Разгар | The Heat is On

Чтобы доехать до забронированного Эллисон домика, ушла пара часов. Как раз достаточно времени, чтобы Ники мог тараторить взахлеб, будто они отправились в настоящий отпуск, хотя Эндрю прекрасно знает, что Ники с Аароном уже бывали в таких. С семьей, — презрительно усмехается он про себя. Что-то вроде извращенной версии Семейки Брэди, где Тильда и Лютер изображали, будто кровь, текущая в их жилах, хоть что-то значит. Кевин, разумеется, бывал в отпусках за чужой счет, под жестким контролем Морияма. Но для Эндрю это первый раз, когда нечто, пускай даже отдаленно, напоминает отдых. Он бросает взгляд на Нила, молча смотрящего в окно. Можно поспорить, что для Нила это тоже впервые. В машине стоит тишина, если не считать восторженного щебета Ники и формальных откликов Аарона. Брат вплотную прижался бедром к Кевину, аккуратно держа его левую руку у себя на коленях, чтобы тот не начал ее теребить. С самого момента, как Кевин сел в машину, он был тих и замкнут. Что бы ни произошло на стадионе Лисов, это явно выбило у него землю из-под ног. Эндрю то и дело улавливает исходящие от него отчаяние, тревогу и разочарование. Единственный человек, которого Кевин признает, кроме Аарона, — это Нил. Но только для того, чтобы время от времени швырять в него убийственные взгляды с заднего сиденья. Нил, даже если и замечает это, никак не реагирует. Никакого чувства вины по этому поводу у его омеги, похоже, нет. Его омеги. Эти слова все еще кажутся чуждыми в мыслях Эндрю, хотя одновременно звучат так правильно, что это его потрясает. Разумеется, он еще не произносил их вслух. Да и Нил тоже. Они так и остаются висеть в воздухе, маня и дразня Эндрю, пока он пытается оттолкнуть их куда подальше. И, естественно, он рассказал об этом Би. Она ждала звонка, как всегда спокойная и собранная. Он догадывался, что либо Ваймак, либо Эбби тогда уже поставили ее в известность, но виду она не подала. Она дала ему самому решать, что рассказывать, не подталкивала и не настаивала. Единственная ее просьба сводилась к тому, чтобы он звонил ей каждый день на этой неделе. Ты пережил травматичный эпизод, — напомнила она, будто он сам был не в курсе. — Ощущения могут быть нестабильными. Резкими. Грубыми. Остроугольными. Я нужен Нилу, — ответил он. И Нил нужен тебе, — последовало ее мгновенное уточнение. Мне никто не нужен. Не дай осколкам прошлого разрушить то, что еще только может случиться, Эндрю. Вы оба заслуживаете большего. Разговор вышел коротким, но после него Эндрю почувствовал себя словно вывернутым наизнанку. Сейчас это мешает ему протянуть руку и сжать ладонь Нила, лежащую на рычаге переключения передач, переплести пальцы так, как ему отчаянно хочется. Но он не может отвести взгляда от забинтованных пальцев Нила, нервно подрагивающих и будто ждущих, вдруг Эндрю все-таки решится. Старшекурсники приехали к домику раньше, сделав остановку за алкоголем. Это избавляет Эндрю от необходимости брать на себя роль ответственного — пускай остальные разбираются с мелочевкой вроде регистрации и ключей. Вместо этого он лишь морщится от смешения аур в домике, направляясь вниз, в единственную свободную спальню. Ники тут же голосует за то, чтобы Эндрю и Нил заняли ее, умиляясь и ведя себя до тошноты приторно. Эндрю даже не удостаивает это комментариями, но уголком глаза замечает, как Нил бросает на него вопросительный взгляд, будто ожидая, что тот что-то скажет. Но Эндрю решает проигнорировать кузена, и Нил продолжает молчать. Они быстро переходят к алкоголю: Ники раздает всем выпивку, пока Эндрю смешивает безалкогольные мохито для Рене. Он делает парочку, а затем ставит два стакана на стол и наливает по два пальца виски в каждый. После пододвигает один к Нилу, который сидит напротив, широко раскрытыми глазами наблюдая за ним. — Я не пью, — напоминает Нил. — Ты не пьешь, потому что боишься выболтать лишнее, — отвечает Эндрю, — но теперь-то что скрывать? Простой вопрос на секунду ошарашивает Нила, и он поднимает стакан. С усмешкой Эндрю чокается с ним, и оба выпивают залпом. Краем глаза Эндрю наблюдает за ним — странные выражения сменяют друг друга на его лице, глаза становятся остекленевшими и отстраненными. Разные запахи вперемешку наполняют ноздри Эндрю: путаница из смятения, боли, отчаяния, облегчения и восхищения разливается от Нила клубком хаоса. Эндрю хмурится и забирает опустевший стакан из его расслабленных пальцев, прежде чем Нил успевает как-то себе навредить. Он вновь наполняет их стаканы и выходит на улицу, чтобы быстро перекурить. Они не обращают внимания на восторженные крики Ники и старшекурсников, изумленных тем, что Нил в кои-то веки решил расслабиться, пока Эндрю не возвращается за новой порцией. Как тень, Нил следует за ним. И Ники тоже, выпрыгнув из джакузи, присоединяется к ним на кухне. Эндрю игнорирует болтовню кузена, обращенную к Нилу, наполняя стаканы и готовя еще один безалкогольный коктейль для Рене. Старшекурсники медленно заходят внутрь через стеклянную дверь, явно собираясь переодеться к ужину. И вот что надо знать о травмах: они подкрадываются без предупреждения. И когда это происходит, они — это полный пиздец. В одну секунду он полностью расслаблен, знает, где находится, и понимает, кто сейчас с ним на кухне — ни одна душа не представляет угрозы. А в следующую — Ники невинно кладет руку ему на плечо, и мир рушится. Это не должно его задевать. Обычно плечо — не одно из его триггерных мест, и Ники уже трогал его там сегодня безо всяких проблем. Но сейчас эта рука вдруг становится неподъемным грузом, тянущим за собой воспоминания. Картинка всплывает в голове: его заставляют опуститься на колени, чьи-то толстые пальцы грубо разжимают ему челюсть. Как раздражающий трейлер перед фильмом. Эндрю отшатывается от прикосновения, издавая странный, рваный звук — смесь рычания и стона. Его аура резко меняется, почти угасая, а мир перед глазами мутнеет, будто он теряет связь с реальностью. Все вокруг становится размытым, звуки доносятся словно издалека. Тело рядом с ним — слишком близко, слишком давит. Это угроза. Уйди. Уйди. Уйди. И вдруг все исчезает. Он шумно вдыхает, улавливая новую ауру. Ту, что мгновенно распознает как источник комфорта и безопасности. Ту, которой он доверяет. Медленно гул крови в ушах стихает, и он возвращается в реальность как раз вовремя, чтобы услышать рычание Нила. — …Я сказал, отойди, блять! — Нил, мы просто… — начинает Бойд. — Мне поебать. — Джостен, ты не видишь? Монстр размахивает ножами на кухне, как псих, причем напротив своего же кузена, — язвительно вставляет Эллисон. — …который давно уже должен был понять, что к Эндрю сзади лучше не подходить, — перебивает ее Нил. — Прости, Нил! Прости, я просто… — Извиняться тебе надо перед Эндрю, а не передо мной, — зло обрывает его омега. — Но пока что не подходи к нему, понял? Все вы, не подходите, блять. Он напряжен настолько, что Эндрю будто видит, как у него на загривке шерсть встает дыбом. Нил стоит спиной к нему, заслоняя от остальных — все они альфы или беты. Какой же, блять, идиот. — Эндрю? — осторожно зовет Нил. Он держит руки на виду, не приближаясь. Просто смотрит и ждет, как поступит Эндрю дальше. Эндрю ненавидит его за это. Ненавидит за то, как он все понимает. Ненавидит за то, что Нилу не нужно ничего объяснять. Он просто сжимает челюсти и коротко дергает головой в сторону. Нил отступает, давая ему пройти мимо, не касаясь, к стеклянной двери, ведущей на террасу. И Эндрю глупо благодарен за то, что никто не следует за ним.

