Всего лишь мясо

Эта мысль была настолько нова, что журналистка оторвала лицо от колен. Печаль? Но почему именно она? Неужели Фрида, как брошенный котёночек, видела в агхори большую дружную семью, которой у девушки никогда не было? Сестру в Чите, младшего братан в Бенни, добродушного дядюшку в Леоне, бабушку в мадам… А что насчёт Джозефа? – Извини что долго, подумал ты захочешь надеть свежую одежду после купания, так что сходил до твоей палатки. – Это очень мило с твоей стороны, спасибо, – поблагодарила его Фрида, улавливая запах кондиционера, идущий от футболки. Запах цивилизации. Запах травоядных, – Джозеф, а как вы стираете одежду? – Мы делаем мыло, – последовал ответ. Гостья открыла было рот, чтобы спросить, из чего, но ответ постучался прямо из знаменитого романа Паланика. – И… вручную? – Необязательно. Травоядные выбрасывают много хороших вещей, которые можно починить. Неро у нас рукастый, в свободное время постоянно ищет запчасти. Да о чём речь, – лидер клана кивнул в сторону бани, – Это тоже его идея. Сам спроектировал, сам собрал. К слову, она разборная. – Ух ты, вот как… Смотрю, агхори очень ценят хобби. Бенни вот обожает возиться с глиной. – Конечно, учитывая нашу работу, – Джозеф тоже оделся и указал по направлению течения, – Дальше будет островок. Мы к нему мост сделали. Там кости. Туда и пойдём. Готова? – Конечно. Только мне некуда записывать. – Знал, что ты спросишь, – парень достал из кармана её запасной блокнот, – Подумал, тебе пригодится. – Огромное спасибо, выручил, – Фрида быстро черкнула туда информацию о символах на чашках, – Кстати, Джозеф. Это правда, что агхори иногда делают чаши из черепов? – Ты имеешь в виду капалы? Да, но это редко практикуется, и больше одной для ритуала не требуется, её просто передают по кругу. – Из неё пьют вино? – Не совсем. Это называется сома амрита. Её делают из вина, пепла и порошка костей. В нашем рецепте приходится изворачиваться, – он доверительно зашептал, прикрыв ладонью уголок губ, – Нам ведь нельзя ничего жечь толком. – А когда такое пьют? – согласно припомнив рассказ Бенни о людях в костюме биозащиты, продолжила интервьюировать лидера клана Фрида. – Обычно когда умирает кто-то из наших. Или когда мы принимаем кого-то со стороны. Последний раз такое было с приходом в клан мадам, ещё до меня. Дети из числа сирот не считаются, в их возрасте это не совсем осознанный выбор. – А когда кто-то рождается? – журналистка невольно вспомнила наметившийся живот Сидзуки. – Мы жжём особый костёр всю ночь напролёт. Маленький. Считается, что вместе с дымом возносятся и наши молитвы. – Но вы же в прямом смысле не религиозны, – заметила Фрида, отмахиваясь от того, что мадам назвала «богами Бездны». Этот пункт пока так и не был расшифрован. – То, что мы исповедуем, скорее философия принятия мира, а не религия. А символы... – Джозеф задумался, – Магия добавляет красоты. И способствует сплочению. Но мы не больно-то серьёзны. Согласно исконным верованиям агхори, Шива создал этот мир, обкурившись марихуаной. Глаза Фриды закономерно округлились. – Будь иначе, в этом мире было бы меньше страданий и больше справедливости, – пояснил Джозеф, пересекая простенький мост, впрочем, снабжённый парапетом из самого доступного для агхори материала – костей, – И мне сложно с этим не согласиться… Добро пожаловать в могильник. Глазам журналистки предстало подобие катакомб Парижа: бесчисленные кости были утрамбованы и образовывали сложный лабиринт. Это и ужасало, и изумляло одновременно. Оказавшись принять столь щедрые дары, Природа словно поддерживала эту кошмарную выставку из внутренних перепорок своих неразумных детей. – Мелких костей здесь нет, – пояснил Джозеф, – Они идут на ожерелья и браслеты, ну и на иные украшения. Большие мы оставляем сушиться, каждый может прийти сюда и выбрать материал для резьбы… Да потрогай ты их. Всего лишь кости. Фрида опасливо коснулась ближайшего выступа: – Надо же. Глаже, чем я думала. – Бывают и шершавые. Это зависит от многих факторов: возраста, наследственности, вредных привычек. – А кто собирает кости в стены? – для порядка журналистка вытянула руку. Ближайший массив из кальция был выше неё на пару дюймов. – В основном, дети. Это их песочница. Смотри, вот тут цветочки, – Джозеф убрал ногу, и Фрида заметила вдавленный