Понимающее сердце

Они действительно танцевали первый танец вместе, а всё лондонское общество, включая королеву, смотрело. Они молчали: каждый был слишком погружен в свои мысли, чтобы заговорить, но в этом молчании было больше, чем в некоторых речах. Он нашел её снова ближе к середине бала. — Танец? — спросил он протягивая руку. — Второй танец за вечер? — удивлённо прошептала Диана. — Подумайте, что скажут люди. Поверьте, они наблюдают и подсчитывают, кто с кем и сколько раз танцевал. Ваше повторное приглашение говорит о том, что вы весьма серьезно настроены. — Особенно учитывая тот факт, — продолжил ее мысль Бриджертон, — что я больше ни с кем не танцую. Но я почему-то считал, что вас не особо заботит мнение света. Они оба знали, что это было правдой, так что герцогиня просто вложила свою руку и позволила закружить себя в танце. — У него вообще есть совесть? — произнес Энтони наблюдая за братом. — Судя по тому, что он заявил нам утром, — ответила Элоиза, — определенно нет. — Но не думаю, — добавила Кейт, — что хоть что-то на свете может заставить его вести себя по-другому. И когда всем казалось, что хуже этот вечер уже не станет, Бенедикт украл герцогиню у какого-то почтенного холостяка, который пытался пригласить ее на последний танец вечера: Бриджертон просто взял девушку за руку и вывел за собой на танцпол. — Боюсь, — заметила де Гиз, — вам придется сделать мне предложение в конце этого танца, потому что такой очевидной наглости не видел ещё ни один свет. — Спешу вас огорчить, — ухмыляясь ответил Бенедикт, — но я не взял с собой кольцо. Зато уж точно обеспечил вам место в первых строчках у Леди Уислдаун. «Второй из сыновей Бриджертонов похоже решил обойти брата в вопросе титула и старательно увивается за герцогиней де Гиз. Примечательно, что эта чудесная девушка, которую многие считают неназванным бриллиантом сезона, похоже, совсем не против проявления такого внимания.» — Перестаньте, Бенедикт. Пара поклонилась друг другу в завершении танца. — За мной первый номер на следующем нашем совместном балу? — произнес он. — Лучше зайдите к нам как-нибудь на утренний кофе и спросите там, — герцогиня хитро улыбнулась. — Хотите, чтобы моя семья решила, что у меня совсем нет чести? — Простите, мистер Бриджертон, но вы справляетесь с тем, чтобы создать такое впечатление, и без моей помощи. И они разошлись. — Не потрудишься объяснить, что это значит? — спросил брата Энтони по дороге к экипажу. — Три танца за один вечер это слишком много, учитывая что ты скорее всего воспользуешься ею как музой и бросишь. — Боюсь, Бенедикт, — подтвердила леди Вайолетт, что здесь я должна согласиться с твоим братом. Два танца ещё можно объяснить, но три это уже чересчур, если ты, конечно, не собираешься отправиться к ней утром и сделать предложение. — Нет, не собираюсь, мама́, — прервал ее Бенедикт, — но вы все можете быть уверены, что это что-то большее, чем просто очередная интрижка. Я прекрасно понимаю её положение, и поверьте, меньше всего хочу хоть как-то ее оскорбить. — Тогда прекратите себя так вести, — произнесла виконтесса. — Хоть один раз потанцуйте с кем-нибудь ещё, кроме нее и ваших сестер.