***

Проходит несколько часов, прежде чем Эндрю наконец спускается с крыши домика. Он чувствует себя спокойным, собранным и намного более контролирующим ситуацию, чем когда ушел. Еще один звонок Би помог — она напомнила, что такие срывы неизбежны и что не стоит стыдиться или чувствовать себя побежденным из-за них. Но все равно Эндрю требуется время, чтобы стереть это чувство беспомощности с себя, как грязь. Когда он спускается, уже наступила ночь. Снизу доносятся звуки, как команда расходится за ужином и возвращается обратно. Немного погодя он замечает дым из трубы, означающий, что кто-то сообразил развести огонь в камине. И все же он ждет. Как будто не может заставить себя подойти к остальным. Особенно когда все еще чувствует уязвимость. Только когда шум и разговоры начинают стихать, Эндрю решается. Он проскальзывает внутрь как раз в тот момент, когда остальные начинают расходиться по спальням. — Миньярд! — кричит Эллисон, голос ее слегка заплетается. — Вот ты где! Эндрю лениво смотрит в ее сторону, заранее зная, что обращается она именно к нему. Она грозит ему пальцем. — Звукоизоляция тут хреновая. Не смей меня будить, понял? И вас двоих это тоже касается! — внезапно она переводит указующий жест на Дэн с Мэттом. Парочка только хихикает, хотя Дэн пытается сохранить серьезное лицо. — Никаких громких потрахушек! Нечего дразнить тех, кто обделен сексом. Он уже готов услышать очередную глупость из уст своего кузена, но, на удивление, именно его брат смело отвечает: — Не обещаю. И, сцепив пальцы с Кевином, утаскивает смутившегося бету в коридор, оставляя Эллисон недовольно брызгать слюной им вслед. Покачав головой, Эндрю идет вниз — туда, где его ждет обещанная тишина. Но как только он заходит в их комнату, он понимает, что что-то не так. В воздухе словно густой туман — аура отчаяния и страха. Эндрю резко мотает головой в поисках источника, но все, что он видит, — это замерший Нил, лежащий на кровати боком, лицом от Эндрю. Он в пижаме и совершенно неподвижен — почти как труп. Эндрю хочется подойти и приложить пальцы к его пульсу — убедиться, что он еще дышит. Но вместо этого он намеренно уходит в другую сторону комнаты, медленно берет свою пижаму и идет к двери в ванную. Нил ничего не говорит, когда он запирает замок. Эндрю быстро заканчивает свой вечерний ритуал; пульс бешено скачет, хотя движения остаются спокойными и размеренными. Когда он выходит обратно в полутемную комнату, Нил все еще не шевелится, а ужасная аура ничуть не стихает. Эндрю откидывает одеяло на своей стороне кровати и молча ложится. Потом ждет. Проходит меньше тридцати секунд, как он слышит шепот Нила. — Эндрю? Голос его хриплый, сорванный, будто он часами кричал до осипания, хотя Эндрю точно знает, что за весь вечер Нил почти не сказал ни слова. Эмоции такое могут, заставляют тело сдавать позиции вопреки воле. Эндрю знает это не понаслышке. Очередная волна страха накрывает его, и тело напрягается от тяжелой ауры, исходящей от омеги. Это кажется бессмысленным — до тех пор, пока внезапно все не становится очевидно. В одну секунду он понимает, что сейчас произойдет, знает еще до того, как робкие слова слетают с губ Нила. — Ты… — Нил сглатывает. — Ты укусишь меня, Дрю? — Нет, — тут же рявкает Эндрю. — А, — отвечает омега, прежде чем тихо выдавить: — Я… ладно. Эндрю мысленно чертыхается. — Нил… — Про… Прости, — перебивает Нил, и с каждым слогом его голос становится все напряженнее и резче. — За что? Ответ дается не сразу. Наконец открыв рот, Нил почти сходит на шепот. — За то, что я такой слабак. Теперь Эндрю в ярости. Он рычит, скидывает одеяло и поднимается на колени. Затем резко толкает Нила в плечо, укладывая его на спину. Омега смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, и у Эндрю будто пробивает дыхание, когда он замечает блеск влаги в них. Слезы еще не пролились, но, кажется, вот-вот сорвутся. — Ты не слабак, — рявкает он. Нил отводит взгляд. — Я омега, — безжизненно говорит он, будто этим все объясняется. Эндрю берет его за подбородок, разворачивая лицо так, чтобы Нил был вынужден смотреть на него. — Омега, который всего несколько часов назад был готов сцепиться с двумя альфами и бетой. Нил закатывает глаза. — Они же Лисы. — Омега, который почти год выдерживал всю хуйню Рико и выжил. Нил шумно выдыхает, но молчит. — Омега, который, ценой собственной жизни, потратил последний шанс сбежать от серийного убийцы, чтобы спасти другого. — Это была не трата, — огрызается Нил, и на секунду в его глазах вспыхивает ярость. — Мое время — тоже, — рычит Эндрю в ответ. — Ты же знаешь, что у меня нет ни терпения, ни желания возиться со слабаками. Нил стискивает зубы и снова отворачивается. — Смотри на меня, Джостен, — резко говорит Эндрю, включая полный альфа-голос. Нил зажмуривается, а затем нехотя поворачивает голову обратно к нему. — Я не укушу тебя сегодня, потому что единственная причина, по которой ты об этом просишь, — ты устал, ранен и напуган, — говорит Эндрю. — Сегодня ты кролик, которому нужно спрятаться и залечить раны. Завтра ты снова станешь лисом. — Значит, тебе нужен только лис, а не кролик? — бросает Нил. — Неважно, что мне нужно, — рычит Эндрю. — Для меня важно, — отрезает Нил. Он тяжело вздыхает, проводя забинтованной рукой по лицу. — Я не хочу умирать, Эндрю. — Так не умирай. — Я хочу остаться, — дрожащим голосом продолжает Нил. — С тобой. С Лисами. С Ваймаком и Эбби. Хочу играть в экси и продолжать учиться в PSU. Я хочу стать Нилом. Навсегда. — Тогда будь им. Останься. — Они могут забрать все это в один миг, — хрипит Нил. — Я всю жизнь только и делал, что бежал. Я никогда… я не знаю, каково это — оставаться. — Научишься, — отвечает Эндрю, звуча твердо, но не жестко. Он кивает в сторону и наверх. — Они научат. Нил моргает, глядя на него широко открытыми глазами. — А ты? Эндрю стискивает зубы и молчит. Нил хмыкает. Горько улыбается, глядя прямо на Эндрю. — Не переживай, я понял. Эндрю слегка наклоняет голову. — Я… Я понимаю, что теперь выгляжу… не так, как раньше, — Нил неуклюже машет забинтованными пальцами в сторону своего израненного лица. — Я теперь весь… поломан, так что понятно, почему ты не хочешь, чтобы кто-то знал про… про нас. Мы же даже не… — он обрывается, тяжело вздыхает и бросает: — Короче. Ты понял. Оставим все, как было. Ничто. Секрет. Никто не узнает, что ты… что мы… Он снова обрывается, явно раздосадованный, и Эндрю может только сидеть и моргать, пораженный, будто его сбил грузовик. Этот омега имеет наглость думать, что Эндрю не хочет пометить его из-за каких-то ебучих шрамов на лице? О, ну уж нет, блять. — Ты не поломан, — выплевывает Эндрю, хрипя от рычания, что вырывается вместе со словами. — И если я хоть раз услышу, что ты снова так скажешь, я запихаю эти слова тебе в глотку. Понял? Глаза Нила удивленно округляются. — Но я… Ты же меня не хочешь. — Я никогда такого не говорил. — Ты говорил, что тебе ничего не нужно. — А что нужно тебе, Нил? — Все, что ты можешь мне дать, — без раздумий отвечает Нил. Эндрю разочарованно рычит, но Нил продолжает. — Я хочу быть рядом с тобой. Хочу слышать твой голос. Хочу играть с тобой в экси. Хочу пить с тобой горячий шоколад, смотреть дурацкие фильмы и укрываться с тобой одним одеялом. Я хочу будущее, где есть ты. Где есть мы. Однажды я хочу, чтобы ты назвал меня своим, и чтобы я назвал тебя… Он резко замолкает, смущенный, что позволил себе зайти так далеко, почти сказав это вслух. Но даже невысказанных слов хватает, чтобы шокировать Эндрю до немоты. Видите ли, Эндрю столько времени боялся своего собственнического отношения к Нилу — пугался того, как легко слова “мой омега” застревают у него на языке. Как мысли о том, чтобы Нил был его — его, чтобы защищать, его, чтобы лелеять, — поглощали слишком много пространства в голове. Из-за них он чувствовал себя поломанным, эгоистичным, гадким. Ему казалось, что привязывать Нила к себе — это что-то неправильное. И он даже не задумывался, что Нил сам может захотеть назвать его своим. О, намеки были, конечно, но он все списывал на гормоны или момент. На нечто мимолетное, на нечто, способное испариться в любой момент. Но теперь… Теперь он понял. Нил хочет называть его своим альфой. И это переворачивает вселенную Эндрю с ног на голову, разрывая его мир буквально на атомы, ведь в его мыслях никогда не существовало такого мира, где кто-то мог бы захотеть его в ответ. Да что там — он никогда не представлял, что кто-то вообще способен его захотеть. И все же… Он смотрит на свою личную несбыточную мечту, лежащую под ним. У Нила дыхание сбито, глаза широко раскрыты. Он весь — открытый, уязвимый, просто ждущий, когда Эндрю его разобьет. И при этом все равно готовый рискнуть. Его прекраснейший, смелый, бесконечно упрямый омега. Его. Но даже сейчас Эндрю нужно это проверить. Ведь, хоть Нил и думает, что этого отчаянно хочет, Эндрю не может понять, насколько этим желанием движет страх. И не пожалеет ли Нил о своем выборе утром. Поэтому он решается на компромисс. Эндрю делает глубокий вдох и говорит: — Укус — это не единственный способ показать, что ты помечен, омега. Просто самый долговечный. Нил резко вдыхает, осознавая скрытый смысл. — Я… Как? — Показать? — Да, — тут же отвечает Нил. И Эндрю наконец чувствует, как аура страха и отчаяния уходит, уступая место желанию. Эндрю проводит рукой по груди Нила, чувствуя, как его сердце начинает бешено стучать под кожей. Он наслаждается этим мгновением, а потом наклоняется, замирая у губ Нила и шепча: — Я покажу всем, что ты мой, Джостен. Эндрю поглощает хриплый стон Нила, подавляя его губами в жадном, безжалостном поцелуе. Он лишает омегу дыхания и, возможно, даже мыслей, сосредоточенно разбирая его по частям. Он проникает в рот Нила, втягивает его язык и покусывает губы, пока Нил не начинает тихо стонать под ним. Эндрю отстраняется, скользя носом по подбородку Нила, пока его голова не откидывается назад, обнажая шею. И тогда Эндрю принимается за дело. Он покрывает кожу Нила россыпью оттенков — мягкие синячки проступают на поверхности, когда он ставит засос за засосом на его шее. Достаточно крупные и высокие, чтобы их нельзя было скрыть. Это будет четкий сигнал для любого, у кого хватит ума подойти — Нил занят. Занят и доволен. Эндрю. И хотя эти метки будут скрыты, он оставляет еще несколько: на ключице, бедре и внутренней его стороне. Никто, кроме Нила, их не увидит — но сам Нил будет знать. Будет смотреть на них с благоговением, с этим широко раскрытым, почти изумленным взглядом, от которого у Эндрю внутри все переворачивается. А потом будет осторожно касаться их кончиками пальцев. Но это потом. Сейчас Эндрю сосредоточен на том, чтобы полностью поглотить Нила, вытягивая из него стоны удовольствия, пока тот не выкинет все мысли из головы, пока, наконец, не расслабится и не отдастся ему в руки. И Нил отдается. Позволяет Эндрю забрать себя полностью, до последнего. А после, исчерпав силы, засыпает в его руках, помеченный его губами, с аурой Эндрю, буквально впитавшейся в кожу. На расслабленном лице Нила играет легкая, чуть глуповатая улыбка, которую Эндрю мысленно запоминает, стараясь выжечь этот образ в своей памяти. И только после этого он сам засыпает, полностью довольный и умиротворенный.

