Забрать и спрятать

***

      Определенно темная энергия накладывает отпечаток на душу, как бы Вэй Усянь не пытался это отрицать. Перед собой самим не хотелось признавать поражение во всех спорах с Лань Чжанем, ибо он действительно прав – темная энергия вредит ему. Не то, чтобы он этого не понимал, просто пускал все на самотёк, покуда не начал чувствовать телом и душой неладное. До этого он легко мог отделаться переменой настроения или помутнением рассудка, но ещё ни разу он не замечал, чтобы силы тьмы шептали ему кого любить. Да, одухотворённая и обращённая в неведомое злобное существо энергия, могла подтолкнуть к убийству или нашептать об опасности. Но так проявлять себя...

***

Могильные курганы. Гора Луаньцзан       Медленно, но верно заклинательский мир сходил с ума. В попытках урвать свой кусок власти и подняться выше к небесам они начинали забывать о своем человеческом облике и все больше походили на зверей. А может, мир светлого пути изначально был сумасшедшим, просто хорошо это скрывал? И стоило появиться отступнику с кривой дорожкой, кто от них отличается почти во всем, наконец показали свое безумие?       В здравом уме тот, кто дал обет справедливости и чести, не стал бы терзать невиновных, не разобравшись в ситуации. Если так подумать, за Вэней из ветви лекарей заступился он один, остальные остались глухи и немы, да к тому же слепы и безжалостны. Выходит, что весь мир давно слетел с катушек. И Вэй Усянь, похоже, тоже. Просто его сумасшествие иное, не такое, как у всех.       Будь он нормальным, то наверняка придумал бы что-то получше, чем увести пленных Вэней на Луаньцзан. Получилось так, что из одного плена он перетащил их в другой. Условия здесь отличались лишь тем, что их не избивали и вокруг царила мнимая свобода. Они не свободны. Они заперты здесь без возможности открыто выйти за барьер. И запер их Вэй Усянь.       Ему были благодарны, а он, улыбаясь в ответ, корил себя за все. За то, что не смог помочь раньше, за то, что притащил их в свою бывшую тюрьму, за злобу заклинателей, которая душит их всех. Он помнит ужасные дни заточения здесь. Помнит, как выламывали кости, как рвали ходячие мертвецы. Помнит, как больно, когда вороны выклевывают плоть и как гноятся потом раны. Помнит хруст гнилой земли на зубах и затхлую воду, которую приходилось слизывать с камня пещер. Он помнит все и до сих пор видит в кошмарах. Это место веет смертью, а он не только добровольно вернулся сюда, но и привел сюда измождённых людей. Людей, которые смотрят на него с немым восхищением. Словно он это самое восхищение заслужил...       Теперь он – отверженный, также, как и спасённые им люди. Он изгой, ему нигде не рады, даже в родном клане он назван врагом. Им всем теперь некуда идти. Жить здесь, пока по их души не придут – единственное решение. Жить там, где жизни нет, где столько лет правила смерть.       Вэни ощутили это на себе в первые дни пребывания здесь. Кошмары не давали спать, постоянно болела голова и пульсировали глаза. Тяжелее было тем, у кого было золотое ядро. Следующие пути исцеления не стремились достичь боевых заслуг , как Вэнь Цин, поэтому ядро было слабым. Поэтому к темной энергии они адаптировались тяжелее. Но потом стало легче. Многие подумали, что просто привыкли к давлению, но некоторые понимали, что произошло. Вэй Усянь – причина облегчения. Поглощение большого количества темной энергии чревато большими последствиями, о чем он несомненно знал. Не только знал, но и чувствовал.        Неделя ушла на изготовление талисманов для накопления темной энергии и ее поглощения. Все это время он почти не ел и не спал, а потом просто не смог. Поглощённая им тьма давила, ее было слишком много. Стоило сомкнуть глаза, как перед глазами вставали жуткие картины, а тьма спешила вырваться из-под контроля. Он с каждым днём становился все бледнее и раздражительнее. Пытаясь сделать жизнь вверенных ему людей он не помнил о себе.       — Ты собрался умирать? – зайдя в пещеру, где он корпел над очередным талисманом, Вэнь Цин поставила перед ним миску с супом. — Перед тем, как это сделать, все же не забудь купить редис.       — Вэнь Цин, я поражаюсь тебе. Ещё вчера ты говорила о моей незаменимости, а теперь размениваешь мою жизнь на редис? – притворно обиделся омега. — К тому же, я не голоден.       Стоило слегка отодвинуть миску, как живот предательски заурчал. Хоть суп был целиком из трав и кореньев, это все, что у них было сейчас. Идти в город сейчас было опасно, до сих пор заклинатели пытались пробить барьер, а после неудачи не уходили далеко. Совесть не позволяла парню забирать еду у и без того голодающих стариков и детей.       Говоря о детях, то тут все было гораздо сложнее. Когда на тропе Цюнци он забрал малыша А-Юаня, тот смотрел на него взглядом, полным не ужаса, а надежды и восхищения. Вот только Вэй Ин был сбит с толку. Одна его часть вопила о том, что ребёнка нужно прижать к себе и защитить, а другая, темная, твердила о том, что именно этот ребенок умрет первее всех. Что он не выдержит такой жизни и погибнет, а Вэй Усянь будет тосковать по нему, как по родному. Для тьмы детская энергия всегда была слаще, поэтому каждый раз, стоило малышу оказаться рядом, она опасно скалилась и облизывалась, завидев нежную добычу.       Чувствуя это, Вэй Ин старался держать мальчонку на расстоянии. Но тот упрямо лез на рожон, не догадываясь о том, что таится в теле милого и часто грустного спасителя. Объяснить ему, что это для его же защиты, не получалось. Как может быть опасным тот, кто спас? В детской головке это не укладывалось.       — Можно тебя попросить? – спросил он тихо у женщины, чем сильно ее обеспокоил. Одна такая просьба уже стоила Усяню ядра. — О чем ты? — Держи подальше А-Юаня. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. С чего вдруг такая резкая перемена? Всем было ясно, что омега в ребенке души не чаял. — А ну-ка, выкладывай все на чистоту. Что произошло? – ее серьезность била жёстче плети и всем своим видом она показывала, что без ответов не уйдет. — Что выкладывать? Ничего серьезного. – часто Вэй Усянь корил собственную природу и не видел в ней плюсов, она тянула ко дну. Так было и сейчас, когда пытка взглядом набирала обороты. Трусом он не был никогда, но эта женщина умела заставить говорить. — Каждый раз, когда ты так говоришь, что-то случается. Ранен и кровь хлещет? Ничего серьезного! Кружится голова? Ничего серьезного! Вернулся в порванной одежде? Ничего серьезного! Вэй Усянь, тебе совсем себя не жаль? Почему молчишь постоянно? Молчание приводит к недопониманию! — Но все правда в порядке! – оправдывался Усянь, понимая, что ему совсем не верят. – Просто ребенок может ко мне привыкнуть, а потом будет плакать, если что-то со мной случится, да и в пещере полно опасных предметов, и сам я темной энергией пропитан, а к нему она тянется сильнее. Я просто беспокоюсь. — Вэй Ин. – вот опять... чувство, что он где-то слышал подобное. Вроде укоряет, но делает это так мягко, будто... сожалеет. Где он мог это слышать? Никак не вспомнить... — Неужели ты собираешься вот так полностью растратить себя на других, ничего не оставив себе? Почему не можешь просто побыть слабым? Она говорила гораздо тише и мягче, в голосе сквозили усталость и сочувствие. Не трудно было догадаться, что она не поверила ни единому слову юноши. Сейчас, будучи и без того разбитым, Вэй Ин потерял всякие силы держать улыбку и уткнулся лбом в сложенные на столе руки. Из него разом как будто все соки вытянули. — Я уже позволил себе слабость, результат не понравился. – разумеется уточнять он не стал, поскольку о тех минутах было известно только ему. Пусть Вэнь Цин сама себе придумает, чем он сознается, как испугался вышедшей из-под контроля темной энергии. А ведь он просто задремал, ещё находясь в Пристани Лотоса. Минутная слабость... — Это потому, что ты один. — Один? Бред, вас ведь много! И шицзе с Цзян Чэном... – при упоминании последнего он задумался. Если так подумать, то брат как раз подобного мнения не разделяет. Осознав эту