Это так важно?

      Он замечал. Теперь невозможно отрицать, но он предпочитал притворяться, что это не так. Он чувствовал, но не мог признаться вслух, даже когда это чувство, казалось, переполняло его. Он знал, что отношения, которые у Дерека сложились с той женщиной, физическими не были (по крайней мере, не сейчас), но были платоническими. Стайлз и Дерек в браке уже пять лет, но Стайлз знал, что их семейная жизнь подходит к концу, и это продолжалось уже больше года. Накануне вечером Дерек молча передал документы и ушел из дома без объяснений.       Все признаки грядущего были налицо, тем не менее Стайлза это потрясло. Конечно, ему хотелось услышать какое-нибудь объяснение. «Эй, Стайлз, я трахаю кое-кого». Или: «Эй, человек, с которым я связал свою жизнь, я тебя больше не люблю». Папка выпала из его пальцев, и бумаги, кружась, приземлились на твердую поверхность стола. Слезы жгли глаза, стекая по щекам. Он оглядел свой кабинет, думая о том, что будет делать дальше.       Пусть он не произносил этих слов, но знал, что это произойдет, и подсознательно подготовился. Он накопил денег и уже составил список того, что заберет, если когда-нибудь съедет. Конечно, он надеялся, что план останется неосуществимым, как подготовка к судному дню, но теперь из носа текло, а рыдания обжигали горло. Он понял, что это все-таки случилось. Его муж, человек, который поклялся любить и заботиться, бросил его.       Стайлз знал, что должен был сделать, но это не означало, что он этого хотел. Он хотел бороться за отношения, но знал, что уже поздно. Он упустил свой шанс переубедить Дерека, и, наверное, это к лучшему. Он не хотел неволить человека браком, который больше не делал его счастливым. Если Дерек отыщет то, что ему нужно, в ком-то другом, Стайлз готов отпустить его. Стайлз не знал, потому ли, что он был хорошим человеком, или он тоже был готов отпустить. Он не стал утруждаться чтением бумаг и подписал. Он знал, что даже если Дерек выбросит его на обочину, ему не все равно. Стайлз знал, но от этого не стало легче, когда он сложил конец своего брака в стопку, оставив ее на своем столе, чтобы Дерек нашел.       Он взял телефон, позвонил отцу. — Привет, сынок, клянусь: я сейчас ем салат, — Стайлз услышал шуршание обертки, скорее всего, от бургера. — Пап, — он знал, что его голос был хриплым от слез, что наверняка напугало отца. — Сможешь заехать за мной после работы?       Он услышал звон: отец, готовый броситься на помощь, схватил ключи. — Сын, что случилось? Ты дома?       Стайлз фыркнул, невесело усмехнувшись. — Пап, не спеши. Я дома. Расскажу всё, когда закончишь работу.       Стайлз услышал, как тяжелые ботинки отца стучат по кафельному полу участка, а дверь захлопывается за ним. — Сынок, ты никогда не звонил мне в слезах. Дай старику поволноваться и помочь, понял?       Стайлз закатил глаза. — Увидимся через час. — Раньше, — шериф закончил разговор.       Стайлз упал на пол, истерический смех сорвался с его губ. Отец всегда поддерживал его, поэтому не боялся, что тот подведет его в этот раз, но все же то, что отец был на его стороне, было облегчением. Стайлз торопливо обошел дом, пытаясь стереть всякий след своего здесь присутствия, прежде чем отец приедет забрать его.       Теперь-то он пожалел, что оставил свой джип отцу. Его раздражала мысль ехать в одной машине с отцом, который потребует ответов. Он не хотел, чтобы шериф возненавидел Дерека, ведь тот увидел в шерифе отца, после того как родной погиб в огне. После пяти лет брака, восьми лет совместной жизни и тринадцати лет в одной стае Стайлз не мог с ним так поступить. Он не мог отнять семью у своего будущего бывшего мужа.       Стайлз вынес коробки с вещами за дверь и поставил их на землю. Он посмотрел на свои вещи и спросил сам себя: когда его жизнь превратилась в три коробки и чемодан? Судорожные всхлипы вырывались из его груди. Стайлз ненадолго задумался, какую картинку он нарисовал. Он задавался вопросом, прижимались ли его любопытные соседи к идеально вымытым стеклам окон, наблюдая, как рушится его мир. Следили ли они за тем, как он выносил свой скудный скарб из здания, который звал своим домом почти восемь лет? Замечали ли они, что Дерек все реже и реже бывал дома; интересовались ли, чем таким важным он занят, раз оставляет мужа дома одного? Были ли они свидетелями того, как Стайлз скатывается в депрессию и одиночество?       Рядом с коробками он упал на колени и плюхнулся на зад. Он вытянул ноги перед собой, глянул и заметил, что ботинки не зашнурованы, но не стал шнуровать. Он провел кончиками пальцев по шероховатому бетону, пытаясь отогнать нескончаемую паническую атаку, которая сжигала его тело. Он поскреб каблуком по дорожке, подложил одну ногу под другую и стал раскачиваться взад-вперед, пытаясь успокоиться. Настоящей панической атаки у него не случалось уже много лет; Дерек всегда был рядом, чтобы успокоить его нервы и выровнять дыхание. Теперь Стайлз знал, что тот больше никогда этого не сделает. Его опора, его стена бросила его на дно реки, и выплыть он не смог. Он был обречен вечно тонуть, и никто не подаст руки, не вытащит из речного ила.       Он потерялся в заволакивающем его мареве, хватая ртом воздух, и не заметил, как подъехал отец, пока не прижался ухом к чужой груди. Сердце отца громко стучало, а его теплые руки поглаживали спину сына, пытаясь вернуть его в настоящее. — Ты переживешь, сынок. Я это знаю, ты храбрый. — Пап! — Стайлз всхлипнул, обвивая руками торс шерифа.       Отец нежно провел рукой по растрепанным волосам Стайлза, словно тот был ребенком. — Все в порядке, сынок. Что бы ни случилось, все будет хорошо.       Отец поднял его на ноги и усадил на переднее сиденье машины. Стайлз глядел, как по слишком голубому небу мимо проплывают облака, не переставая плакать. На мгновение он задумался: может, накопилось? Неужели он так долго сдерживал слезы, что теперь они уже не остановятся? Отец молчал, садясь за руль. Мгновение помедлил, чтобы посмотреть на сына, затем пристегнул ремень безопасности Стайлза.       Рыдания стихли, и его дыхание выровнялось. Он был рад, что отец не задавал никаких вопросов; он решил, что не сможет говорить вслух, пока не высохнут слезы, а горло перестанет сжиматься. Машина остановилась, и отец, ничего не сказав, вышел из нее и пошёл за ужином. Стайлзу хотелось хмуро взглянуть на отца, мол, используешь мое смятение, чтоб объесться фастфудом; но в глубине души он знал, что отец остановился не поэтому. Он знал, что тот делает это для него. Он знал, что его отец, шериф, выйдет из-за двери с двумя большими порциями картофеля фри и большим стаканом клубничного коктейля для него. Губы Стайлза чуть изогнулись в улыбке, когда ему вручили клубничный коктейль и пакет с едой.       Когда подъехали к дому, отец припарковал машину, но не двинулся, чтоб выйти из машины. Он сделал глоток ванильного коктейля, жестом приглашая Стайлза тоже начать. Он знал, что у отца есть вопросы, но Стайлз ответит, когда будет готов. Поэтому они ели в тишине, сжигая бензин у дома, в котором он провел детство.       Картошка фри закончилась, и дрожь в горле прошла. — Дерек разводится со мной, — слезы снова потекли, но уже не с той силой, как прежде. — К этому давно шло.       Он ждал, что отец что-то скажет. Стайлз был не в силах смотреть на него, боялся, что тот посмотрит на него с разочарованием или осуждением. Он только вздохнул. — Стайлз, я не знаю, что случилось, но я помогу, несмотря ни на что.       Стайлз хохотнул и взглянул на него. — Дерек уходит от меня к какой-то женщине по имени Марта.       Стайлз разглядел гнев в отцовом лице, но тот, перед тем, как заговорить, сдержал его. — Хочешь сказать, Дерек Хейл тебе изменял?       Стайлз опустил взгляд, стал глядеть, как его же пальцы сминают пустой пластиковый стакан, молочный коктейль проливается на старые джинсы. — Нет-нет, папа, — он глубоко вздохнул, пытаясь собраться. — Мы отдалились. Между нами была какая-то пропасть, какое-то несогласие, которое мы не смогли преодолеть. Он ходил к Марте, чтобы отвлечься.       Шериф прочистил горло. — Значит, он бросает тебя ради этой женщины?       Стайлз ощутил, как стыд и смущение, сковывая, растекаются по его телу, румянец заливает его шею. — Не ради нее, ну, он будет с ней, потому что она может дать ему то, чего он не получил от меня.       Ему еще предстояло поднять взгляд на отца, но уже он услышал, как тот ерзает на сидении из-за неловкости от мысли, пришедшей ему в голову. — Это связано с сексом?       Стайлз не мог сдержать смех, который вырвался из его груди, превращаясь в гогот. Отец с беспокойством на лице наблюдал за ним. — Нет, пап, — он нахмурился. — Ну, немного, но секс не причина наших проблем, а побочный эффект. — Наверное, тебе придется объяснить, сынок. Вы были здесь в прошлые выходные, и казалось, что все хорошо. — Все сложно. Я и сам не очень понимаю, — он вздохнул. — Ну понимаю, но это случилось не только что. Долго копилось и в итоге взорвалось. — Можешь не объяснять это, сынок. Это ваш брак, ваши отношения, и я не вмешиваюсь.       