***

— Нил! Это что… Это вы с… О мой бог! — взвизгивает Ники, едва увидев Нила за завтраком. Нил слегка краснеет, но ничего не отвечает, позволяя засосам говорить за себя. (Хотя Эндрю уверен, что утром омега специально надел футболку с самым глубоким вырезом из всех, что привез с собой.) — Чувак, — Мэтт качает головой, продолжая зевать. — А, блин. Эти первые дни — ну ты понял. Нил хмурится, глядя на него, а Дэн только улыбается. — Милота. Они оставляют все это без объяснений, и Нил решает не зацикливаться, задумчиво проводя рукой по шее, снова расплываясь в этой глуповатой, счастливой улыбке. От нее в животе Эндрю что-то неприятно сжимается, так что он разворачивается и идет подливать себе кофе. — Эй! — раздается чей-то крик. — Я же четко сказала: никаких потрахушек! Эндрю оборачивается на Эллисон, спускающуюся по лестнице. — Нет. Ты сказала не шуметь, — спокойно отвечает он, слегка наклоняя голову. — Так что я занял его рот. Он краем глаза замечает, как Мэтт поперхивается кофе, пока Дэн беззвучно заходится от смеха. Нил вспыхивает до кончиков ушей, но все равно ничего не говорит, тем самым лишь подтверждая слова Эндрю. Эллисон хлопает губами, уставившись на них, а потом, видимо, сдается и идет за кружкой, недовольно бормоча себе под нос. В странный момент солидарности Мэтт поднимает кружку в сторону Эндрю. Еще страннее то, что Эндрю решает ответить, чокаясь с ним, прежде чем оба делают по глотку. Это побуждает Нила снова улыбнуться, и в его глазах сверкает что-то легкое и сияющее — то, о чем Эндрю не хочет задумываться. К счастью, его отвлекает появление брата и самопровозглашенного подопечного. И… ну, это будет интересно. Легкое веселье непроизвольно поднимается в груди Эндрю, пока он украдкой поглядывает на Нила, ожидая его реакции. Но тот, еще слишком сонный, пялится в свою кружку и едва реагирует на окружающих. Похоже, Аарон тоже устал, потому как сел прямо рядом с Нилом, не сказав ни слова. Но выражения их лиц одинаковы. Абсолютное удовлетворение. Они замечают друг друга одновременно. Поднимают головы, встречаются взглядами и синхронно округляют глаза. Ведь счастливыми выражениями их сходства не ограничиваются. Шею Аарона опоясывают засосы и мелкие следы зубов — очевидно, омега либо позволил Кевину, либо сам его подначил вчера на все это. Скорее всего, по тем же самым притяжательно-ревнивым причинам, по которым о том же самом попросил Нил. Оба молчат, но одновременно морщат носы и издают звуки отвращения, резко отворачиваясь друг от друга. Спустя секунду они уже легонько пинаются и толкают друг друга, словно два раздраженных двухлетки, которых лишили дневного сна. Эндрю закатывает глаза, а потом смотрит на Кевина, приподнимая бровь. Кевин, поймав его взгляд, прочищает горло и краснеет, странно выпрямляясь. Интересно. Эндрю решает выйти на террасу, чтобы выкурить утреннюю сигарету, ожидая, примет ли Кевин вызов. И не удивляется, когда Кевин следует за ним. — Ты правда заставишь меня это сделать, да? — задумчиво произносит он, выходя на террасу и закрывая за собой стеклянную дверь. Эндрю молчит. Кевин глубоко вздыхает. — Ладно, проехали. Эндрю, он молодой, впечатлительный омега, который через столько прошел, разве не понимаешь? Ему не нужно… что бы там ни происходило между вами… если ты не собираешься относиться к этому серьезно. Эндрю затягивается сигаретой, прежде чем встретить взгляд Кевина и выдохнуть дым ему в лицо. — Кто сказал, что я не отношусь к этому серьезно? — Эндрю, — с недоверием отвечает Кевин, — мы вообще половину времени не понимаем, чего ты, блять, хочешь. И это еще когда вы двое вообще разговариваете — остальное время вы просто сидите молча, и я готов поклясться, что занимаетесь какой-то телепатической херней. Вполне возможно, размышляет Эндрю про себя. — Может, мне просто нравится выводить его из себя. Кевин хмурится. — Тогда тебе стоит поднажать. Потому что я почти уверен, что он уже почти влюблен в тебя. Эти слова сбивают Эндрю с толку. Он прищуривается, глядя на Кевина. — Погоди-ка, ты пытаешься отговорить меня от Нила? — Конечно, да! — возмущается Кевин. — А ты думал, о ком я? Эндрю сверлит его взглядом. — И каким образом я должен отговаривать тебя от Аарона, Эндрю? Вообще, это ты должен делать, со мной! Хотя, если можешь, лучше обойдись, — спешно добавляет Кевин. — Ты и так пугающий. И еще, клянусь, я согласился поставить метку только потому, что эти синяки заживут до конца недели, и Рико их не увидит. Да. Если все сделано правильно и без боли, следы получаются достаточно легкими, чтобы омеги быстро от них оправились. А значит, к тому моменту, как Нил вернется в кампус, все, над чем Эндрю так тщательно корпел, исчезнет. Эта мысль сводит его брови. — Но он вчера так настаивал, — бормочет Кевин в свою кружку. — Переживал из-за… ну, в общем, я просто хотел его успокоить. Эндрю резко поднимает голову. — Из-за чего переживал? Кевин вздрагивает. — Я… Эндрю рычит — низко и предупреждающе. Кевин вздыхает. — Он просто немного боится того, что будет с его будущим, учитывая… случившееся… которое теперь на нем висит, — он сжимает губы, а затем, еще тише, добавляет: — Все мы знаем, что с судимостью путь в медицину закрыт. — Это была самозащита, — мгновенно отвечает Эндрю. Кевин смотрит на него странным взглядом. — Нет, — медленно говорит он. — Это была защита другого человека, но… доказательств этого почти нет. В раздевалках нет камер из-за закона о частной жизни, и раз… ну, в общем, кроме слухов, в деле особо ничего нет. Выиграть такой процесс будет сложно. Желудок Эндрю сжимается от того, что Кевин не произносит вслух. Ведь он имеет в виду: из-за того, что Эндрю отказался проходить тест в больнице, Аарону будет сложнее убедить суд в том, что он его защищал. Что он был вынужден убить Дрейка, чтобы остановить его от совершения ужасного преступления. Пальцы сжимаются на сигарете, когда последствия его действий становятся кристально ясны. — Он тебя не винит, Эндрю, — тихо говорит Кевин. — Он даже ни разу не упомянул об этом. Просто… думаю, он все еще злится на себя, что не заметил признаки. Что не понял, что происходит, до того как ты присоединился к нему и Ники, — Кевин слегка пожимает плечами. — Теперь он понял. Речь, конечно, не только об Аароне. А значит, теперь знает и Ники. И Кевин, судя по всему. Наверное, остальные тиммейты тоже уже все поняли — осознали, насколько он слаб. Возможно, даже Нил сейчас сомневается, нужен ли ему альфа, которого снова и снова насиловали против его воли… — Эндрю, перестань. Эндрю резко поворачивает голову к Кевину. Тот смотрит на него спокойно. — Просто дыши. И только в этот момент Эндрю осознает, как быстро бьется его сердце и как поверхностно он дышит. Он пытается взять себя в руки, глубоко вдохнуть и успокоиться. Пользуясь паузой, Кевин продолжает говорить. — Никто не стал думать о тебе иначе, Эндрю, — он чуть улыбается одними уголками губ. — Ты все еще тот же пугающий до чертиков ублюдок. Просто… — Кевин неловко почесывает затылок. — Теперь мы понимаем, почему. Ну, хотя бы немного. И все. Больше ничего. Когда Эндрю молчит, Кевин добавляет: — И, если честно, я не думаю, что Нилу это важно. Он все равно тебя хочет. Эндрю стискивает зубы, неохотно встречая взгляд Кевина. Как бы он ни пытался это скрыть, он отчаянно хочет, чтобы эти слова оказались правдой. — Я серьезно, Эндрю, — мягко добавляет Кевин. — Заткнись, — огрызается Эндрю, отворачиваясь. Кто-то другой мог бы этого не заметить, но Кевин знает его достаточно давно, чтобы понять — это означает “спасибо”. — И конечно, всем давно очевидно, как сильно ты тоже его хо… — Ты в курсе, что я могу заставить человека истечь кровью за двадцать секунд, да, Дэй? — перебивает его Эндрю. Кевин моментально замолкает. — Всего-то придется прицелиться в артерию и идеально ее рассечь… — продолжает Эндрю. Он вынимает нож из повязки, раскручивает его в ладони и проводит пальцем по лезвию. Солнечный луч ловит сталь, отражаясь прямо на татуировке на скуле Кевина. — …не провоцируй меня, понял? — он делает паузу, прежде чем добавить: — Для их же блага. Кевин бледнеет, сглатывает и торопливо кивает. Эндрю, плавно задвинув нож в ножны, медленно поднимает руку и с силой хлопает Кевина по щеке. — Хороший мальчик. И уходит обратно в дом.

