Пятна на солнце

— Почему Морриган на меня напала? — Глэстин медлит, а затем, отвечая, не смотрит мне в глаза. — Это сложно объяснить. — По его ответу понимаю, что он очень хочет, чтобы я оставила попытки вытащить из него объяснение, но я не намерена отступать. Мне надоела эта общипанная курица, и сегодня без объяснений я никуда не уйду отсюда. — Попробуй. Я понятливая. — Даже не пытаюсь замаскировать свой яд в голосе под более приличную интонацию, так как мне порядком надоели эти «кошки-мышки». На его лице отражается боль и борьба с самим собой. Очевидно, он понимает, что я не отстану, но при этом очень хочет избежать этого диалога. — Хорошо, я скажу. Но сначала дай обработать твои раны. — Царапины на плече и правда саднят, но несмотря на это, я все равно нетерпеливо дергаю плечом и отвечаю. — Что ж, немного магии и правда не повредит, но только если это не попытка отвлечь мое внимание и закрыть таким образом тему. — Глэстин тяжело вздыхает, давая понять, что он уже даже и не надеется на такой поворот событий, и подходит ближе ко мне. — Давай, показывай свои фокусы. — Несмотря на то, что плечо и правда болит, я не могу перестать язвить и оттягивать момент своего лечения. Поворачиваюсь к нему больным плечом и закрываю глаза, пытаясь таким образом унять свое раздражение. Чувствую его прикосновение кончиками пальцев, следом легкое покалывание, и плечо наконец перестает ныть. — Чувствуешь что-то? — На грани слышимости спрашивает Глэстин. Подавив очередное желание съязвить и сказать что-то вроде: «Чувствую, как меня бесит твоя подружка», коротко отвечаю: — Спокойствие. — Тело наполняется силой, и я понимаю, что вместе с плечом, Глэстин излечил и все остальное немалое количество моих ссадин. — Теперь говори. — Требую я и отхожу от него подальше, чтобы мне было проще не пасть от его очарования. Тяжелый вздох, долгое молчание и взгляд глаза в глаза. Спокойно жду — отвечать ему все равно придется. Наконец он собирается с духом. — Морриган чувствует угрозу от тебя. — Как только он произносит эту фразу, из меня вырывается смешок. — Прости, что ты сейчас сказал? Я не ослышалась, серьезно? Я? — Никак не могу угомониться и уже откровенно смеюсь над этим его заявлением. — Она ревнует меня к тебе. — Я ожидала чего угодно, но ревность, как повод, становится для меня неожиданностью. Это заставляет меня наконец перестать паясничать и начать воспринимать слова мужчины всерьез. А мозг все равно не перестает рисовать различные картины с вороной и конем, мешая полностью сосредоточиться. — Это неожиданно и не совсем понятно мне. Вы вместе? — задаю вопрос, а сама понимаю, что если ответ «да», то я не хочу его слышать вообще. «Женщина, ты вообще-то сама встречаешься с другим.» — мозг вновь негодует, и я в целом с ним согласна. Злиться на Глэстина за то, что тот ухаживает за мной, или как его действия воспринимать по-другому, а сам уже в отношениях, с моей стороны как минимум глупо и пахнет двойными стандартами. К счастью, мужчина не знает о моих внутренних метаниях и просто мотает головой в отрицательном жесте. — Тогда что она себе позволяет? — Чувствую, как сердце ухает от облегчения, и опять думаю о том, что мне вообще-то должно быть все равно на его ответ. Несмотря на все внутренние уговоры, я вскипаю от негодования. — Какая глупость — драться из-за мужчины. Так поступают базарные девки. — Ты не понимаешь. Я сблизился с тобой больше, чем с кем бы то ни было. — Он переводит мрачный взгляд на окно и несколько минут молчит, замерев в таком положении. Складывается впечатление, что именно сейчас его настигли не самые приятные воспоминания, которые он слишком долго гнал от себя. Но спустя время он все-таки вновь предпринимает попытку объяснить мне все. — Поселившись среди людей, долгие годы я был чужим здесь. Чтобы меня приняли за своего, приходилось притворяться. — Он глубоко вздыхает и улыбается, перед