Легенда о Сагвердене

Вепрь доставил богинь на родной Артемиде остров Делос, где в древние времена и была рождена будущая покровительница охоты втайне ото все. Главным образом, от законной жены отца. Остров встретил их жаром. Морской бриз трепал скудную растительность на скалистом берегу, чем поверг Персефону в уныние. — Артемида, для чего мы здесь? Почему мы не остались в прекрасной Сицилии? — Я думала, ты хочешь побыть со своими подругами, — улыбаясь, ответила Артемида и, взяв Персефону за руку, повела её к горе Кинф, в пещере которой было подготовлено убежище. — Да, но почему все-таки здесь? — спросила Персефона, оглядываясь на вепря. Тот, томясь в ожидании, рыл клыками сухую землю. — Я любила это место, когда была маленькой, — ответила Артемида с ловкостью прирожденной охотницы, ступая по узкой и извилистой, как змеиный след, тропе. Персефона умолкла, стараясь не отставать. У входа в пещеру их ожидала Афина в окружении веселых нимф. — Персефона, я так рада тебя видеть! — воскликнула Афина и побежала навстречу. Персефона не смогла скрыть удивления, увидев её без привычного обмундирования. Волосы богини войны мягко переливались под солнечным светом. Ветерок трепал ее белоснежные одеяния, сейчас лишенные тяжелых доспехов. — Мы здесь отдыхаем, — ответила Афина и ввела Персефону в пещеру. Пол пещеры был устлан мягкими коврами и шелковыми подушками. Богини с комфортом расположилась на них, весело болтая. Нимфы сидели рядом, готовые исполнить любой приказ. Афина тайком посмотрела на Артемиду. Та, не подавая виду, взмахнула рукой и поднялась на ноги. — Предлагаю пойти дальше. Там есть необычное подземное озеро. — Купаться, купаться! — радостно защебетали нимфы и, увлекая с собой Персефону, словно речной поток цветок лотоса, понеслись к озеру. Афина обратилась к Артемиде, пока оставшиеся нимфы облачали ее в доспехи. — Я отправляюсь к Аиду. Как дела у твоих посланниц? — В процессе, — уклончиво ответила Артемида. И, направляясь вслед за ушедшими подругами, добавила: — Главное, чтобы у тебя с ним все получилось иначе… во всем этом нет никакого смысла. — Знаю. — Афина нахмурилась и взяла свое копье. Оставшиеся пара нимф облачили ее в доспехи. — У него нет выбора. — Разве это справедливо? — спросила Артемида и растворилась в темноте. Афина оглянулась ей вслед и пошла из пещеры, гордо вскинув голову. Свет Гелиоса озарил её суровое выражение лица, скрытое сиянием доспехов. — Всех не спасти. Кем-то придётся пожертвовать. Главное, чтобы жертв было меньше, чем тех, ради кого они были совершены, — твёрдо сказала Афина и взошла на колесницу, запряженную четверкой лошадей. Она правила ими сильной, искусной рукой, направляя прямо в расселину, сияющую тем мраком, что свойственен царству мёртвых и был туда входом. Лошади мчались по воздуху, послушные своей госпоже, и лишь тихо всхрапнули, канув в беспроглядную темноту. Афина остановила их, оказавшись внутри. Её взгляду предстало едва виднеющаяся в лёгком тумане бескрайняя равнина. Она белела цветами, похожими на выгоревшие на солнце кости. Поверх них метались призрачные тени и стенали с такой болью и безнадежностью, что даже богиню войны охватила грусть. Стоны умерших походили на волны. Сначала звучали тихо, но громкость, плавно нарастая, доходила до вопля, и они снова затихали. Вдали темнели три реки. Афина сошла с колесницы и огляделась, решая которая из них — тот самый Стикс. Но не успела богиня сделать и пары шагов, как перед ней явился огромный демонический пёс. Три головы оскалились, с клыков текла вязкая слюна. Рык, вырывавшийся из трех глоток, заглушал даже стоны мертвецов. Афина, не дрогнув, подняла щит и замахнулась копьем, готовая поразить чудовище. — Кербер! — раздался голос, похожий на грохот обвала в пещере. Пес присел на задние лапы и оглянулся, тихо поскуливая. Афина улыбнулась с облегчением и опустила копье. — Он хорошо воспитан, Аид! — сказала она идущему к ней богу. — Зачем пожаловала ко мне, любимейшая дочь Зевса? — пророкотал голос, исходящий из широкой груди, скрытой густой чёрной бородой. Аид очень похож на Зевса, но пустой взгляд его чёрных глаз избегал глаз собеседника. — У меня к тебе деловое предложение, правитель царства мёртвых, — ответила Афина спокойно, словно обсуждала последние новости с одной из своих приближенных. Аид поднял брови, молча ожидая продолжения. Кербер вилял хвостом, не спуская всех шести глаз со своего господина. — Я похитила твою жену и верну её, лишь если ты согласишься на моё предложение немедленно. Или больше ты её никогда не увидишь. Аид заревел, словно смертельно раненый лев: — Ты, самовлюбленная девчонка! Кем ты возомнила себя?! Не посмеешь! — Обойдёмся без лишних слов. — Афина поморщилась, досадуя на поведение одного из главных богов. — Поклянись водами Стикса, что станешь отдавать мне души человеческих женщин, которых я изберу, и я верну твою жену. Аид молча сверлил её взглядом, и теперь Афина отводила глаза под видом разглядывания его царства. — Ты не можешь! Не посмеешь! — прохрипел Аид. — Представляю, как тоскливо здесь сидеть в компании твоих приближенных, — с оттенком сочувствия в голосе сказала Афина и жестоко улыбнулась, взглянув на стоящего перед ней грозного бога: — И ещё: вижу, как будут веселы твои братья, обсуждая, как тебя лишили собственности. А уж если слухи дойдут до людей… — Мне нужно обдумать это сложное решение! — грохнул Аид и отвернулся, собираясь в палаты к своей свите. — Пока ты будешь думать, Персефоной займётся Артемида. Ты понимаешь, чем это грозит? Аид замер, словно окаменел. Его плечи вздрогнули. Он достаточно наслышан об этой другой любимой дочери брата и не питал иллюзий на её счёт. — Будь, по-твоему, — Он махнул рукой в сторону одной из рек и пошёл к ней вслед за Афиной. — Но не надейся, что я оставлю твою дерзость безнаказанной. Ты ведь должна это понимать, раз уж тебе досталась мудрость, — шипел Аид, точно гигантский аспид. Афина ликовала, но оставалась серьёзной, кивнула и ответила: — Я готова принять на себя эту ответственность. — Это ни к чему, — хохотнул Аид злорадно и добавил: — Даже я не посмею донимать дочь старшего брата. Афина оглянулась и уже хотела задать вопрос, но послышался шорох набегающих волн, и Аид стал готовиться к священной клятве.