Стайлз был благодарен своему отцу, но осознавал, что ему нужно поговорить об этом. Он был одинок, почти год ни с кем об этом не говорил, и это угнетало. — Я не знаю, что чувствует Дерек; думаю, он тоже. Знаешь, у него новая работа, и появились друзья. Было здорово: он был счастлив, и я был счастлив за него, — слезы снова обожгли его глаза, и он не в силах остановить их. — Началось с малого, знаешь, он поздно возвращался домой, примерно четыре дня в неделю. Потом ворчал, что торчит дома. А, когда был дома, его там не было, понимаешь? Тогда секс и прекратился, — Стайлз пожал плечами. — Я не знаю, было ли это потому, что наши графики никогда не совпадали, или мне просто не хотелось, потому что я чувствовал, что что-то не так. Я просто больше не хотел, и он, похоже, тоже.       Отец откашлялся, явно чувствуя себя неловко, но он хотел помочь своему сыну. — Ты когда-нибудь говорил об этом? — Да, мы даже поругались. После того, как мы сильно поссорились, он сказал, что любит меня, но не знает, чего хочет. Он сказал, что ему нужно пространство. На какое-то время стало лучше, но я кое-что заметил, знаешь, — Стайлз провел ладонями по джинсам, пытаясь стереть пот и молочный коктейль. — Он отворачивал телефон, чтобы я не видел, и сворачивал экран на компьютере, когда я входил в комнату. Иногда, придя домой, он часами сидел во дворе и разговаривал с ней. — Значит, ты собираешься позволить какой-то женщине украсть твоего мужа? — Стайлз заметил, что отец расстроен тем, что он не понимает. — Это не так; это не ее вина. Ну, конечно, это хреново, что она позволила ему так открыться ей, зная, что он в браке, но это не меняет того факта, что он был несчастлив со мной. Пап, мы сидели в машине, собирались вместе поужинать впервые за несколько недель, и знаешь, о чем мы говорили? — отец покачал головой. — Он спорил с ней. Он не хотел рассказывать мне о том, что произошло, или вдаваться в подробности, но продолжал говорить, что все испортил, и я пытался дать ему совет, как это исправить. Я не кричал и не говорил ему, что он причиняет мне боль. Я дал ему совет, как помириться с ней. — Значит, ты не борешься за свой брак? — Стайлз вздрогнул, заставив отца совладать со своими эмоциями. — Я не сержусь на тебя, просто не понимаю. — Я очень люблю его, пап, правда. Я был бы подавлен и одинок и дальше​, но ради него бы остался.​ Я был бы несчастен до конца своей жизни, потому что Дерек Хейл — это все, что было у меня последние десять лет, и впервые в жизни он почувствовал что-то другое. Не знаю, что она делает для него, что нас отличает, но, несмотря на боль от осознания того, что он больше не хочет меня, я чувствую облегчение. Мне больше не нужно быть одиноким с человеком, который вроде как должен любить меня.       Шериф потянулся, взял его за рубашку, чтобы притянуть к себе и обнять. Стайлз спрятал голову под подбородок отца, но руки безвольно повисли. — Все в порядке, сынок. Можешь оплакивать конец вашего брака и чувствовать облегчение. Никто не укажет тебе, что чувствовать.       Стайлз чувствовал себя старым; ощущал свой возраст скрипучими костями. — Я не хочу ни с кем встречаться. Можно мне просто умереть в одиночестве?       Шериф отстранился, смеясь. — Серьезно, сынок? Хочешь сдаться, хотя сам заставлял меня ходить на свидания? — он с улыбкой оттолкнул Стайлза. — Тебе не нужно делать это прямо сейчас, можешь не торопиться. Может, через год, а может через неделю. Никто не знает, когда станет легче.       Отец был прав, и Стайлз знал это, но от мысли, что он может вступить в новые отношения, появились мурашки. Он никогда ни с кем не встречался. Конечно, он был с Малией и Лидией, но то было другое. Ему никогда не приходилось куда-то выходить и флиртовать или делать что-то еще, чтобы с кем-то познакомиться. В ту ночь он лежал в гостевой спальне, планируя, самостоятельную жизнь.       Прошло четыре недели, ему надоело жить с отцом. Стайлз любил своего отца и был благодарен за то, что тот пустил в дом, но он не мог больше этого терпеть. Шериф приходил и уходил в любое время, а ему всегда нужно было поговорить. Это не заканчивалось, и это сводило с ума. Отец приводил домой женщин, звуки сводили Стайлза с ума. Несмотря на то, что отцу было шестьдесят восемь лет, он, по-видимому, был очень хорошим любовником. Стайлз слышал, что отец и миссис Мэри делали в спальне. Стайлзу нужно было собственное жилье или чертов отель.       Два часа ночи. Он мог поклясться, что отец пытался его выгнать. Миссис Мэри оставалась пятую ночь подряд, Стайлз был готов отрезать себе уши. Мысль о переезде тревожила его. Он никогда не жил один и не знал, сможет ли. Он съехал из отцовского дома в общежитие, потом в дом Дерека. Он знал, что самостоятелен, но жить самостоятельно впервые за свои двадцать девять лет жизни может быть тяжело.       Если бы отец не делал что-то очень отвратительное в другом конце коридора, Стайлз повременил бы с покупкой квартиры, чтобы унять страх, но ему не повезло. Он уже организовал несколько встреч и отправил несколько заявок на квартиры в Бейкон Хиллс. А еще получил сообщение от Скотта, которое заставило его сердце биться чаще: «Привет, просто хотел спросить. Вы с Дереком пропустили собрание стаи».       Он должен был рассказать Скотту, но вряд ли сможет. Скотт настаивал на том, чтобы он не выходил за Дерека. Это было причиной большого спора, из-за которого они не разговаривали несколько недель. Скотт тогда приехал всего за две недели до свадьбы, а Стайлз не хотел оказаться неправым. Он не хотел, чтобы Скотт был прав, когда сказал, что Дерек его уничтожит.       Конечно, он и не думал, что Дерек его уничтожил. Он чувствовал себя сломленным и будто истекающим кровью, но не уничтоженным. Он знал, что ответственность ложится не только на плечи Дерека: брак — улица с двусторонним движением. Он знал Дерека достаточно, чтобы понимать: тот прячется. Он держался подальше от стаи, поэтому ему не нужно отвечать на вопросы о разводе. Дерек оставил самое тяжелое Стайлзу, и тот не собирается это так оставлять. И вот он написал Дереку впервые с тех пор, как ушел. «Я расскажу завтра Скотту. Перестань бегать от стаи».       Было 2:13 ночи, поэтому он не ждал ответа и вздрогнул, получив сообщение: «Ок».       Отчего-то стало больно; ему будто выжгли душу. Они не разговаривали несколько недель, и все, что ему ответили, — это «ок». Впервые с тех пор, как Стайлз ушел, он почувствовал, как внутри закипает ярость. «И все? Никаких споров? Откуда мне знать, что ты сдержишь свое слово?»       Он не знал, почему был так зол, но был в гневе. Он чуть не выбросил телефон, когда Дерек ответил ему: «Я не хочу с тобой спорить. Иди спать, Стайлз».       Слезы жгли глаза; наверное, он никогда в своей жизни не был так зол. «Ты не можешь развестись со мной, а потом указывать мне, что делать».       Ему нужно было выпить. Он вскочил с кровати и выбежал в коридор, дверь за ним захлопнулась. Он спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Он вытащил бутылку Джека из холодильника, не удосужившись взять стакан. В кармане тренькал телефон, когда он глотал ликер. Он швырнул бутылку на стол и вытащил телефон. «Стайлз. Я не знаю, почему ты решил, что 2 часа ночи — подходящее время, чтобы начать сраться, но иди спать. Может, ты будешь вести себя по-взрослому, когда выспишься».       Боже, блять. Он не мог в это поверить и схватил бутылку, выпив еще немного ликера. Перед глазами поплыло. «То, что ты никогда не мог любить кого-то, кто не пытался убить тебя, не означает, что ты можешь срываться на мне».       Он не мог поверить, что только что отправил это. Ни разу с тех пор, как подписал бумаги, гнев не одолевал его, и ему стало стыдно. Ему стало стыдно, что он упрекнул Дерека; хотел бы взять свои слова обратно, но не мог. Он отправил последнее сообщение перед тем, как выключить телефон: «Извини».       Это было меньшее, что он мог сделать, прежде чем упасть на пол, прижимая холодную бутылку к груди. Он злился на себя за резкие слова.       Отец дал ему достаточно времени, чтобы опустошить бутылку. Стайлза тошнило, голова кружилась, перед глазами расплывалось то ли от слез, то ли от виски. — Ох, сынок. — Прости, свидание тебе испортил, — он говорил невнятно, но не мог собраться.       Шериф взял пустую бутылку из его безвольных пальцев и бросил ее в раковину. Он опустился на колени перед сыном, схватив его за подбородок. — Давай уложим тебя спать.       Стайлз покачал головой, вырываясь из рук отца. — Меня ща стошнит.       Шериф поднял его, крепко держа. Он поднял голову Стайлза над раковиной в самый последний момент. Его желудок вытолкнул виски с громким рвотным позывом. Стайлз всхлипнул: то ли из-за боли в горле, то ли из-за боли в сердце заплакал. Когда желудок опустел, он продолжил рыдать, а отец крепко обнял его. — Все нормально. Дыши глубоко, сынок; ты справишься.       