Ким Докча и тайны секса

      Хан Суен впервые решает порадовать своих друзей и себя.       В ее одинокой, наполненной богатствами, жизни, где нет места для родителей и их бизнеса, пустота в душе заполняется писательством и странной компанией людей, которые по всем канонам мироздания не должны были никак соприкасаться. Никто из них восьмерых даже не помнит причину, почему они все стали приятелями и товарищами, потому каждый раз, когда их разговоры плавно перетекают на тему их знакомства, Ю Сана шутит про валяющихся на дороге друзей и остальные со смехом соглашаются. Однако в последнее время собраться не получалось, а воспоминания об их встречах начали покрываться толстым слоем пыли. Хан Суен в один из посредственных дней решает это исправить, и удача на ее стороне: так получилось, что именно на эти две недели у всех работающих выпали отпускные дни. Ким Докча безработный, однако у него есть Ю Джунхек с максимально гибким графиком стримов, а у Хан Суен нет дедлайна по публикации глав, ведь она опирается только на вдохновение, которое иногда льётся как из рога изобилия, а иногда оно отсутствует вовсе, предвещая возможный творческий кризис. Убедившись, что все будут свободны последующие четырнадцать дней, девушка покупает билеты в Пекин, чтобы развеяться и отдохнуть.       Прямо из аэропорта компания едет на заказном белоснежном автобусе в отель. По прибытии им приходится прикрывать рот рукой от искреннего восхищения. Тематический городок гостевых домов в стиле традиционных китайских домов встречает компанию тишиной и спокойствием. Идиллия мирской утопии растворяет все напряжение, вселяя в уставших взрослых людей желание никогда не покидать это место. Красные домики стоят по определённой геометрии, с высоты птичьего полёта напоминая состоящий из маленьких квадратиков полый квадрат, площадь внутри которого занимает живописный открытый сад с искусственными речками и озёрами, деревянными мостиками, перекинутыми через водоемы, растущими фруктовыми деревьями и фееричными скамейками-качелями, подвешенными на толстых ветках. Солнце прячется где-то за плывущими облаками. Оно иногда просачивается, когда небесная вата рассеивается, однако не печёт знойным летним жаром, раздражая обнаженную от одежды кожу и неприкрытую макушку.       Находясь где-то в горах, Кима Докчу окутывает туман, покрывающий это прекрасное место для отдыха дымкой изысканности и сказочности по мотивам древнекитайских писаний. Подол белоснежного плаща развеивается по дуновению прохладного ветра, соприкасаясь с чёрным тренчем. Ю Джунхек, прикрыв глаза, вдыхает полной грудью свежий воздух, крепко держа руку любовника, и, не изменяясь в непроницательном лице, окидывает своих товарищей холодным взглядом. Ли Джие, сбежавшая на самом деле из университета, обнимает себя руками, покрытыми мурашками, пока Ю Сана спешно ищет в студенческом рюкзаке толстовку на молнии светло-серого цвета. Джун Хивон пересчитывает все сумки, которые Ли Хенсон вытаскивает из багажного отдела автобуса, Ли Сольхва в тонированных окнах будит уснувшую от долгой поездки Хан Суен, позже ругающуюся на переплаченные деньги за "комфортабельные" места, от которых ее спина превратилась в скрученный пласт, а шея будто бы сломалась от веса головы.       — За что, блять, я заплатила эти дополнительные сорок долларов?! — разрушает утопию своим возмущённым голосом девушка, вытаскивающая из карманов фиолетовой худи билеты. — Комфортабельный мой зад! Аферисты чертовы.       — Закажи себе банки на спину, — с коварной ноткой посмеивается Ким Докча. — А то твои меридианы зажаты, напряжение сдавливает твою энергию инь и ян…       — Закрой свой рот, Ким Докча, — сокращает расстояние между ними покрасневшая Хан Суен и берет его за грудки, наклоняя мужчину вниз. — Не смей мне напоминать того сумасшедшего врача..!       — Ребята, — мягко и доброжелательно начинает Ю Сана, хлопнув ладонями, — давайте не будем шуметь на улице и уже получим наши ключи.       Им выделяют крайний квадрат, состоящий из жилого дома, купальни, столовой и закрытого для гостей тематического отеля, но открытого для горничных здания. Окна их покоев выходят на обрыв, из глубины которого величественными изваяниями стоят горы, облачённые в павшие облака. Тусклый цвет кроны деревьев, растущих на рельефе, придаёт пейзажу, будто написанному виртуозным мастером, оттенок романтизированной драматургами печали и тоски, от которых хочется часами напролёт всматриваться в разворачивающуюся перед гостями картину, видеть восход солнца, слепиться от заката, а потом размышлять под покровом мириад звёзд и луны. Проскользнувшее в душе Кима Докчи разочарование от расположения их домиков также быстро испаряется, словно снежинка, которая после долгого вальса в воздухе падает на горячую раскрытую ладонь. Разложив сумки, Джун Хивон плюхается на одиночную постель с деревянным балдахинном, что находится в одной из комнат китайского домика. Чувствуя, что их всех клонит в сон, барменша предлагает заняться всеми делами вечером, на что товарищи охотно соглашаются.       — Чем займёмся? — зевая спрашивает Ли Джие, после их общего дневного сна.       — А где эти два идиота? — Суен закидывает в себя картофельные палочки. — О нет… Только не говорите, что они-       — Джунхек-щи готовит в доме слева, а Докча-щи решил пойти в местный магазин, — спешно отвечает Джун Хивон, собирая волосы в пучок.       Хан Суен вздыхает с облегчением. Ей не особо хотелось знать, что где-то в соседнем доме эти два идиота обжимаются в животной страсти. Живот ее урчит, как только до обоняния доходит аппетитный аромат еды. Ноги сами тянутся на выход из жилого домика и почти бегут к источнику запаха. Открыв деревянную двустворчатую дверь, девушка видит низкий прямоугольный стол, за которым могут поместиться человек десять, и восемь подушек для сидения вокруг него. В другом помещении Ю Джунхек с бесстрастным выражением лица берет в руки тарелки с поздним ужином и относит в главную комнату, где уже уселась Хан Суен, опустив ноги в углубление под столом.       — М-м-м, повезло же Киму Докче, — говорит девушка, подперев голову кулаком. — Такого хозяйственного парня себе забрал.       — Тебе бы итак не досталось. Глупо сожалеть о том, что не могло случиться, — доносится из-за спины голос мужчины, несущего в руке маленький пакетик.       — Больно нужно, — закатывает глаза Суен. — Вы со старшей школы встречаетесь. А так как у тебя руки совсем дырявые, конечно, Ю Джунхеку пришлось учиться готовить.       — Хватит разговаривать, — ледяной голос про-геймера затыкает только открывшего рот Кима. — Вы брызжете слюной. Отвратительно.       Ким Докча с многозначительным возмущением смотрит на Ю Джунхека, однако быстро переключается на зашедшую Ли Сольхву, которая мимолётно интересуется содержимым пакета и ценами в магазине. На стол кроме двух тарелок с жаренными молодыми картофелями в медово-соевом соусе и четырьмя палками резанного кольцами кимбапа ставится традиционно-китайская узорчатая курильница для благовоний и маленькая коробочка с картами для игры в мафию.       — Хм? Ты хочешь зажечь благовония? — Ли Хенсон садится ближе к Джун Хивон, рассматривая курильницу.       — Нет. Это обычный парфюм для дома с запахом лесных ягод в форме курильницы, — качает головой Ким Докча. — Хочу поставить у себя.       — А это..? Мафия? Аджосси, нам что по двенадцать лет? — Ли Джие заходит последняя, плюхаясь на подушку.       — Джие-я, думаю это хорошая идея, — ударяет кулаком по своей ладони Ю Сана, как только ставит последнюю тарелку на стол, помогая Ю Джунхеку. — Никто из нас не хочет спать, а гулять ночью в горах опасно.       Ужин проходит в шумной обстановке. Смешанная кухня двух стран — Кореи и Китая, — заставляет Кима Докчу умирать от остроты специй и соусов. Томаты, которые заботливо Ю Джунхек забирает к себе, вновь появляются на его тарелке с помощью мстительно смеющейся Хан Суен. С неловкой улыбкой, расплывающейся на слегка покрасневшем лице Ю Саны, молодая женщина пытается успокоить своих друзей, дурачившихся, подобно озорным детям. Джун Хивон на пару с Ли Джие смотрит на балаган и уплетает воздушные маньтоу, пока Ли Хенсон спасает бокал с полусухим хуанцзю, который почти опрокидывается с низкого стола. Немного сладковатый вкус вина оседает на языке, не затуманивая разум опьянением. Ли Сольхва спокойно наливает себе очередной бокал светло-желтого алкоголя с низким процентом спирта и чувствует себя искренне счастливой, как и все остальные, от того, что Хан Суен собрала их странную компанию вместе, чтобы отдохнуть и эмоционально вернуться в былые времена.       — Давайте немного успокоимся, — Джун Хивон берет последнюю маньтоу из-под носа Ли Джие, — приберемся и начнём играть.       — Оставим вино? — Ким Докча пригубливает сладковатый алкоголь из зёрен риса, проса и пшена.       — Да! Аджосси, хоть когда-то вы говорите дельные вещи! — студентка забирает пустые блюдца, где остается только красный и кисло-сладкий соусы, и подскакивает за молчаливым Ю Джунхеком.       — Я не такой старый, чтобы называть меня «аджосси», — парирует Ким Докча, открывая новую бутылку полусухого хуанцзю.       — Согласитесь, что вы самый старший из всех нас, — кричит из соседней комнаты девушка. — Вскоре совсем одеревенеете от старости.       — Знала бы ты, что одеревенение точно меня не ждёт, — понижает голос и хмыкает мужчина, вспоминая их проведённые ночи с Ю Джунхеком.       — Извращенец, — закатывает глаза Хан Суен, доставая из коробочки карты с ролями.       Когда все обратно усаживаются к столу, луна поднимается высоко к небу, освещая тематическую деревушку в горах. Киноварные крыши сияют в мерцании звёзд, что видно в открытых оконных ставнях, куда отвлекается Ким Докча. Джун Хивон тасует карты, проясняя один момент: в колоде ролей нет ведущего. Лаконичным обсуждением она предлагает написать на карте мирного игрока букву «В», что будет и означать нарратора. Все легко соглашаются и забирают свою карту, оставленную молодой женщиной на столе перед ними. Внезапно начинается общее головокружение. Затылок немеет как от глухого удара, а кончики пальцев будто прокалывают иголками. Ким Докча морщится, опуская голову на руки, и переводит мутный взгляд на бокал с вином. Темнота берет вверх над восемью людьми под аккомпанемент звона в ушах.