***

К немалому удивлению, но огромному облегчению семьи Бриджертон, Бенедикт был одним из первых, кто спустился к завтраку на следующее утро. — Никаких утренних свиданий, брат? — обратился к нему Колин. — Уверен, Энтони будет доволен. — Чем я буду доволен? — спросил виконт входя в столовую. — Наш брат дома, — пояснила Элоиза. Больше тему утреннего свидания никто не обсуждал, но ему всё равно не удалось избежать внимания к своей особе: ближе к концу завтрака принесли новый выпуск Уислдаун, первые строчки которого почти слово в слово повторяли слова Бенедикта, сказанные Диане во время танца. — Думаю, — произнесла Кейт, — вам лучше остаться дома, Бенедикт, потому что сегодня не будет ни одного дома в Лондоне, где не обсуждали бы ваше бестактное поведение. — Благодарю за совет, виконтесса, — Бенедикт улыбнулся. Именно так он и собирался поступить. День тянулся очень медленно. Несколько благородных джентльменов навестили Элоизу, но диалог никак не складывался, так что они достаточно быстро удалились. После обеда приезжала Дафна с сыном, но Бенедикта мало интересовало это событие. Он рисовал, а точнее пытался рисовать, но ничего не выходило. Его мысли были слишком далеки от картины: они были заняты молодым художником и его сестрой. Да, Бенедикт уже однажды подружился со знаменитым художником, посещал его студию, а потом горько обжёгся. Да, он однажды влюблялся в очаровательную модель, которая не только позировала, но и училась рисовать, но их роман оказался недолгим. После этого Бенедикт зарёкся никогда больше не брать кисти и краски в руки, но потом появилась она: французская герцогиня, из-за которой ему захотелось рисовать. Сегодня не было никакого бала, так что Бриджертонам предстоял вечер в семейном кругу. Обычно Бенедикт любил такие вечера, но сегодня не мог дождаться, когда все отправятся спать. Он больше не мог находиться в этом доме. Все разошлись ближе к полуночи, но только после того как часы пробили час ночи, Бенедикт осмелился выйти из дома. Он был уверен, что все спят, но жестоко ошибался: Элоиза провожала брата взглядом с их любимых качелей, а Энтони, который чувствовал что-то неладное, следил за младшим братом из окна своей спальни. На этот раз ему не пришлось так долго стучать: швейцар открыл уже после двух ударов. — Господа наверху, — произнес он впуская Бенедикта в дом. Юноше потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы добраться до заветной красной двери. Бриджертон постучал, опасаясь повторения старой истории, но потом осознал, что его стук ничего не изменит. Он открыл дверь и зашёл в студию. Генри, как и в прошлый раз, стоял у мольберта, а герцогиня позировала своему брату. На этот раз она была одета: причудливый кружевной топ, который не так уж и много скрывал, и такая же кружевная юбка с подкладкой, которая прикрывала интимные места. — А, это вы Бриджертон, — легко произнес граф. — Мы вас ждали, — и он указал на второй мольберт. — Присоединитесь? Бенедикт не сомневался ни на мгновение. Он снял сюртук, жилетку, развязал шейный платок, закасал рукава, и даже спустил подтяжки — ему была нужна свобода. Он обошел комнату и стал рядом с мольбертом. Отсюда Диана показалась ему ещё более прекрасной, если это вообще было возможно. — У вас потрясающе красивое тело, — произнес Бенедикт. — Такие изящные линии и формы — настоящий подарок для художника. — Наверное, — предположила Диана, — именно поэтому брат так часто просит меня ему позировать. Но надеюсь, я смогу найти им применение не только как модель. — О, поверьте, вы уже нашли. Принято верить, что женские платья подчёркивают только изящество дамы, но большая часть холостяков Лондона обладает прекрасным воображение, а главное — умеет оценивать дам даже в платьях. Так что большинство из них мечтают, что однажды смогут лицезреть вас в том виде, в каком, по неосторожности, лицезрел вас я. Диана перевела взгляд на брата. — Полагаю Бенедикт прав, — произнес он. — Хотя при мне, конечно, никто такие мысли вслух не высказывает. — Было бы странно, если бы они это делали, — заметила Диана. Следующие несколько часов они рисовали молча. — Генри, — произнес Бенедикт, — не сочтите меня бестактным, но ваша сестра — предел мечтаний любого