Он разваливался на части; ни скотч, ни клей его не соберут. Все его существование стало единым целым с Дереком: без него он был ничем, и ему казалось, что он сам исчезает. Он кричал, как все это несправедливо. Чем он это заслужил? Что он такого сделал, чтобы заставить единственного человека, которого он любил, отвернуться от себя после более чем десяти лет отношений? В голове всплывали образы всех ужасных поступков, которые он когда-либо совершал; он спрашивал себя, не поэтому ли он сломлен теперь? — Это... сделал я, папа? — он обхватил руками грудь, пытаясь не дать ребрам сломаться, не дать сердцу выпасть на грязный кафельный пол. — Это карма наказывает меня за всех людей, которым я причинил боль, которых я убил? — Нет, — шериф стал укачивать сына, будто ему не двадцать девять лет и он не выше на полголовы. — Нет, сынок, иногда браки просто разваливаются. Можно любить кого-то всем сердцем, но брак может распасться, — шериф перекинул руку Стайлза себе за плечи, поддерживая его. — Давай уложим тебя спать.       Время, казалось, остановилось в момент, когда голова коснулась подушки. Он знал, что лежит, глядит в окно, иногда его глаза закрываются, иногда солнце всходит и садится. Он знал, что дни проносятся мимо него. Отец пришел поговорить с ним, умоляя встать и поесть чего-нибудь. Он смог заставить себя встать и пойти в туалет, но принять душ он пока не был готов. Он не мог встать. Он бы встал, он знал это, но не сейчас. Ему нужно было слиться с матрасом, позволить ему ласкать себя так, как ничто не могло бы. — Привет, приятель, — лицо Скотта оказалось прямо перед ним, и оно смотрело на него, как на побитого щенка. — Как ты?       Стайлз не мог смотреть на него, поэтому закрыл глаза. Он знал, что Скотт не стал бы бить его, пока он лежит, но от одного взгляда на него его пронзила острая боль. Скотт продолжал говорить, но Стайлз не понимал. Его голос, казалось, убаюкивал. Он ощутил, как его обхватывают руки, не большие и крепкие, как у Дерека, а тонкие и сильные. Однако разбудили его не руки, а мощный удар изнутри беременного живота, прижимавшегося к его спине. — Я знаю, что ты не спишь.       Стайлз вздохнул. Он понимал, что если знал Скотт, то знала и Малия, но не хотел, чтобы его насильно обнимали. — Можешь уйти, если хочешь, Малия. Скажи Скотту, что мне уже лучше.       Позади них послышался смешок, давший понять Стайлзу, что Скотт еще здесь. Лицо его покраснело от смущения. — Хочешь, чтобы я убила его?       Стайлз фыркнул, закрывая глаза. — Нет, маньячка.       Под ее смех он снова заснул. Впервые за несколько недель он провалился в сон, обнаружив, что сидит на земле, зарываясь пальцами во влажную почву, а солнце поднимается из-за деревьев. Он чувствовал, как мягкая грязь растекается под его ногтями, и на мгновение задумался, как сюда попал. Он слышал волчий вой, эхом проникающий сквозь деревья, но чувствовал себя умиротворенно. Он знал вой и знал, что опасность не спешит ему навстречу. Его голова склонилась набок, когда сквозь деревья шагнул большой серый волк, его голубые глаза мерцали в утреннем солнце. Волк набросился на него, но сердце Стайлза не забилось быстрее, и он не почувствовал растущего страха. Волк облизал его лицо от подбородка до волос, заставив Стайлза рассмеяться.       Его вырвало из сна, когда он вновь услышал, как Скотт рассказывает о своем дне. — Ну ты знаешь Мэй. Она укусила этого говнюка, и мне пришлось извиниться перед его мамой, как будто Мэй неправа, хотя мы знаем, что виноват этот Кевин. — Черт, Кевин, — Стайлз не мог сдержать улыбку, тронувшую его губы. Он подтянул колени к груди, нежась в тепле тяжелого одеяла.       Скотт улыбнулся, наклоняясь ближе. — Мужик, ты с нами?       Стайлз закашлялся, горло пересохло. — Никуда и не ходил. — Да уходил, — Скотт протянул ему бутылку воды. — Я чуть не позвонил Дереку.       Стайлз закатил глаза, выпив всю бутылку, осознав, как хочет пить. — Ну и зачем?       Скотт взял тарелку с прикроватной тумбочки и поставил ее перед ним, умоляя поесть. — Ну, мама сказала, что ничего не может сделать, потому что это психологическое. Потом то же самое сказал Дитон, поэтому к концу дня я собирался позвонить либо Дереку, либо Питеру.       Стайлз вздрогнул, сел, говоря с бутербродом во рту: — Питеру? Нахрена звонить Питеру?       Скотт пожал плечами, и улыбка расплылась по его лицу. — У него есть опыт с комой.       Стайлз молча доел бутерброд. В желудке было тяжело, но он был рад, что Скотт дал ему еды. — Это была не кома. — Ну, — усмехнулся Скотт. — Ты был похож на Питера, когда он был в коме. Ты просто сидел и пялился в окно, пуская слюни на подушку.       Стайлз швырнул подушку ему в голову. — Не пускал я слюни.       Скотт рассмеялся. — Продолжай себя в этом убеждать, — он бросил подушку обратно на кровать. Черты его лица стали мягче, и Стайлз прочел в них смесь жалости и сочувствия. — Значит, развод, да?       Стайлз схватил подушку и прижал ее к груди. — Ага. — Хочешь поговорить об этом?       Стайлз был просто счастлив, что МакКол еще не сказал «а я говорил». — Не, с этим ничего не поделаешь. Я просто какое-то время буду избегать собраний стаи.       Взгляд Скотта стал жестким, напоминая Стайлзу, что он альфа, хотя и не сверкая алым. — Я могу выгнать его из стаи. — Нет, — вздохнул Стайлз, — Не делай этого. Мы пережили это с Малией, Лидией и Кирой. Какое-то время мне будет не по себе, но, — эй, — ему тоже. Если я должен страдать, то и он должен.       Скотт рассмеялся. — Ладно, как хочешь, чувак. Что будем делать теперь? — Вытащите меня отсюда. Папа и миссис Мэри безостановочно занимаются этим, и в постели она называет его шерифом.       Пришлось потерпеть стоны «о, шериф!» еще две недели, и у Стайлза появилась собственная квартира. Скучная и невзрачная, но он ее не ненавидел. Одна кровать, одна ванная, одно окно. Ладно, он возненавидел ее, но это было хорошее начало, и с этим можно свыкнуться. Можно накидать на диван плюшевых декоративных подушек и постелить уютный плед. Стайлз уже установил переполненную книжную полку в гостиной. Его развод был окончательным, а в квартире было чертовски тихо.       Стук в дверь вырвал его из дремоты на диване. На новом месте приходилось работать сверхурочно, но он был счастливее, чем за весь прошедший год. Стук в дверь продолжался, и он подумал, сможет ли он игнорировать его, но тут услышал ее голос. — Мечислав Дженим Стилински! Открой эту дверь, если не хочешь по-плохому.       Стайлз закатил глаза. Он знал, что от Лидии Мартин не избавиться. Он натянул одеяло на плечи, отметив, что было полдесятого вечера, и открыл дверь. Лидия, богиня во плоти, сунула ему в руки сумку с одеждой, прежде чем войти в квартиру и оглядеться. — Надень это, — она разложила на маленьком обеденном столике атласный носовой платок, а на него поставила сумку. — Одевайся. С этим я что-нибудь сделаю, — она указала на него. — С этим беспорядком у тебя на голове, а потом пойдем в бар, где ты с кем-нибудь познакомишься, а в конце ночи либо приведешь домой, либо еще куда-нибудь, где есть кровать.       Стайлз уставился на нее. Ее слова всё повторялись в голове, пока он пытался переварить услышанное. — Чего?       Она посмотрела на него, изогнув бровь, аккуратно наманикюренные пальцы обхватили ее талию. — Прошло шесть месяцев. Стайлз, тебе нужно с кем-то переспать. Мне все равно, с кем и как, но секс будет, — она вздохнула, закатив глаза. — С красивой девушкой, здоровым мужиком или с кем-то еще. Мне все равно. Трахни их или позволь им трахнуть тебя. Пусть они отобьют у тебя послевкусие этой ночью.       Он задумался об этом всего на долю секунды, решение было принято. Одеяло упало на пол, Стайлз не обратил внимание на фырканье Лидии, и на его лице расплылась улыбка. — Ладно, Лидс, сделай меня максимально секси, потому что я с головой ухожу в отрыв, — она закатила глаза, прогоняя его прочь. Он шел по коридору, покачивая бедрами. — Я найду себе симпатичного ёбыря и поиграю с ним этой ночью, — в закрытую дверь его спальни что-то стукнуло. Лидия бросила книгу. — А может, вылижу сладкую киску! Ты никогда не узнаешь! — крикнул он, рассмешив Лидию.       Джинсы были тесноваты, а рубашка просвечивала, но впервые за много лет он чувствовал себя уверенно. Он чувствовал себя сексуальным. С размазанной вокруг глаз подводкой и опытными пальцами Лидии, уложившими его волосы, он знал, что выглядит хорошо. Место, в которое его привела Лидия, было гей-клубом, и он чувствовал на себе взгляды. Мужчина у бара с важным видом подошел к ним, протиснувшись мимо Лидии. Он смотрел только на Стайлза. — Эй, детка, не хочешь со мной в туалет? — он был слишком близко, его нос задел ухо Стайлза, когда он говорил. — Отъебись, — Стайлз слегка толкнул его; это не то, что ему нужно в жизни.       Он схватил Лидию за руку и потащил к бару. Она вырвала свою руку из его руки, переведя взгляд на красивую женщину. Она скользнула на пустое место рядом с женщиной, заказав коктейль «Тьма и буря». Стайлз закатил глаза и взял пиво. Он осмотрел клуб в поисках потенциального любовника, но с первого раза не нашел ни одного. Он допил пиво, поставил стакан на барную стойку, надеясь, что ему больше повезет на танцполе.       