Ненадежные связи

      Кайден очень удивился, когда Шепард пригласила его на вечеринку.       Она так и не стала доверять ему, как прежде. Горизонт, Марс, Цитадель. Он оттолкнул ее. Она закрутила с другим.       На задания его не брали, да Кайден и не рвался, хватало другой работы.       Обезболивающие после Марса приходилось пить практически постоянно, доза становилась все выше, и он всерьез опасался, что однажды перейдет на красный песок — просто, чтобы продолжать жить без боли. Пока рядом была Шепард — единственная его слабость, единственное его счастье. В ее присутствии боль не уходила, но терпеть было легче.       Было ли эгоизмом с его стороны попросить Шепард остаться рядом всегда? Его оскверненную мадонну, всю в шрамах и веснушках, вечно пахнущую куревом. Дрянную развратную девчонку, связавшуюся с турианцем, который черт знает что вытворял с ней по ночам, а она и не пыталась скрывать укусы, синяки и царапины. Деревенскую шлюшку с Мендуара, которая и двух слов грамотно связать не могла — и которая крутила примархом Палавена и верховным вождем Тучанки.       В Гуэрта Шепард ему отказала. Когда она выходила, за дверью ее ждал Гаррус. Кайден попробовал снова, уже после инцидента с Советом. Банальное приглашение в ресторан на Цитадели, сбивчивая исповедь, горячее признание. Шепард молчала и напряженно о чем-то думала.       Размышления прервал двухтональный голос.       — Шепард, ты обещала со мной прокатиться. Кайден, мои извинения.       Самоконтроль.       Она же не сказала ему «нет». Кайден решил дождаться Шепард возле доков на стоянке арендных каров и закончить разговор.       Она сказала «да» другому. Он видел, как в каре Шепард приложила к своей изрезанной щеке лапищу, закованную в тяжелую броню. Кайден ушел.       С тех пор их разговоры на корабле были довольно неловкими. Он мог уйти с Нормандии, но не хотел. Она хотела попросить его уйти, но не могла.       — Шепард, ты помнишь Ванкувер?       Нет, он хотел спросить совсем о другом. Ты помнишь о нас перед Илосом?       — Ты шутишь? Конечно! Если бы ты был моложе лет на пять, вместе бы в учебке шишки набивали!       Конечно, помню. Наверное, я любила тебя. Я так боялась, что мы погибнем. Как Эшли, навсегда.       — Я соскучился по снегу.       Я соскучился по тебе. Каково было бы снова поцеловать тебя? Сладко? Горько? Солоно?       — Надо будет взять тебя на Ату. Мы засекли СОС-сигнал. Правда, снег там метановый. Гаррус не пойдет, наверное — он не любит холод.       Гаррус рядом, всегда рядом. Он может не пойти на Ату, но он будет слушать переговоры десантной группы по внутренней связи. Он внезапно заходит, когда Шепард и Кайден вместе смотрят на звезды, сидя рядом на диване. Вот и сейчас…       — Решил отдохнуть. Что тут есть из выпивки для декстро?       — Гаррус, мы говорили об Ату. Ты пойдешь или нет?       — Я не иду только в том случае, если ты берешь Вегу и Явика.       — Так, Вакариан, а мне ты не доверяешь свою ненаглядную?       — Кайден, без обид. Я все помню.       Неловко вышло. И главное, неясно, о чем он. О Горизонте? О том, как Кайден всерьез целился в Шепард? О ночи перед Илосом? О неудачном свидании на Цитадели? О том, что Кайден скоро без таблеток будет неспособен подняться с кровати, не то что защитить Шепард?       Она позвала его к себе домой. Пиво, мясо, разговоры о Канаде. И снова им помешал Гаррус — пришел внезапно, без звонка, без предупреждения. У него был пропуск в ее квартиру. Встал у стены, скрестив руки.       Это не могло быть случайностью. Шепард не докатилась до скандала, но было видно, что с Гаррусом у нее сейчас натянутые отношения.       — Шепард, Кайден.       Им нужно было сказать друг другу хоть что-то, хотя бы и ее «нет», требовалось логическое завершение их романа в одну ночь и три года. Гаррус не давал такой возможности. Он как будто перестал доверять Шепард.       И Кайден снова ушел.       Он честно хотел уйти и с той вечеринки. Плохая была затея. Слишком разные люди, которых случайно объединила только дружба с Шепард. К счастью, его никто не замечал, и оставалось только наблюдать, на что были способны разумные существа во хмелю. Сам он не пьянел — биотика буквально сжирала все, как жадный паразит.       Зачем остался? Наверное, это был последний шанс побыть с Шепард. Завтра они отправляются к Цитадели, и назад пути уже не будет. Возможность поговорить еще будет. Но Кайден надеялся на большее, до сих пор надеялся.       Пока он по доброте душевной укладывал кроганов спать, Шепард пропала. Искать ее долго не пришлось — замок спальни наверху горел красным. Снова опоздал.       И снова остался ждать.       Из спальни вышли трое. Ее «нет» больше ему не требовалось.       Она дрянь. Она святая.       Самоконтроль. …       В последний раз перед Победой он видел Шепард, когда на Нормандию эвакуировали Гарруса и Явика. Гаррус обгорел и сломал руку, а Явик был контужен и все время тряс головой.       Шепард гладила лицо Гарруса, прижималась к его лбу и признавалась в любви так горячо, так искренне и отчаянно, что сердце Кайдена каменело от противоречивых эмоций. Тот ответил что-то совсем тихо.       — Явик, позаботься о нем!       Когда Цитадель взорвалась, в Лондоне начался дождь.