27 месяцев до последнего гвоздя

Призраки и Тянь Чуан оставили их. Чжоу Цзышу не знает, куда они пошли и, в общем-то, ему все равно, пока они не переходят ему дорогу и не нападают на то немногое, что осталось ему дорого. А их путь, длящийся далеко не первый день, продолжается. Неподалеку от разрушенного здания школы Зеркального Озера они останавливаются на несколько ночей в одном из заведений. И, как это не удивительно, после одной из отлучек, Вэнь Кэсин возвращается однажды на постоялый двор, где они расположились, с родителями Чэнлина. Которые настроены достаточно решительно и воинственно. Кэсин оставляет на их плечи разбираться с тем, будет ли мальчик обучаться дальше под их с Цзышу началом. Последнего изрядно выбешивают комплименты его мастерству. Он только начинает приходить в себя после того, как Вэнь Кэсин изъял пятый гвоздь, но эти люди… Из-за них можно получить искажение ци. Во всем остальном родители Чжан Чэнлина никак не впечатляют Цзышу. Обычные старые люди, стремящиеся поскорее уйти на покой. Чжан Юйсян сидит в кресле с колесами, передвигаясь только на нем. Его жена, миловидная женщина, стоит подле, держась за коляску, сзади, направляя ее движение. Улыбчивые люди, искренне любящие своих детей. Ничего интересного. Братья, что старше Чэнлина, один на три года, другой на четыре, явно настроены не столь радушно с своему младшему члену семьи. Как минимум один из них точно. — Как ты можешь стать во главе семьи? Ты же ничего не умеешь! — говорит тот, кто теперь обделён возможностью владеть боевыми искусствами, самый взрослый из троих детей четы Чжан. То, что он больше не владеет ци, сообщает Кэсин, пристально его рассмотревший со стороны. — Он явно не был на уровне мастера боевых искусств ранее, для этого нужны годы тренировок. А значит и ауру скрывать не умеет, — замечает он шепча на ухо, вместе с Цзышу наблюдая воссоединение семьи. — Если о нем не знали мои подчинённые, значит он и не стоил внимания. А Чэнлин... Мальчишка неплохо держится под таким натиском. — Мальчики, я более чем уверена, что Чэнлин справится, — мать встаёт на сторону самого младшего сына. — Не все так однозначно, дорогая. Чжан И прав, наши клановые техники А-Лин не знает… — Так кто в этом виноват? — сердится женщина. — Ты сам не нанимал для него новых учителей, пару раз столкнувшись с трудностями в обучении! Средний сын, без одной руки, имеющейся конечностью хлопает Чэнлина по плечу: — «Знай, что я тебя поддержу, что бы ты не решил», — цитирует ему чужой шепот Кэсин, пользуясь своей способностью усиления слуха ци. — Кажется, мнения разделились, на стороне Чэнлина тоже два голоса. — Один, — не соглашается Цзышу, — в вопросах наследования техник, мнение жён, какими бы прекрасными и родовитыми они не были, не учитывается. Что в Дацине, что в Цзянху — одинаково. Единственным исключением была Цинъань… — его горло сдавливает волна сожаления. Вэнь Кэсин возмущённо смотрит в ответ, на что Цзышу делает вид, что не обращает на него внимания, только жмёт плечами. Что тут поделать? Он всего лишь высказал факт, а не собственное мнение. — Радуюсь тому, что А-Сян выросла в Долине. Там прав тот, у кого сила. — Даже ей приходится подчиняться тебе, разве