Музыка была громкой и эхом отдавалась в его теле. Стайлз танцевал в свое удовольствие, покачивая бедрами в такт музыке. Свет отражался от его бледной кожи, он двигался в такт. Он чувствовал, как на его коже выступили капли пота, прозрачная рубашка прилипла к влажной плоти. Дизайн инкрустации из черного сетчатого материала выделялся на фоне его белого тела. Было весело танцевать с закрытыми глазами, наплевав на всё. Было весело, пока чья-то рука не скользнула ему сзади под рубашку.       Стайлз попытался отстраниться, но пальцы впились ему в талию, прижимая к себе. Стайлз ощутил, как нарастает тревога, попытался уйти прочь, оглядываясь на бар и надеясь, что Лидия придет ему на помощь, но ее уже не было. — Отстань от меня, — ноги Стайлза заскользили по полу, руки мужчины оставляли синяки на коже. — Давай, детка, ты же тоже этого хочешь, — это был тот же парень. Стайлз попытался ударить его локтем в лицо, но мужчина был выше. Его ладонь потянулась к промежности Стайлза, но чья-то чужая рука сжала ее волчьими когтями, вонзаясь в запястье мужчины. — Отпусти, — Стайлз поднял взгляд: ему на помощь пришел Питер Хейл.       Когда рука с бедра Стайлза не опустилась сразу, Питер сломал запястье с гаденькой ухмылкой на лице. Мужчина упал на пол, прижав руку к груди. Стайлз быстро пнул его, когда проходил мимо. — Питер, — Стайлз улыбнулся. — Что ты здесь делаешь?       Питер посмотрел на него поразительно-голубыми глазами. — Вниз по дороге есть круглосуточное кафе.       Стайлз кивнул, следуя за ним из клуба. Он поёжился от холодного воздуха, скрестил руки на груди. Питер сбросил пальто и накинул ему на плечи. Стайлз поднял бровь, на его губах играла ухмылка. — Что ты здесь делаешь, Питер?       Питер засунул руки в карманы и посмотрел вперед. — То, что я омега, ставит меня в невыгодное положение, и я подумал, что прежде чем искать другое место, стоит посмотреть, смогу ли я терпеть свою семейку.       С губ Стайлза сорвался искренний смешок. — Я бы и сам это понял, но я имел в виду другое: Питер, почему ты был в гей-клубе на окраине Бейкон Хиллс? И как ты оказался там именно тогда, когда нужен был мне?       Питер закатил глаза, указывая на кафе и придержав дверь для Стайлза, когда они заходили. Стайлз занял угловой столик, а Питер направился к кассе. На мгновение он решил, что должен позвать и сказать Питеру, чего он хочет, но у него было ощущение, что Питер знает. А если тот вернется не с тем, что нужно, Стайлз будет подкалывать Питера. Погруженный в свои мысли, Стайлз не заметил, что Питер сел напротив него.       Кофе был что надо. Стайлз мог бы догадаться, что так оно и будет. — Ты еще не ответил на мой вопрос, зомби-волк.       Питер хмыкнул. — Делал то же, что и все в клубах, пупсик. Ты, думаю, понимаешь, — он оглядел Стайлза с ног до головы. — Хоть один из нас и женат, — Стайлз понял, что его не осуждают, но бровь все равно изогнулась, как будто он ждал объяснений.       Стайлз отпил кофе, наслаждаясь привкусом корицы. — Полагаю, ты еще не заходил к Дереку, — Питер чуть покачал головой. — Ну, в том месяце к нему переехала девушка.       Воздух вокруг них, казалось, застыл. Глаза Питера на мгновение вспыхнули. Стайлз видел, как нарастает в нем гнев, и инстинктивно протянул руку, схватив его за ладонь, чтобы утихомирить. Он нежно водил пальцами по запястью Питера. Питер никогда не глядел на него так. Питер выглядел растерянным. — Я думал... был уверен... Что сделал мой слабоумный племянник?       Стайлз закатил глаза, но не отпустил запястье Питера. — Влюбился. — Разве он не давал клятвы? — Питер осторожно отдернул руку, и та упала на колени.       Стайлз обеими руками обхватил огромную кофейную кружку, забирая пальцами ее тепло. — У него не было нормальных отношений, поэтому, когда... ну, короче говоря, он любил меня, все еще любит, но не в романтическом плане. Просто было легко влюбиться в того, кто посвящает тебе свою жизнь, и кого ты знаешь много лет, — Стайлз пожал плечами. — Я не могу смотреть на него сейчас, но мы давно отдалились друг от друга; эта женщина просто стала гвоздем в крышке гроба.       Питер окинул его оценивающим взглядом. — Кажется, тебе идет на пользу.       По шее Стайлза пополз румянец, обжигая щеки. — Ну, это первый раз, когда я попытался выйти из дома. У меня новая работа и новая квартира, так что, думаю, у меня все нормально.       Несколько минут они сидели в странно приятной тишине. — Ты переборщил с нарядом, дорогой. Все мальчики в клубе соперничали за твое внимание. Ты бы знал это, если б глаза были открыты.       Стайлз улыбнулся, проведя большим пальцем по нижней губе. — Долго ты наблюдал за мной, Питер? — Стайлз одарил его тлеющим взглядом, подперев голову поднятой вверх рукой и изящно согнув пальцы, чтобы они легли на лицо. — Достаточно долго, лапушка. Ты был сногсшибателен.       Язык Стайлза высунулся, быстро облизнув губы. — Цыц. Наряд выбрала Лидия. — У мисс Мартин всегда был хороший вкус, — Питер двинулся к Стайлзу. — Но ночь ты себе испортил, какая жалость.       Стайлз усмехнулся, закатив глаза и быстро провел рукой по волосам. — Вряд ли я привел бы кого-нибудь домой, — Стайлз пожал плечами. — А ты что? Не жалеешь? — Кофе в два часа ночи с такой звездой мне будет достаточно. — Да пошел ты, — рассмеялся Стайлз. — Я твой любимчик, и ты это знаешь. — Любимчик из людей? — Питер посмотрел на него, как на сложную математическую задачу, — Если только в пятерке лучших.       У Стайлза отвисла челюсть, тогда он пнул Питера под столом, заставив того рассмеяться. — В пятерке лучших? Простите, мистер, но я хочу, чтобы вы знали, что я самый лучший. — О, скажи мне, Стайлз, почему это ты самый лучший? Почему фаворитом должен быть ты? — Нет, я отказываюсь это делать. Мы все знаем, что я действительно лучший: у меня лучшие планы, лучший юмор, я просто лучший во всем, и, по-видимому, я еще сногсшибательный. И вообще, каких других людей ты знаешь? Естественно, я первый в пятерке, потому что других четверых не существует, — Питер слушал его с ухмылкой на лице и сверкающим взглядом. Тут-то его и осенило. — Ты просто наебываешь меня. — Конечно, дорогуша, ты всегда был моим любимым, — Питер сделал паузу, позволив улыбке расплыться по его лицу. — Человеком и не только. Хотя мне нравится выводить тебя из себя, любовь моя.       Стайлз допил свой кофе, не зная, что делать дальше. — Что ты делал все это время? — это был глупый вопрос, почти как вопрос о погоде, спросить больше нечего. — Да знаешь, ездил туда-сюда. — Очень конкретно, конечно, — Стайлз откинулся на спинку стула. — Последнее, что я слышал: ты был в Дании. — Ах да, был недавно. Я только что из Ливии. — Ого, держу пари, у тебя куча историй. Неприятности, похоже, тебя преследуют. — Правда, меня преследуют неприятности? А тебя? — Питер махнул рукой, и Стайлз не мог не улыбнуться, потому что он был прав. — Ничего страшного за почти год. Спустя десять лет должно остаться не так много злодеев, жаждущих моей крови, — он подмигнул Питеру. Непонятно, откуда взялся этот флирт, но ему это нравилось. — О, — Питер театрально возмутился. — Намекаешь, что я, Питер Хейл, всего лишь один из многих? Не верю. — Да ладно, плохиш, ты был моим первым. Ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце, — в этот момент Стайлз решил, что ему нравится смех Питера, и он хочет услышать его еще. — Любишь танцевать?       За те годы, что Стайлз знал Питера, он ни разу не видел, чтобы тот краснел, но это было потрясающее зрелище. — К чему ты клонишь, Стайлз? — он прищурился, следя за каждым движением Стайлза. — Ну, ты был в клубе. Нельзя же просто прятаться в углу и ждать кого-то, — он наклонился вперед с мыслями, что если обхватит щеку Питера, то ощутит тепло его раскрасневшейся кожи. — Ты переходишь опасную черту, сладкий. — О, что за черта?       Голова Питера склонилась набок, его глаза опасно блеснули синевой на свету. — Думаю, ты знаешь. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — Питер, я просто хотел узнать, потанцевал бы ты со мной? — Стайлз прикусил свой большой палец, потирая им нижнюю губу. — Подвигался б со мной?       Рычание вырвалось из чужой груди, отдаваясь эхом в ушах Стайлза. — Похоже, тебе нужно проверить свою теорию; как думаешь, получится? — Питер поерзал на стуле. — Ну, очевидно, мне нужно оценить обстановку. Так что, может быть, в следующий раз, когда я буду в клубе, может быть, в субботу, я потанцую. Возможно, я буду один и искать партнера.       Ответ Питера был прерван пронзительным звонком телефона Стайлза. — Привет, Лидс. — Я стою возле того маленького кафе; уже слишком поздно цеплять людей, так что вставай и убирайся оттуда.       Стайлз в шоке отпрянул и огляделся. — Как ты... — Сейчас, Стайлз.       Звонок завершился, оставив Стайлза в шоке и замешательстве. — Кажется, мисс Мартин ждет. — Ага.       Стайлз встал, собираясь сбросить чужое пальто, но Питер остановил его. — Оставь, — Питер кивнул ему, указывая на дверь. — Может быть, в следующий раз, любовь моя.       