Послание в бутылке

Если бы Юнхо решил наведаться с утра, ему едва ли удалось застать Ёсана врасплох. Тому не спалось даже несмотря на то, что вернулся в спальню он далеко за полночь. Видимо, дом всё же не желал признавать его своим хозяином и донимал кошмарными снами, которые наутро было трудно упомнить. — Чёртова бессонница! — выругался Ёсан, в очередной раз потирая заспанные глаза, и оценивающим взглядом осмотрел кухню, где уже как час пытался навести подобие порядка. Однако попытка убраться спросонья способствовала лишь большему захламлению кухни. Взявшись за несколько дел сразу, он так и не довёл до конца ни одно из них. В раскрытом холодильнике валялась мокрая тряпка, с которой на пол стекала вода, образовывая грязную лужу. Рядом стояла швабра, норовившая упасть и больно ударить нерадивого хозяина по макушке. А ведро с разведённым в воде чистящим средством, стоявшее посреди кухни, так и ждало, когда Ёсан напорется на него и расквасит лицо о плитку. — Чёртова уборка! Интересно было бы подсчитать, сколько раз за эти несколько дней он успел обругать абсолютно рандомные предметы и явления подобным образом. Интересно — и страшно: цифра наверняка была впечатляющей. И что-то подсказывало, что количество брани будет расти в геометрической прогрессии, если он продолжит в том же духе. Не то чтобы Ёсан верил в засорение кармы, но от привычки проклинать всё и вся явно стоило избавляться. Лучшего способа, чем бросить опостылевшую уборку и отправиться за продуктами (а заодно избавиться от мусора, накопившегося за вчера), было не найти, поэтому он без особых сожалений бросил Сизифов труд и пошёл седлать свою ярко-красную клячу: на этот раз он решил закупиться по-крупному. Уж если привлекать внимание — то по полной программе. Припаркованный у магазина «Мустанг» зеваки встретили неоднозначно: группка местных парней вперилась в машину десятком глаз и бурно защебетала, а женщина индейской внешности, загружавшая в свой старенький седан покупки, лишь осуждающе фыркнула и продолжила заниматься своими делами как ни в чём не бывало. Ёсан уже привычно проигнорировал чужую реакцию и, вооружившись тележкой, отправился прямиком внутрь магазина. Сегодня там было достаточно людно, так что обременять себя взаимодействием с продавцом, занятым другими покупателями, не было необходимости. Он медленно лавировал между прилавками, вдумчиво выбирая неприхотливые в хранении и лёгкие в приготовлении продукты, когда услышал гогот и характерные посвистывания. — Клои, ты куда? — Не твоё дело. Ёсан попытался абстрагироваться от этого разговора, но тщетно: Клои и группа гогочущих парней (вероятно, тех самых, которых он видел у входа в магазин) продолжали общаться на повышенных тонах. — Крошка, ты чего такая напряжённая? — Что хотела, Клои? — вмешался в дело продавец. Узнать его голос не составило особого труда. — Я ищу Юджина. Ёсану посчастливилось закончить с закупкой и подойти к прилавку именно в тот момент, когда толпа парней разразилась звуками, похожими на лай гиен. — Сегодня не его смена, — ответил продавец и, проигнорировав покупателя, выкладывающего на прилавок продукты, принялся копаться в нижних отделениях. — Ладно, — с сожалением вздохнула Клои. — Спасибо. Девушка развернулась к Ёсану лицом, так что он мог хорошенько разглядеть её. Она была не сильно ниже самого его и сложена ладно, как миниатюрная девичья кукла. Сравнение, как казалось, было очень кстати: Клои действительно сильно походила на куколку, с крупными глазами, обрамлёнными густыми ресницами, поджатыми в подобии обиды пухлыми губками и двумя косичками соломенного цвета, перехваченными розовыми лентами. Ёсан счёл её миленькой добродушной простушкой, и, видимо, того же мнения были парни. Только вот настроены они были довольно агрессивно. — На кой он тебе сдался? — фыркнув, поинтересовался главный задира компании. Он преградил Клои путь к выходу, провёл рукой по одной из косичек и тут же резко притянул к себе за талию. — Неужто в городе не хватает нормальных парней? Таких придурков, если у них в паховой части что-то зачесалось, покидало всякое чувство такта. И пусть Ёсан не особо любил вмешиваться в подобного рода