***

Неприятно осознавать, что именно Нил просыпается первым, когда поздней ночью Рене стучит в их дверь. Он ушел спать рано, после того как упрямо участвовал во всех идиотских активностях на свежем воздухе, которые затеяли Лисы. Неудивительно, что это его вымотало: раны еще заживали, а небольшая порция алкоголя, которую Эндрю в него влил, его добила. Эндрю ушел следом за ним и проснулся только тогда, когда почувствовал, как Нил сжимает его предплечье под подушкой. Эндрю тут же очнулся, увидев, как Нил с озадаченным лицом тянется за чем-то невидимым, прежде чем вспомнил, что тот рассказывал ему, как раньше, в бегах с матерью, спал с пистолетом под подушкой. Теперь он снова тянется за оружием, которого больше нет. Потому что угроза здесь. Кто-то у их двери. Эндрю перекатывается к краю кровати, вынимает нож и бесшумно приоткрывает дверь. Через секунду он открывает ее настежь, вновь убирая нож. — Извини, — говорит Рене. — Можно одолжить твою машину? Я верну ее до отъезда. Ее голос спокоен, но напряжен и деловит. Что-то явно произошло. — Свет, — коротко бросает Эндрю. Нил тут же понимает, о чем речь, и тянется к прикроватной лампе. Несколько попыток — и свет наконец загорает. Оба тут же зажмуриваются от резкой боли в глазах, пока Эндрю идет к своей сумке за ключами. — Рене? — слышит он вопросительный голос Нила. — Кенго умер, — отвечает она. Аура Нила мгновенно меняется: тревога и шок накрывают комнату, словно ледяной поток. — Что с Жаном? — Рико его избил, — говорит Рене. — Я еду за ним. Теперь все проясняется. Эндрю знал, что Рене поддерживала связь с Жаном, ожидая именно такого момента. Он не питает к этому омеге никакой симпатии, учитывая, что тот был одним из тех, кто причинил Нилу боль (пусть и с пистолетом у виска). Но он ценит его единственный добрый поступок — вывести Нила из гнезда до того, как наркота Рико успела подействовать. — Они ни за что не пустят тебя в Эвермор, — предостерегает ее Нил, в его голосе звучит явное недоумение от глупости этой затеи. Рене улыбается холодной, ледяной улыбкой. — Еще как пустят. И Эндрю ей верит. Он вкладывает ключ в ее ожидающую ладонь. Рене благодарно кивает, разворачивается и выходит из комнаты. Эндрю следует за ней. — Вернусь через сутки, — говорит она, выходя через парадную дверь. — Еще как вернешься, — бесстрастно отвечает Эндрю, и в его тоне звучит как предупреждение о машине, так и угроза самому пойти за ней, если потребуется. Он стучит себя по предплечью, добавляя: — Не убивайся ради него. Рене ухмыляется. — Не убьюсь. У меня есть план. Ничего другого он от нее и не ожидал. В логово дьявола не ходят без какой-нибудь карты на руках. — Рычаги? — Именно, — в ее глазах появляется ледяная решимость. Эндрю кивает, ведь больше сказать нечего. Он наблюдает, как Рене садится в машину и уезжает. Затем возвращается в домик и запирает за собой дверь. Нил дожидается его, когда Эндрю возвращается в спальню и закрывает за собой дверь. Он молчит, но Эндрю сразу видит, что омега на взводе. Однако делать с этим нечего, так что утешать он его не пытается. Эндрю просто ложится обратно в постель, оставаясь рядом. Нил наблюдает за ним. Вздохнув, Эндрю поднимает руку. Нил издает невнятный сдавленный звук и тут же прижимается к нему, утыкаясь лицом в перекат плеча, ища утешение в его ауре. Эндрю, в свою очередь, медленно гладит его по спине и шее — протяжными, успокаивающими движениями, помогая расслабиться. Это занимает много времени, но в итоге срабатывает. Пульс Нила замедляется, но выспаться этой ночью им так и не удается. А утром их ждет новый спектакль — на этот раз в исполнении Кевина, который разводит такую же панику, как Нил. Только громче. Он вылетает из кухни, а Аарон спешит за ним, пока тот не добегает до своей комнаты, чтобы пережить там полноценную истерику. Эндрю тут же начинает разливать кофе для остальных, добавляя в него немного Бейлиса из припасенной бутылки. Никто не возражает. Все напряженно ждут возвращения Рене.

***

Как и следовало ожидать, следующий день Эндрю проводит, нянчась с Кевином. Правда, в этом занятии его поддерживает Аарон. Братья по очереди “дежурят” над тревожным бетой, играя в изматывающую версию “теперь твоя очередь”. Сейчас Эндрю тяжело выдыхает, выходя из комнаты Кевина и Аарона. Уставший бета наконец-то задремал, неожиданно подарив ему передышку. Он сразу начинает искать Нила, но обнаруживает, что омега куда-то делся. Игнорируя неприятное чувство тревоги в животе, Эндрю выходит на террасу и замирает, услышав голоса. — Ладно, ладно… хм… рана, которая больше всего кровоточила? — Эм… наверное, огнестрел? У мамы не получалось… мы, кажется, тогда угробили… ну, где-то восемь полотенец из мотеля, если я правильно помню — ик! — да, точно, — голос Нила звучит слегка затуманено и весело, будто он улыбается. — Уборщики были в ярости. Аарон фыркает. — Я бы тоже разозлился. Ты хоть представляешь, как… как сложно отмыть кровь? Нил хихикает. — А сам как думаешь? И тут оба заливаются смехом. Эндрю медленно выглядывает за край террасы и видит Нила и Аарона, развалившихся на траве неподалеку. Их головы рядом, а тела раскинулись в противоположных направлениях. Вокруг них разбросаны пивные банки. Эндрю задается вопросом, как вообще возникла эта спонтанная пьянка среди дня. Это потому, что они впервые за долгое время ощутили себя в безопасности? Или потому, что все остальное настолько глубоко скатилось в бездну, что хуже уже не будет? — Однажды моя мама… она так разозлилась, что сломала мне нос, и я весь новый ковер кровью залил, — смеется Аарон. — О! А моя как-то раз так взбесилась, когда я измазал кровью сиденье в прокатной машине, — добавляет Нил и тут же фыркает. — Она сказала продавцу, что это банка с маринарой разлилась. Он купился. — Еще один огнестрел? — спрашивает Аарон. — Неа, на этот раз просто содрал коленку. Аарон на секунду замолкает, обдумывая услышанное. Потом признается: — Однажды мама приклеила пластырь с Бэтменом мне на коленку, когда я упал на детской площадке. Поцеловала и сказала, что я очень храбрый, — он поворачивает голову. — Мне было четыре. Нил переваривает ответ, будто взвешивая, прежде чем ответить. — Моя как-то раз посадила меня к себе на колени, когда мы слушали бесплатный концерт в парке. Она напевала мне на ухо, пока играли, — он сглатывает и добавляет: — У нее был очень красивый голос. Аарон вздыхает. — В этом-то и дело, да? Не всегда было плохо. — Да, не всегда, — шепчет Нил. Они ненадолго смолкают. Затем Аарон хлопает ладонью назад, попадая Нилу прямо по носу, и заявляет: — Добей меня, Джостен! Нил фыркает, потом садится и вытаскивает очередную банку пива из стоящего рядом кулера. Пока он возится с открывашкой, Аарон вздыхает. — Ты правда трахаешься с моим братом, да? Нил замирает. — Эм… — Ой, не отвечай. И так очевидно. Ну знаешь, это немного странно, что ты так быстро переобулся, забив на свою “я-ни-с-кем-не-встречаюсь” херь, и прыгнул в постель к моему брату. Можно было бы подумать, ты выбрал его, потому что знал, что он уже был легкой добычей, и решил, что с ним проблем не возникнет. Если до этого Нил просто застыл, то теперь превращается в камень. Его лицо вспыхивает, а взгляд, направленный на Аарона, готовится вот-вот расплавить краску на стенах. Даже Эндрю едва сдерживает фырк от этой колкости. Но прежде чем он успевает спуститься и вбить хоть каплю здравомыслия в своего брата, Аарон продолжает: — Но я-то знаю, что все не так. Боже, блять, эти миллионы вопросов, которые ты задавал на том форуме, как ты держишься осознанно рядом с ним, как ты на него смотришь, и как ты… — он скрипит зубами, а потом добавляет с каким-то надрывом: — …как ты поставил его жизнь выше своей, чтобы не дать Дрейку до него добраться. Если бы ты не… если бы я не успел вовремя… Аарон качает головой, не в силах даже представить, какой ужас он чуть не увидел. — Только попробуй его обидеть, — тихо заканчивает он. — Ни за что, — с той же серьезностью отвечает Нил. Затем морщит нос. — Хотя он вряд ли вообще такое позволит. Аарон фыркает, прищурившись. — Да ладно. Уверен, Эндрю позволил бы тебе все, что угодно, если бы ты попросил. — Мне? — ошарашенно переспрашивает Нил. — Чушь какая. Он считает меня идиотом, — он тяжело вздыхает и снова начинает бороться с язычком банки, но забинтованные пальцы и его состояние делают задачу почти невыполнимой. — Я просто… мы не… — он сжимает челюсти, а потом заканчивает: — Все равно это неважно. Аарон хмурится, садится и спрашивает: — Думаешь, он не стал бы за тебя бороться? — Нет, — без колебаний отвечает Нил. — Конечно, нет, — он пожимает плечами, теперь уже пытаясь открыть банку зубами, и добавляет: — С какой стати? Я — ничто. — Ты просто бестолочь, вот ты что, — огрызается Аарон. — Дай сюда! Он выхватывает банку у Нила, открывает ее с громким щелчком, делает весомый глоток и только потом возвращает Нилу. Тот пожимает плечами и тоже отпивает. После этого они снова ложатся на траву и смотрят в голубое небо. — Ты ошибаешься, знаешь, — говорит Аарон. Нил качает головой. — Нет, не ошибаюсь. — Ты не “ничто”, — настаивает Аарон. — Не для нас и не для него. Это видно. Нил молчит, а потом тихо шепчет: — Спасибо. Аарон лишь пожимает плечами и что-то невнятно бурчит. Они снова смолкают, пока Аарон вдруг не произносит: — Мы наконец дошли до травм в результате ДТП на курсе травматологии. — Правда? — Нил ухмыляется, отпивает еще пива и передает банку обратно Аарону. — На этот раз прям реальные ужасы или… — О, это просто мерзость, — отвечает Аарон с явным удовольствием и начинает в красках описывать случай с парнем, которого выбросило через заднее стекло его же машины. Эндрю качает головой, тихо возвращается в домик и оставляет этих двоих нажираться дальше.