как можно глубже сложный узор на земле, тоже состоящий из костей. Для верности границы «цветочков» были обведены краской. Композиция выглядела довольно свежей. Может быть, это была работа сестрички Читы и Шона? – А где хранятся кости ваших собратьев? – Здесь же. Перед смертью все равны. У нас нет склепов, – покачал головой пепельный блондин, – Давай уже определяться по части резьбы. Что бы ты хотела? – А что… – Фрида задумалась, – Можно сделать за оставшееся время? – Хм. Сложная резьба отпадает, но... Отойди чуточку, – парень пошарился у стены, извлекая понравившуюся кость, – Вот из этой можно сделать флейту. – Флейту? – не сдержала выдоха изумления Фрида. – Да, и есть шанс, что она даже будет звучать, – он усмехнулся, – Если честно, я в этом не силён, раз на раз не приходится, но поскольку дело срочное, сделаю всё, что в моих силах. – Обещаешь? Он моргнул своими разноцветными ресницами: – Если поможешь – да, обещаю. – Договорились... – заметив, что собеседник медлит, Фрида решила уточнить, – Мы идём ещё куда-то? – Здесь есть одно секретное место, в глубине лабиринта, – напустив на себя таинственности, Джозеф картинно насупился, – Не побоишься пойти за трупоедом? – Прямо трепещу, – подыгрывая, затрясла кистями рук журналистка, – Видишь? – Не только вижу, но и польщён, – оценил её игру Джозеф, – Идём. Ты точно такого не ожидаешь. Завернув за угол стены, украшенной оскаленными черепами, Фрида не сразу поняла, что перед ней. К небу несколько беспорядочно тянулись неровные трубки, похожие на миниатюрные греческие колонны. – Это... О, – девушка коснулась одного из стволов толщиной с её ладонь, – Это же стебли растений? Точно? – Да. Пепельный тупик, можно сказать, был проклят ещё до прихода агхори. Это остатки одичавшего гераклиума, его ещё называли борщевиком, – Джозеф тоже подошёл ближе, подняв голову, – А теперь только представь: зонтики его цветов распускались выше твоей макушки. Правда, он вызывал ожоги, но кто в этом мире без изъянов, верно? – Стоп-стоп, погоди. Пепельный тупик был назван не из-за ваших кост… Шмашанов? – Верно, – парень по-птичьи сложил руки за спиной, – Гераклиум действительно жгли. Это было вредное растение, которое в итоге сопротивлялось отравленной земле дольше всех. И, как видишь, его стебли до сих пор не согласны с забвением. Мы запретили детям это ломать. – Я понимаю, – Фрида тоже посмотрела вверх, проникнувшись моментом. Её воображение дорисовало могучие и при этом смертельно опасные зонтики с тысячами мелких цветов и тысячами рождающихся из них нежелательных семян. – Древние агхори были воинами по натуре и уважали всё живучее. Не знаю насчёт борщевика, но думаю, он бы им понравился, – выдержав приличествующую моменту паузу, Джозеф тряхнул волосами, – Ну что, идём делать флейту? Вечереет уже. – Ага, – Фрида поёжилась, будто уходящее время убирало и градусы из окружающего пространства. Хватит это мусолить, пожалеть можно и потом. А пока – максимум внимания мелочам. Пусть репортаж наполнится эмоциями! – А ты можешь определить, кому принадлежала эта кость? – Что ж, – агхори повертел находку в руках, – Думаю, это берцовая кость подростка. Скорее всего, девочки. – О... – журналистка неловко замолкла, думая, а не стоило ли выбрать что-то иное, но вскоре справилась с этим наваждением, – Перед смертью все равны? – Точно, – Джозеф перешёл мост, направляясь к палаткам. Довольные, искупавшиеся и напарившиеся в бане агхори потихоньку возвращались домой. Всего лишь люди, идущие с работы. – ТиДжей, – окликнул заместителя Джозеф, – Твой братец ещё не спит? Сделай одолжение, попроси его определить, как надо просверлить отверстия, чтобы сделать флейту из этого. – Не вопрос, давай, – ни сколько не удивлённый просьбе, специалист по связям с общественностью забрал кость с собой, – Не забудь поменять батарейки в рации. – Я пока заварю кофе, – подождав, пока они поговорят, предложила Фрида. – С удовольствием. Я скоро приду. Заходи ко мне, не стесняйся. Откинув полог палатки лидера клана, журналистка с улыбкой вспомнила оторопь, испытанную в первый день. Столик из костей, проклятая картина – ха! Вещи как вещи. Просто стали чем-то другим, когда у того, что они держали, истёк срок годности. По идее, таких вещей надо ужасаться, но, вы, у Фриды не получалось. Больше не получалось.