нет? Это высказывание Кэсину крыть нечем. Но он явно что-то задумывает. Его весь вид буквально кричит о том, как он сдерживается, чтобы не сказать чего-то из ряда вон. Отвернувшись от говорящей на повышенных тонах семьи Чжан и одиноко взирающего на это Чэнлина, Цзышу с немым вопросом приподнимает выжидающе бровь. По лицу Вэнь Кэсина растекается предвкушающая улыбка. — А мнение жены Вэнь будет учитываться несомненно благородным мужем Чжоу? — Жена Вэнь слишком свободолюбива, чтобы сметь ее в чем-то сдерживать… «Потому что она все равно сделает по-своему, не спрашивая разрешения», — не успевает озвучить господин Чжоу, как наглые губы, на глазах у всех, утянули его в поцелуй. Радовало только то, что вовремя раскрывшийся веер скромно прикрывает их от возможных наблюдателей. — Хватит! Не буду даже пытаться тогда, раз считаете, что я не достоин! — врывается в мысли Цзышу голос расстроенного Чэнлина. С громким чмокающим звуком и лукавым взглядом, Вэнь Кэсин отрывается от рта Цзышу, принимаясь озабоченно обмахиваться веером. Он облизывает нижнюю губу, проводит по ней большим пальцем и Цзышу стоит большого труда отвернуться от этого многообещающе выглядящего зрелища. Не видя за своим горем ничего, он совершенно позабыл о каких-то низменных желаниях. Но тут… Когда находится рядом несомненно красивый человек, к тому же ещё и искусный… — Шифу! У меня все ещё есть шифу, который меня обучает. Я просто буду следовать тому пути, которому следует он! И пойду за ним куда угодно! «Учитывая то, что мой путь собирается свернуть в сторону кровати Хозяина Долины в ближайшее время… Надеюсь, ты передумаешь», — на озорной взгляд Кэсина Цзышу делает самую серьезную мину, на которую способен. — С ним? — Чжан Юйсян грозно ревёт подобно почившему Гао Чуну — столь же яростно и гневливо. Но только указывая на господина Вэня. Тот же в его сторону насмешливо глядит да криво вдруг улыбается, не предвещая этим ничего хорошего, но Цзышу берет его за локоть и уводит подальше от Чжанов. Чтобы видеть их, слышать, но при этом чтобы они сами не могли сделать того же. Жена старшего господина Чжана кладёт ладонь на его плечо. — Юйсянь! Как ты можешь! Он ведь помог нам! — Но он же.. Он же...! — все ещё не отпуская гнева, Чжан Юйсян теряется перед недовольной им женой. И что с того, что Вэнь Кэсин им помог? Он же призрак. — Чэнлин! — Простите, матушка, я буду вас навещать, как учитель даст дозволение, — он вежливо и низко склоняется перед ней, своим братом, и, не обращая внимания больше на остальных членов семьи, направляется к учителю и его спутнику. — Я готов идти вместе с вами. — Даже если мы пойдем в Долину Призраков? Цзышу редко когда ощущал гордость за своих соучеников. За тех же шиди. Радость — да. Гнев — тоже. Беспокойство — всегда. Но смелый, серьезно настроенный Чэнлин дает ему понять, что он наконец-то начинает что-то делать в своей жизни правильно. Потому что рядом находятся люди, которые ценят его, Цзышу, просто за то, что он есть. — Сделай лицо попроще, малыш Чжан, а то твой дядя Чжоу может не сдержать по-отечески скупых слез… На угрожающе положенную на рукоять меча ладонь Вэнь Кэсин поспешно машет в притворном испуге сжатым в руке веером: — Молчу-молчу!

