Je te laisserai des mots

Баам был выдающимся человеком, а в глазах Агеро он был самым прекрасным из всех существующих людей. Идеального ничего не существовало, но если бы Агниса попросили назвать что-то подобное, то без промедлений услышали бы имя его возлюбленного. Кун понял, что принадлежит Бааму, как только его увидел. Тот вошел в его жизнь невероятной бурей, которую Агеро сначала презирал, а после полюбил. Полюбил больше, чем кто-либо, полюбил больше, чем собственную жизнь. Весь мир не мог с ним сравниться и ничто не могло его заменить. Все началось в студенческие годы, с простого и милого: — Привет! Кун тогда закатил глаза и сел рядом за неимением пустых мест. Это занятие, решило в его жизни все. По традиции, изначально ему просто было лень искать другое место, Агеро каждое занятие садился рядом и отвечал на приветствие простой улыбкой, а затем и сам не заметил, как стал также спокойно отвечать. — Ну привет, — как-то вырвалось у Агниса и Баам застыл, медленно начиная светиться. В тот момент, Кун понял, что хочет постоянно видеть эту счастливую улыбку. Баам очень любил игры, а у Агеро всегда их было навалом. Братья и сестры покупали все и сразу, оставляя их пылиться. Парнишка с одного курса, так Кун описал его сначала, приходил к ним играть и времени, проведенного бок о бок, стало больше. Баам очень любил собак. У него была милая собачка с кличкой Лотти. Черно-белая, пушистая и игривая. Ее хвост всегда был постоянно закручен и чем-то напоминал кисть. Агеро нравилось хватать ее хвост и отпускать, как только она оборачивалась. Лотти бегала за Куном и бросала его в снег. Она начинала облизывать его, согревая замерзшие щеки и возила обоих на санках. Агеро кривился, когда собака прыгала на него в порыве счастья, а Баам звонко смеялся. Тогда Агнис решил и сам приходить чаще и делать все, чтоб его друг мог также звонко смеяться и в будущем. Баам любил проводить время с Агеро. Кун даже не заметил, как стал ценить каждое проведенное вдвоем мгновение. Когда они вдвоем читали книги, Агнис ложился на колени друга, а тот пальцами играл с его волосами. Кун был очень обескуражен, поняв, что он влюбился в друга. Все время, что они провели вместе было до того особенным, что стало единственным, что могло вызвать искреннюю улыбку. Он любил смотреть на милого Баама, на серьезного, когда тот играет на пианино, любил, когда он злился, потому что даже злой выглядел до ужаса милым. Кун приносил Бааму сладости, чтоб его порадовать. Он уплетал их такой счастливый, что Агеро было достаточно подставить руку под голову и наблюдать. Агнис тогда был самым счастливым человеком. Он был счастлив танцевать с Баамом рядом с озером под луной и слушать его рассказы о кролике, живущем там и о принцессе. Агеро не отводил взгляд от глаз, напоминающих своим сиянием жидкое золото. Их совместная жизнь была прекрасна и полна счастья. Они готовили вместе, убирали и ходили за покупками, прямо как семейная парочка, что заставляло Агниса улыбаться еще больше. В их доме стояло пианино. Кун позаботился об этом, а Баам заботился о том, чтоб играть по вечерам и пытаться учить своего любимого, под смешки и улыбки, заботливо приобнимая сзади и направляя его руку своей рукой. — Агеро, у тебя отлично получается. Думаю, что ты уже даже лучше меня в этом, — посмеялся Баам, целуя любимого в носик. Было так хорошо и спокойно. Дождь за окном совсем не пугал, а паста, которую они приготовили остывала в тарелках. Зимой, они вдвоем сидели в пледе, обнимаясь, и пили какао, пока снег медленно падал вниз. — С кем ты посмотришь на первый снег, с тем ты и проведешь счастливый год, — улыбался Баам. Агеро посмеялся. — С тобой счастливый каждый день моей жизни, не только год. Таких дней куда больше, — ответил Агнис. Они вдвоем были счастливы даже просто сидеть рядом друг с другом, держаться за руки, целовать так нежно, будто кто-то из них в любой момент исчезнет. — Я люблю тебя, Агеро, — постоянно шептал Баам, а Кун просто улыбался. — Я тебя сильнее, — раздавался тихий шепот. Агнис гладил его щеку, счастливы, что каждый день они просыпались бок о бок друг с другом. В какой-то момент и любое счастье прекращает свое существование. В последнее время, Кун видел только белый цвет. Он его ненавидел, а запах спирта и медицинских средств вызывал приступ рвоты, пиликающие аппараты раздражали. Агеро ночевал в больнице, не желая оставлять Баама. Он держал его руку в своей, отходил только за кофе, в туалет и его часто выгоняли с процедур, но Агеро всегда боролся и настаивал, чтоб быть рядом. Он был рядом, когда все случилось. Когда наступило время. — Восемь часов и тридцать три минуты. Пора оформлять документы, — тихо сказал врач, коллегам, после чего подошел к Агеро, — Нам очень жаль, но это больше, чем он мог вынести. Кун стал бить дрожащими кулаками врача в грудь и кричать на него, чтоб он вернулся и сделал хоть что-то, что он делал недостаточно. — Верните мне его! Верните! — тогда в Агеро что-то сломалось. Он совсем перестал быть собой и для него мир перестал иметь хоть какие-то краски, иметь смысл. — Простите, но это все, что было в наших силах. Агеро упал на колени прямо посреди больницы. Он не мог ничего с собой сделать, его душа разрывалась на части, а слезы лились не переставая. Докторам пришлось использовать успокоительное и оставить Агниса в больнице на ночь. Его душу разрывало от воспоминаний и боли утраты. Для него наступил конец света, всего мира. Кун спрятал в глубине себя эти воспоминания. Еще перед тем как Баама забрали, агеро прорвался через врачей и подарил ему прощальный поцелуй. Тогда Агеро и понял, что это конец. Такой теплый и солнечный Баам был холоднее зимней стужи. Он отдал Агнису все свое тепло. Агеро спрятал все это в самых глубинах души, ему хотелось кричать, когда он устраивал похороны, хотелось оттолкнуть каждого и плюнуть под ноги, когда они подходили с противным «Мои соболезнования». Никто из них не скорбил по Бааму, как Кун. Хатсу в ту ночь пришлось остаться в его доме. Ночью, парень проснулся от странных звуков. Агеро сидел в комнате, где стояло пианино и пытался играть мелодию, которую они с Баамом любили, считали своей. Агнис, изнывающий от боли за инструментом. На это было невыносимо смотреть. Он, дрожащим голосом что-то напевал и звал Баама, даже если и понимал, что ответа не последует. Кун умер внутри, когда он покинул его. Агеро оставляли в живых только те воспоминания, созданные вместе, слова, что он ему оставил на тумбочке в их комнате. Агнис много кричал, сильно скучал и писал письма. Слова, которые останутся по ту сторону двери, пока поющая луна будет освещать его силуэт.