мысль он понял, что это не он так думает. Ему навязывают это. — Нет, Вэй Ин. Ты сам в этом не уверен. Потому что не доверяешь. Ты ведь и Лань Ванцзи от себя из-за этого отдалил. – слова девушки окатили холодной водой. Никогда прежде омега над этим не задумывался, да и не замечал за собой такого. — С чего вдруг? Я доверяю вам, иначе не поворачивался к вам спиной и не делил один кусок хлеба... — Себе. – перебила она, чем ещё сильнее огорошила. Вот здесь она попала в яблочко... – Ты не веришь самому себе, специально отдаляешь от себя людей, потому что боишься навредить. Поэтому просишь не подпускать к тебе малыша? — Да... – неуверенно ответил он, но сразу повторил гораздо твёрже и что-то промямлил, но Вэнь Цин и без того все поняла. — Дело в опасных предметах. Дело в тебе? Темная энергия? «А она быстро нас раскусила. Впрочем, ты плохо скрывался. Думаешь, она не считает тебя опасным? Думаешь доверяет? Подумай, ведь ей проще всего вонзить тебе нож в спину!» – ядовитый змеиный смех не дал услышать собеседницу. «Замолчи...» « А ведь было бы смешно, если бы ее руками тебя попытались убрать». Вэнь Цин что-то спрашивала и была обеспокоена сильнее, ее рука ощутимо сжимала плечо. « Обменять твою жизнь на свободу собратьев... А ведь правда! Вся эта ситуация явно подстроена и на самом деле к тебе втираются в доверие. Ни что так не сближает, как общая беда!» «Заткнись...» – перед глазами плясали мушки, по лицу что-то текло. « Ты же не думаешь, что лекарь не знает, каким ядом лучше травить? Почему она так старается накормить тебя?» « Бред, все выдумки!» – хоть он и кричал в мыслях, крупица сомнений прокралась в его душу. На ватных ногах он попытался встать. « Вот увидишь, сейчас она достанет какую-нибудь лекарскую штуковину и закончит дело, за что получит свободу!» – она действительно начала копаться в сумке, придерживая его за плечо, в то время как гул в голове усиливался. « Вот потеха! Великого Старейшину Илин, которого боится весь заклинательский мир, погибнет от рук целителя, которого тот сам и пригрел!» «Ерунда!» «А ты ей так доверял...» «Исчезни! Замолчи!» – не контролируя себя, он вырвался из рук Вэнь Цин, тут же падая на пол. Попытки помочь ему пресекались сразу же. « А кто это пришел? Твоя отрада!» – стоило едкому смеху ударить по разуму, как Усянь ощутил на своем лице маленькие ручки. Вокруг прибавилось людей... « Он такой сладенький! Как думаешь, он будет тебя ненавидеть за то, что по твоей вине его родители погибли?» «Не правда... Я не причем!» – воздуха не хватало и Вэй Ин чувствовал, как прорываются наружу темные щупальца. «Ну как же? Ведь вся эта война фактически по твоей вине случилась. Кто тебе мешал сидеть тихо и не лезть на рожон? Ведь ты сам дал повод». «Прекрати! Все ложь! Все не так!» – его явно пытались уложить, но всякий раз обжигались о темный дымок. Только маленький мальчик почему-то ничего не чувствовал, мягко поглаживая бледные щеки и что-то говоря. Невольно Вэй Ин сосредоточился на нем, не вслушиваясь в провокации в голове. — Сянь-гэгэ обещал научить меня ловить рыбку... – пробилось сквозь шум в голове детское лепетание, сразу стало легче дышать. Только в глазах защипало. – Ещё он обещал показать лотосы, я не видел никогда, Сянь-гэгэ сказал, что они красивые... — Лотосы? – слепо повторил он, сразу вспоминая подростковое веселье, беззаботные дни и... живых близких. — Сянь-гэгэ, пойдем ловить гулей! Ты говорил, они смешно барахтается, если схватить за ногу! – стоило ребенку засмеяться, как сразу утихли все голоса и вернулось равновесие. В глаза тут же бросилась обеспокоенная толпа, которой не было нужды его убивать. — Почему поверил... Маленький ребенок не понимал смысла сказанного уставшим шепотом и причины слез не знал, лишь испачканной в чужой крови ладошкой утирал соленые капли. «Сянь-гэгэ просто заболел, от того кровь из носа шла, и плачет он поэтому. Нужно будет найти самый красивый гриб и порадовать его!» Маленький ребенок не боится его и доверяет, а он сам себе не может довериться...