***

Жан явно не рад их видеть. Скорее, совсем не рад, думает Эндрю, наблюдая, как омега мечется на кровати в доме Эбби. Он швыряет оскорбления в адрес Кевина и Нила на французском — судя по тому, как Кевин дергается, хотя Нила они, похоже, вообще не задевают. Защитник шипит, рычит и откровенно переигрывает, если спросить у Эндрю. Но нельзя не заметить, что его хорошенько отделали. Все тело в синяках, один глаз заплыл, нос и рука явно сломаны. От него пасет, как от отделения неотложной помощи — смесь крови и антисептика настолько густа, что в маленькой комнатушке Эндрю едва может дышать. И поверх всего этого — аура боли и отчаяния, смесь паники и дискомфорта, которая вынуждает Эндрю с трудом удерживаться у стены. Все-таки он альфа, а омега в таком состоянии сам собой призывает к себе на помощь. Правда, жест этот точно останется недооцененным. Особенно учитывая, что Эндрю легко распознает еще кое-что: запах того, что с омегой произошло до того, как Рене его вытащила. Он видит, как Жан дергается от боли, стоит ему повернуться не так. Узнает в его резких отступлениях все то, что случается, когда кто-то слишком быстро приближается или движется рядом. Эндрю хочется вырвать Рико глотку голыми руками — и это при том, что он даже не симпатизирует Жану. Единственный человек, на которого Жан реагирует чуть спокойнее, — это Аарон. Без всякой деликатности тот заходит в комнату и сразу требует, чтобы все вышли прочь, включая Кевина. Эндрю замечает, как Жан немного расслабляется при виде другого омеги (не того, кто знаком с ножами и мафией, разумеется). В конце концов Аарон выгоняет всех, ведь их присутствие только усугубляет состояние Жана, и Эндрю с удовольствием уходит. Кевин, конечно, совсем в другом состоянии. — Ты видел, что они с ним сделали? — шипит он, едва они оказываются вне пределов слышимости. — Кенго мертв, Гнездо под расследованием университета, и они точно уже догадались, что Нил обратился в ФБР. С таким раскладом нам повезет, если они просто убьют нас всех во сне! — Закройся, — резко говорит Нил. — Или ты уже труп. А я пока не готов сдаваться. — Да смысла нет! — Ты забыл про моего дядю? — Про твоего дядю, который ведет переговоры за тебя, — выплевывает Кевин. — Может, у тебя и есть кто-то, кто сражается за тебя, Нил, но мы с Жаном сами по себе. Мы для них — просто неудачные активы, находящиеся на крайне опасной территории. Ничто не мешает им забрать свое обратно — или избавиться от нас, если решат, что так проще. Челюсть Нила напрягается, но он молчит — видимо, Кевин задел больное место. Эндрю это раздражает, ведь так его роль в их договоренностях будто полностью игнорируется. Но даже он не настолько глуп, чтобы полагать, будто в одиночку сможет противостоять всей сфере влияния Морияма. Кевин прав, и они оба это знают. Так что не стоит удивляться, когда Нил выкидывает какую-нибудь глупость. Только вот Эндрю о ней не знает. Он спокойно возвращается к занятиям на несколько дней после весенних каникул, пока вдруг не получает от Нила сообщение с требованием встретиться у Эбби. Эндрю даже не отвечает. Просто ждет у машины, пока не видит Нила с Кевином, бледным как полотно, которого Нил упорно тащит за собой к дому. Когда они подходят, Эндрю приподнимает бровь, но Нил лишь коротко кивает в сторону дома, явно веля идти внутрь. Эндрю следует за ними. Они быстро проходят мимо Эбби с Аароном, после чего Нил с силой усаживает Кевина на кровать и грубо будит Жана. Когда оба оказываются в сознании и готовы слушать, Нил вываливает новости. Приезжал Ичиро. Он решил пощадить их, посчитав, что они все еще могут быть полезны. Теперь они — активы Морияма. Если они пройдут в профессиональный спорт, то до конца жизни будут отдавать ему 80% своего заработка. А если не смогут пробиться, Ичиро их убьет. Обе реакции — и Кевина, и Жана — в оценке Эндрю абсолютно уместны. Им вынесли пожизненный приговор без надежды на побег. Из горла Жана вырывается крик, такой низкий и пронзительный, что даже у Эндрю скручивает в животе. Кевин выглядит ошеломленным, почти отрешенным. Он запоздало кладет руку Жану на плечо в попытке утешить, но при этом уставляется в пустоту, пока омега раскачивается взад-вперед и рыдает, полностью сломленный. Этого хватает, чтобы Аарон ворвался в комнату, дико озираясь в поисках источника проблемы. Но он лишь разделяет разочарование остальных, когда становится ясно, что тут нет ни крови, ни физических травм. Нечего исправлять. Нечего решать. Ожидаемо, его брат буравит взглядом Нила, каким-то образом сразу догадавшись, даже без разъяснений, что это его рук дело. Эндрю тоже переводит взгляд на омегу, потому как реакция Нила полностью выбивается из общего настроения. Да, в его лице есть смирение, усталость, такая глубинная, что Эндрю хочется забрать его и уложить в постель дня на три. Но под всем этим скрывается странное возбуждение, облегчение, которые Эндрю не может понять. Это сбивает его с толку. И когда Нил ловит его взгляд; в его глазах мелькают вина и сожаление. Теперь Эндрю злится. Он отталкивается от стены и выходит в коридор. Как и ожидалось, Нил идет за ним. Эндрю собирается продолжить путь по коридору (а возможно, и вообще выйти из дома), но останавливается, почувствовав, как Нил слегка тянет его за рукав. Рефлекторно он поворачивается к омеге. — Ну и каково это — продаться с потрохами? — выпаливает он. И только в этот момент понимает, насколько зол. Насколько разочарован, расстроен и измотан тем, что ничего не смог сделать. Что в итоге это оказался единственный выход, который Нил смог придумать. Ведь теперь все ясно: Нил не просто спас свою шкуру. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти Кевина с Жаном. Использовал единственный козырь, который у него был, чтобы дать им троим шанс, вместо того чтобы сбежать, пока еще мог. Ебучий мученик, до самого конца. — Стоит каждого цента, — отвечает Нил. — Пускай забирает, сколько хочет. Деньги мне ни к чему. Эндрю хочет ехидно заметить, что, судя по его гардеробу, деньги ему еще как, блять, нужны, но сдерживается. Тем временем Нил продолжает: — Мне нужно лишь то, что он дал: гарантия моего будущего. Я получил разрешение, нет, приказ жить так, как я хочу. Через четыре года я закончу университет и буду играть в экси, пока меня не отправят на пенсию. Может, даже мирно скончаюсь от старости. Омега смотрит на Эндрю с торжеством, и злость накрывает его, как кипящая волна, ведь Нил даже не осознает, насколько… вопиюще неправильно все это звучит. Нил благодарен за то, что ему дали шанс жить. Словно он не заслужил этого права уже одним фактом своего существования. Он рад, что теперь, возможно, сможет умереть от старости, а не от снайперской пули в любой момент. Эндрю воротит. И, конечно, этот наркоман более чем доволен, ведь, вдобавок ко всему, ему позволили заниматься единственным делом, которое он любит больше всего на свете, — экси. — С каждым днем ты становишься все сильнее похож на них, — резко бросает Эндрю, не в силах выразить словами то, что сейчас творится у него внутри. Вдалеке раздается звонок телефона, будто доносящийся из другого измерения — настолько он неуместен в этой реальности. — Тебе придется найти, за что держаться, что-то свое, — отвечает Нил, полностью игнорируя выпад. — Я в