тем как продолжить. — Морриган была единственным родным существом. Мы поддерживали друг друга вдали от Холмов и стали очень близки. — Между вами что-то было? — Стараюсь спросить максимально ровным тоном и, судя по реакции мужчины, он не слышит промелькнувших в моем голосе ноток ревности. Несказанно этому радуюсь, так как меньше всего мне бы хотелось давать Глэстину еще один повод для уверенности в собственной неотразимости. Я не глупа и прекрасно понимаю, что весь королевский дворец готов расстелиться перед ним от одного его взгляда или слова. Но лично я собираюсь до последнего делать вид, что мне абсолютно все равно на его шарм, и ему еще придется потрудиться, чтобы добиться моего расположения. — Раньше я так думал. Но сейчас понимаю, что это была лишь привязанность. Все кончилось много лет назад. — В очередной раз злюсь на возникшую ликующую радость после его слов. «Ирэн, соберись. Ты не какая-то «королевская девчонка», и тебе все равно на его фокусы». — Сейчас мы друзья. — Но она монстр, убийца. Ворона из стаи смерти. — Недоумение перевешивает радость, и мне даже не нужно контролировать свой голос ради нужной интонации. Что значит «друзья»? Искренне не понимаю, как он может общаться с кем-то вроде нее. — Кто же тогда по-твоему я? — Мрачно спрашивает он и вновь даже не смотрит мне в глаза. — Ты не такой. — Возможно, я отвечаю с излишним пылом, будто убеждаю не только его, но себя. Мне претит мысль, что Глэстин даже когда-то мог разделять взгляды Морриган. — С чего ты взяла? Я ведь тоже не человек. — Его голос все еще мрачен, но теперь он хотя бы смотрит мне в глаза. С сожалением вижу в его глазах убеждение в собственной жестокости, но это не пугает меня, и я вновь пытаюсь достучаться до мужчины. — Но ты не убиваешь людей! — возникает долгая неловкая пауза, которая нарушается страшными словами мужчины. — Даже люди убивают людей, однако им это сходит с рук. Мы же виновны, просто потому что иные. — Прекрати. Я знаю о злодеяниях Морриган. И не верю, что ты такой же. — Вижу, как он открывает рот, чтобы что-то сказать, и моментально перебиваю его. — Нет, молчи. Потом. Сегодня разговор об этом будет явно лишним для меня. — В попытке скрыть собственную дрожь, обнимаю себя за плечи. А чтобы собраться и задать следующий вопрос, который хоть как-то свернет с этой темы и вернет на предыдущую, у меня уходит несколько секунд и, кажется, последние моральные силы. — Тогда я не понимаю, с чего ей ревновать? — Морриган не терпит быть второй, даже в дружбе. А ты вдруг стала мне ближе всех… — Сердце ускоряет свой бег, и я думаю о том, как глупо было надеяться выстоять перед его очарованием. — Первая из людей. Ирэн, ты особенная. В тебе есть что-то такое, что манит меня. В тебе есть сила. — Он подходит и, расцепляя мои руки, берет их в свои. В нос ударяет терпкий запах полыни. Тепло ладоней, легкий укол тока, все это заставляет меня мягко улыбнуться. Голова идет кругом, его слова долетают до меня будто с опозданием, и у меня все никак не удается сосредоточиться и перестать смотреть на его губы. — Я хочу быть с тобой. — Колени предательски дрожат, и у меня ощущение, что на миг я теряю почву под ногами. В памяти возникает образ Шерлока, и это тут же отрезвляет меня, заставляя выдернуть свои руки из рук мужчины резче, чем мне изначально хотелось. Попытка высвободиться проваливается, так как Глэстин держит крепко. Теперь и он не намерен отступать, а потому еще раз спрашивает. — Ты в этом уверена? — Слишком проникновенно спрашивает он, будто бы знает о всех наших проблемах и ссорах с Шерлоком. Не знаю, как ему это удается, но я полностью в его власти. Под ложечкой начинает сосать от понимая, что сейчас мне предстоит сделать серьезный выбор, к которому я, к тому же, оказалась не готова. Но также понимаю, что другого момента не будет и выбор мне предстоит сделать сейчас. — Я хочу, чтобы ты меня любил. — На