Найденный

Первое время в палате обязательно кто-то был. Через несколько дней, как Эзра пришел в себя и смог дышать самостоятельно, хоть и с перерывами, его опасались оставлять одного, так как тот все ещё был слаб и спал почти в течение всего дня, не в состоянии бодрствовать продолжительное время или уж, тем более, стоять на ногах. В основном это были Гера или Сабина, отказывающиеся отходить от него, но несколько раз их даже удалось заменить Зебу с Алексом. Коматозному состоянию джедая также способствовали ввод антибиотиков и обезболивающих, так как в последствие ещё одним из симптомов болезни стала не только боль при дыхании, но и в мышцах. По началу, медики вообще не понимали, что происходит с внезапным пациентом, буквально два дня назад физические показатели которого были в полном порядке, не считая усталости и недостатка сна. Лишь позже, просмотрев список посещаемых планет за последнее время, медики выяснили, что это всё было результатом пыльцы растений, безвредной для всех остальных существ, но опасной для чувствительных к силе из-за большого количества определенных клеток, и чем их больше - тем сильнее эффект. После произошедшего инцидента собрание решили свернуть и вернуться к нему несколькими днями позже. Именно поэтому сейчас Гера вновь сидела у постели сына и пыталась сосредоточиться на новом отчёте о последней расследовательной операции, но внимание то и дело сбивалось и обращалось к Эзре. Тви'лека не могла спокойно сидеть, слыша сиплое натужное дыхание и то, как тяжело вздымается его грудь в лёгкой больничной рубашке. Она видела его умиротворённое, в кое то веки, расслабленное лицо, покрывшееся лёгкой щитиной, и понимала, что сейчас всё в порядке, состояние стабильное и под непрерывным контролем. Но в памяти все ещё слишком ярко всплывал тот самый эпизод, когда она, стоя на коленях, наконец, увидела его лицо и отразившийся в глазах напротив её собственный панический страх и полное непонимание. Гера, поняв, что очередная попытка сконцентрироваться провалилась, плюнула на все, отложив планшет на стол, и протянула руку в сторону. Мгновение поколебавшись, она мягко запустила её в распущенные иссиня-черные волосы и начала аккуратно водить пальцами по коже, удовлетворённо отметив, что Эзра в тот же момент расслабился, хотя казалось бы, куда уж больше, но так оно было. Парень всегда напоминал ей дикого кота. Сначала маленького котенка, брошенного на произвол судьбы, давно забывшего обычной человеческой ласки и искренней заботы, наровящего впериться когтями в каждую протянутую руку. И вот, спустя годы, вырос в, нет, не прирученого, а большого, взрослого и гордого кошака с самодовольной ехидной улыбкой и пристальным взглядом, окружившего свою семью кольцом теплых пушистых лап, направив острые когти на любого, кто посмеет нарушить их идиллию. Прямо сейчас Эзра то и делал, что неосознанно тянулся к нежно протянутой материнской руке, успокаивающей натянутые до треска нервы, и притупляющей боль, ставшей верным спутником жизни каждого из них. Гера была готова поклясться, что уже ни раз видела, как Эзра ластился к Сабине, требуя внимания, стремясь удовлетворить свой тактильный голод, ещё немного и они услышат чуть ли не кошачье урчание, судя по его лицу. И сама Сабина, к слову, стала абсолютно открыта в проявлении своих чувств к человеку, для возвращения которого та самолично прошерстила пол галактики. Личина холодной и крайне безэмоциональной девушки, определенно, пошла трещинами. Они оба слишком долго терпели в прошлом, чтобы в чем-то ограничивать себя в настоящем. Гера наблюдала за ними каждую свободную минуту, и её сердце щемило от воспоминаний, но то была не боль потери, а тихая тоска, перекрываемая гораздо более сильным чувством счастья. *** Тви'лека могла бы ещё долго сидеть, поглаживая парня по голове, утопая в собственных мыслях, если бы внезапный звук, заставивший сердце уйти в пятки. Эзра вдруг вновь зашелся в сухом кашле, с хрипом втягивая воздух между спазмами. Гера панически вцепилась в его руку и уже собиралась позвать кого-нибудь, но тут рациональная часть её разума соизволила напомнить ей, что медики предупреждали о подобных приступах и том, что это в порядке вещей, а если он вновь начнет задыхаться, они сразу же об этом узнает по зашкаливающему пульсу. Эта мысль пришла в голову в последний момент, так как спустя минуту на неё смотрели уставшие, но такие родные и, по-прежнему, удивительно синие глаза. - Привет. - за хриплым голосом последовала лёгкая улыбка, слегка коснувшаяся полуприкрытых глаз. Она была маленькая, но, несомненно, искренняя. - Привет, сынок. Проснулся. Как себя чувствуешь? - Гера не стала противиться теплой улыбке, растягивающей губы. С недавнего времени, после воссоединения семьи, они не сговариваясь