безопасности, Кевину тоже больше не нужна твоя защита, Ники рано или поздно улетит к Эрику, а у твоего брата есть Кевин. Чем ты будешь жить, если никого не надо охранять? Слова Нила пробиваются сквозь тщательно выстроенные Эндрю стальные связи, словно раскаленный нож, разрезающий металл. Только сейчас он понимает, насколько жалко цепляется за уже давно разорванные нити. Одним движением Нил не только купил себе свободу, но и разрушил все привязи Эндрю. — Аарону все еще грозит суд, — выплевывает он, хватаясь за последнюю соломинку. Нил кривится, но, сделав глубокий вдох, продолжает: — По поводу суда… Дверь спальни за ними резко распахивается, и Аарон вываливается наружу, крепко сжимая в руке телефон. — С-суд отменили. Эндрю смотрит на него безучастным взглядом. — Су-суд, — повторяет Аарон, заикаясь. — Мне… они… мне только что позвонили из полиции. Сказали, что все обвинения сняты и убийство признали самообороной, — он поднимает глаза и серьезно смотрит на Эндрю. — Они нашли доказательства, что Дрейк преследовал тебя несколько месяцев. Что у него был целый план, как он собирался… посягнуть на тебя после игры в Балтиморе. А если бы все пошло не так, он хотел… убить вас обоих. Аарон сглатывает и вспыхивает: — Почему ты ничего, блять, не сказал? Господи, тебя преследовал этот уебок? Когда ты это понял? Как долго? Какого хуя, Эндрю? Они говорят, он был тобой прямо одержим. У него нашли какой-то ебучий алтарь с твоими жуткими фотками и всем таким. Просто… пиздец. Рядом Нил стискивает челюсть, не поднимая глаз. Вот как. Полиция внезапно нашла целый ворох улик, связывающий нападение Дрейка с Эндрю. Доказательства, которые наверняка собирались месяцами. Прямо идеальный след в интернете, вплоть до напечатанного “признания”. Дело, закрытое и повязанное красивеньким бантиком. Эндрю смотрит на ликующее лицо брата. На явное облегчение и надежду на светлое будущее, написанные на нем. Ни тени сомнений — Аарон верит в ложь, как бы очевидна она ни была. Потому что хочет верить. Эндрю лишь пожимает плечами, ничего не говоря, и Аарон фыркает. — Ладно, в следующий раз скажи кому-нибудь, если тебя начнут, блять, преследовать, ясно, придурок? Уф, — он качает головой, но не может скрыть слабую улыбку, которая все же проскальзывает на его лице. — Пойду найду Эбби, посмотрю, нельзя ли раздобыть для нас что-нибудь выпить. Аарон уходит вниз по лестнице, — его шаги легки, почти пружинят, — а Эндрю наконец поворачивается к Нилу. Нил стоит с опущенными плечами, уставившись в пол. — Еще одна цена заплачена? — холодно бросает Эндрю, не отводя глаз от лица Нила. — И что это тебе стоило? Нил медленно закрывает глаза, словно от боли, а затем поднимает голову, встречая взгляд Эндрю. — Встать перед ним на колени. Сначала Эндрю не понимает. Хоть унизительно и болезненно для гордости, это не тот вид “платы”, который он ожидал от высокопоставленного альфы… И вдруг к нему приходит осознание. Его тело движется быстрее мысли: Эндрю бросается вперед, вплетает пальцы в волосы Нила и резко тянет его голову так, чтобы оголить шею. Но она оказывается чистой. Волна облегчения накрывает его так сильно, что он едва не задыхается. — Он сказал, что ему плевать, кто меня трахает, — глухо произносит Нил, уткнувшись Эндрю в плечо. — Главное, чтобы я помнил, кто мой истинный альфа и к какой стае я принадлежу. Затем он медленно поднимает руку и стягивает ворот рубашки, обнажая плечо, которое прежде оставалось нетронутым, без ожогов от утюга. Теперь там четко вырезана буква “М”. Глубоко и размеренно, с неровными линиями, явно оставленными когтями альфы. — Я сын Мясника, — говорит Нил бесцветным тоном. — И если Ичиро позовет, я приду. На самом деле это никак не касается Эндрю. Ни одно из решений Нила не задевает его лично. Так почему же сейчас у него внутри словно рвется что-то пополам? Снова. Нил ранен, помечен, снова пострадал, и Эндрю ничего не смог с этим сделать. Он знает, что жизнь несправедлива — она никогда не была такой к нему, да и к Нилу, откровенно говоря, тоже не особо милосердствовала. Он и не думал, что они выберутся из всего этого без последствий… Ну ладно, может, и думал. Просто он никогда по-настоящему не совмещал две эти реальности у себя в голове. С одной стороны, была правда — та, где он понимал, что его сделка с Кевином, скорее всего, закончится его же смертью. Где Нил снова попытается сбежать и погибнет вскоре после этого. Та мрачная, но вполне вероятная реальность, в которой они никогда больше не встретятся, оба обреченные слишком рано лечь в могилу. А с другой стороны, был этот мыльный пузырь. Эта глупая, туманная версия настоящего, где Эндрю мог притворяться, что Нил принадлежит ему. Где мог целовать его, заботиться о нем, защищать его, этого огненного омегу. Где мог наслаждаться его обществом и этим “чем-то” между ними так долго, как только возможно. Но ведь ты можешь иметь это прямо сейчас, — шепчет темный голос внутри. — Да, с некоторыми условиями, но когда тебя это останавливало? — Я… я понимаю, ты, наверное, не… — начинает Нил, разрывая затянувшееся молчание. — Что я… теперь бракованный. Во всех смыслах. Ч-что ни один альфа не захочет… прикоснуться к омеге, которого уже… пометил другой, но… — он шумно втягивает воздух, голос дрожит. — …если есть хоть какой-то шанс, то я просто хочу, чтобы ты знал — мой ответ все еще “да”. Эндрю моргает. Нил все еще хочет, чтобы он его укусил. После всего, что произошло, Нил все еще надеется, что, возможно, Эндрю все-таки захочет его. Эндрю вспоминает, как Нил впервые попросил его об этом в домике на озере. Интересно, предполагал ли Нил тогда, что такое может случиться, но ничего не сказал. Как просто он спросил, позволив Эндрю самому сделать выбор, зная, что позже ему может даже не представиться такая возможность. И интересно, что сделал бы Ичиро, если бы у Нила уже была метка. Проявил бы он такое же “великодушие”? — Присоединяйся к нам, — продолжает Нил, когда Эндрю молчит. — Кевин начнет играть за страну еще до выпуска. Он считает, что со временем я тоже могу рассчитывать на место в сборной, если буду как следует тренироваться. Давай с нами. Однажды мы все вместе выйдем на поле на Олимпийских играх. Мы будем несокрушимы. — Это ты одержим экси, а не я, — отвечает Эндрю; слова выходят, будто давно заученный текст. Сцена в пьесе. Выдуманный персонаж с проблемами, далекими от его собственной реальности. — Ну так раздели мою одержимость, пока у тебя не появится своя, — тихо говорит Нил. Эндрю делает шаг назад, но Нил хватает его за рукав. — Разве это не здорово? — его голос звучит с надрывом. — Своя команда, свое место в ней, новый город каждую неделю, а в перерывах между играми сигареты и выпивка, — он наконец поднимает взгляд, так что Эндрю утопает в шокирующе синем цвете его глаз, и искренне признается: — Не хочу, чтобы это заканчивалось. Правда, сжигающая изнутри, опаляя легкие, потому что это слишком. Все это — слишком. — Все когда-нибудь заканчивается, — резко бросает Эндрю. Ему нужно уйти. Просто уйти, ведь вес слов Нила, решения, которое он принял за них всех, давит на Эндрю, ломает. Он резко пихает Нилу в грудь пакет, который едва помнит, как достал с переднего сиденья машины, прежде чем зайти в этот ад, а потом резко разворачивается и уходит.