выдохе произношу это, а сама захлебываюсь от волнения. Только услышав мой ответ, Глэстин порывисто обнимает меня и целует. Внутри все переворачивается от счастья, но где-то на краю сознания все равно маячит грустный взгляд Шерлока и понимание того, что нам предстоит непростой разговор. «Я разобью ему сердце.» — Но, боги, как же сейчас хорошо. Мы стоим обнявшись и покачиваясь, словно в танце. Дождь из поцелуев ложится на мои плечи, щеки, грудь. Когда Глэстин останавливается, я чувствую себя пьяной. — Ирэн, я не дам тебя в обиду. — С этими словами он подходит к столу и достаёт из ящика шкатулку. — Пока этот амулет на тебе, он сможет скрыть тебя от жителей Холмов. Так что, даже если они будут рядом, то не смогут тебя увидеть. Тебе нужно будет только захотеть этого, и амулет отреагирует на это твое желание. — Глэстин говорит с невероятным воодушевлением, что на секунду мне кажется даже странным. Он подходит снова ближе ко мне и показывает висящий на обычной черной веревочке достаточно крупный кулон в форме капли. — Это лунный камень? — Беру одной рукой украшение и разглядываю его. Камень матово-белый, но с необычным для этого вида внутренним сиянием, что абсолютно завораживает меня. — Такой красивый. — перевожу взгляд на Глэстина и мягкую улыбку, тронувшие его губы. — Тогда наденешь его? — Чтобы ему удобнее было надевать кулон мне на шею, поворачиваюсь к нему спиной, и через несколько секунд мне на грудь ложится украшение. Холодный камень заставляет вздрогнуть от неожиданности, что вызывает у мужчины короткий смешок. — Спасибо. — Он обнимает меня со спины и целует сначала за ухом, а затем и в шею, посылая по всему телу мурашки. Сердце стучит так сильно и громко, что я уверена, Глэстин это тоже чувствует. Он прижимает меня чуть крепче к себе, и я чувствую его возбуждение. Осознание того, что он здесь сейчас ни с кем бы то ни было, а именно со мной, снова кружит мне голову, и я понимаю, что пропала. Глэстин переводит одну руку мне на талию, а второй проводит руками по моему плечу, затем легко касается груди, ни на секунду не задерживаясь на ней, а затем талии и в конце опускает руку мне на бедро. Этого становится достаточно, чтобы вырвать из меня тихий стон и заставить меня в буквальном смысле дрожать в его объятьях. Чувствую, как мужчина на секунду замирает, а затем, резко развернув меня, впивается мне в губы. Все происходит настолько быстро, что я толком не успеваю ничего осознать. Вот я уже прижата спиной к ближайшей стене, а мои ноги у него на бедрах. А вот его пальцы уже ловко развязывают шнуровку моего корсета. В голове мелькает неприятная мысль: «а скольким до тебя он так же развязывал платье в порыве страсти?», но я всеми силами гоню ее и стараюсь забыть также быстро, как она у меня появилась. Его руки везде. Он гладит мои руки, плечи, оголенную талию и оголенную грудь. Затем чуть приподымает меня и обхватывает губами мой сосок. Охаю и вцепляюсь сильнее руками ему в плечи. Тянусь руками к его пиджаку и быстро расстегиваю его. Глэстин делает шаг назад, вынуждая снова ухватиться за его плечи, и затем быстрым шагом идет в спальню. Положив меня на кровать, он сам быстро снимает с себя одежду, а затем также быстро раздевает меня. Вновь припадает ко мне в жадном поцелуе, руками блуждая по моему телу. Стараясь не отставать от него, я вожу руками по его спине и чувствую, как напрягаются его мышцы. Нетерпеливо ерзаю, а затем и вовсе закидываю свою ногу на его бедро, намекая, что готова переходить дальше. Сразу поняв мой намек и закончив поцелуй, Глэстин отклоняется от меня. Чувствую, как он проводит своим членом по моим губам и не к месту краснею от того, насколько мне кажется это одновременно и вульгарным, и сексуальным. А затем, смотря мне в глаза, он входит в меня. Не дав мне и секунды привыкнуть к нему, он вновь целует и начинает двигаться. Его движения сильные и быстрые, каждым