разборки, сейчас готов был изменить своему обыкновению: если не заступится он — не заступится никто. — Оставьте даму в покое, господа. Он немного струхнул, когда десяток глаз разом уставились на него, но флёр крутости чёрных очков сыграл ему на руку. — О, мистер Пять Часов! — ядовито ухмыльнулся задира, и не думая отпускать девушку из захвата. Он сделал вид, что смотрит время, пусть на его запястье не было и подобия часов. — Кажется, тебе пора валить по своим пиздецки важным делам. А с Клои мы как-нибудь сами разберёмся. Правда, крошка? Клои стрельнула взглядом, полным отчаяния, но смиренно кивнула в ответ. — Я так не думаю, — не желал уступать Ёсан. — Дама явно не в восторге от вашего общества. — А ты кто такой, чтобы об этом судить? — Заткнулись все! — выругался появившийся из-за прилавка продавец и тяжко выдохнул. — Майк, отвяжись от Клои и проваливай отсюда! Упомянутый Майк молча проглотил резкую словесную пощечину и отпустил Клои, напоследок ущипнув её за зад. Девушка поспешила скрыться из магазина, вместо признательности брякнув колокольчиком на выходе. За ней последовала и группка во главе с Майком. Тот не преминул будто бы невзначай врезаться в стоящего напротив Ёсана плечом и бросить «Попадись мне ещё на глаза, ублюдок!». — А ты, залётный, — продавец грозно фыркнул, — плати и тоже уматывай! — Так рассчитай, папаша, — Ёсан вынул из кармана бумажник и демонстративно помахал им перед продавцом. — И дай пачку сигарет. Тот зыркнул в ответ, но принялся пробивать товары, заметив между делом: — Вчера завезли «Dunhill». Будешь брать? — Нет. Давай «Lucky Strike». Закончив закупку, Ёсан поспешил к «Мустангу». Чутьё подсказывало, что такие, как Майк и его компания, вполне могли выпустить пар на машине обидчика. Однако на вид та был в порядке: значит, зачатками манер провинциальные бэдбои всё же обладали. — Они копались под капотом, — послышалось со стороны. Ёсан обернулся и увидел перед собой Клои. Она приблизилась к машине и, виновато-скромно потупив голову, добавила: — Не думаю, что успели натворить что-то серьёзное, но просто хотелось поставить тебя в известность. Ёсан витиевато выругался. Значит, оптимистичные упования на счёт местных задир не оправдались. — Спасибо, — он примиряюще улыбнулся и всё же удосужился поблагодарить девушку, заметно покрасневшую после матерной тирады. Уж её вины в произошедшем точно не было. — Это тебе спасибо, — она улыбнулась в ответ и поспешила пояснить. — Что заступился… Клои подняла взгляд и посмотрела на него как-то выжидающе. — Я Джон… — ответил Ёсан, осознав, что по законам приличия ему стоило бы представиться. Однако, стоило «фальшивому» имени слететь с губ, его словно передёрнуло. — Нет! — Что нет? — Клои была рассеяна подобной реакцией: даже отступила назад и скрестила руки на груди, будто защищаясь. — Меня зовут Ёсан. — Необычное имя, — она вновь попыталась дружелюбно улыбнуться, но, казалось, ей всё ещё было некомфортно. Возможно, именно поэтому поспешила перевести тему. — У Юджина тоже есть необычное имя. Юнши, кажется. — Юнхо, — зачем-то поправил Ёсан и тут же вспомнил об обстоятельствах встречи с Клои. — Ты же искала его, да? Я виделся с ним вчера. Кажется, он говорил про дела на ферме. Стоило лишь упомянуть о Юнхо, чужая улыбка перестала быть неловкой. Клои воодушевилась и захлопала глазами, чем тут же выдала себя. Даже такой слепец по любовной части, как Ёсан, понял: Клои нравился Юджин. — Спасибо. Тогда… я пойду? Он кивнул в ответ, не смея задерживать. Было ясно: девушке не терпелось поскорее увидеться с возлюбленным. — Может, тебя подвезти? Если, конечно, эта кляча заведётся после проказов местной шушары. Клои бросила на «Мустанг» взгляд, который можно было отнести к разряду восхищённых, но героически отказалась. Она наверняка опасалась слухов, которые могли пойти после такого акта доброй воли со стороны «залётного британца». Потому Ёсан лишь кивнул на прощание и, сев в машину, принялся наблюдать за удаляющейся фигурой в зеркало заднего вида. Он не спешил менять своего первого впечатления. Клои действительно казалась милой и отзывчивой девушкой. К тому же, скромной и, вероятно, преданной. Такой, какой