Ночные балконы

Эл злился. На Ксюшу, которая всё это затеяла. На Лёху, поддержавшего это. Но в первую очередь на себя. На свою слепоту. И глухоту. И на общее атрофирование всех чувств. Особенно тех, что касаются Бухарова. И вроде всё начиналось безобидно. После очередного выступления почти всех комиков позвала к себе братия Квашонкиных. И, честно говоря, Эл несильно горел желанием ещё куда-то ехать. Потому что с одной стороны Лёха со своим: — Ну чё ты? Давай. Не ссы. А с другой стороны грустная квартира на грустном конце города. С котом. И этот факт стал бы решающим, если бы не… — Погнали, Лёх, — от Вовы. И в эту ночь кот остался наедине с собой. Гусейнов, как ответственный взрослый, которым он пытался казаться, приехал на машине, поэтому к Квашонкиным тоже собирался ехать на ней, понимая, что попутчиков не избежать в любом случае. Но тут его спас Малой с желанием вспомнить молодость. А в молодости ни у кого машин не было, а денег на такси тем более. — Метро! — гордо воскликнул низкий предводитель всех бездомных собак. И его поддержали. Почти все. Кроме братии Квашонкиных, решившей подготовить квартиру к приезду гостей. И Вовы, желавшего доехать в комфорте, а не в, хоть пустующем и весёлом, вагоне, поэтому щеначьими глазками он посмотрел на Эла. А Эл не смог ему отказать. — Я знаю, что ты любишь меня, — в обычной насмешливой манере сказал кареглазый, пристегиваясь. А Эл не возражал. Во-первых, это была правда. А во-вторых, он слишком часто это слышал от своего соседа. Обхватив руками руль он надавил на газ, выезжая. Ночные мегаполисы всегда красивы. Ни единой души вокруг, будто все вымерли или пропали. А это и неважно. Пусть из-за света фонарей и не видно звёзд, как это бывает за городом, но их жёлтый мягкий электрический свет завораживает, будто их всё ещё зажигают фонарщики. Ночью уютно. И никто не сможет помешать этому. А из окна машины это ко всему прочему становится ещё более статичным. Будто вымерли не только люди, а целый город превратился в одну фотографию. Прекрасное спокойствие. — Красиво, — резюмировал Вова, пусть и видел это уже не в первый раз. Он наслаждался. Поездкой, Элом, слишком красивым в ночи, и еле слышной музыкой: что-то про шанс и про лирического героя, которого никто не ищет. Их тоже не ищут. И они ехали в тишине по проспектам, бульварам и через площади. Говорить не хотелось, молчать было приятно. Голубоглазый следил за пустующей дорогой, краем глаза наблюдая за Вовой, чей взгляд устремлён в окно. Он был готов ехать так вечность в никуда. — Вов, — аккуратно начал водитель, выдержав паузу, и услышав заинтересованное мычание, продолжил, — а может просто прокатимся по ночной Москве? Бухаров тихо рассмеялся, не зло, а мягко и спокойно. — Было бы здорово, но мы же всё-таки пообещали, — отвернувшись от окна, некогда лысый молодой человек, пронзительными карими глазами смотрел на собеседника, — да и нам уже давно не по девятнадцать, Элыч. Железный аргумент. Организм уже не способен переносить бессонные ночи за рулём. Хоть и с заправочным кофе и булочками. Но эта мысль не покинула голову голубоглазого, она отправилась до лучших времён. Под приятную музыку и за расслабленными разговорами, они подъехали к знакомой многоэтажеке. Свет уже горел, Лёха курил на балконе и, заметив их, приветливо помахал рукой. Как только парни вышли из машины, то показалась пестрая толпа смеющихся комиков. Счастливых. Вася Медведев, обхватив шею Малого, чесал того кулаком по голове. Женёк шёл рядом и улыбался своей фирменной улыбкой, предназначенной всем и никому одновременно. Рядом с ним Коваль, который наконец вырвался из объятий своей кроватки, тоже улыбался, замышляя напасть на кудрявого и выхватить из чужих рук сигарету. Пушкин возвышался над всем этим и хитро смотрел сквозь очки. Сзади шли Яся, Лиза и даже Вера, желая попить чаю в хорошей компании. Они весело смеялись и трещали о чем-то своём. Рядом с ними Кирилл Селегей, которого, буквально, впихнули в девичий разговор. — Иногда я чувствую себя родителем, — усмехнулся Вова. Эл только кивнул. Схожая фигня, знаете ли. — Йоу, чуваки, — первым парочку основателей заметил Ден Антипин, — чё стоим? Вперёд, — и потащил всех к подъезду. Дружная толпа ввалилась в квартиру, и все разбрелись по просторной гостиной. Кто на диван, кто подпирать стенку, кто рассматривать стеллажи. Многие уже надыбали по бутылке пива, а трезвенники сидели с чаем или просто с водой. Кирилл начал засовывать пальцы в чужие ноздри, поэтому ему тщательно