***

Следующая неделя проходит ровно так, как Эндрю и ожидает. Кевин ломается — его невозможно успокоить, пока он не оказывается на стадионе, единственном месте, где хоть как-то ощущает себя в безопасности. И, к удивлению Нила (да и самому себе), Эндрю присоединяется к нему. Они сталкиваются на поле, сцепив зубы, рыча и перекидываясь резкими фразами. Но он не мешает Кевину бросать мяч в ворота плоть до тех пор, пока оба не валятся от усталости, а тело Эндрю не окутывает тяжелое, как одеяло, изнеможение. Именно тогда он впервые чувствует это — крошечный укол возбуждения, то самое, от чего Кевин и Нил, похоже, давно зависимы. Он, само собой, в этом никому не признается, но после каждую ночь молча следует за Кевином на поле, слушая его указания и принимая советы с подчеркнутым (и молчаливым) уважением. Нил, между тем, ведет свою битву — с прессой. Он выступает уверенно и прямо, рявкая на журналистов, если те становятся слишком настойчивыми, но стараясь отвечать честно и открыто по возможности. Во время игры с Медведокотами Нил наблюдает за командой со скамейки запасных, молча сжимая губы, но его колено бесконечно подрагивает. И все это время на нем надеты нарукавные повязки, которые подарил ему Эндрю. Победа достается дорогой ценой, но Эндрю мало волнует результат. Единственный по-настоящему интересный момент наступает, когда Аарон и Кевин публично объявляют о своих отношениях. Аарон просто бросает шлем Ники, а сам прыгает в объятия Кевина, целуя его на глазах у всего мира. Команда ахает, улюлюкает, свистит и радуется, а Эндрю лишь закатывает глаза. Он игнорирует планы команды отметить победу — что-то связанное с совместной вылазкой и большим количеством алкоголя, — быстро принимает душ и как раз успевает стать свидетелем панической атаки Кевина у раковины. Ведь, по-видимому, бета решил, что одновременно заявить миру о своей бисексуальности, о том, что он никогда не катался на лыжах, и о том, что Ваймак — его отец, блестящая идея. Сцена перед ним выглядит хаотично, но Эндрю считает, что Кевин справляется вполне сносно. — Мы все умрем, — стонет Кевин, содрогаясь. — Нет, не умрем, — отвечает Нил. Аарон стоит у раковины, наблюдая за Кевином. Когда тот поднимает взгляд и их глаза встречаются, Аарон молча укладывает ладони ему на лицо. Этот жест, кажется, чем-то задевает Кевина. Эндрю видит, как тот осторожно поднимает одну из рук Аарона и полностью закрывает ею свою татуировку на скуле. Он вздрагивает, когда большой палец Аарона мягко касается кожи. Кевин склоняется, пока их лбы не соприкасаются. Они закрывают глаза всего на несколько мгновений, а потом он выпрямляется, и в его взгляде появляется новая решимость. — У нас много работы. — Завтра, — парирует Эндрю, прежде чем Нил успевает открыть рот. Ему уже хватило этого ебаного экси на сегодня. По окончании послематчевой речи Ваймака — кто бы сомневался, теперь они в полуфинале и скоро окажутся разгромленными USC, — Эндрю отвозит всех обратно в общежитие. В духе командной солидарности он остается там ровно на 2,5 секунды после появления черлидерш, а потом хватает бутылку водки и ускользает к себе в комнату. Ему кажется, что он едва-едва успевает плюхнуться в кресло-мешок с незаконно добытой бутылкой, как в дверь заходит его долгосрочная авантюра, — с ключом к разрушению Эндрю. Несбыточная мечта с ключом. На лице Нила смешались удивление и тревога. Он делает несколько шагов внутрь, останавливается и оглядывается, словно пытаясь впитать в себя новое пространство. Эндрю силится убедить себя, что все дело в логике. Что Ники — это громкий, назойливый раздражитель, который каждое утро бесит его своим оптимизмом, поэтому отправить его жить к Мэтту — просто отличная идея. Что Кевин и Аарон, будучи теперь парочкой, которую аж тошно видеть на публике, конечно, захотят жить вместе. Но ни одно из этих объяснений не раскрывает, почему теперь у Нила есть ключ от их комнаты. Почему Эндрю специально велел Ники отдать ему этот ключ. Почему отказался от драгоценной возможности иметь комнату полностью в своем распоряжении. И взгляд, которым Нил на него смотрит, говорит, что он все понимает. — Ты же вроде бы меня ненавидишь, — произносит омега, чуть наклонив голову, пристально глядя на Эндрю. — Всецело, — отзывается Эндрю и делает еще глоток водки прямо из горла, пока Нил осторожно не забирает ее у него. — Я не такой идиот, как ты думаешь, — серьезно говорит Нил, смотря прямо на Эндрю. — А я не такой умник, каким себя считал, — отвечает Эндрю, — и больше такого не повторю. Может, все дело в моей тяге к саморазрушению? — задумчиво добавляет он, больше для себя, чем для Нила. На лице Нила мелькает быстрая череда эмоций, прежде чем его аура становится ощутимо ярче. — Я не несбыточная мечта, — осторожно начинает он, — и никуда не денусь. — Я не просил тебя оставаться, — рявкает Эндрю. — Так попроси, — парирует этот идиот, конечно же. — Или будь рядом, пока сам не поймешь то же самое. — Рано или поздно ты мне надоешь. Это очевидный блеф, но взгляд Нила на миг омрачается. Он начинает отступать, но Эндрю быстро хватает его за воротник и тянет к себе, пока тот не оказывается прямо над ним. Глаза Нила округляются, но он быстро меняет положение, упираясь рукой рядом с головой Эндрю, чтобы быть близко, но не давить на него. И именно этот крохотный жест, сделанный рефлекторно и уже не в первый раз, наконец освобождает слова, застрявшие у Эндрю в горле: — Услышь меня, омега, — медленно произносит он, — ты мне не принадлежишь. Нил шумно сглатывает. Глаза блестят, и он было отползает в сторону, но Эндрю перехватывает его за подбородок, заставляя вновь посмотреть на себя. — Ты мне не принадлежишь, потому что ты не вещь и не актив, которым можно владеть. То, что кто-то “заявляет права” на тебя, для меня ничего не значит. Это твой выбор, твое решение — принимать это или нет. И даже если ты подчинишься, мне будет плевать на какой-то идиотский титул. Если этот самодовольный, отсталый альфа хочет почувствовать себя лучше, требуя покорности, — пускай подавится, — он наклоняет голову. — Я все равно останусь рядом. — Навсегда, — шепчет Нил. — Если… если ты правда хочешь. — Тогда останусь. — Хорошо, — почти неслышно отвечает Нил. — И ты тоже останешься. Глаза Нила сверкают. — Хорошо. Эндрю фыркает, собираясь оттолкнуть его, но омега вдруг выпаливает: — З-значит, это значит, что я теперь… твой? А ты… мой? Эндрю замирает и смотрит на него. — Ты этого хочешь? — Да, — тут же отвечает Нил. Эндрю замолкает. — Тогда ты это получишь, — тихо говорит он. Дыхание Нила сбивается, но он остается на месте, не двигается. Он смотрит на Эндрю голодным взглядом, пока аромат апельсинов с гвоздикой не начинает кружить голову. — Это “да”? Эндрю вздыхает, будто его ужасно утомляет этот хаос в лице человека, нависающего над ним. Хотя оба прекрасно знают, что все обстоит совсем иначе. — Да, кролик. Это “да”. Нил тут же бросается вниз и прижимается к его губам. Их поцелуй — горячая, отчаянная пляска языков, тепла и глухих стонов, от которых у Эндрю в голове все вскипает. Он тянется к руке Нила, той, что все еще лежит у его головы, и мягко обхватывает запястье, опуская ее вниз, пока та не оказывается у него на груди. Он напрягается от неожиданного прикосновения, но понимает, что Нил заслуживает этого в такой момент. И все же Нил, эта чертова несбыточная места, не сдвигает руку. Не отдергивает ее, отвергая Эндрю, но и не перемещает. Это молчаливый жест — доказательство уважения к телу Эндрю и его выбору, чего тот никогда прежде не испытывал. Этого хватает, чтобы вызвать у Эндрю дрожь, особенно когда Нил добавляет к этому обещание: — Я не буду, как они, — шепчет он, отстраняясь настолько, чтобы произнести слова прямо Эндрю в губы. — Я не хочу, чтобы ты меня терпел. — Сто один, — отвечает Эндрю, чувствуя, будто этот глупый орган в его груди вот-вот разлетится на куски. — Уже почти сто два. Нил усмехается. — Ты не умеешь врать, — сообщает он Эндрю так, будто тот сам этого не знает. Эндрю понимает, что остается лишь один способ его заткнуть. Поцелуем. Очевидно.