мужчины. — Не любого, но я понимаю о чем вы, — граф скользнул взглядом по фигуре Бенедикта. — О чем вы таком говорите? — удивлённо спросила Диана. — О том, что тебе видеть не дано, — ответил Генри. — Не сомневайся, брат, я прекрасно знаю, что выдает мужчину, который страстно желает женщину. — Знаешь, но не видишь. Действительно, мольберты скрывали большую часть тела молодых людей, так что Диана могла видеть немногое. — Если позволите, — произнес Бенедикт, — я хотел бы кое-что изменить в фигуре модели. Это изменение незначительное, но оно может существенно переменить общее восприятие. Генри сделал жест, говоривший, что Бенедикт может действовать. Бриджертон неторопливо подошёл к герцогине, как бы испытывая своё и ее терпение. Он приподнял одну её прядь и переложил ее за спину, открывая тем самым сосок девушки, второй и так был давно открыт. — Вы играете с огнем, — прошептала де Гиз. — Я не боюсь обжечься, — так же шепотом ответил Бриджертон. Диана медленно поднялась со своего места, явно наколяя обстановку между ними. Она успела осмотреть Бенедикта, когда тот подходил к ней, так что знала о чем ранее говорил брат. — Тогда, может быть вам стоит прыгнуть в костер, — прошептала ему на ухо герцогиня. После чего их губы слились в поцелуе, причем каким-то образом Бенедикт опередил Диану и первый начал этот поцелуй, чего девушка совсем не ожидала. Он притянул герцогиню поближе, позволяя ее груди соприкоснуться с его. Они не разрывали поцелуй, более того он становился всё более диким и страстным. Неожиданно Бенедикт почувствовал руку у себя между ног, но это была не изящная маленькая ручка герцогини, а сильная и крепкая рука её брата, который стоял позади Бенедикта (чересчур близко) и массировать напряжённый орган Бриджертона. Диана тоже заметила брата, так что разорвала поцелуй с Бенедиктом и повернула того лицом к брату, где он мгновенно слился в поцелуе с другим. Рука Бенедикта опустилась на твердый орган графа. Он никогда не делал этого прежде, но сейчас его это совсем не волновало. Всё казалось таким естественным и правильным, что он позволил инстинктам взять верх над собой. Руки герцогини, тем временем, сменили руки брата, и Бенедикт был готов поклясться, что ему никогда ещё не было так приятно. Она действовала медленнее и изящнее, чем любая из девушек с которой он когда-либо спал. Она была здесь, он все время чувствовал её руки, но вместе с тем ему всё время хотелось ещё, он боялся что в один момент она прекратит. Так продолжалось некоторое время (Бенедикт не мог бы сказать сколько, он был слишком счастлив) после которого Диана остановилась. — Полагаю, нам стоит оставить немного наших чувств на следующий раз. Бенедикт был не согласен, но, похоже, слова этой девушки были законом, потому что её брат прервал поцелуй и сделал шаг назад. Диана снова заняла свою позу, а мужчины вернулись к мольбертам. — Боюсь, я не смогу больше ничего нарисовать сегодня, — искренне признался Бенедикт. — Тогда я спущусь и распоряжусь сделать кофе для нас. — Без сахара, — вставил Бенедикт и получил в ответ прелестную улыбку герцогини. Теперь он пил кофе только так, хоть вся семья и посмеивалась с его новой привычки. — Спускайтесь через десять минут, — произнесла Диана выходя за дверь. — И ведите себя прилично без меня. Конечно, они её не послушали. И конечно, не спустились через десять минут. Когда юноши вошли в зал, часы пробили восемь. — Убежите на завтрак с семьёй? — спросил Генри. — Абсолютно точно нет, — возразил Бенедикт. — Они переживут без меня.

Дом Бриджертонов

. — Кажется, — заметил Колин, — наш художник решил пропустить совместный завтрак. — Кажется, — произнес Энтони, — скоро мы все будем втянуты в огромный скандал. — Что ты имеешь ввиду? — напряжённого спросила леди Вайолетт. — Он ушел сегодня в час ночи. Элоиза вздрогнула: она надеялась, что только одна она была свидетельницей побега брата, но ошибалась. — И когда он будет здесь, — продолжил Энтони, — уверен, он поведает нам замечательную историю, но не о какой-нибудь модели или актрисе, а о герцогине. — Он же говорил, что не собирается делать ничего, что могло бы оскорбить её честь, — высказала общую надежду Кейт. — Но это вовсе не значит, что он не сделал.