старались заменить алкоголь на тот же чай. Неизвестно кому, вроде Диме, пришла идея сыграть в покер. Денег всё ещё не было, поэтому ставка была не больше ста рублей, чисто символическая, так сказать. — Не гоже с друзьями на большие суммы играть, — мудро высказал Константин Викторович, почесывая свой подбородок. Он же и выигрывал. То ли из-за очков, то ли из-за Малого, который просто сидел рядом, засыпая на чужом плече. Моральная поддержка. Элу это всё быстро наскучивало. Он тоже успел что-то урвать, но без особого энтузиазма. По этой причине ушёл на балкон покурить. И подумать. Скорее всего он свалит где-то через полчаса-час, на большее его не хватит. Да и Стикер точно скучает, некому включать воду из-под крана. В таких мыслях его и застал Вова, видимо, выпутывшийся из лап комиков по той же причине, что и Эл. И тоже закурил. Попытался. Сигареты нашлись в боковом кармане, а вот зажигалка оказалась где-то в неизвестности. И опять посмотрел на Гусейнова щенячьми глазами, подмечая зажатую палочку. Голубоглазый лишь закатил глаза и передал искомое. Вова с облегчением выдохнул и поджёг сигарету, благодаря одними глазами и полуулыбкой. Так и курили в тишине, смотря на ночной город. Возможно, Эл свалит сразу, а к коту приедет позже, хотелось покататься, как в дешёвых фильмах. Докурив, Гусейнов похлопал своего друга по плечу, собираясь выйти. Но замер. — Клише. — Что случилось, Элыч? — повернув голову к собеседнику, спросил Вова. — Дверь заперта, — для уверенности, голубоглазый попытался толкнуть дверь, но бестолку. Она не поддавалась. И ручка смотрела вниз, подтверждающа факт: их заперли. — Согласен, — облако дыма вырвалось вместе со словами Бухарова, — клише. Ромкомов к тому же. — У тебя телефон с собой? — Эл облокотился на перила, принимая безвыходность ситуации. Вова лишь покачал головой. — Двойное клише, — подытожил кареглазый. И оба усмехнулись. — Чем займёмся на неопределенное время? — Гусейнов развернулся и уже спиной подпирал балконное ограждение, потягиваясь. — Кот видимо тебя воспитал не только воду включать, — сказал Вова, смотря на открывшееся представление, — можем поцеловаться, если тебе станет легче. И тут Эл замер, всё ещё полулежа на перилах. Он недоумевал. Нет, они не в первый раз подобным промышляли (ох уж эти годы студенческие), но каждый раз они были уже достаточно пьяны, чтобы не париться об этом. А так трезво и искренне, это в первый раз. И не то чтобы голубоглазый не хотел. Он каждый подобный опыт хранил на определенной полке в своей памяти, надеясь на следующий раз. Гусейнов мечтал о таком же, но на чистую голову. А ещё лучше, когда у них обоих чистая голова. Но всё не получалось. «Кто не рискует — тот не живёт» — подумал Эл и встал в полный рост перед Вовой. Тот смотрел, не выпуская сигареты из рук, так пристально, будто знал всё на свете. — Если мне действительно станет легче? — голубоглазый стоял близко. Бухаров потушил сигарету, и обхватив чужую шею, прижался к чужим губам. Мягко, искренне, отчаянно. И Гусейнов, не теряя времени, схватил чужую талию, прижимая ближе. Каждым движением, выдавая свои чувства от случившегося единения. Такого давно не было. — Наконец-то! — послышался довольный голос Квашонкина из-за двери, — их можно выпускать! И тут Эл вернулся в реальность, оторвавшись от чужих губ. Вова недоуменно смотрел, он хотел продолжить, потому что сам слишком долго этого ждал. А тут их так нагло прервали. И возвращаясь в начало, Эл злился. За окном, в теплой квартире, уже стояла толпа слишком довольных комиков. А Вова, отошедший от приятных ощущений и проанализировавший ситуацию, рассмеялся. — Мы действительно в романтической комедии, — и голубоглазого отпустило, — ты же хотел покататься? Тогда погнали отсюда. И Эл согласился, крепко сжимая чужую руку. Дверь всё-таки открыли с той стороны, и все были слишком довольные новообразовавшимся союзом. И пока Гусейнов пробирался сквозь всех, Бухаров втихоря дал пять Ксюше, прошептав «спасибо» одними губами. Та лишь лучезарно улыбнулась. — Всем пока, всем до свидания, — быстро проговорил голубоглазый и вылетел из квартиры. А Вова выслушивал поздравления и сиял лицом-победителя. Поэтому Эл не выдержал и схватив чужую руку, вывел того из квартиры. И только в лифте поцеловал вновь. — Я сделаю вид, будто ничего не понял, — между поцелуями прошептал Гусейнов. — А я сделаю вид, будто не замечаю твоего взгляда, — Бухаров прижался сильнее, — может домой? Накатаемся ещё. Эл понял, что Стикер сегодня справится без него.