***

Эндрю не понимает, что вообще здесь забыл, стоя рядом с Кевином, который уже добрых пять минут болтает без остановки с этим “лучиком солнца”, Джереми Ноксом. С того момента, как увидели друг друга, они не замолкают, обсуждают все подряд, будто две старые сплетницы, случайно встретившиеся у супермаркета. Как будто остальные здесь не стоят, ожидая, когда же начнется игра. Ну, знаете, хотя бы в этом столетии. Наконец Кевин подбирается к сути. — У меня есть для тебя защитник. Найдется для него место в команде в следующем сезоне? Джереми слегка наклоняет голову, сводя брови. Похоже, он явно не ожидал такого вопроса. Его лицо становится еще серьезнее, когда Кевин коротко объясняет ситуацию. — Я собрал для тебя кое-какую его статистику для анализа, — продолжает Кевин, делая паузу, чтобы Джереми переварил эту, мягко говоря, необычную информацию. — А еще сводку его сильных и слабых сторон по последним играм. На основании моих… Он вдруг замолкает, осознавая, что его сумка не рядом. Кевин хмурится, затем поворачивается к скамейке Лисов и громко свистит. Нил останавливается и несколько секунд смотрит на него, затем закатывает глаза и начинает бежать к ним по полю. Эндрю напрягается. — Ты только что позвал его, как псину? — Ну он же отозвался, — с ухмылкой отвечает Кевин. Эндрю мрачно смотрит на него. Но прежде чем он успевает стереть ухмылку с лица Дэя, Нил уже добегает до них. — Что? — коротко спрашивает он у Кевина. — Принеси мне мою сумку, — командует тот. — Если тебе не сложно, — вмешивается Джереми, приподнимая бровь и глядя на Кевина. — Уверен, Кевин просто не договорил. Кевин слегка краснеет под этим мягким упреком. — Если тебе не сложно, — бормочет он. Нил снова закатывает глаза и громко выдыхает. — Мог бы сказать до того, как я сюда пришел. Он мельком бросает взгляд на Эндрю — короткое, но глубокое мгновение, которое Эндрю ощущает до кончиков пальцев, — а затем разворачивается и бежит обратно к скамейке. — Ах, — внезапно выдает Джереми. Оба — и Эндрю, и Кевин — поворачиваются к нему. — Простите, — Джереми виновато улыбается. — Но… теперь я все понял. Оба Лиса переглядываются, а затем снова смотрят на Троянца. — О! Да, простите, но, э-э… я слышу их ауры на вас обоих, — объясняет Джереми. Он поднимает палец к носу, и Эндрю вдруг вспоминает, что Джереми известен своим “легендарным чутьем”, способным не только улавливать базовый аромат человека, но и раскрывать куда больше, чем хотелось бы. — У Кевина она очевиднее, — улыбается Джереми. — Еще бы, после того грандиозного признания в прошлой игре. Ну, и еще потому, что его аура… скажем так, свежее, — он поворачивается к Кевину и подмигивает. — Пахнет так, будто кое-кто переживал, как ты справишься тут в одиночку. Кевин краснеет, а Эндрю фыркает. Даже он заметил, как сильно Аарон пропитал Кевина своей аурой перед выходом на поле. От такого демонстративного жеста у Эндрю самопроизвольно закатываются глаза. Джереми снова обращается к Эндрю: — А вот твоя… чуть старее — с прошлой ночи, наверное? — но, э-э, более… насыщенная. Его щеки слегка розовеют, пока Эндрю сверлит его взглядом, ничего не подтверждая и не опровергая. Но под маской равнодушия у Эндрю пробегает легкий шок. Ведь вчера они с Нилом были почти что в исступлении, их руки и губы снова и снова находили друг друга, пока отчаянное желание и страсть покрывали их кожу одинаково яркими оттенками. Но как “лучик солнца” это, блять, понял? Джереми неловко смеется, а затем добавляет: — Мне было слегка интересно, кто мог привлечь твое внимание, пока не я увидел, как Джостен подбежал, насквозь пропитанный твоей аурой, — он ухмыляется. — Рад за тебя, мужик. Эндрю сверкает на него таким взглядом, что любой другой давно бы испарился. К счастью, этот разговор обрывается, когда Нил возвращается, таща за собой сумку. Он протягивает ее Кевину. — Ну? — спрашивает тот. — Что “ну”? — Открой ее. — Чего? Нет, сам открывай. — Как я ее открою, если она у тебя в руках? — Для начала ты мог бы просто взять ее! Эндрю тяжело вздыхает, наблюдая, как они препираются. — Ах, кто был твоей сучкой в прошлом году? — наконец раздраженно ворчит Нил, начиная возиться с молнией. Кевин открывает рот, но Эндрю сощуривается и резко рявкает: — Только открой, блять, рот. Если этот бета хотя бы подумает сказать имя брата Эндрю, он… Но Кевин лишь выпучивает глаза, потом задирает голову с высокомерным видом и фыркает: — Никогда бы не посмел. Еще бы, не посмел. Эндрю все равно продолжает сверлить его взглядом. Нил несколько секунд мучается с застежкой, но наконец резко открывает сумку. И ровно до этого момента можно было забыть, что Джереми — альфа. Нокс создает вокруг себя такое мягкое, безобидное впечатление, что его, как и Бойда, легко принять за бету. Такой расслабленный и добродушный. Но как только Нил открывает сумку, зрачки Джереми резко расширяются, а глаза вспыхивают красным. Его взгляд мгновенно приковывается к содержимому с лихорадочной интенсивностью. — Чья? — резко выпаливает он. Ого. Интересно. Оба — и Кевин, и Нил — моргают в замешательстве. — Чья — что? — глупо переспрашивает Нил. Джереми кивает в сторону сумки. — Чья это аура? Кевин хмурится и смотрит вниз, на сумку, пару секунд. — Эм… моя? А, стоп… — он начинает рыться в сумке и вытаскивает футболку, смятую на самом дне. — Эм… по-моему, ее брал Жан? Он… ну, он повел себя как мудак, когда это сделал, но, короче, он… — Он ранен, — перебивает Джереми, что совсем на него не похоже. — Серьезно. Кто это сделал? Лицо Нила закрывается словно маской, а Кевин тяжело вздыхает. — А сам как думаешь? — наконец тихо отвечает он. Эндрю наблюдает, как Джереми складывает пазл в голове. Еще миг, и он пытается вырваться из этого состояния, моргая и слегка тряся головой. Через пару секунд краснота в его глазах исчезает, а на лице снова появляется привычная извиняющаяся улыбка. — Простите, парни. Это было… странно. Обычно такого не происходит, я… ну, я почти никогда… — он снова мотает головой, обрывая себя. — Забудьте. Просто… виноват. Он одаривает Кевина обнадеживающей улыбкой. — Будем на связи. Эндрю видит, как на лице Кевина появляется редкая, искренняя улыбка облегчения. Наконец все сдвигается с мертвой точки: Джереми вручает им список стартового состава на игру, при этом радостно сея хаос в их планах. — Это было странно, — замечает Нил спустя некоторое время, когда они отходят. — Странно? Странно? Ты издеваешься? Они, по сути, сливают игру! Это секционный самоубийственный маневр, у них просто нет шансов… — Я имел в виду, как он отреагировал на ауру Жана, — со вздохом перебивает его Нил. — А, — пожимает плечами Кевин. — Джереми просто волнуется за потенциального новичка, вот и все. Эндрю фыркает. — Что? — резко оборачивается Кевин. Эндрю на секунду задумывается, а потом решается: — Ставлю двадцатку, что после игры он даст тебе что-нибудь для Жана. Нил хмурится, не понимая, о чем речь, а вот глаза Кевина чуть не выпадают из орбит. — Да не… он бы никогда… он не имел в виду… — Принимаешь или нет, Дэй? Кевин чуть колеблется, а потом уверенно кивает. — По рукам, — заявляет он. А когда после игры (после пиздецки изматывающей, но заслуженной победы, от которой Эндрю все еще слегка в шоке) Джереми находит их с “подарком” в руках, Кевин сверлит Эндрю взглядом все это время. — Просто небольшой приветственный набор для Жана, если он вдруг захочет к нам присоединиться, — с робкой улыбкой объясняет Джереми. — Ну, знаешь, стандартные штуки… немного мерча и прочих стимулов, чтобы он решил назвать USC своим новым домом. Ага, “прочих стимулов”. Например, красно-золотой свитшот, лежащий в корзине, насквозь пропитанный аурой Джереми. Эндрю не может удержаться от самодовольной ухмылки, приподнимает бровь и протягивает руки, вынуждая Джереми встретить его взгляд, пока тот передает ему корзину. Джереми краснеет, понимая, как легко Эндрю разобрал его “стимулы” на части, словно масло ножом. Рядом с ним лыбится Нил. Как только этот солнечный капитан уходит, Кевин вытаскивает двадцатку из бумажника и с раздражением шлепает ее в протянутую Эндрю ладонь. — Ненавижу тебя, — бросает он. Эндрю равнодушно пожимает плечами, пряча купюру в карман. — Вставай в очередь, — отвечает он, пока Кевин уходит с надутым видом. Когда он поворачивается к Нилу, тот смотрит на него с мягким, теплым выражением на лице. — А я — нет, — тихо говорит омега. Он ждет, пока Эндрю кивнет, а затем медленно кладет ладони на его лицо, нежно проводя пальцами по светлым волнам его волос. — Я никогда не смогу тебя возненавидеть. — Никогда не говори “никогда”, — предупреждает Эндрю. — Никогда, — упрямо повторяет Нил, целуя уголок его глаза. — Никогда, — говорит он снова, целуя край его челюсти. — Никогда, — шепчет он еще раз, мягко прикасаясь губами к его губам. Поцелуй теплый, медленный и такой сладкий, что ноги у Эндрю чуть ли не подкашиваются. — Хуже тебя нет, Джостен, — отвечает Эндрю слишком хриплым и дрожащим тоном, раздражающим его самого, как только Нил отстраняется. Нил лишь ухмыляется. — Знаю. Эндрю тут же тянет его обратно, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, но они оба вздрагивают от резкого звука автомобильного сигнала позади. — Хотелось бы когда-нибудь сегодня уехать, придурки, — раздается голос Ваймака с водительского сиденья. Он выглядит крайне недовольным. — Меня там стейк у Римана уже заждался, так что марш в автобус и соситесь там сколько влезет. Эндрю хмурится и тут же демонстрирует ему средний палец, а Нил только смеется, берет Эндрю за руку и тянет его к автобусу. — Так точно, тренер. — Чертовы дикари, — бормочет Ваймак, пока они проходят мимо него. Эндрю напоследок пинает его сиденье, как бы для приличия. Тренер заводит автобус и безучастно игнорирует мелькнувший в зеркале заднего вида момент: Эндрю на заднем сиденье утягивает Нила на себя, с явным намерением продолжить их “переговоры”.