Может у нас что-нибудь получится?..

Люсия не совсем поняла, каким, блять ,образом и просто как это случилось. Почему они сейчас здесь, почему Блайт так удобно устроилась на её бедрах, а сама Носеда не может и двух слов связать, потому что,боже, как же та привлекательно выглядит сейчас, когда её освещает разве что уличный фонарь, а в глазах горит похоть. Почему Блайт ведёт пальчиками по шее, поглаживает под ушами и зарывается в короткие волосы, сразу целуя. Почему чужой язык нагло проникает в рот. Почему ей вдруг стало смешно и она не сдержала тихого фырканья. Но вот она, а вот Амелия, накручивающая на указательный палец выбившуюся из общей композиции прядь и легонько тянет, как бы в отместку за раздавшийся снизу смешок. Ладонь, которая до этого поглаживала её за ухом, опускается всё ниже и ниже... Проходит ровной линией меж грудей, опускается на ребра, поглаживает талию, пока не опускается на живот и ловким движением не оказывается под футболкой. Носеда чувствует табун мурашек, пробежавших по коже там, где её касалась Блайт. Почему-то она была уверена, что касаться её сегодня будут много, не бросят где-нибудь на середине прилюдии, а завершат дело до конца, а потом ещё долго будут лежать рядышком, пока она не придет в себя, и не сбегут с первыми лучами солнца. За такие мысли ещё днём она назвала бы себя наивной идиоткой, но сейчас, когда выпитый алкаголь немного разогревает кровь, мятные волосы щекочут щеки, а чужие мягкие губы целуют так настойчиво-нежно, что ей просто хочется расплавиться и поверить в эту абсурдную сказку. Люсия чувствует, как становится чуть прохладно, когда футболку задирают до самой груди, а губы спускаются на шею, давая отдышаться. Носеда резко выдыхает из-за зубов, царапающих её кожу. Она поднимает руку и кладет на чужую макушку, зарываясь пальцами в волосы и прижимая ближе. Но Блайт лишь поднимает голову и смотрит ей прямо в глаза. В темные, почти черные от плохого освещения глаза. Или от желания. Она не знает. Все смешалось. Не было ни времени, ни тесной темной комнаты, в которой даже свет никто не удосужился включить, прежде чем ввалиться внутрь, ни шума проезжающих за окном машин. Была только Блайт, её губы, её пальцы, её глаза. Только она, жар и пина колада в крови. А Блайт смотрит, не отрываясь, своими медовыми глазами, выпрямляется, все так же сидя на её бедрах и поглаживает ладонью щеку. Наверняка она покраснела, но из-за смуглого цвета кожи это не так заметно. Пристальный взгляд янтарных глаз перемещается то на лицо и чуть приоткрытые губы, то на вздымающуюся грудь, от которой её отгораживает только спортивный топ, то ниже, и ,внезапно хочется всю эту одежду снять, хочется чувствовать теплую кожу, а не ткань джинсов. Первым делом она избавляется от футболки и, не встретив сопротивления, зарываеться ладонью под топ, сжимая небольшую грудь. – Оу...бля! – выдыхает Носеда, накрывая пылающее лицо сгибом локтя. – Что нравится? – усмехается Блайт, поглаживая и давит на сосок, – а так? Ответом служит только сдавленные стон. Блайт только шире ухмыляется. Она задирает топ и обхватывает другой сосок губами. Девушка под ней выгибается. Амелии кажется, что у неё сейчас что-то внутри взорвется. Она не знает почему, это просто так. Просто видеть такую Носеду, раслабленную, желанную, возбуждённую и открытую, такую открытую и настоящую прямо сейчас – это кажется слишком даже для неё. Поэтому она не может сдержаться и опять припадает к губам в новом поцелуе, а потом в ещё одном, шепча что-то нечленоразборчивое в перерывах. Тихие стоны доминиканки сильно сбивают с мысли, но, кажется, там было что-то про то, какая она замечательная и куча других ласковых прилагательных и прозвищ. – Блайт, – первой не выдерживает Люсия и с мольбой заглядывает в глаза напротив. Намек