хотел бы видеть свою жену каждый стереотипный американец. Именно это и было, пожалуй, единственным недостатком Клои: она будто была не живой девушкой, а образом с фотокарточки. Таким же образом, каким пару дней назад пригрезился Ёсану Юнхо. Казалось, эти двое были созданы друг для друга — вылизано-идеальные клише американских реалий. Только вот было ли всё так на самом деле? Едва ли. Время научило, что за подобными безупречными картинками часто прячется дрянная правда: ещё в детстве Ёсан осознал, что в прекрасном пряничном домике обитает злая прожорливая ведьма. Когда Клои скрылась из виду, он предпринял попытку завести машину. Та, на удивление, завелась без особых усилий. По крайней мере, на дилетантские взгляд и слух никаких проблем не наблюдалось. Посчитав это добрым знаком, Ёсан, как и планировал, решил заехать на свалку. Чтобы скрип шестерёнок внутри черепной коробки не напрягал так сильно, пришлось включить музыку — ту самую единственную пластинку Эриксона, имеющуюся в запасе. Так он и поехал, пытаясь уловить тарахтение движка или иные нехарактерные для нормально функционирующей машины звуки в атмосфере готической безысходности. Дорога в этот раз не казалась такой долгой и гнетущей, как пару дней назад. Возможно, потому, что днём поездка не была такой уж зловещей, как вечером, в холодном свете автомобильных фар. Уже спустя полчаса Ёсан свернул с просёлочной дороги на Кэрол-стрит и также медленно, как и пару дней назад, автофланировал, оглядывая окрестности. Волей-неволей, взгляд опять приковала одинокая нефтекачка, окружённая амебообразным стадом коров во главе с ковбоем. Он не смог сдержать ухмылки: ведь этим ковбоем был никто иной, как Юнхо. «Недокореец, недоамериканец», примеривший на себя самый что ни на есть типичный образ янки. Вот так ирония. Однако помимо привычных фигур сегодня на поле показалась ещё одна. Ёсан приметил её не сразу, хоть она пересекала открытое пространство по диагонали и выделялась на фоне пожухлой бурой травы бледно-розовым пятном. Это была Клои. В какой-то момент она замерла и помахала рукой. Кажется, Юнхо заметил этот жест и пустил коня ей навстречу. Поравнявшись, они какое-то время стояли, вероятно, разговаривая о чём-то. Затем Юнхо протянул Клои руку, ловко поднял, устроив на седле прямо перед собой, и с этим дорогим грузом направился в сторону фермы. Выглядело эффектно, надо сказать. Почти как в кино. Также искусственно-идеально, до какой-то необъяснимой горечи во рту и ноющей боли в области темени. Только вот почему? Почему Ёсан чувствовал это сейчас? Он закусил губу, прибавил газу и всё же осмелился признаться самому себе: ему было чертовски одиноко. Когда на него снизошло это откровение? День, неделю, месяц назад? Он и не смог бы сказать. Секундные вспышки осознания возникали время от времени, даже когда он был окружён людьми и погружён в работу. Частое в мегаполисе явление — одиночество в толпе. Он с этим свыкся, но когда начал ловить себя на мысли, что чувствует одиночество рядом с ним, схожее горько-ноющее чувство засосало, подобно водной воронке, в пучину отчаяния и страха. И — вот уж невезение — Ёсановы страхи претворялись в жизнь с завидной периодичностью: он, так любивший всё возвеличивать до абсурдности, возвёл одиночество в степень, ещё не открытую светлейшими из умов. Ёсан смог забыть о чужой медвежьей услуге на какое-то время, но хватило одной мимолётной идиллической сцены, чтобы сбросить покров упрямого игнорирования и обнажить горькую истину. Гадкий привкус обиды на языке сменился вселенской ненавистью, будто каждая молекула, каждая микроскопическая частичка была виновата в его проблемах. Раздражающе заболела голова, словно невидимое кольцо плавно затягивалось вокруг его затылка. Хотелось скорее добраться до коттеджа и запереться в нём, как запирался в своём замке какой-нибудь монстр, которому опостылел весь белый свет. Ёсан подумал даже последовать примеру поддельного Джеймса Дина и разгромить всё к чертям, только вот было жалко труда, своего и Юнхо. Агрессию стоило пустить в иное, более продуктивное русло. Паркуясь у дома, он уповал, что найдет своему гневу достойное применение.