Стайлз обернулся, уходя. — Субботний вечер, Питер. Надеюсь, ты будешь там, — он окликнул оборотня прямо перед тем, как выйти за дверь.       Наступила суббота. Последний час он провел в панике, расхаживая по ковру своей комнаты. Его кожаные брюки лежали на кровати, и они были единственной вещью, которую он точно наденет. Он не понимал, почему так волновался, ведь это был Питер. Питер клеился к нему много лет.       Полотенце упало, он нанес дезодорант и средство от натирания яиц (такой существует, если вы не знали). Натягивая стринги, он остановился лишь на секунду, чтобы задуматься, не заходит ли он слишком далеко, но решил, что нет, не заходит. Другим вариантом было не надевать под кожаные брюки ничего, но его хозяйство очень неприятно бы прилипло к материалу. Он натянул брюки, с удовлетворением отметив, как они облегали его формы. Его кобальтово-синяя шелковая рубашка туго обтянула плечи, и он почувствовал себя хорошо. В этом образе, довершенном тяжелыми кожаными ботинками, он чувствовал себя сексуально.       Идти в клуб одному было нервно. В прошлый раз Лидия подбадривала его едва заметными кивками и комплиментами. В клубе было громко, басы гремели в груди. Первым порывом было бежать в бар, чтобы приглушить свои нервы, но Стайлзу нужно было его остроумие, если он собирался дразнить Питера Хейла. Стайлз был в тупике. Он пригласил Питера танцевать, но это не значит, что тот придет.       Стайлз неторопливо направился к танцполу, на котором синхронно двигались тела. Он начал с края толпы, покачиваясь в такт и избегая кого-либо касаться. Его тело двигалось под музыку, глаза закрывались, когда он продвигался дальше в кучу извивающихся тел. Стайлз уже ощущал капли пота на коже.       Он услышал его прежде, чем почувствовал его прикосновение. — О, дорогуша, ты очарователен.       Он был позади, всего в нескольких дюймах. Ладони Питера, когда он стал двигаться со Стайлзом, ласкали его руки. Они скользнули по шелку рубашки. Стайлз, не открывая глаз, промычал: — Питер, — получился скорее ох. Он не знал, что нервничает из-за того, что Питер мог не появиться, но успокоился, стоило рукам Питера коснуться его тела.       Питер шагнул ближе, их тела слились воедино. Когда Питер опустил голову, губы его скользнули по разгоряченной коже. Спина Стайлза прижалась к груди оборотня, он боролся с желанием повернуться. Ему нравилось, как их бедра двигались в такт.       Рука Питера переместилась. Одна крепко прижималась к чужому животу, пальцы потирали ремень. Голова Стайлза откинулась назад, устраиваясь на плече Питера, обнажая горло. Другая, свободная рука Питера легла ему на грудь, и его палец небрежно скользнул по горлу.       Стайлз повернул голову и стал покусывать шею мужчины. Рычание, которое издал Питер, завибрировало внутри его грудной клетки. Улыбка расползлась по лицу Стайлза: ему нравилось, вызывать в Питере такую реакцию. Он повернулся, зажав бедро Питера между своими ногами. Его глаза впервые открылись, и мужчины прижались друг к другу телами.       Клыки Питера вытянулись, а глаза приобрели завораживающий оттенок голубого, отчего у Стайлза подкосились колени. Руки оборотня скользнули вниз по его спине, хватая за задницу и притягивая Стайлза ближе. Прежде чем они поняли, что происходит, их губы сомкнулись. Наполовину твердый член Стайлза терся о чужое бедро, и он вдруг подумал, сможет ли кончить прямо здесь, на танцполе.       Питер приподнял его, и его ноги почти оторвались от пола. Он чувствовал, как член Питера прижимается к его бедру, твердея, когда они прижимались друг к другу. — Хочешь выбраться отсюда? — слова Питера окатили ледяной водой. Стайлз не знал, почему, но перспектива заняться сексом с Питером в эту секунду приводила его в ужас. — Эй, нет, — Питер отступил назад, стараясь поддерживать зрительный контакт. — Не нужно делать ничего, чего ты не хочешь, детка, но я хотел бы уйти с танцпола.       Стайлз взглянул на него. С него капал пот, лицо раскраснелось от напряжения. — Мы можем вернуться в то кафе? — Конечно, лапуль.       Первая половина прогулки прошла в молчании. Стайлз был смущен. Питер держал руки в карманах, пока они шли по тротуару. Стайлз не мог вынести натянутого молчания. — Дело не в том, что я не хочу заниматься с тобой сексом.       Питер хмыкнул, не поднимая глаз. — Не оправдывайся передо мной.       Стайлз усмехнулся, схватив его за руку, чтобы тот взглянул на него. — Да при чем тут ты? Ну вообще, при чем, — Питер посмотрел на него, изогнув бровь. — Я знаю тебя, типа, целую вечность. Это не был бы просто перепих на одну ночь, а я сомневаюсь, что к этому готов.       Улыбка Питера развеяла остатки смущения Стайлза. — О, любовь моя, боишься, я не подхожу для отношений? — его большая ладонь обхватила руку Стайлза, осторожно повернув его. — Может, я изменю твое мнение.       Поцелуй был подобен удару молнии, от которой каждый волосок на теле встал дыбом. Уверенный язык прошелся по губам, заставив Стайлза застонать. Язык Питера танцевал с его языком, заставляя Стайлза подняться на цыпочки, чтобы оказаться ближе. Питер отстранился с ухмылкой на лице, отчего Стайлз улыбнулся. — Я слышал, ты можешь быть очень убедительным, — Стайлз отступил на шаг, увеличивая расстояние между ними. — Так убеди.       Питер рассмеялся, согнувшись пополам, из его глаз брызнули слезы. Увидев, как Питер разразился громким хохотом, Стайлз сам захихикал. Его колени подогнулись, рука Питера метнулась вперед, пытаясь удержать Стайлза от удара о землю, но Питер промахнулся. Колени Стайлза ударились о твердый бетон, Питер споткнулся, повернулся, чтобы не упасть лицом вниз, и приземлился на зад. Питер засмеялся громче, Стайлз наклонился вперед и уткнулся лбом в колено мужчины.       Когда хохот стих, Стайлз огляделся, заметив брошенные в их сторону непристойные взгляды, заставившие его снова захихикать. Питер обхватил своей тяжелой ладонью его предплечье и встал, поднимая Стайлза на ноги. Они молча, плечом к плечу шли в кафе. Стайлз бросил взгляд на Питера, на его лице было написано недоумение. Питер покраснел, его волосы развевались на ветру, и в этот миг Стайлзу казалось, что он никогда не выглядел так красиво.       Они были за тем же столиком; Стайлз знал, что, сев за него два раза, он не стал принадлежать им, но всё равно этот столик был их. Питер присел на край своего места и стал наблюдать, как Стайлз допивает кофе. Стайлз поднял глаза, прищурился. — На что пялишься?       Брови Питера дернулись, его глаза стали на несколько оттенков ярче. — Подсчитываю, сколько свиданий тебе нужно, чтобы понять. — Понять? — Стайлз наклонился вперед, пытаясь разобраться, о чем, черт возьми, говорил Питер.       Питер откинулся назад, скрестив ноги в коленях. — Ты умный, разберешься.       Голова Стайлза склонилась набок, он фыркнул. — Просто скажи. — Дорогуша, это было бы слишком просто.       Стайлз был расстроен тем, что не понимает, что замышляет Питер. Какое-то время они сидели в тишине. Стайлз волновался о том, что хотел узнать, пока не заметил, что Питер пил не кофе. — Это чай? — Стайлз почти целиком перегнулся через стол, его тело прижалось к холодной столешнице, и он учуял запахи мяты и лимона. — Это чай, Питер, — он, потрясенный, сел и улыбнулся, подергивая губами.       Питер закатил глаза с насмешкой. — Да, любовь моя, это чай. — Но, Питер, — заскулил он. — Это чай. Мы в кафе типа кофе пьём. Я взял кофе, а ты чай. — Я не люблю кофе. Чай успокаивает лучше, — Стайлз даже не мог думать об улыбке на лице Питера, когда очерняли кофе. Это всё клевета. — Но кофе же, как чай, но из зёрен. Ну, это другое, да, но не совсем, и там есть кофеин. Кофейные боги создали богатый землистый вкус кофеина, позволив нам приобщиться к древней традиции кофе. Как ты можешь не любить кофе?       Улыбка Питера не исчезла, и на мгновение Стайлза это поразило. Дерек уже нашел бы способ заставить его заткнуться, потому что все, кто с ним знаком, знают, что разглагольствования только начались, но Питера, казалось, это забавляло. — Чай был гораздо дольше популярнее, чем кофе.       Глаза Стайлза округлились, длинные пальцы растопырились перед ним, словно пытаясь поймать его падение. — То, что чаю три тыщи лет, не означает, что он лучше. Для кофе нужно мастерство, сварить вкусный кофе — почётно, а чай можно повторить. Конечно, иногда для приготовления чая нужны особенные ингредиенты, и нужно потрудиться, чтобы получилось круто, но после нескольких десятков попыток это сможет сделать каждый. Это все фигня. Не получится воспроизвести генетику растений и условия выращивания, где захочется, — Стайлз глубоко вздохнул, его взгляд был диким, а Питер потягивал чай, пряча улыбку. — Нельзя вырастить чайный лист, который придаст мягкий вкус яблока и темного шоколада. Кофейные зерна можно вырастить только в одном месте; люди души продадут, чтобы доставить их за тысячи миль. Можешь ли ты сказать то же самое о своем чае?       