Как не заметил я твоей любви

Как не заметил я твоей любви, Когда в тебя вселял слепую веру? Как взгляд твой нежный я не уловил? Как я не понял: ты теряешь меру? Как не поймал я искорок в глазах? Как проморгал, как дал тебе надежду? Ведь чувствовал: дрожишь в моих руках, Я ощущал твой трепет сквозь одежду. Как ты смотрел в глаза мои, немея — Улыбка глупая кривилась на устах. Ты словно замирал в благоговеньи, А я не смог это прочесть в твоих чертах. Я был так глух, хоть слушал я с вниманьем, О как был слеп, хоть и очки носил! А ты весь таял в этом обожаньи, Ты жаждал ласки и тепла — но не просил. Как ты тянулся в поиске объятий И утыкался острым носом мне в плечо. Я думал, ты мне друг навек, приятель. Врагами станем — я не знал ещё... Меня боялся ты утратить ненароком И звал по имени, так нежно, но навзрыд. Рука застыла на моей щеке неловко, И ты так ласков, робок и открыт... Потом сидели вместе у камина. Я был в халате, а на шее красный след. Твои глаза... (порочны иль невинны?) Сорвался с уст моих несдержанный обет. Ведь я не знал — ты хочешь слишком много. И я не ведал — ты в меня влюблён. А ты потом весь день искал предлога, Чтобы признаться искренне во всём. Ты пригласил меня на ужин (иль свиданье?) Я за вином пошёл — а там она. И не услышал я твоих признаний, Ведь с нею просидел я до утра. Прости, мой друг, судьба с тобой сыграла Ту злую шутку — в треугольники любви. А для тебя быть просто рядом — мало, Меня хотел ты видеть лишь своим. И не заметил я твоей печали, Подумал: может, просто ты устал. И вся моя догадливость молчала, Когда другую в твоём доме целовал. И я не знаю: жадность, страх потери Или простая ревность, наконец, Тобой тогда так сильно завладели, И ты убил её безжалостно, птенец. Вот мы с тобой над бездыханным телом. Я повернулся, на твоих затих плечах. И как подумать мог я между делом, Что обнимал любимой палача? Поверь, я сам бы вряд-ли догадался, Что в том повинны чувства лишь твои. Но вот ты сам, привязанный, признался, Что сделал это лишь ради любви. Смотрю в глаза — в них берегов не вижу... Как смел ты меня выбора лишать? Ты сжался весь — я наклонился ближе. Душить? Ударить? (или целовать?) Нет, птенчик, поцелуев не дождёшься, Ответ твоим признаньям только месть! Ты от расплаты не уйдёшь и не спасёшься! Я вырву всё, что в твоём сердце есть! Я доказать отчаянно пытался, Что не способен ты кого-либо любить — Ты от предательства внезапно отказался И за меня готов был голову сложить. Ты будто понял, что любовь есть жертва, И сам решил, что для тебя важней. В глазах я видел: ты боишься смерти, Но эта слабость тебя делает сильней. И я не понял, где я просчитался В прекрасном плане низверженья короля. Невольно я нашёл ответ — он был ужасен: Быть может, правда любишь ты меня? Беда не в том, мой дорогой, что ты хромаешь, И суть не в том, что ростом невелик, Ведь собственностью ты меня считаешь — Всегда второй, помощник, ученик... Я не хочу быть лишь марионеткой, И я не создан для вторых ролей! Ты весь замёрз и вздрагиваешь редко. Когда закончим — будет холодней... Сырое утро у реки встречаем. Ты всё твердишь, что порознь нам никак, А я в горячке что-то отвечаю. Есть пистолет — не дрогнула б рука... Безлюдный пирс, туман и нету ветра. Ловлю твой взгляд — в нём нежность, страх, печаль. Да, не такого жаждал ты ответа... Умри, предатель! Лучший друг, прощай! В моих очках вдруг запотеют стёкла. И пусть — так скроюсь от твоих зелёных глаз. Движенье пальца — выстрел — слишком громко — И тишина — лишь дождь оплакивает нас. Идёшь на дно — неспешно, театрально. Вода вокруг — кровавый, алый шёлк. А голос твой, рыдающий, печальный, Затих в ушах — но в сердце не умолк. Я был потерян, словно пёс без дома. Бросал загадки и подсказки оставлял... Я пил таблетки, чтоб как раньше, снова Со мною рядом ты неловко ковылял. И этот глюк, как ты, мне улыбался, Корил, смеялся, чаще — раздражал. Порой во фраке и цилиндре появлялся, И красный свет всё помещенье поглощал... Я в клетке: пойман, заперт и унижен, Но вот во тьме мелькнул родимый взгляд. Я замер — неспеша подходишь ближе, Я не скажу, но ты и так поймёшь — я рад!