ясен и понятен, но она не может отказать себе в удовольствии подразнить девушку. – Что такое, милая? Что-то не так? Кажется от этого "милая" она краснеет ещё больше, чем от руки на её груди, что так и продолжает мучать. – Я хочу тебя. Боже, как же жалко она звучит. Но Блайт всё нравится, потому что она широко улыбается и наклоняется за ещё одиним коротким поцелуем, прежде чем наконец оставить её грудь в покое и спускаться дорожкой из поцелуев к животу, слегка прикусывая кожу. С одной стороны, ей не хочется торопиться, хочется насладится девушкой под ней, хочется целовать её до беспамятства, не оставить без внимания ни один сантиметр её тела, с другой — сильно мучать уже явно разгоряченную Люсию тоже не хочется. Поэтому она быстро снимает чужие штаны и проводит пальцем по половым губам через трусы. – Боже, какая ты мокрая. Люсия только резко выдыхает, после чего стонет, а губы Амелии целуют клитор через ткань. Она зарываться тонким пальчиком под белье, чувствуя всю накопившуюся влагу и вздыхает. Ёб твою мать, как горячо. Теперь ей тоже хочется уже быстрее приступить к делу, поэтому трусы летят куда-то в непонятном направлении, прямо к остальной одежде. Амелия на секунду застывает и смотрит на вид, открывшийся ей: Носеда глубоко и часто дышит, смотрит на неё своими полуприкрытыми глазами,на ней — только спортивный топ, который никто не удосужился снять, а на лице румянец. Боже, это лицо... Амелия сглатыает при виде этого разомлевшего выражения и быстро спускается ниже, опаляя пах своим горячим дыханием. Девушка проводит языком между половых губ, собирая смазку, снизу-вверх, ощутимо надавливая в районе клитора и слышит ничем не сдерживаемый громкий стон, который сразу заглушается бедрами на её ушах, когда Люсия резко сводит вместе свои ноги. Но все же раздвигает их обратно, когда Амелия начинает неспешно водить по складкам. После секундной передышки она резко проталкивает в девушку свой язык, ловя удивленный звук откуда-то сверху. Люсия комкает руками одеяло и выгибает спину, тяжело дыша. Блайт чувствует, как быстро стучит её собственное сердце и ничего не может с собой поделать. Носеда прекрасна. Её наглая, смелая, саркастичная Носеда, что сейчас так сладко выгибается под её языком просто прекрасна. Амелия поднимается чуть выше к клитору, начиная активно водить вокруг круги. Она двигается то вверх-вниз, то из стороны в сторону, то опять начинает наматывать круги, то спускается обратно к складкам, ни на секунду не останавливаясь и Люсия чувствует, как узел где-то внизу все больше и больше затягивается. Она зарываться пальцами в чужую шевелюру, направляя девушку. Амелия присасывается к клитору, целуя и посасывая, чтобы довести бедняжку до желанной развязки. Носеде кажется, что она уже немного не "здесь". Потерялась в этом бесконечном потоке ощущений и оргазме, что накрывает её волной. Девушка вздрагивает, трясется и, наконец, расслабляется. Её ноги опускаются на кровать, она тяжело дышит и пытается прийти в себя, когда чувствует чужие руки на щеках. Люсия медленно убирает локоть и смотрит на Блайт, которая нежно поглаживает её лицо, иногда переходя на волосы. Амелия смотрит так ласково, что всё, что может и хочет сделать Носеда, так это обнять её, уткнувшись лицом в живот и удобно устроившись на чужих коленях. Блайт не протестует. – Ты как? – немного хрипло спрашивает она. – Нормально. Люсия поворачивает голову так, чтобы заглянуть в чужое лицо. – Было классно. Но в следующий раз я сверху. Блайт краснеет от упоминания "следующего раза" и всё же даёт девушке лёгкий щелбан, не переставая гладить волосы. – Размечталась. Носеда на это только ласково усмехается, пряча лицо в чужих коленях. И да, её "абсурдные" мечты все же воплотились в реальность.Блайт всё же не ушла на утро.