***

      — Просыпайся, Цзиню-гэ! — кричит на ухо писклявый женский голос.       Ким Докча открывает глаза, ощущая тяжесть в голове. Его зрение проясняется, и первое, что он видит, это чёрный потолок с вставленными в него софитами, позже красные пустые стены, одно окно и дверь, откуда слышится какофония голосов. На его скромный взгляд, атмосфера в этой комнате пахнет грязным богатством. Мужчина поворачивает голову к обладателю голоса, добившего его барабанные перепонки, и вперяет свой недоуменный взор на молодую красивую девушку. Кожа бела и чиста, как нефрит, глаза и пухлые губы аккуратно подведены алой косметикой, подчеркивающее очарование китаянки. Открытый бюст и откровенное платье смущает Кима, поэтому он спешно поднимает глаза на говорящую девушку.       — Неужели ты забыл, что сегодня обслуживаешь Господина Ю?! — в искреннем ужасе спрашивает она, подскакивая с постели, на которой лежит мужчина. — Гуй возьми! Тебе повезло, что я, твоя дорогая шимэй, готова всегда помочь тебе.       — Подожди, я не до конца проснулся, — врет Ким Докча, пытаясь осознать ситуацию и выбрать себе путь действий.       — Хорошо-хорошо, я подготовлю тебе костюм, а ты иди в уборную.       В спешке говорит "шимэй" и вылетает за дверь, захлопнув ее перед этим. Ким Докча легко вскакивает с кровати, ступает на тёплый пол, покрытый ковром, и нетерпеливым шагом направляется к другой комнате, которую при пробуждении не заметил. Оперевшись руками о раковину, мужчина пялится на себя в зеркало, не понимая, что произошло. Из отражения на него смотрит он сам — вариант с неожиданным исекаем или попаданчеством в какого-то третьесортного злодея отпадает. Его волосы взлохмачены, а одежды напоминают нижние ханьфу из китайских ранобэ в жанре сянься. Мыслительный процесс после умывания холодной водой ускоряется, выдавая несколько теорий.       Во-первых, он точно в эскорте, борделе, доме развлечений, весеннем доме, без разницы, как это назвать, главное это то, что Киму Докче придётся несладко. Во-вторых, "Господином Ю", вероятнее всего, является Ю Джунхек. Из этого мужчина делает вывод, что абсолютно вся их компания попала в этот фарс. Внезапно он вспоминает о последних мгновениях перед темнотой — они хотели сыграть в мафию! Ким Докча возвращается к кровати и под бархатным одеялом находит свою карточку с ролью путаны.       «Серьезно? Это с тем вином было что-то не так или что?»       Матрас прогибается под весом стройного мужчины, спрятавшего карточку под подушкой.       «Блять. Ю Джунхеку попалась роль мафии? И теперь мне нужно его обслужить? Господи, этот сюжет… »       … практически идентичен со второй работой Хан Суен в жанре эротики! Думы новоиспеченной путаны прерывается резким открыванием двери. Недавняя девушка аккуратно держит в руках чехол для костюмов, где Ким Докча видит что-то красного цвета. В этом эскорте фетиш на этот цвет?       После переодевания мужчина смотрит на себя в зеркало с полный рост, который на колёсиках привезла шимэй. Кровавого оттенка китайское платье с вышитыми золотыми нитями распускающимся цветами и с подвязочками на внешних сторонах бёдер, где разрезан подол, смотрится на нем прекрасно. Вырез в форме перевёрнутого треугольника соблазнительно открывает вид на бледную грудь, непокрытые рукавами острые плечи добавляют особого шарма: соотношение его широкого разворота плеч и тонкой для взрослого мужчины талии это одеяние только украшает и подчеркивает. Ким Докча крутится вокруг своей оси, внимательно рассматривая свой образ и думая понравится ли это его Ю Джунхеку. Разрезанный подол платья обнажает белоснежное стройное бедро, по которое натянуты чёрно-прозрачные чулки, вырез на спине открывает вид на линию позвоночника. Он убеждается, что Господину Ю точно будет по душе. На лице проскальзываете хитрая ухмылка, а в глазах искриться блеск азарта. Сегодняшней ночью они оторвутся на полную.       