Прости меня

Прости меня Прости меня Прости меня, мама Рой стоит всего в нескольких футах от мальчика, достаточно близко, чтобы видеть, как грязные перчатки поднимаются и сильно прижимаются к глазам. Он должен уйти. Ему не место здесь, рядом с этим ребёнком, раскапывающим могилу своей матери, так же, как он никогда не будет принадлежать ему. Рой знает это точно так же, как знает, что длинные светлые волосы парня заплетены в тугую косу за спиной. — Что ты здесь делаешь? — спросил тот, не оборачиваясь. Он стоит на коленях, окружённый небольшими кучками грязи, и когда-то белые перчатки теперь плотно прижимаются к его бёдрам. Рой ничего не говорит, просто делает шаг ближе, протягивает левую руку, но тут же опускает. Провал. Он в этом не силён. Он не знает, что делать с желанием, обволакивающим его. Он никогда не хотел кого-то так, даже Маэса. Удержать его. Трахнуть его. Покрывать лёгкими поцелуями его напряжённые плечи, водить языком по холодным протезам, пока он не найдет кожу, мягкую и нетронутую. Он хочет быть тем, кто копает, тем, кто подарит ему кости его матери. — Я-я… — Рой вздохнул, ущипнув переносицу. Он плохой человек. Эд бросает на него взгляд через плечо. Он такой решительный, такой сильный, непреклонный и молодой, и Рой ненавидел себя за то, что хотел бы быть тем, кто заставил его плакать. По крайней мере, тогда у Эдварда было бы кого ненавидеть. Рой останавливается, почти смеясь, и подходит. Конечно, он не уверен, что Эд уже не ненавидит его. Он точно не доверяет ему. Он и не должен. Эд выглядит таким милым, стоя на коленях, со смесью грязи, слёз и соплей, покрывающей его лицо. — Ты не можешь остановить меня. Я должен это сделать! Рой кивнул. Он действительно не собирался искать Эдварда. — Было бы проще, если бы ты использовал алхимию. — Я не хочу, чтобы было "проще". — Эд оборачивается, взглянув на надгробие своей матери. — Я не заслуживаю этого, — тихо заканчивает он и продолжает копать. Рой снимает перчатки и аккуратно кладёт их в карман куртки, прежде чем снять и её. Он складывает куртку пополам и кладёт её на сухую траву ближайшей могилы. Он не тратит времени на чтение надгробия, не думает, что они будут возражать. Затем он медленно встаёт на колени, годы практики сейчас позволяют ему грациозно опуститься рядом с Эдом. Маэс, по крайней мере, смог научить его этому, даже если ему так и не удалось остановить Роя от неразумного поведения рядом с этим ребёнком. Теперь, когда Эд перестаёт копать, и грязь сыпется с его сжатых кулаков, их разделяет только небольшая горка земли. Его взгляд останавливается на тонких пальцах, закатывающих идеально белые рукава. — Прости меня. — Эд не знает, кто это сказал. Он смотрит на надгробие своей матери. Триша Элрик. Её тень длинная и тёмная. Они копают до тех пор, пока металлическая рука Эда не натыкается на дерево. Эд не даёт никаких объяснений, открывая гроб. С его губ быстро и мягко слетают извинения. Он достаёт маленькую коробочку и ставит её между собой и Роем, ему не нужно много. — Мама, — произносит он, нежно проводя рукой по ее щеке, от которой остались только кости и следы тканей. Рой не спрашивает, зачем они здесь. Он видел достаточно, чтобы быть благодарным, что от Триши в основном остались лишь кости, и Эду не нужно видеть зеленовато-голубую кожу своей матери и её высунутый язык. Он счастлив, что Эд не знает запаха смерти, сладкого и гниющего, как плохие духи. Мальчик всё ещё гладит то, что осталось от лица его матери, когда принимает решение. Наклонившись, он берёт мизинец с её правой руки. Он кладёт его в коробку. — Тебе не нужно ещё? Эд поднимает взгляд, металлическая рука отрывается от кости, как будто он только сейчас понял, что его мать холодная, что теперь она лишь кости и истлевшая кожа. — Этого достаточно. Рой закрывает гроб и встаёт, стряхивая грязь с колен. Он наблюдает, как Эдвард складывает руки и произносит последнее «прости меня», заставляя могилу выглядеть нетронутой. Затем Эд снова складывает руки вместе и оставляет круг из цветов. Рой протягивает покрытую грязью руку и помогает ему подняться на ноги. Эд натыкается на него, близко и тепло. Он не убирает его руку, и Рой не может отпустить его. Ему нужно, чтобы именно Эд сделал шаг назад. Но он не отходит. Мальчик просто прислоняет голову к его груди и обнимает его. Рой напрягается. Больше никто не должен к нему прикасаться. Не после Маэса. Он закрывает глаза, чтобы не видеть, как Эд отпускает его, как он идёт туда, куда Рой не может пойти. Рубашка Эда цепляется за рубашку Роя, когда Эд наклоняется ближе, а затем встаёт на носки, поднимая руки и кладя их на плечи Роя. Рой открывает глаза, рот приоткрывается, как будто он хочет что-то сказать, когда Эд целует его. Просто лёгкое прикосновение губ, за которым следует ещё одно, более сильное, неумелое. Ледяная рука прижимается к его щеке, и Рой вспоминает, где они и что только что сделали. Он делает шаг назад. Рой не ловит его, когда он падает. Прости меня Рой не знает, кто это сказал, но Эд убегает. Убегает быстро и далеко, но Рой не последует за ним. Он не может, если хочет защитить его. Он берёт свою куртку, натягивает белые перчатки на испачканные грязью руки и уходит.