Питер хмыкнул, ставя чашку чая на стол с тихим стуком. — Приготовлю тебе как-нибудь чиа, и ты передумаешь. — Даже если это лучший чай в мире, сомневаюсь, что ты заставишь меня передумать. Кофе — это единственное, что поддерживало во мне жизнь все эти годы. — О, дорогуша, разве ты не понял, что я умею убеждать.       Стайлз разразился приступом смеха, задав тон всему оставшемуся вечеру. Стайлз не мог припомнить, когда за последние пять лет мог говорить, размахивая руками, чтобы его не заткнули и не шикнули. Питер болтал с ним, смеялся и улыбался. Они допили свои напитки несколько часов назад, поэтому официант всё закатывал глаза, но Стайлза это не волновало. Он за последние несколько лет не чувствовал себя таким свободным, как сейчас, и потому он спросил себя, когда же это он подавил в себе все, что делало его тем, кем он был.       Кафе было пусто. Официант смотрел на них с явным раздражением, то и дело откашливался. Питер глянул на часы и заметил, что уже далеко за три. Он проводил Стайлза до джипа и пожелал спокойной ночи. Питер обхватил руками щеки мужчины, прижав того спиной к дверце джипа. Оборотень прильнул к губам Стайлза жарким поцелуем, их языки встретились, и руки Питера спустились на шею, лаская горло Стайлза. Стайлз застонал, когда Питер, отстраняясь, прикусил губу. — Было классно, милый.       Стайлз чувствовал, как румянец заливает его щеки. — Ага, ну типа.       Питер издал грудной смех, вытаскивая свой телефон. Стайлз вырвал мобильник у него из рук и начал вбивать свой номер. И вдруг остановился, ведь его номер уже сохранен. — С чего это вдруг у тебя есть мой номер, зомби-волк? — Стайлз фыркнул. — Серьезно, Красная Шапочка?       Питер не ответил, а Стайлз этого не ждал. Ему и не нужен был ответ. Он отправил себе СМС и убедился, что у него есть номер Питера, но кое-что другое было гораздо важнее. Он включил камеру, держа телефон под углом. На фото его глаза со слегка размазанной подводкой выделялись на фоне кобальтово-синей рубашки. Он сделал снимок, установив его как контактное изображение, прежде чем вернуть телефон. — Это было действительно необходимо? — спросил Питер, но Стайлз проигнорировал его, вытащив свой телефон. — Выгляди мило, — проинструктировал Стайлз, подняв телефон, чтобы сделать несколько фотографий Питера.       Питер посмотрел на него, в ухмылке растянув губы и приподняв одну бровь. Стайлзу это нравилось. Футболка с V-образным вырезом демонстрировала ключицы и приоткрывала грудь Питера. Первый снимок не удался из-за вспышки. Стайлз выключил ее, сделав еще несколько фото, на последних нескольких был даже намек на улыбку, Питер не смог сдержать ее. — Хм-м, идеально, — Стайлз сунул телефон обратно в карман. — Ну... — он не знал, как закончить свидание. Кроме Лидии и Дерека, были и другие, но он не планировал позвать тех на еще одно свидание. — Напиши мне, когда захочешь сделать это снова, малыш.       У него появилось право принимать решение; он может связаться с Питером, если захочет. Он знал, что так и будет. Черт, он, наверное, напишет в ближайшие двадцать четыре часа. — Я, наверное, пойду домой.       Стайлз запрыгнул в джип и с грохотом захлопнул дверцу. Он опустил окно, прислонился к нему. Питер нежно провел пальцами по шелковой ткани рукава рубашки Стайлза. — Ты будешь водить осторожно, — это могло прозвучать как вопрос, но Стайлз понял: это приказ.       Стайлз со смехом завёл джип. — Спокойной ночи, Питер.       Стайлз свернулся калачиком на диване, накинув одеяло на плечи. Ему нравилась новая работа и определенно нравилось быть самому себе хозяином. До развода он никогда не думал об этом. Когда-то он публиковал какие-то записи в своем онлайн-блоге о сверхъестественном, но не связывал это с карьерой, пока об этом не упомянула Кира. Он был внештатным редактором в небольшой компании и мечтал сам что-нибудь опубликовать.       Стайлз не знал, сколько работал. Время, казалось, летело незаметно, пока он играл в телефоне. Он порывался написать Питеру, но не знал, стоит ли. Не хотел казаться навязчивым; не хотел, чтобы Питер чувствовал себя заменой Дерека. Он не знал, как показать Питеру, что впервые за много лет тот заставил его почувствовать себя свободным. У них, казалось, образовалась связь крепче, чем с Дереком.       Стайлз открыл контакт Питера, улыбнулся фотографии. Глаза оборотня были небесно-яркими даже на фоне луны. Стайлз отправил сообщение прежде, чем успел передумать. «Не знаешь, сколько стоит герыч наличными?» — он тут же пожалел об этом сообщении. Однако этот вопрос застрял у него в голове. В рассказе, который он писал, героин был возмутительно-дорогим. «Ты ужасный пикапер. Скажи, что не собираешься его покупать».       Стайлз не мог не рассмеяться. После того, как он отправил это глупое сообщение, он испугался, что Питер не ответит. «Не, это для работы».       Они заговорили о работе; Питер, казалось, до странного гордился его выбором работы. От незамедлительного ответа Стайлз почувствовал что-то теплое в груди. «Если б ты обратился к наркотикам, это было бы слишком».       Стайлз нахмурился, в голове роились вопросы. «Ты думал об этом?» «Мне нужно знать потенциальные наклонности потенциального партнера».       Стайлз дернулся, под одеялом вдруг стало слишком тепло. «Партнера?» — он должен был спросить.       Кажется, ответ задержался. Сердце Стайлза выпрыгивало из груди в ожидании ответа Питера. «Свидания обычно заканчиваются отношениями». «А не много ли ты о себе возомнил, крипиволк?» «Это самоисполняющееся пророчество».       Стайлз невольно закатил глаза. Его радовало то, что Питер имел в виду. Громкий рингтон напугал его, заставив вздрогнуть, когда на экране вспыхнула фотография Скотта. Он не хотел отвечать, опасаясь говорить о свиданиях с Питером. Это заставило его задуматься, знал ли уже Скотт; видел ли взгляд, брошенный на него Лидией; знал ли то, что знала она? — Привет, Скотти, — Стайлз старался сохранять жизнерадостность, даже когда очень нервничал. — Это правда?       Вот блять... — Что правда? — сердце Стайлза вырывалось из груди. — Я все знаю. Не нужно врать, Стайлз. Я учуял его запах на твоем джипе.       Ярость пронзила его. — Ты учуял его запах на моем джипе? Ты пришел ко мне ночью и понюхал мой джип? — его руки задрожали: в его личную жизнь вторглись. Скотт не стал спрашивать. Он прошпионил за Стайлзом. — Я переживал, — его голос подскочил на несколько октав и звучал оборонительно. — Я говорил тебе, что происходит, когда общаешься с Хейлами, но ты продолжаешь это делать. — Ты издеваешься, Скотт? Эллисон пыталась тебя убить; вся ее семья хотела тебя убить, и ты забыл, что Малия — Хейл. Она до сих пор общается с Питером, со своим отцом, — выплюнул Стайлз. — Ты знал это? — сердце громко стучало в груди. — Питер не пытается причинить мне боль.       Он услышал, как Скотт усмехается, что-то пиная. — Откуда ты знаешь, после того, что сделал Дерек? — После того, что сделал Дерек? Что ты вообще об этом знаешь? Ты в курсе, что мы разошлись? В курсе, что я испытал облегчение, когда он отдал мне документы? Он влюбился в другую! Я не держу зла. — Он сломал тебя, Стайлз, — Стайлз слышал, как эти слова, крики, эхом отдавались в его голове. — Ты чуть не умер. — Мне было грустно! — он закричал. — Мне было грустно; я отдал ему больше десяти лет своей жизни, я имею право погрустить. — Питер пользуется тобой. Он знает, что ты скучаешь по Дереку, и пытается подмазаться, пока ты не пришел в себя. — Чего? Может, мне голову скосило, и поэтому я смотрю на все с одной стороны? — Стайлз был в шаге от того, чтобы повесить трубку; он знал, что Скотт считает, будто защищает Стайлза, но это не его чертово дело. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, Скотт. Слушай, я знаю, что ты пытаешься быть хорошей альфой, но ты не можешь меня контролировать. Я не одна из твоих бет. — Ты прав, ты уже почти не в стае, Стайлз. Ты пропустил одиннадцать встреч. — Что ты несешь, чувак? — дыхание стало рваным.       Ему казалось, словно он услышал, как Скотт закатывает глаза. — Ты много лет искал причину покинуть стаю. После той истории с Донованом и Тео ты отдалялся, так почему бы тебе не сделать это официально? — Ты выгоняешь меня из стаи? — его сердце разрывалось от этой мысли, но он всегда этого ожидал. — Нет, но, если ты собираешься тусоваться с Питером, не утруждай себя участием в стае. Когда он сломает тебя, мы будем рядом, но, надеюсь, ты скоро вытащишь голову из жопы. В стае все быстро меняется.       Стайлз рассмеялся, не потрудившись ответить, прежде чем повесить трубку. Его пальцы дрожали, когда он набирал номер Лидии. Он не дал ей времени поздороваться. — Какого хуя ты сделала? — Стайлз, что такое? — он слышал в ее голосе беспокойство, но был в ярости, и ему было наплевать. — Что ты сделала, Лидия? Почему ты так поступила со мной?       