***

По ночам, когда звук костра стихает, а угли медленно тлеют, Чжан Чэнлин задаёт много вопросов. О техниках, обучении. Цзышу не расположен к таким разговорам, потому как ожидает зудящего и дергающего чувства в груди. Но оно приходит к нему всё реже. А мальчишка вьёт веревки из Вэнь Кэсина, пока сам господин Чжоу силится заснуть, повернувшись к ним двоим спиной, лёжа на земле, заботливо накрытой просторным цветастым ханьфу. — Дядя Вэнь, — голос Чэнлина взволнованный, — а почему ты отказался от мести? Я слышал, что ты сказал на последнем Совете Героев… — мальчик явно в смятении. — Что? Нет, я не отказался. Я сделал все возможное, чтобы Чжао Цзин получил по заслугам. И надеюсь… что у меня это получилось. Просто с меньшими потерями, чем могло бы быть. Глава Шэнь его убил, правда, недостаточно медленно, как мне бы хотелось. Однако… наверно, так даже лучше? Чэнлин угукает, не придумав более достойного ответа. Его и не требуется. Проходит достаточно времени, прежде чем тот засыпает, в то время как господин Вэнь поглаживал его по голове. А после тот говорит тихо и как-то странно, не то радостно, не то просто потрясённо от своих же мыслей: — Я так долго пытался стравить всех, что начал забывать, что когда-то хотел быть просто обычным человеком. Человеком, а не призраком. А-Сюй, в какой-то степени, вернул мне меня же, — задумчиво бормочет Вэнь Кэсин себе под нос, тормоша угли палкой и махая веером, давая тем самым немного разгореться костру, чтобы об него можно было греть ладони. А после отодвигается подальше от мальчика и костра, не позволяя себе быть рядом с источником тепла, будто кто-то сверху лично запретил. — Почему ты не убил Чжан Юйсяна, Лао Вэнь? — тяжело приподнимается Чжоу Цзышу, поняв, что сон окончательно покинул его, и накидывает верхние одежды на Вэнь Кэсина. — Честно? Просто не знал, что он среди глав Пятиозерья. Конечно, об этом можно было бы догадаться по одному названию его школы, но я, выросший в Долине, слишком мало знал тогда о Цзянху. Я хотел бы знать больше. Это показалось почему-то важным: помочь людям в беде. Просто потому, что они нуждались. Я так пытался помочь и тебе, но, на тот момент, у меня не получилось. Здесь же даже стараться не пришлось особо. На удивление теплые руки обвивают его тело сзади в каком-то необъяснимом жесте поддержки. — А потом, как я узнал... Этот мелкий щенок привязался ко мне, весь такой беспомощный, бесхитростный, с душой нараспашку. Мне так никто не верил. В меня так никто никогда не верил, А-Сюй. И я уже просто не мог оставить его, а их — догнать и убить. Даже если бы очень хотел, — он, вдруг задрожав в попытке справиться с эмоциями, рвано дышит, однако это не спасает его от подступающего к горлу комка. — Но я всё равно их ненавижу. За то, что они вообще участвовали в деле с этим Арсеналом. Что отдали ключ моим родителям от него, из-за чего они погибли. Даже когда привел их к Чэнлину, мне хотелось...хотелось... — голос срывается и затихает. Губы прижимаются к его затылку, а руки ласкают пряди волос и гладят плечи. Без какой-либо страсти или подтекста. Откинувшись спиной на Цзышу, Вэнь Кэсин продолжает трястись, изредка тихо всхлипывая, пока его ненавязчиво и неумело, но искренне, успокаивают. Через пару дней они оставляют позади малые холмы, на которых произошла стычка, положившая непонятную тишину во взаимоотношениях между Призраками, славными героями, дацинцами. Скорпионов, по большей степени, тогда уничтожили. Спустя какое-то время над ними высится хребет, в части которого словно впаяны железные ворота: громоздкие, массивные, подавляющие каким-то величием, источаемым ими. Чжан Чэнлин плетется к ним позади двух мужчин. За воротами, к которым они становятся все ближе — могильная тишина, а солнечный свет, падающих на них, будто поглощается: тень высится и ширится по мере приближения. Неуютно от слова совсем. Рука господина Вэня выскальзывает из рукава и стучит четыре раза в металлические огромные двери. Чжоу Цзышу стоит чуть в стороне, с интересом осматриваясь: Чэнлин не понимает, на что тут можно смотреть, ведь все… неживое. Даже на земле мало что