толчком вызывающие из меня стоны. Впиваюсь ногтями ему в шею и слышу, как из него вырывается шипение. «Не страшно, залечишь» — думаю я, а сама начинаю двигаться навстречу толчкам. Понимаю, что долго я не продержусь и хочу сказать об этом, как его рука опускается на мой клитор, и слова застревают в горле. Не выдержав такого напора, я кончаю, утягивая за собой и Глэстина. Только отдышавшись в его объятьях, признаюсь: — Как бы не хотелось портить момент, но мне определённо уже давно пора обратно к друзьям. ***** Мы летели с Глэстином на какой-то невероятной скорости, чтобы как можно скорее попасть к моим друзьям. Моё время на «подумать» неумолимо заканчивалось, а я до сих пор не решила, что сказать и как объяснить свой поступок Шерлоку. В какой момент все пошло не так? Или я изначально придумала себе идеал и поверила в него, вплетя в эту кашу из своих эмоций и мыслей образ Шерлока? Или на самом деле все так и было, но я своими неосторожными поступками оттолкнула его? Решение уже принято, но я все ещё ощущаю, что на одной чаше весов находятся наши непонятные отношения с человеком, а на другой — такие трепетные с существом с Холмов. Стоит ли последнему доверять так безоговорочно, как это делаю я сейчас, или все-таки нужно остановиться и замедлить развитие этих отношений? В любом случае, я не могу так резко эмоционально перестроиться и оборвать все чувства к Шерлоку. Он не чужой для меня, и это уже ничто и никогда не изменит. Но как объяснить это Глэстину? Сможет ли он вообще понять? Несмотря на свое положение в обществе, он все-таки, как и сам уже замечал, чужой здесь. Сможет ли он принять, что в моем сердце останется место для мужчины, с которым у меня не сложилось? В момент, когда мы опускаемся на землю, я все равно оказываюсь морально не готова к предстоящему разговору. Глэстин, в свою очередь, будто нарочно ещё и усложняет ситуацию препирательствами с Шерлоком, а затем и показательным поцелуем. — Нам надо поговорить, — проследив, как удаляющийся силуэт коня растворяется в тумане, произношу я. — Тут и так все ясно, не нужно ничего объяснять, — слова Холмса, как пощечина. А чего ты ожидала Ирэн? Обещала быть с ним, а в итоге спала с обоими? На лице Холмса явно читается отвращение, и я его прекрасно понимаю. После потери друга Шерлок не переваривает любую нечисть. А тут его женщина предпочла ему чудовище. «Какая же я мерзкая» — мелькает мысль в моей голове. «Заслужила» — едко замечает мозг. «Ничего не могла поделать» — пытается защитить меня сердце, разрывающееся от того, что причинило боль мужчине, который ему дорог. Дорог, да. Но уже только как друг. Зажмуриваюсь и сжимаю руки в кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Боль немного отрезвляет и прогоняет никому не нужные слезы. Холмс уходит от меня быстрым шагом, а я стою и смотрю ему вслед. Думаю, что нужно догнать его и попробовать хоть как-то извиниться, но продолжаю стоять и тупо смотреть. Как же больно. Я сама выбрала Глэстина. Я осознавала, что Холмс явно не обрадуется предательству. И все-таки, какая же идиотка. Резко срываюсь с места и ухожу в свою каюту с одним единственным желанием: спрятаться от всех на эту ночь. Поздним вечером приходит Лесли и долго стучится в дверь. Я не открываю и в целом ничего не отвечаю на её попытки позвать меня хотя бы немного поесть. Лежу на кровати и сжимаю в руках амулет, будто бы сама себя уговаривая, что поступила так, как сама хотела и это небольшая цена за возможность быть с Глэстином. Но мне все равно стыдно, и я совершенно не хочу никому смотреть в глаза. ***** Спустя сутки наш дирижабль совершает посадку, а я не выхожу из комнаты до тех пор, пока не слышу, как Шерлок уходит куда-то. Нет, я не провела все утро, подслушивая голоса в коридоре. Ну, почти. Бесшумно открываю дверь с намерением уйти незамеченной, но терплю фиаско. Ошарашенно смотрю на стоящего напротив моей двери