Он слышал, как цокали по плитке ее каблуки. Она явно спешила в свой кабинет, чтобы уединиться. — О чем ты? — Ты же простила его. Ты сказала, что понимаешь, почему Питер сделал то, что сделал. Ты посочувствовала ему, так зачем ты это сделала? — Стайлз, успокойся. — Не говори мне успокоиться! — закричал он и поразился тому, что повысил голос на Лидию. Он глубоко вздохнул, успокаивая себя. — Пожалуйста, не говори мне успокоиться. Скотт чуть не выкинул меня из стаи, потому что ты открыла свой рот. Ты была единственной, кто знал, Лидс. Только ты. А он позвонил мне и сказал, что я тупой, и Питер использует меня. — Я не говорила, Стайлз, я ему не говорила. — Но ты кому-то рассказала, так? Боги, Лидия, зачем ты это сделала? — он ощутил наворачивающиеся на глаза слезы, его сердце вновь разрывалось. — Зачем ты сделала это со мной? — Прости, Стайлз. Я разговаривала с Малией, но все было не так. Клянусь, — он поверил ей, но это не избавило его от боли потери стаи. — Она была рада за тебя и своего отца, Стайлз; она ничего не рассказывала. Скотт, наверное, нас подслушал. — Он выгнал меня из стаи, — он чувствовал, как катятся слезы, обжигая его бледные щеки. — Он сказал мне официально покинуть стаю, если я хочу быть с Питером. — Стайлз, нет, ты всегда будешь в стае. Я в ней только из-за тебя, и Скотт это знает. Все будет хорошо.       Стайлз подумал, не последняя ли это капля. Не она ли отделяет его от Скотта, от стаи? — Что мне делать? — Ну, во-первых, ответь Питеру, — Стайлз вздрогнул, глядя на экран и увидев, что Питер ответил на сообщение. — Потом назначь свидание без музыки, которая бьет аж по ребрам. Может, в каком-нибудь хорошем ресторане или даже в кино, — Стайлз не мог не улыбнуться. — Я разберусь со Скоттом МакКоллом. — Спасибо, моя богиня.       Она фыркнула, и Стайлз представил, как она сидит за своим столом, подпиливая ноготки и прижимая ухо к плечу. — Скотт МакКолл усвоит важный урок, но может пройти несколько дней, так что подожди, пока он сам позвонит. — Что ты собираешься с ним сделать? — Ничего, что оставит неизгладимый след, — смешок сорвался с ее губ, и в этот момент он, конечно же, вспомнил, почему любит её как сестру. — Мне надо вернуться к работе. Напиши мне позже, хорошо?       Он даже не понял, что встал с дивана и расхаживает по гостиной. Его одеяло и подушки были разбросаны по полу в бешенстве, когда он боролся за то, что, казалось, было его жизнью. На землю его вернула вибрация телефона. Питер снова написал ему: «Лучшее пророчество — ты». «Чтобы оно самоосуществилось, мы должны пойти на настоящее свидание».       Когда Стайлз не отвечал двадцать минут, Питер начал отступать: «Если только ты не захочешь снова пойти танцевать».       Стайлз рассмеялся при мысли о том, что Питер не уверен в себе. Этот человек всегда излучал уверенность. «Думаю, надо выйти на дневной свет». «Дневной свет? Так ты не вампир? Не думаю, что хочу».       Он не знал почему, но Питер развеял разочарование и боль от разговора со Скоттом этим глупым сообщением. «У меня отличный солнцезащитный крем».       Они назначают следующее свидание, и боль от потери стаи отходит на второй план. Ему было больно, когда он думал о стае, но он больше не чувствовал ярости. Он был зол, но эта злость не потрясала. Он не говорил с Питером о том, что случилось, но знал, что должен позвонить или хотя бы написать Дереку. Когда что-нибудь случалось из-за Питера, Скотт всегда вымещал злость на Дереке.       Стайлз отправил короткое сообщение, надеясь, что Дерек не будет задавать слишком много вопросов. «Скотт злится на Питера».       Это простое предупреждение; это все, что Дереку нужно было знать. «Почему?»       Стайлз не хотел связываться с Дереком. Он знал, что тот все еще встречается с Мартой, и только. Дереку не нужно было знать, что Стайлз вроде как встречается с Питером. «Неважно. Просто, чтоб ты знал». «Ок».       Стайлза по-настоящему раздражали эти отрывистые ответы, но в этот раз жаловаться нечего. Он не хотел говорить об этом со своим бывшим мужем; он хотел поговорить об этом с кем-то, но не с ним. Стайлз знал, что Лидия на его стороне, но сейчас он не мог вынести ее осуждения. «Ты одна?»       Отправка этого сообщения кому-то другому вызвала бы тревогу у адресата, но он знал, что Малия не из таких. Телефон зазвонил через несколько секунд. — Привет, — он не знал, что и как сказать. Ведь ее муж был неправ. — Я сказала Скотту, что он конч.       Стайлз рассмеялся: дочь вся в отца. Он любил Малию, а потому испугался мысли любить Питера, но гнал ее от себя, пока та не забылась. — Подходящее слово ты выбрала.       Она фыркнула: — Он остался без секса.       Стайлз поперхнулся собственной слюной, которая отчего-то показалась тягучей. — Мне этого знать не нужно было. — Ну как папочка в постели? — усмехнулась Малия.       Стайлз откашлялся, желчь обожгла горло. — Нет-нет, никогда-никогда-никогда больше так не говори. — В смысле? Он мой папочка, — много лет назад Стайлз бы предположил, что она не понимает, что говорит, но теперь он ее хорошо знал. — Он твой папа. Типа П-А-П-А, а не папочка. — О-о-о-о-о, так он твой папочка.       Его лицо вспыхнуло, покраснев от смущения. — Малия, пожалуйста, остановись.       Она рассмеялась, успокаивая его. — Я еще не разговаривала с ним, но знаю, что ты ему нравишься. — Конечно, знаешь, — он закатил глаза, зная, что Малия издевается над ним. — Как Скотт? — Хочет трахаться. — Ну и я тоже, — Стайлз закатил глаза. — Ты что, еще не трахаешься с папой? — раскрасневшийся Стайлз расслышал в ее голосе удивление. — Нет. Мы это обсудили и решили, что следует подождать. — А, — он услышал в ее голосе смех. — Так ты пуська. — Пуськи мощные и гибкие. Они могут растягиваться до размеров арбуза. Я стремлюсь быть пуськой.       Она фыркнула, и Стайлз представил, как она упирает руки в боки. — Не знала, что ты трус. — Я и не трус, — она всегда умела добраться до сути дела. — Я не хочу облажаться. Ты же знаешь, что я влюбляюсь слишком сильно и слишком быстро.       Она колебалась мгновение, заставив его сердце учащенно забиться. — Если бы это был кто-то другой, я бы поняла, но с ним вряд ли ты что-то сделаешь не так и испортишь. — Спасибо, Малия.       Он не знал, что ей известно, и не хотел спрашивать. Зато знал, что может просто поговорить об этом с Питером, но Питер ответит, когда будет готов. У Питера проблем столько, что хватит на обоих с головой. Да и у самого Стайлза были свои, а потому лучше, если бы они не торопились. Конечно, Стайлзу хотелось прыгнуть в постель к этому мужчине, ведь он был чертовски сексуален, но дело не только в этом.       Они были на шестом свидании, и Стайлз понял. Понял так же, как понял, что Дерек собирается с ним развестись. У него было предчувствие. Он понял, что Питер любил его так, как никто другой никогда не любил. Стайлз не хотел давать шанс никому другому, потому что теперь был именно влюблен, а не горел страстью, как было с Дереком.       Между ними сложились уважительные отношения, которые ничуть не напоминали те, что были с Дереком и даже с Лидией. С Питером даже их молчание казалось красноречивым. Они стали ближе, чем Стайлз мог себе представить, всего за несколько недель. Стайлз задумался: ощутил ли Дерек то же самое с Мартой? Стайлз был благодарен ей за то, что она подарила Дереку глоток свежего воздуха. Она подарила Стайлзу шанс обрести то же чувство с Питером.       Стайлз вырвался из своих мыслей, когда припарковал джип. Машина Скотта стояла у его дома, но его самого видно не было. Сердце забилось чаще, когда Стайлз поднялся по ступенькам к своей двери и увидел альфу за ней. Щенячьи глаза и кривая челюсть разжигали в Стайлзе гнев, который не потушить, пока МакКол не извинится.       Стайлз шагнул на порог и кивнул, прежде чем открыть дверь. Он толкнул ее, и Скотт ввалился обратно в гостиную. Стайлз прошагал мимо него, ставя свои вещи и сбрасывая обувь. — Ты был с Питером? — наконец спросил Скотт.       Стайлз не стал скрывать раздражения, зная, что Скотт его чувствует. — Мы пообедали в Мангино. — Ох, — разговор казался натянутым и неприятным. Стайлзу захотелось вышвырнуть Скотта из своего крошечного дома. — Почему ты здесь, Скотт? — Стайлз закатил глаза и открыл холодильник, чтобы взять воды. — Я... Стайлз, ты мой брат, хоть и не по крови, — Стайлз заметил, как Скотт одергивает длинные рукава, сжимая челюсти. — Знаешь, Скотт, говорить ты горазд, но ты уже много лет не ведешь себя, как мой брат, — он швырнул бутылку с водой на стол. — Когда в последний раз ты помогал мне?       Скотт расправил плечи, стараясь дышать спокойно и ровно. — Я знаю, поверь, знаю. Я разговаривал с Малией и Крисом, и думаю, — нет, — я знаю, что ты переменился.       Стайлз посмотрел на него, приподняв бровь, он ждал объяснений. Он не считал, что должен извиняться; он не был виноват и не собирался просить прощения. — Я доверял тебе и твоему чутью до поры. Умом я понимаю, что то был не ты, но после истории с Ногицунэ я больше не мог довериться тебе.       