решили полностью отринуть все сомнения о том, позволит ли один другому называть себя так, очевидно указывая на семейные отношения. Обоим всегда казалось, что это ни к месту, они ведь ведут многолетнюю войну, которой конца края не видно, излишне смущающим. Эти мысли жгли их изнутри все те годы, пока они жили как одна семья, боясь нарушить границы, негласно устанавливаемые каждым разумным существом в общении. Кто бы мог подумать, несмотря на то, что каждый из них буквально каждый день находился в зоне огромного риска, регулярно подвергая свою жизнь опасности, лишь полный разрыв связи друг с другом на три года и таявшая с каждым днём надежда на воссоединение разрушили все страхи и позволили им открыто выражать свои чувства. Это касалось не только Сабины и Эзры, поэтому да, они в открытую обращались друг к другу то по имени, то по семейному статусу, не испытывая ни капли смущения, это стало чем-то естественным. Ради всего святого, они по сей день остаются на передовой, буквально живут с постоянной мыслью в голове о том, что жизнь каждого может оборваться в любой момент. Было весьма глупо с их стороны волноваться о подобной незначительной детали. - Жить буду. - разумеется, саркастичный ответ не заставил себя ждать. - Сколько время? Долго уже сидишь? Эзра хотел было приподняться на локтях, но сразу же понял, насколько это гиблое дело, и просто повалился обратно на кровать. Вернее, как повалился. Скорее, просто вновь расслабился, испустив протяжный выдох, так как особо то и не успел поднять корпус. Шёл четвертый день его "постельного режима", и хотя безделье начинало понемногу нервировать его, парень воспринимал это как своеобразный "отпуск". Во всяком случае, ему был обеспечен, по меньшей мере, спокойный сон, никаких ночных ящериц, орущих под окном, а под обезболивающими так он и вовсе был а отключке большую часть времени. "Не жизнь, а сказка." - внутренний голос неустанно твердил это, но непонятно было, то ли для того, чтобы не отчаиваться, то ли издеваясь, намекая на то, что "бойся своих желаний." Хотел выспаться? Пожалуйста, спи. - Время ближе к вечеру. Я не просто сидела, а пыталась вникнуть в недавний отчёт от разведчиков, - Гера ещё раз провела рукой по его голове, приглаживая волосы. - Как видишь, не особо успешно. - Я, как эксперт, - парень устало, но задорно ухмыльнулся на этом слове, - настоятельно рекомендую отложить работу в сторону и в кои-то веки отдохнуть. - Ага, кто бы говорил! То-же мне, эксперт. - Обеспокоенное выражение лица, наконец, расслабилось, сменившись на теплую улыбку, когда их взгляды встретились. Даже на больничной койке парень удивительным образом умудрялся заразить собеседника своим оптимизмом. - Я и так мало что делала последние несколько дней. - "Мон-Мотма понимающая женщина, но всё же стоит иметь совесть" - Тем более! Толку от того, что ты забиваешь голову ненужными волнениями, когда у тебя ещё всё и так из рук валится. Ты видела себя в зеркало? Это ещё вопрос, кому из нас больше необходим сон. - Эзра говорил это Гере, заставляя её оставить в покое свое сторожевое место, а у самого глаза уже вновь слипались. - И когда ты стал таким умным? - риторический вопрос был преисполнен иронии, а приподнятая бровь всё говорила за себя. - А вот ты поживи с Траурном на протяжении трёх лет, и не такое начнёшь выдавать. - У Эзры отразилось такое странное выражение на лице, что-то вроде раздражения, смешанного с "осознанием" всего сущего, и непонятно как затесавшегося к ним пофигизма, что стало очевидно - вспоминает нечто из их той самой совместной жизни. Вероятно, что-то, что он предпочёл бы стереть из своей памяти. Но увы. К слову, они все до сих пор не могли полностью представить, каким образом этим двум существам удалось существовать бок о бок в течение столького времени. - Гера, в любом случае..., - он не успел договорить, будучи прерванным внезапным зевком, из-за чего впоследствии поперхнулся воздухом. Воздухом. - .... прошу прощения. - На пару-тройку секунд воцарилась тишина, а затем последовало это весьма глубокое изречение. - Оооо, ясно всё с тобой. Договорился. - Гера, демонстративно закатив глаза, сделала то самое превосходящее лицо "а я знала". - Иди спать, Гера, ты не докажешь. - В данном случае поверят мне, а не тебе. - Ты так в этом уверена? - Да. - невозмутимый ответ с таким же невозмутимым лицом. Тишина. - Ладно! Твоя взяла. - Эзра был вынужден признать сокрушительное поражение и в притворном раздражении всплеснул руками. - Ты собираешься спать? - Только после тебя. Взгляд Геры вновь стал мягким и приобрёл то самое тепло, которое возникало каждый раз, когда она смотрела на кого-либо из семьи. - Спокойной ночи. - Она мягко поцеловала его в лоб, заботливо поправив одеяло, но после последовал предательский щелчок