Шерлока, а в голове проносится: «Какого?..» — Долго будешь прятаться? — посчитав вопрос риторическим, я оставляю его без ответа и ожидаю продолжения. — Я понял, что излишне вспылил и несмотря ни на что должен был хотя бы выслушать тебя. — Холмс тяжело вздыхает и после небольшой паузы продолжает. — Я все испортил своей холодностью, да? Неловко отвожу взгляд в сторону и судорожно пытаюсь придумать, что ему ответить. Да? Нет? Рука сама собой касается амулета, словно ищет защиты, и это не остается незамеченным. Шерлок хмурится и мрачнеет, глядя на то, как я сжимаю кулон, и под этим взглядом я резко отрываю руку от амулета и завожу обе руки за спину. — Я не знаю, — все, что я могу из себя выдавить на данный момент. Отступаю обратно в комнату и спрашиваю: — Зайдёшь? Холмс молча кивает и заходит за мной. Я сажусь на край кровати, а он занимает единственный стул. Тишина постепенно начинает угнетать, а я все робею перед сложностью предстоящего разговора. — Я не знаю, — тихо повторяю я и тяжело вздыхаю. — Ты отдалился от меня после нашей с Греем вылазки за Глэстином… Для меня это стало большим ударом. Наши отношения как будто зашли в тупик. Ты не смотрел на меня, отвечал односложно и холодно… — беру небольшую паузу перед словами, которые принесут Шерлоку очередную порцию боли. — А Глэстин… Ему никогда, с самого первого дня, не было все равно. — Шерлок вскакивает со стула и с грохотом откинув его, раздражённо смотрит на меня. Вздрагиваю от шума, поднятого им, но упрямо продолжаю: — Да, не было. В отличие от тебя, он не упрекал в воровстве, не считал, что во всех проблемах замешана я. Ты упрямо продолжал подозревать во всем меня, несмотря ни на что. Шерлок, оцени свое поведение сам. Ты не предлагал мне встречаться, даже наедине не называл своей. Мы спали друг с другом, но при людях делали вид, будто мы никто друг другу. — Шерлок запускает в волосы руку и издаёт мученический стон. — Да что ж все так сложно. — Хмыкаю на это его заявление, и в комнате снова воцаряется тишина. Кто бы мог подумать, что у ковров такие интересные рисунки? Разглядываю полоску света на ковре, проникающую сквозь небольшое окно дирижабля, как что-то невероятно интересное. На самом же деле мне стыдно смотреть в глаза мужчине напротив меня. Стараюсь держаться максимально спокойно и невозмутимо, хотя внутри все бушует. Шерлок же не обременяет себя этим, нервно расхаживая из угла в угол в полной тишине комнаты. Спустя несколько бесконечно долгих и напряженных минут он, наконец, подходит и садится напротив меня на колени. Поднимает рукой моё лицо за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Ирэн, я… Напортачил. Я понимаю все, о чем ты говоришь, но не могу поверить в то, что ты теперь не моя. Да, я не говорил тебе этого ни разу, но я и подумать не мог, что такое нужно проговаривать… У меня были девушки до тебя, и ты это знаешь, но не было отношений. Я понимаю, что ранил тебя своим недоверием, но когда я анализирую ситуацию, то не беру в расчёт чувства. Прости, — он отпускает моё лицо и отстраняется. Смотрю на него и понимаю, что такие желанные когда-то от него слова не принесли мне никаких эмоций. Назвал своей… Шерлок прав. Почему же все так сложно? — И ты прости. Я не хотела, чтобы наши отношения закончились вот так. Тишина. — Мы с Греем уходим на поиски артефакта через пятнадцать минут. Мне еще нужно успеть собраться, — вновь нарушая молчание, говорит Шерлок. Он встаёт и направляется к двери. Уже возле неё он замирает и через несколько мгновений произносит. — И все-таки, я прошу тебя, — я почти физически ощущаю, как тяжело ему даётся следующая фраза. — Пожалуйста, дай мне шанс. Я смогу доказать, что ты никогда не была и не будешь мне безразлична. — Шерлок, — произношу я и качаю головой. — Как ты себе это представляешь? Я до последнего пыталась в это верить. Верила, что несмотря на отсутствие нормальных отношений мы