Сердце Стайлза пропустило удар. Он усердно трудился, чтобы отделить себя от Ногицунэ, но он преследует его даже спустя пятнадцать лет. Стайлз не мог подавить досаду от предательства, которая росла в груди. Что бы он ни делал, Стайлз всегда поддерживал Скотта, а это был даже не Стайлз. Это был демон, а не он. Ему потребовались годы, чтобы смириться с этим, но Скотт позволил ране гноиться, позволил разрушить их дружбу. — Это был не я, ты же знаешь. — Знаю, поверь, я головой понимаю, — слезы навернулись на его глупые щенячьи глаза. — Я не знал, что делаю это, но доверился демону, потому что он говорил твоим голосом, выглядел, как ты. Поэтому подсознательно я сомневался в тебе, прости. — Извинения ничего не меняют, чувак. Какая мы стая, если ты мне не доверяешь? — Крис нашел толкового психотерапевта, — Скотт пожал плечами. — Я считаю, нам всем пора сходить.       Стайлз в огорчении покачал головой. — Да, нам всем нужно к психотерапевту, и все к нему ходим, Скотт. Лидия, Питер и я ходим. Даже Дерек начал несколько лет назад. Я говорил тебе об этом, Скотт. — Я не знал, что она в курсе, — Стайлзу нечего было ему сказать. Он только глядел на Скотта, не обращая внимания на слезы в глазах. — Ну... я хочу, чтобы ты вернулся, чувак. — Ты сам сказал мне держаться подальше. — Приходи во вторник, — Скотт сделал паузу, словно обдумывая свои следующие слова. — И думаю, тебе следует привести Питера. — Ты надо мной издеваешься? Хочешь, чтобы я привел своего парня, дядю моего бывшего мужа, на собрание стаи, где будет мой бывший?       Скотт пожал плечами. — Он привел Марту.       Стайлз двигался на автопилоте. Он не мог пропустить мимо ушей то, что сказал Скотт. Дерек приводил Марту на встречи стаи. Нужно задаться вопросом, делает ли Хейл это, чтобы причинить Стайлзу боль. Они никогда не лезли из кожи вон, чтобы причинить друг другу боль, но сейчас Стайлза задело. В своем ошеломлении он даже не заметил, что Скотт ушел. Стайлз свернулся калачиком в постели, прячась от всего мира.       Наступил вторник, и нервы, которые грызли его несколько дней, взвинтились до небес. Питер согласился приехать, но это не было неожиданностью: он жил хаосом. Стайлз расшагивал туда-сюда, размышляя, стоит ли ему предупредить Дерека, но тогда тот привел и Марту. Лидия назвала ее человеком заурядным, но добрым и сильным. Стайлз не ненавидел ее, черт, он не ненавидел Дерека, но это не означало, что он должен был радоваться ее присутствию. После пяти лет брака Стайлз наивно полагал, что Дерек уважает его и не приведет свою подружку, ничего не сказав.       В дверь постучали, и он понял, что это Питер. Он сказал, что нет смысла брать два авто, но отказался ехать в джипе, назвав его машиной смерти. Стайлз открыл дверь и закатил глаза. Питер выглядел хорошо, он выглядел хорошо всегда, однако было заметно, что он приложил кое-какие усилия. Его рубашка была под цвет глаз — синей, сверху — черный кашемировый свитер, что делал его похожим на чертова ангела. — Готов идти, лапушка?       Стайлз бросил на него грозный взгляд. — Иди на хуй. — Ну еще не иду. И начинаю думать, что этого никогда не произойдет.       Стайлз закатил глаза, выхватывая из шкафа пальто. — Переживи эту встречу, и все будет. — Все обещаешь и обещаешь, любовь моя!       Скотт уже там, ну, конечно, там. Это же его дом. Лидия подошла с улыбкой, крепко обняла его, а затем кивнула Питеру. Она простила, но никогда не будет глядеть на него с радостью, появляющейся от одного его присутствия, как при взгляде на Стайлза. Малия поцеловала Стайлза в щеку, а затем быстро обняла отца, улыбаясь, когда он фыркнул при этом прикосновении. Все знали, что ему это нравится.       Стайлз и Питер сели за стол, оглядывая гостиную. Медленно подходили люди, приветствуя их обоих, как и положено стае. Дерек пришел последним, Стайлзу следовало этого ждать. Дерек шагнул в дверь, Марта улыбалась ему, а Стайлз заметил, как Дерек напрягся.       Он остановился в дверях, Марта прошла мимо, приветствуя Скотта. Казалось, она не заметила, что Дерек застыл, уставившись на Стайлза и Питера. Скотт кивнул ей, но ощутил напряжение в комнате. Затем Питер усугубил ситуацию, ухмыльнувшись племяннику. — Ты трахаешься с моим мужем? — прорычал он, его глаза вспыхнули голубым. — С твоим мужем? — Стайлз встал между разгневанными Дереком и Питером. — Ты развелся со мной.       Дерек протолкнулся вглубь дома, подходя ближе, мотая головой взад-вперед. Он начал терять контроль. — Значит, ты трахаешься с моим дядей? Он использует тебя, чтобы вывести меня из себя, и ты это знаешь, — его руки вскинулись, и когти полоснули воздух. — Ты правда так разозлился, Дерек? Серьезно? Когда сам привел её? — Марта не имеет к этому никакого отношения! — Дерек закричал, и Скотт жестом приказал всем покинуть комнату.       Марта бросилась к Дереку, пытаясь схватить его за руку, но он отдернул ее. — Ты прав. Она не имеет к этому никакого отношения, как и Питер, — Стайлз чувствовал, как Питер теснит его пространство, готовится ринуться в бой, если Дерек нападет. — Он спланировал это, Стайлз. Разуй глаза, — Марта вновь схватила Дерека за руку; он немного успокоился, позволил ей дотронуться. — Он всегда этого хотел: чтобы ты был его игрушкой.       Стайлз пожал плечами, зная, что это неправда. — Тебя это не должно волновать. — Ты был моим первым! — Дерек взглянул на Питера, вставшего перед Стайлзом. — Ты рассказал ему? Ты сказал ему, почему ушел?       Стайлз посмотрел на Питера, который, готовый к драке, уже обратился. — Да ладно, племянничек, ты же знаешь, что не можешь сказать ничего, что заставит меня уйти. Только он имеет это право. — Не знаю, как ты узнал, но это какой-то заговор, я уверен.       Малия оживилась впервые с начала ссоры. — Он приехал на выписку Марко. Он был на всех днях Рождения моих детей.       Питер сдвинулся, убедившись, что его тело полностью прикрывало Стайлза. — В этом нет нужды, племянник. Я не виноват, что ты был хреновым мужем.       И Дерек бросился. Марта отлетела в сторону, когда он ее толкнул. Питер поймал его в воздухе за шею, швырнув на пол. Он клацнул клыками у лица племянника, пытаясь заставить того успокоиться. Дерек рванулся вперед и, ударив кулаком по локтю дяди, ослабил его хватку. Они покатились, разрывая друг друга клыками и когтями. Когти Дерека на мгновение вонзились в мягкую плоть Питера. Шея младшего Хейла осталась открытой для клыков старшего. Дерек вскинул ноги, сбивая Питера, но он уже проиграл. Питер перевернул его, лицом прижав к твердому полу, одним коленом наступил на шею, другим на спину.       Дерек зарычал, пытаясь оттолкнуть его, но безуспешно. Скотт, наконец, вмешался, оторвав Питера от племянника, прежде чем помочь тому подняться. Скотт взревел, заставив Дерека остановиться. Питер тяжело навалился на Стайлза, кровь растеклась лужей по полу у их ног. — Это мой дом! — он подтолкнул Дерека к двери. — Разберись со своей херней, а до тех пор даже не думай возвращаться.       Дерек и Марта выбежали из дома, а Малия бросила Стайлзу аптечку. Стайлз быстро стянул с Питера футболку, чтобы осмотреть раны. — Надо было тебе его злить? — пробормотал Стайлз.       Питер зашипел, когда Стайлз провел пальцем по глубокой ране. — Это все равно кончилось бы дракой, милый.       Стайлз приложил марлю к длинным следам от когтей и замотал их. — Давай вернемся ко мне.       Питер потрясенно глянул на него и склонил голову набок. — Я дал тебе обещание.       Стайлз не знал, почему ему было так жарко глядеть, как Питер выигрывает этот бой, но кровь кипела. Он торопился вернуться в свою квартиру, вымыть Питера из шланга и залезть в постель. Питер обхватил его голову ладонями, чуть не засунув язык Стайлзу в горло. Малия откашлялась, прерывая их. — Пойдем, милый.       Машина резко остановилась, и оба выскочили из нее. Питер последовал за Стайлзом вверх по лестнице, прижимая его к двери, прижимаясь к спине Стайлза. Стайлз возился с ключами, в то время как Питер покусывал и целовал его шею, руками сжимая бедра до синяков. Дверь наконец открылась, и они ввалились в квартиру. Питер пинком закрыл дверь. Стайлз в его руках повернулся, таща его в спальню. Стайлз плюхнулся на мягкий матрас, увлекая за собой мужчину. Стайлз поплавился от поцелуя, их языки танцевали друг с другом, пока Питер накрывал тело Стайлза своим. Нежная рука Питера скользнула вверх по его бедру, затем по боку, медленно двигаясь вверх, пока нежно не обхватила горло Стайлза. Стайлз, задыхаясь, разорвал поцелуй: — Сначала скажи.       Питер откинулся назад, его колени оказались по обе стороны от ног Стайлза, поймав его в ловушку. — Что сказать, дорогой? — ладонь с горла Стайлза переместилась на его челюсть, а другая рука переплела их пальцы.       Стайлз прикусил губу. — Расскажи, что это было.       Питер улыбнулся, прижавшись к твердому члену Стайлза. — Хм-м, ты уверен?       Спина Стайлза выгнулась, он качнул бедрами. — Блять, да.       Питер двинулся вперед, кусая Стайлза за ушко. — Я люблю тебя, — он застонал, когда Стайлз обхватил его зад, прижимаясь ближе. — Детка, я умолял его не жениться на тебе. Я встал на колени и молил, потому что люблю тебя.       Стайлз отстранился, глядя на Питера широко распахнутыми глазами. На них уже стали наворачиваться слезы. — Я тоже тебя люблю.       Питер стал целовать его шею и остановился у рубашки. Он поднял взгляд и улыбнулся. — Я знаю, — Стайлз рассмеялся. Ну конечно, он знал.