Подними меч, воин

— Асахи, подержи эту... Асахи? Хамада Асахи, ты где?— растерянно огляделась женщина, осматривая комнату, в которой была уже одна. Парень, сидевший на большом камне около пруда с рыбами, оглянулся и хихикнул, забавляясь с того, как императрица смешно злится, краснея и сжимая руки в кулачки. Встав босыми ногами на камень, поднимает руку и машет, тем самым лишь сильнее злит женщину, у которой уже давно появились морщины, а волосы седели, но слышать "бабушка" не желала, даже от взрослого внука. Ощущение, что она уже раз так сотый жалеет о том, что родила этого озорника третьим и обязана смотреть за ним. Благо никто не знал о нём, ведь Асахи — внебрачный сынок, появившийся в результате интереса к одному из слуг. Позже этого слугу выгнали из дворца, а вот его отпрыск, оступившись, упал в пруд, перепугав всех рыб, а сам чуть не захлебнулся, при этом звонко смеясь, ведь как раз хотел принять душ. Вздыхая, Сумэра микото* подходит к подростку и, грубо взяв его за запястье, тянет внутрь дворца, где его ждут наказания в виде ударов бамбуком по стопам, а если у императрицы будет плохое настроение, то удары перейдут на спину. Сам же парень не был рад тому, что живёт в роскоши и при императорской семье, ведь он никогда не был за территорией дворца. Ощущение такое трудно описуемое, словно он пойманный воробушек, не имеющий никакой возможности выбраться из рук. Мама его была рядом, но при этом редко следила за ним, вешая сына на шею одной из слуг — Амэя Хамады, чью фамилию он и перенял, дабы не было никаких подозрений со стороны народа. Отца он не знал и знать не хотел, предполагая, что он такой же противный аристократ, как и Кокэн. Друзей у него не было, ведь как можно общаться с кем-то, не выходя из дворца? Слуги не общались с ним, по причине, что им приказали не разговаривать с Асахи, который ранее часто пытался пообщаться с каждым и на разные темы, лишь бы не умереть со скуки. Позже он решил осмотреть сам дворец, в надежде найти что-то загадочное или интересное, но ничего так и не нашёл, поскольку позже ему помешала одна из слуг, с которой он даже чуть не подрался, за что был сильно наказан и сидел в своей комнате, которая находилась в подвале, около месяца. Вроде бы парень жил хорошо, но при этом плохо. И всё это зависело от настроения императрицы, которая полностью владела его жизнью, как бы тот не пытался от неё отделиться, даже будучи под присмотром Амэи, которую он любил больше всех. Она хоть и была такой же молчаливой и сдержанной, но часто баловала Хамаду его любимым супом с водорослями, в детстве передавала ему игрушки, с которыми переставали играть его братья, и шила ему одежду, когда тот замерзал. Её он мог смело называть мамой, но никак не эту женщину, которая довела паренька до слёз, а на спине было множество ран, из которых показывались капли крови. Братья его словно чужие для него, ведь они никогда даже парой слов не обменивались, Хамада словно вовсе здесь не жил. Чаще время он проводил именно в той же своей комнате, а как только имел возможно выйти из неё, то бежал во двор при дворце, где он обожал проводить время один со своими мыслями и переживаниями. Солнце он видел не столь часто, из-за чего и был бледен. А худ и слаб из-за редкого приёма пищи, ибо мама его кормила не так часто, как требовал его организм для здорового внешнего вида и хорошего самочувствия. Ощущение было, будто его держат в заложниках, казалось бы, чего трудного в том, чтобы уделить мальчику небольшую, но светлую комнатку в огромном дворце, и кормить три раза в день? Во дворе он любил следить за рыбами, представляя себя на их месте, порой бегал за птицами и бабочками. Он чувствовал свободу, когда ступал на изумрудную траву босыми ногами, а прохладная и слегка влажная почва заряжала невероятной энергией и охлаждала пыл его желания убежать отсюда вовсе. Взяв за руку сына, женщина отвела его обратно во дворец и, встретив по пути Амэю, остановилась, толкая сына к слуге, что испуганно приобняла подростка и опустила взгляд, не имея смелости смотреть в глаза императрице. — Скоро должен приехать посол из Китая, спрячь его как можно дальше, чтобы не высовывался,— грубо ударила женщину по плечу веером и направилась к своим покоям, чтобы там попить чаю и немного успокоиться перед довольно важной встречей. Обняв парня, Амэя долго ещё не могла никак перестать думать о том, как же он будет после того, как его матушка покинет дворец. Ещё вчера пришлось вызывать лекаря и даже искать монахов, чтобы вылечить императрицу, а сегодня та нервно пила чай с разнообразием трав, чтобы её горло не предавало и не показывало её состояние. Если она уйдёт с престола, то придётся и Асахи уйти, а за ним присматривать Кокэн не станет, ведь даже сейчас этим не занимается. Ещё год назад она говорила, что отправит его в деревню, где никто не знает даже элементарного письма, а мальчишка там просто пропадёт. Подошедшие старшие братья поинтересовались у слуги, где их матушка и поспешили к ней, чтобы сообщить о скором пребывании гостя, чем сильнее напугали женщину, чьё состояние лишь ухудшилось. Придётся продолжать искать монаха даже сейчас, ведь медлить нельзя. Встреча прошла нормально и гладко, но вот императрице стало на следующий день хуже, о чём узнала вся страна. Ходили даже слухи о том, что она умерла. Но, благо, нашёлся тот, кто согласится на лечение её, только вот придётся ей отречься от трона. Не хотела она такого исхода, но в руках её есть то, чем она может хитро воспользоваться. Глупый внук от старшего сына, который как раз хотел попробовать править страной, даже на свой день рождения просил её подарить такой шанс. Он получит власть, а через некоторое время, когда Кокэн станет лучше, она вернётся к трону. Смотря на трёх сыновей и внука, приподнимает бровь и тянет руку к самому младшему. Неуверенно подходя к бабушке, кланяется и встаёт на колени, принимая информацию, летящую с её уст, и поражаясь. Он станет правителем в шестнадцать? Да он на три года младше Асахи — дяди своего — почему она доверяет тому, с кем даже никогда не общалась и не слышала его голоса? Но он был рад. — Что будет теперь?— поинтересовался парень, следя за тем, как Амэя собирала его одежду по сундукам. — Не знаю, но нам стоило бы уходить,— положила руки на плечи парня, глядя в эти напуганные глазки,— прости меня... — За что? Вы не виноваты ни в чём ведь,— ещё сильнее напугался, обнимая женщину,— Вы ведь не бросите меня? Дрожащими руками погладив его спину, кивает и чувствует слезу, покатившуюся прямо на хаори, которое сама же и сшила для него ещё года два назад. Но он так любил эту одежду, что носит каждый день. — Ни за что. ***** Сумэра микото* В Древней Японии сначала правителей называли терминами «Сумэра микото» или «Субэроги», что переводилось как «Правящий хозяин». Вторым значением слова «микото» было «божество».