все-таки вместе. Ты дорог мне. Правда дорог. Поэтому я хочу сохранить с тобой хотя бы тёплые дружеские отношения. Уже правда поздно. — Я тебя услышал. — сдержанно говорит он и выходит за дверь. Да что ж все так сложно. **** Мой путь от дирижабля к особняку хоть и не был опасным из-за разгуливающей по городу нечисти, но все равно навевал на меня мрачное расположение духа. После наводнения некогда роскошный центр города теперь ничем не отличался от самых глухих трущоб на окраине. — Ты слышал, что лавка Грегстера невиданно ломится от нового поступления. И это в наших то условиях! — Да мародерствует он, зуб даю. Кто бы ему травки да побрякушки привез сейчас сюда по доброй воле. Замедляю шаг и останавливаюсь в тени, прислушиваясь, о чем там говорят бездомные. После наводнения вся знать разбежалась, побросав все вещи в своих роскошных особняках, так что мародеров сейчас и правда развелось как мух. — Так еще и цены задрал, сукин сын! — Продолжая возмущаться, бродяги уходят, а я задумываюсь о том, что на самом бы деле было неплохо приобрести несколько безделушек, которые я давно хочу, и обновить запасы зелий. «Лавка, о которой говорили бродяги, все равно мне по пути.» — добравшись до нее за несколько минут, я открываю дверь. Звенящий приветственный колокольчик кажется мне абсурдным в контексте происходящего, но создает видимость, будто бы судьбы многих людей не были разрушены злосчастным потопом. — Что вам угодно? — хозяин магазинчика появляется из недр прилавка, и я вздрагиваю от неожиданности. — Я узнала, что у вас новое поступление. Меня интересует заживляющие зелья и мази, а также несколько редких ингредиентов для боевых зелий. Выслушав, хозяин приносит мне все, что я озвучила для выбора, а также ненароком подсовывает шкатулку с теми самыми артефактами, о которых говорили бедняки. — Это все награблено? — с вызовом спрашиваю я и смотрю в глаза торговцу. — Упаси боже. Девушка, я слишком стар, чтобы прыгать по развалинам в поисках наживы. — Мысленно соглашаюсь с мужчиной, он и в самом деле не в том возрасте, чтобы заниматься таким. — Не только дома, но и банки оказались уничтожены. И чтобы получить возможность хоть как-то сбежать, многие аристократы сами принесли и отдали мне все за возможность получить купюры на руки. В очередной раз отмечаю, что версия торговца выглядит куда реалистичней, чем бродяг, я решаюсь все-таки посмотреть артефакты. И дело даже не в моей щепетильности, я все-таки сама воровка. Проблема в том, что силой или подлогом отнятые артефакты могут навредить незадачливому владельцу, а мне это совершенно не нужно. Присмотрев себе несколько вещиц, я решаюсь на покупку. Несмотря на то, что ее хозяин и правда сильно поднял цены, мне удается сторговаться с ним, и я выгодно покупаю все, что мне было нужно, с мыслью, что лишним такое все равно никогда не бывает. Благодаря этому, я отправляюсь в конечный пункт своего назначения в более приподнятом настроении, чем была изначально. Просидев безрезультатно уже несколько часов в библиотеке разрушенного особняка, я упорно продолжаю раз за разом пролистывать вновь оказавшуюся бесполезной книгу. В очередной раз моя попытка найти хоть какую-то дополнительную информацию о Домну и о возможности ее ослабить, провалилась. С раздражением откидываю от себя подальше очередной фолиант, я чертыхаюсь. «Должно же быть хоть что-то еще! Я должна понять! Только бы знать кто выпустил ее, я бы ему…» — Мои не до конца еще сформированные мысленные угрозы портит тактичное покашливание из-за угла. — Тебе не холодно? — Я все равно вздрагиваю от неожиданности и поворачиваюсь в сторону звука. — Привет. — Глэстин стоит, опираясь плечом о дверной проем, и улыбается. — Привет, нет, — отвечаю я, практически не отрываясь от чтения очередного фолианта. Возможно, мой ответ холоден, ведь мы вроде как теперь вместе и не виделись несколько дней, но это лишь от того, что