растёт. Разошедшиеся в стороны ворота загораживает человек в красном костюме и с белой маской на лице. Он тут же падает на колени, дрожа, опуская голову вниз, как только видит пришедших: — Приветствую Хозяина Долины! Чэнлин, опешив, в непонимании устремляет взгляд на Вэнь Кэсина. — Дядя Вэнь… Что это значит? О чем он говорит? — мальчишка делает опасливый шаг назад. Повернувшийся к нему Вэнь Кэсин всё тот же, кого он знает — улыбающийся по-доброму мужчина, который имеет выразительную мимику. Но конкретно этот вид улыбки вызывает непонятный страх. Вэнь Кэсин издаёт невесёлый смешок. — Приветствуем Хозяина Долины! — раздаётся за его спиной нестройным хором. Тот даже не оглядывается на боящихся его людей… Призраков, как понимает Чэнлин, метнувшись глазами к их одеяниям. Господин Чжоу почти скучающе смотрит на него и выдает бесстрастно: — Когда я говорил про Долину, неужели ты подумал, что это шутка? Молодой господин Чжан считает, что с этих двоих мужчин бы сталось пошутить и не такие темы. И да, он помнит, что говорили на Совете Героев и перед ним, когда на его глазах почему-то обессилевшего дядю Вэня и защищавшего его Чжоу Цзышу схватили. Но не верил сильно увиденному и услышанному, решив, что это все таки какая-то ошибка. Распахнув веер, господин Вэнь двигается вперёд, к призракам, не дожидаясь своих спутников. В его позе нет гнёта от того, что он вновь находится в ненавистных всей душой стенах. Однако Чжоу Цзышу знает, что тот есть. Сам же он возвращается сюда почти как домой. Странное ощущение, которого очень давно его не посещало. — Идёшь? — Чжоу Цзышу протягивает ладонь. — Или предпочтешь вернуться под крыло родителя и братьев? Уверен, вы все же найдете...точки соприкосновения. Не думая больше ни секунды, Чэнлин проходит через ворота вместе ним. Куда его учитель — туда и он. Ряды призраков расступаются. А за ними, почему-то, тот самый первый отряд, который провожал преступников от границ Дацина. Вперёд от него выходит их командир, на что призраки ощетиниваются, но раскрытый веер, его предупреждающие взмахи, заставляют их замолкнуть. Чэнлин ежится. Он не представляет, как будет тут жить. — Что это значит? Мужчина в черной форме опускается перед ними на колени, кланяясь так, как если бы на их месте стоял правитель Поднебесной. Цзышу передёргивает от этого сравнения. — Глава, докладываю. Тянь Чуан вместе с Долиной больше не являются теми, кому следует жить в заточении или в тени. Глава Хань направил нас сюда, в ваше распоряжение, на постоянной основе. Второй отряд остался подле наследника. Глава Пятиозёрья Шэнь подписал мирный договор на управление территориями с Дацином. Центрами слежения за порядком являются теперь Долина и Пятиозерье. Со своим особым статусом, подконтрольным… Чэнлин ничего не понимает. Они теперь часть Дацина? Дацин часть них? Что за чертовщина? — Вы можете выходить свободно. А остальные только по особому разрешению, которое выпишете именно вы. Вот, — подчинённый протягивает специальную печать. И когда ее не берет Чжоу Цзышу, ее выхватывает сильная и длинная ладонь Вэнь Кэсина. Они оба понимают, что Цзянху остаётся свободной территорией, просто в случае налета на Дацин они обязаны будут помогать ему. В остальном же — свобода. Только ее в разы больше теперь, чем ранее. Возможно в чем-то последнее желание Хэлянь И исполнилось: они создали новый мир, в котором ни Дацин, ни Пятиозёрье, ни Долина не будут сметь нападать друг на друга. — Кажется, А-Сюй, в Долине все же будет интересно… — Как прикажет Гучжу. Ему криво усмехаются на это: — Как прикажет глава Тянь Чуан. Цзышу поднимает на него взгляд и неожиданно легко улыбается. Ему кажется, что наконец-то что-то находится на своих местах. И его место — здесь. Он оглядывается на ничего не понимающего мальчишку: — Чэнлин… Пришло время обучиться новому искусству. Искусству управления. Начнем с основания Школы, — все же господин Чжоу планирует передать хоть какие-то знания будущему поколению. Чэнлин, горестно застонав от этого заявления своего учителя, получает закрывшимся веером тычок в ребра, что ничуть не меняет его упаднический настрой.