекрасного пола свои умения. Надеюсь, в той дурацкой потасовке мне не переломали все пальцы, — привычно отшутился он. — Мика, а вы хотите послушать мои песни? — не меняя тона спросил он девушку, но по глазам было видно, что поэту небезразличен её ответ. И со второго раза, — видимо, Мика о чём-то задумалась, — получил немного рассеянное согласие пойти с ним вместе. Лютик в тот же момент расслабился, и к нему вернулось приподнятое настроение и некоторая самоуверенность. Забрав гитару, артист вместе с Микой направились в самое начало поезда, в пресловутое купе, где уже собралось человек пять. Лютика встретили громкими овациями и уступили место на нижней полке. Раскрыв чехол, Лютик аккуратно достал инструмент и расположил на своих коленях привычным жестом. Пальцы, безусловно, пострадали в бессмысленной жестокой драке, но всё же не одеревенели настолько, чтоб не суметь зажать несколько простых аккордов. И вскоре благодарные слушатели наслаждались нежданным, и что самое главное — бесплатным мини-концертом.