я ощущаю себя безумно неловко. Все как-то не к месту и не вовремя. Может мне вообще не стоило ни с кем сближаться? — мысленно задаю вопрос сама себе и от него же раздраженно дёргаю плечами. Глэстин трактует этот мой жест по-своему и, преодолев расстояние между нами, накидывает мне на плечи свой пиджак. — Удалось что-то стоящее найти? — спрашивает он меня и облокачивается на стол, за которым сижу я. — Нет. Ничего. — отрицательно мотаю головой, а сама думаю о том, какая я трусиха. Вместо того, чтобы оторваться от своей, с наибольшей вероятностью, заранее безрезультатной затеи, и поговорить с мужчиной, я прячусь в книжках. — Я чувствую, что ты в смятении и раздражении после того, как я обозначил свое присутствие здесь. Ты жалеешь? Этот его вопрос по-настоящему застает меня врасплох. И я, возможно, чересчур быстро и порывисто отвечаю: — Нет, что ты, — несколько секунд смотрю ему в глаза, вижу улыбку, тронувшую его губы, и снова пытаюсь спрятаться за чтением книги. Ну почему же ты улыбаешься так, что у меня подгибаются коленки, даже когда я сижу на стуле? — А ещё я слышу твоё учащенное сердцебиение. — Неужели? — Да, и я этому рад, — он ещё раз улыбается и смотрит на меня в ожидании какого-либо ответа. Наконец собравшись с духом, я закрываю и отодвигаю от себя книгу, тем самым показывая, что готова к диалогу. — Расскажи, что не так? Я тебя обидел тем, что не пришёл раньше? — Нет, ты неправильно понял мои эмоции. Я злюсь не на тебя. Я злюсь на себя, — верчу лежащее рядом перо для письма, пытаясь хоть как-то унять внутреннюю нервозность. — Я недовольна тем, как все сложилось. Недовольна расставанием с Шерлоком, несмотря на то, что у нас все-таки получилось поговорить. Недовольна тем, при каких обстоятельствах это все происходит. И в целом боюсь, а не поторопились ли мы с выходом на более близкий уровень отношений? — выделяю нужно мне слово, намекая, что я не про то, что мы решили встречаться, а про то, что произошло недавно ночью. Вижу, как он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, потому перебиваю его: — Подожди. Дай я все расскажу, иначе продолжить потом мне будет еще сложнее. — Глэстин послушно кивает и накрывает своей рукой мою руку. — Мне очень жаль, что у нас не вышло ничего с Холмсом. Как бы там ни было, он неплохой человек и не заслужил, чтобы от него вот так уходили. — Делаю глубокий вдох и задаю один сложный, но сильно интересующий меня вопрос. — А что будет с нами? — Что именно ты подразумеваешь под этим вопросом? — по его взгляду вижу, что он на самом деле не представляет, что я хочу узнать, потому перебарываю себя и задаю ещё один вопрос. — Ты бессмертен? — Да. И вновь эта звенящая тишина. Какая же ты глупая, Ирэн. Ну, и зачем ты будешь нужна этому мужчине через двадцать… Да каких двадцать, даже через десять лет? Пытаюсь глубоко вдохнуть, но вместо этого получается полувздох-полувсхлип. Сама придумала себе сказку, сама в неё поверила. Какая же я самостоятельная. Ежусь и сильнее кутаюсь в накинутый мне на плечи пиджак. Вещь все ещё хранит запах своего владельца, и я с удовольствием ещё раз вдыхаю аромат елового леса и полыни, и сердце у меня сжимается. Как глупо влюбиться в того, с кем не сможешь быть. В глазах начинает щипать, и я резко отворачиваюсь от Глэстина, чтобы он не видел мое лицо. Ненавижу, когда кто-то видит мои слезы, и определённо не хочу, чтобы их видел он. Глэстин шумно вздыхает и, судя по звукам, встаёт со своего места. — Ирэн… Ну что ты? — он встаёт за моей спиной и опускает руки мне на плечи. — Объясни, из-за чего ты расстроена? Я хоть и вхож в человеческое общество, но далеко не всегда понимаю ваши реакции. «Что ж мне так везёт-то на мужчин?» — не могу сдержаться от иронии хотя бы про себя и горько усмехаюсь. — Объяснить? — мой голос дрожит, и это определённо уже не спишешь на то, что я замёрзла. — Глэстин, сколько продлятся наши