Тонированная машина подъезжает ко входу этого весеннего дома, находящегося в глубине района Саньлитунь, через десять минут. Из салона дорогой машины выходят несколько мужчин, окружающих своего босса. Ю Джунхек в чёрной водолазке с высоким горлом, накидывает на широкий разворот плеч пиджак и в брендовых туфлях уверенными шагами идёт вперёд. Его бесстрастное лицо как всегда невозмутимо и красиво, невольно приковывает к себе взгляд. Глава мафии беспечно приподнимает голову и замечает в одном из окон знакомую физиономию, лукаво улыбнувшуюся ему одними глазами.       — Господин клиент, добро пожаловать в «Мир Пионов»! — кланяется девушка вежливо улыбаясь. — Проходите в комнату 1864.       Ароматизированные свечи разносят по красной комнате сладковатый запах, похожий на полусухое хуанцзю, которое они пили во время ужина. Белый дымок волнами струится вверх, иногда колыхаясь от слабых потоков ветра из приоткрытого окна. Ким Докча величественно сидит на постели, закинув одну ногу на вторую. В его утонченных руках расписной веер, которым он непринужденно обмахивается, многозначительно ухмыляясь.       — Господин Ю, — голос его завораживающий, будто желающий очаровать свою жертву, — идите ко мне.       Ю Джунхек заинтересовано рассматривает каждую деталь одеяний своего любовника, останавливаясь на лице. Невозмутимое лицо никак не изменяется, но блеск в глазах выдаёт того с поличным. Мужчина медленным шагом преодолевает расстояние между дверью и кроватью и встаёт перед игривым Кимом, полностью вошедшим в свою роль соблазнительной путаны. Ненавязчивая мелодия льётся из динамиков, приглушая шум улиц развлекательного района в Пекине, где остаётся весь мир, уходящий на задворки сознания. Двое мужчин полностью сосредоточенны на друг друге, жадно поглощая эти моменты глазами. Взгляд новоиспеченной путаны падает на перетянутые крест-накрест через накаченные груди Ю ремни, и Кима Докчу резко бросает в жар. Веер изящно складывается и кончиком проходится по портупеям до того момента, когда мафия толкает мужчину на постель. Расставив руки по обе стороны от головы любовника, Ю Джунхек лучше вглядывается в надетое Кимом платье, невольно возбуждаясь от столь прекрасной для лицезрения картины.       — Вам нравится, Господин Ю? — дразняще спрашивает Ким Докча, поддев закрытым веером подбородок.       — …Да, — после продолжительной паузы звучит ответ. — Действительно… красивый.       Ким Докча раздвигает ноги шире, позволяя Ю Джунхеку принять более удобную позу. Подвязочки на платье сильно тянутся, а позже развязываются, больше не сковывая движения. Передний подол падает вниз, открывая вид на чёрное кружевное нижнее белье, совсем не скрывающее член. Ю Джунхек приближается к лицу мужчины, оперевшись теперь на локоть, впивается в мягкие губы, слизывая вишневый прозрачный блеск, а второй рукой касается нежной кожи внутренней стороны бедра. Ким Докча содрогается от невесомого контакта с сухими и немного шершавыми пальцами и начинает тихо постанывать, прикрыв глаза. Откинув ненужный веер, он обвивает руками шею мужчины, притягивая того ещё ближе к себе. Джунхек движется дальше, щекоча легким касанием бархат кожи, и пальцем поддевает кромку откровенных трусиков. Ким нетерпеливо втягивает сладковатый воздух через нос, когда его плоть оказывается в кулаке любовника. Большой палец недолго играется с головкой, размазывая предэякулят по члену, потом Ю Джунхек переходит на мошонку, аккуратно перебирая в ней яички. Стон вырывается из Докчи протяжным выдохом, когда его партнёр начинает тому дрочить, продолжая покрывать лицо и шею поцелуями. Они теряют счёт времени, забываясь в плотском удовольствии.