по носу. - АЙ! - парень от неожиданности аж подскочил на кровати, закрыв нос руками, выглядя очень комично, - за что?! - Лицо приобрело такое искреннее непонимание и обиду, что, не зная его, Гера бы точно повелась . - Будешь знать, как спорить с матерью. - Я не..., - Эзра было открыл рот, но тут же закрыл, поджав губы. На этот раз Гера не смогла сдержать смех, и весь строгий образ пошёл прахом. Тишина. Один прищуренный взгляд. - Спокойной ночи, - сказав это, он повернулся на бок, глубже зарывшись в одеяло. - Спокойной ночи, сынок. - женщина последний раз провела рукой по его голове и вышла из палаты. *** Гера сдержала слово. Идя в сторону собственной комнаты, почувствовала, как после этого бессмысленного недолгого разговора на душе впервые за последние дни стало тепло и спокойно. *** К сожалению, что бы там Эзра не говорил Гере и остальным, выглядел он, мягко говоря, паршиво. Смуглая кожа побледнела, на руках и веках стали просматриваться паутинки синих вен, а волосы, только вчера вымытые, слиплись от лихорадочного пота, и мелкие пряди выбились из низкого хвоста и спадали на лоб. Большую часть времени он спал, но не всегда это был лечебный спокойный сон, а, как часто бывало, неприятные и страшные сновидения приходили и не спешили покидать, став уже частью жизненной рутины. Об этом свидетельствовали полуприкрытые, впитавшие в себя вселенскую усталость, глаза с цепким, проникающим в душу взглядом, а ныне потерявшие на время болезни свою яркую синеву, притягивающую взгляд каждого нового собеседника. И тёмные синяки, теперь выделяющиеся ещё сильнее, даже в сравнении с несколькими бессоными ночами подряд, проведенными за заполнением отчётов и разработкой планов. Даже несмотря на обезболивающее, действие которого уже сходило на нет, так как было введено ещё вчерашней ранней ночью, он время от времени слегка морщился от ломоты в конечностях, от боли в которых не могло унять ничего, кроме как выздоровление. *** Время было около девяти утра, видимо, ежедневный плановый обход прошел, пока он спал, и врач не стал его будить, но все же ввёл что-то, раз сейчас парень чувствовал себя более или менее в порядке, если так вообще можно выразиться. Вероятно, именно поэтому Бриджер сейчас сидел, пялясь на белую неприметную дверь в противоположной стене, за которой расположилась ванная комната, а не лежал на кровати. Она находилась всего на расстоянии трёх метров от него, но обессиленному парню казалось, что между ними распахнулась целая пропасть. Где его грёбанная джедайская выносливость, когда она так нужна? Чёрт бы её побрал. Он сидел так уже пятнадцать минут, чётко представляя, как ввалится в ту комнату с такой отдышкой на трясущихся ногах, словно сделал не пять-шесть шагов, а произвёл марш-бросок в несколько километров . Однако Эзра был решительно настроен тянуть вперёд самого себя за волосы, так как прекрасно знал, что утро - наиболее удачное время для хоть какой то физической активности, все таки ночной сон как никак, но способствовал отдыху. Каждое утро он вставал, на подламывающихся ногах доходил, придерживаясь за все, что только можно, на своем пути, до заветной комнаты и с наслаждением умывался прохладной водой, ощущая, как остывает кожа, будто бы раскалённая бурлящей кровью, текущей по венам, расчёсывался. Даже пытался как-то раз бриться, но руки слишком сильно дрожали для этого дела, поэтому в тот раз этим занималась Сабина. Наконец, он повернулся и опустил ноги вниз, вцепившись пальцами рук за край кровати, не успев подавить полушипение-полустон, из-за пронзившей тело боли, тупое ноющее чувство вновь начало проявляться, но ему, как и любому другому военному, было не привыкать. Да, неприятно, но не ново. Перед тем, как подняться, он всё таки бросил взгляд на настольные часы и убедился в своих догадках, циферблат показывал 9:32, у него было достаточно времени до обеда. Он знал, вся женская часть команды будет и радоваться и проклинать его одновременно, когда после выздоровления выйдет наконец отсюда и вынесет пол кухни, что даже Зэб в очередной раз будет теряться в размышлениях о том, куда в него столько лезет. А сейчас мысли его вновь были вынуждены вернуться в палату, спровоцированные внезапно накотившей волной жара, сопровождающейся лёгким головокружением. Вероятно, в его состоянии было опрометчиво вставать и куда то идти, но его это особо не волновало. Бриджер уже давно зарекомендовал себя как слегка чокнутый, с немного "не такой" логикой. Сейчас его логика говорила, что если он ещё хоть на несколько секунд задержится в постели, то загнётся в этой комнате, поэтому он упёрся руками в кровать по бокам от бедер и, приложив усилия, поднялся, оперевшись о стену правой рукой, пережидая секундное головокружение. Что ж, очередной челлендж начался.