отношения? Пять лет? Десять? Про двадцать я и мечтать не смею, зачем тебе дряхлая старуха, я… — но он перебивает меня, и я даже не успеваю закончить свою мысль. — О чем ты? Я никак не пойму. При чем тут пять лет? — он обходит меня и заглядывает в глаза. — Почему ты об этом говоришь? — Что значит почему? Потому что ты бессмертен, а я человек? — не нужно быть гением, чтобы понять по его лицу, что он на самом деле не понимает, о чем я говорю. Начинаю раздражаться из-за того, что приходится ему рассказывать такие простые вещи, как разница в длительности жизни людей и существ с холмов. — Я переживаю за то, что как только я начну стареть, ты уйдешь к другой. — К своей Морриган — добавляю я про себя и прилагаю огромное количество усилий, чтобы не скорчить лицо, и старательно прячу свой взгляд. — Ирэн, я признался тебе, что ты мне невероятно близка, и сказал, что хочу быть с тобой. Только с тобой, — тихо говорит Глэстин, а я чувствую, что вот-вот разревусь от значимости его слов для меня. — Это не пустой звук, пойми. У вас людей существуют браки, разводы и ещё множество названий для отношений между людьми. У нас все проще и сложнее одновременно, — завороженно слушаю его голос и пытаюсь откровенно не разрыдаться, хотя пара предательских слезинок ползёт по щекам. — Ох, дорогая… — он вытирает ладонями мои слезы, а я порывисто встаю со стула и обнимаю его. Его руки опускаются мне на плечи в ответном объятии, и мне вдруг становится так спокойно. Неважно, сколько мы будем вместе, но я буду наслаждаться каждым мгновением с ним. Одна его рука ложится мне на затылок, и он целует меня в макушку. Дрожу от интимности мгновения и чувствую, что именно сейчас мы ближе, чем когда бы то ни было. — Ирэн, у нас в холмах существует только один вид обряда, — тут он немного запинается и добавляет: — У вас это скорее называлось бы союзом, но даже он у нас очень редко используется, так как очень сложно встретить человека, с которым ты будешь готов провести его. Ирэн, — Глэстин немного отстраняется, приподнимает моё лицо за подбородок и вновь заглядывает мне в глаза. — «Навсегда» — у нас это навсегда. Теперь мне становится понятным, почему он никак не мог понять моё поведение и слова. Разные миры и традиции делали одни и те же слова для нас разными по значению. — И это значит, когда ты сказал, что ты хочешь быть только со мной… — робко начинаю я, но Глэстин перебивает. — Это значит, что я согласен даже на этот обряд, лишь бы ты была со мной. Но из-за того, что ты так быстро освоилась с магией и уже так много знаешь о Холмах, у меня не возникло даже мысли о том, что нам нужно поговорить об этом. Прости за то, что заставил тебя переживать. — Я открываю рот, чтобы сказать, что этот обряд не решает проблемы с моей длительностью жизни, но не успеваю ничего сказать, как Глэстин отвечает на невысказанный вопрос: — Я догадываюсь, о чем ты хочешь спросить. Именно за счёт этого ни через десять, ни через двадцать, ни даже через двести лет и больше я никуда не уйду от тебя, — его губы трогает весёлая ухмылка, и он заканчивает словами: — Посмотрим, как скоро ты сама пожалеешь об этом своём решении. Понимаю, что ему совсем не хочется сейчас рассказывать мне о тонкостях обряда и его возможностях, а потому решаю плыть по течению. Ведь навсегда — это навсегда. Спустя несколько минут объятий в тишине, я отстраняюсь от мужчины и спрашиваю: — А зачем ты меня искал? — Глэстин вопросительно вскидывает бровь и отвечает вопросом на вопрос: — А разве мне для этого нужен особенный повод? — Мысленно радуюсь тому, что он согласился на такую резкую смену темы с моей стороны. — Конечно нет, но в наших реалиях сначала думаешь, что что-то случилось. — Его ответ приносит мне значительное облегчение, и я радостно отмечаю, что моё моральное состояние изменяется с «отвратительно» на «вроде ничего» — Я хотел провести с тобой время и кое-что показать тебе.