***

      Проснувшись на скамейке в старом парке, где работает единственный уличный фонарь, молодая женщина нашла в своей руке карту со своей ролью мирного жителя. Не зная, что делать, она в полной растерянности бродит по дорожкам опустевшего жилого района, в котором нет ни одной души. Высотки выглядят не презентабельно, а надпись около первого дома подтверждает мысль Ю Саны о скором сносе этого спального района и постройки зелёной зоны. Сверчки в кустах музицируют свой концерт, дополняя антураж ночных прогулок во время хандры. Вдруг кроме собственной дыхания молодая женщина замечает что-то ещё. Тихие шаги по асфальту позади Ю Саны пугают ее до дрожи в коленях. Она редко поворачивается и видит, на радость себе, Ли Сольхву, машущую ей рукой с картой.       — Сольхва-щи, ты находила кого-нибудь ещё из наших? — с надежды спрашивает Ю Сана, обнявшись с девушкой.       — Нет. К сожалению, нет, — отрицательно качает головой Ли Сольхва. — Твоя роль?       — Мирный житель, — поднимает перед глазами карточку Сана.       — Врач, — без вопроса отвечает Ли Сольхва, о чем-то задумавшись. — Я очнулась в медицинском кабинете больницы в километре отсюда. Думаю, что объяснить нашу ситуацию адекватно невозможно, поэтому предлагаю просто найти остальных.       К тонкой шее Ли Сольхвы подставляется острие лезвие ножа. Ю Сана замирает, не в силах побороть шок и страх, пока девушка спокойно стоит, подняв подбородок вверх. Цитрусовый аромат, исходящий со спины, может быть только у одного человека.       — Так неинтересно, — Хан Суен убирает оружие. — Я ожидала более бурной реакции, Ли Сольхва.       — Суен-щи! — Ю Сана рефлекторно хватается за сердце. — Нельзя так пугать.       — Сори-сори, — поднимает руки девушка в жесте «сдаюсь» и засовывает их в карманы кофты. — Какие у вас роли? Я — маньяк.       Уже втроём девушки прогуливаются по парку, обмениваясь своими мыслями. Так за разговором они выходят на шумные ночные улицы, где вдалеке замечают знакомую крупную мужскую фигуру, помогающую женщине с сумками. Ли Хенсон доброжелательно улыбается и поднимает с дороги рассыпавшиеся из пакета яблоки под не останавливающуюся похвалу незнакомки. Ю Сана подхватывает покатившейся к ней фрукт и ближе подходит к другу, который при виде неё начинает светится в искренней радости.       — Сана-щи, я уж думал, что совсем потеряюсь здесь. Хотя я удивлён моему знанию китайского языка…       — Ох, я даже не обратила на это внимание, — Ю Сана неловко смеётся.       — Это невозможно. Мы в помине не знаем китайского, но при этом понимаем речь местных. Я всё-таки думаю, что это аномалия общего сна из-за алкоголя, — размышляет Ли Сольхва.       — А если к этому прибавить карты? Где вообще этот идиот нашёл местный магазин, когда около нас были одни горы, леса и терренкуры? — Суен проверяет роль Хенсона. — Должно быть он забрёл на какую-то подозрительную лавку, где в продавцах была старушка в чёрных одеяниях, а около кассы стояла клетка с вороном в ней. Так что его парфюм для дома тоже не будет обычным парфюмом.       — Имеет место быть, — соглашается Ли Хенсон. — Куда направляемся?       — Не уверена, но бесцельно бродя, мы натыкаемся на наших друзей, поэтому давайте пойдём дальше.       Улицы ночного Китая пестрят неоновыми огнями вывесок, завлекающих посетителей и будто с неба свисающими бумажными фонарями. Компания из четырёх человек же познают жизнь в чужой стране без гроша и телефона в кармане, имея при себе только бесполезную карточку с ролью. Когда шум и гомон надоедают, а желудок отчаянно пытается достучатся до своего обладателя, что он нуждается в еде, Хан Суен ускоряет шаг, подбадривая в своей манере остальных, чтобы не мучать себя аппетитным запахом курочки в кисло-сладком соусе, которым пропахло каждое второе заведение. Дорога их приводит к студгородку, где неспешно прогуливаются молодые люди. Не сговариваясь, они переглядываются между собой и ступают на территорию какого-то китайского университета, чтобы найти кого-нибудь из своей компании.       — Ох, только не говорите, что эта фанатка Ю Джунхека — мафия, и она действительно пошла убивать, — Хан Суен бьет себя по лицу, страдальчески вздыхая, когда они замечают на скамье позабытую светло-серую толстовку.       — А если Джие-я испугалась и пошла искать полицейский участок? — Ю Сана крутит головой, лихорадочно ища девушку.       — Проверьте карманы. Может быть там есть карточка, — предлагает Ли Хенсон.       Хан Суен удобней перехватывает одежду и рыщет карманах.       — О, — вырывается из неё, когда она смотрит на роль Ли Джие. — Она — ведущая.       — Остаются комиссар, мафия и… путана, — Ли Сольхва застегивает на себе толстовку, переводя взгляд на выход из студгородка.       Спустя некоторое время Ли Хенсон видит полицейский участок, откуда на улицу выходят две знакомые женские фигуры. Тоже заметив четверых друзей, Джие и Хивон подбегают к ним с объятиями, но внимание Хан Суен сразу переключается на пачку снэков в виде соевых палочек, осыпанных кунжутом. Нагло выхватывая из рук еду, девушка вкушает прекрасный вкус китайского школьного перекуса.       — Помилуйте, это так вкусно!       — Кушайте. Я угощаю, — смеется студентка после недолгих возмещений. — Я сперла их в полицейском участке.       — Мне пришлось помочь, — кивает Джун Хивон, отводя друзей к скверу напротив. — Где остальные?       — Сначала вскрой свою роль, Хивон-щи, — пережевав говорит Суен. — Комиссар значит… Блять!       — Думаю… нам не стоит отвлекать Докчу-щи и Джунхека-щи, ха-ха-ах, — неловко смеется Ю Сана, поняв реакцию подруги.       — О чем вы? — невинно наклоняет голову Ли Джие, интересуясь постно-пустыми лицами людей перед ней.       — Из ролей остались мафия и путана.       — Оу… — молодая девушка все сразу понимает, и в следующее мгновение ее лицо искажается в ехидной усмешке. — Аджосси точно путана.

***

      Член Ю Джунхека входит в распаленное нутро Кима Докчи до упора, быстрым темпом вколачивая того в постель. Смятые под страстными метаниями простыни влажны, ветерок, дующий из приоткрытого окна, немного охлаждает пыл. Задний подол китайского платья откинут на выгнутую к кровати спину, открывая вид на две соблазнительные впадинки на пояснице, розоватые от щедрых шлепков ягодицы и покрасневшую от проникновения кожу вокруг возбужденной плоти. Руки Ю Джунхека сжимают стройные молочные бедра Кима Докчи, оставляя синяки и сильнее насаживая податливое тело. Громкие и неудержные стоны, почти переходящие в крики, заглушаются подушкой, новоиспеченная путана задыхается от нехватки воздуха и переизбытка чувств. Возбуждение, страсть и желание переливаются через край, от чего костлявые пальцы Кима сминают ткани простыней, лишь бы схватиться за что-нибудь, что сможет удержать его душу в этом мире, пока излишне активный любовничек трахает его в разработанную задницу.       — По… М-мх… Медленней… Ты… А-ах! Меня… Убить хочешь? — карточка с ролью путаны под подушкой искренне насмехается над мужчиной.       Толчки немного замедляются, однако сила, с которой бедра Ю Джунхека бьют по бёдрам Кима Докчи и с которой член попадает по комочку нервов внутри, заметно увеличивается, почти подбрасывая от содроганий сегодняшнюю ночную бабочку. Ноги не держат мужчину, разъезжаясь шире. По ляжкам пошло стекают прозрачные и белые жидкости, капая на постель и загрязняя ее еще больше.       — Т-ты выбрал довольно интересный… способ убийства бедной… Ах! Путаны…       Руки Ю Джунхека отпускают бедра, где остаются иссиня-красные следы, перемещаются на тонкую талию, облаченную в алые ткани, и приподнимают торс Кима Докчи, вынуждая того опереться на руки. Вонзая в горячее нутро свой налитый кровью член, мужчина наклоняется и покрывает открытую спину мягкими поцелуями, что контрастно противоположны грубым проникновениям. Ким Докча теряется в ощущениях, млеет от нежных касаний, подобных воздушным перинам подушки, и одновременно с этим чувствует невероятное наслаждение, граничащее с болью. Его горло саднит от криков и стонов, которые со временем превращаются в жалкие хрипы, а поясница ноет от собачьей позы. Будто бы услышав мысли любовника, Ю Джунхек рывком садится на собственные пятки и утягивает Кима Докчу за собой, усаживая на себя сверху. Безмолвный стон остаётся в горле, так и не заполнив комнату 1864 очередным непристойным звуком. Обхватившие мужчину в жаркие объятия сильные руки поддерживают того от падения вперёд, оглаживая грудь под алым платьем. Ким Докча откидывает голову назад, кладя ее на плечо Ю Джунхека, подмахивающего бёдрами. Он размазано целует его в шею, не попадая по коже, не скрытой тканью водолазки, из-за порывистых толчков. Практически скача на члене, Ким Докча не знает куда деть свои руки, сжимающие пальцами взмокшее китайское платье, но интуитивно они сами тянутся к накаченным ягодицам любовника, ближе прижимая его поясницу к себе. Рваное дыхание опаляет его шею. Мужчина приподнимает голову и впивается в губы напротив, сразу приоткрывая рот и впуская чужой язык, от которого Ким Докча ярко ощущает щекотливый трепет внутри вдобавок к глубокому проникновению. Собственный член начинает пульсировать, разряды молний пускаются по всему его телу, заставляя мужчину лихорадочно содрогаться от нарастающей кульминации. Ю Джунхек замечает скорый оргазм любовника и берет в руку его возбужденную плоть, водя ею вверх-вниз, пока Ким Докча в исступлении не закатывает глаза и не валится вперёд, обильно изливаясь на передний подол платья. Без остатка вытраханный за эту ночь искушений мужчина, получивший роль путаны, падает вперёд на мокрые подушки, особенно чувственней ощущая, насколько глубоко Ю Джунхек находится в нем. При каждом медленном проникновении Кима Докчу пробивает дрожь излишнего наслаждения, от которого хочется убежать, но и одновременно с этим появляется противоречивое жгучее желание получать эту резкую волну удовольствия и экстаза снова и снова. Наконец, он чувствует, как распирающий его нутро член выходит из него, оставляя непривычное ощущение не наполненности, и кончает на упавший задний подол платья. Ю Джунхек тяжело дышит и притягивает за тонкие лодыжки Кима к себе, заключая в объятия, сцеловывая хрусталики слез и капельки пота. Докча шепчет проклятья, иногда слабо кусая любовника за шею через ткань водолазки, и засыпает мирным сном под восходящее с востока солнце.

***

      Глушь горных глубин будит восьмерых людей звонким пением птиц. С многострадальными стонами они открывают глаза, перекатываясь в более удобную позу. Хан Суен, полулежащая на столе, фокусирует свой затуманенный взгляд на двустворчатой двери соседнего помещения, и резко поднимает голову. Жёсткий сушняк бьет по самочувствию, и она медленно осматривает комнату, чтобы найти попить. Вместо желанной прохладной свежей воды девушка хватает незаконченную бутылку полусухого хуанцзю и опохмеляется.       «Невероятно… как мы все смогли напиться этим слабоалкогольным вином?!»       Смутные воспоминания сна ускользают безвозвратно. Она пытается насильно вспомнить сновидение, которое по ощущением было довольно интересным и сумбурным, однако оно испаряется, как дым, который невозможно ухватить рукой. Возможно, это и к лучшему.