Сливовый джем или Береги пальцы - шипы бывают острыми

За окном был чудесный день, солнце с самого утра радовало нежным теплом, яркую голубую бескрайность сегодня не загораживала ни одна тучка, даже птицы, казалось пели с какой-то особенной творческой отдачей, удивляя звонкими трелями не только в сквериках и парках, а даже на автобусной остановке через дорогу, что стала уже почти родная за последнюю неделю.  Папирус сидел прямо на столе, пригрев свои тазовые кости на старой деревянной поверхности, наблюдая через окно летнее поющее великолепие, чувствуя боком мелкую вибрацию сушильной машины и время от времени сосредоточенно тыкал двумя большими пальцами в экран своего смартфона, сосредоточенно набирая сообщение за сообщением. Очевидно эта переписка была ему не слишком приятна, если судить по сведенным вместе надбровным дугам и высунутому  наружу кончику лавандового языка.  Бро^ Ты уже третий раз на этой неделе в общественной прачечной, что ты там делаешь так часто?  Я^ Откуда ты знаешь, что я в прачечной?  Бро^ Знаю!  Бро^ Так что ты там делаешь так часто?  Я^ Стираю?  Бро^ Если у тебя так много грязных вещей — можешь принести их ко мне, у меня есть стиральная машина.  Бро^ Ты придешь?  Я^ Нет.  Бро^ Перестань избегать меня, просто приди.  Бро^ Или давай снова жить вместе.  Бро^ Папирус?  Бро^ Ты меня игнорируешь?  Я^ Я напишу тебе, как вернусь домой. Да, он игнорировал. И да, он не хотел снова жить вместе. Избавится от братской опеки было словно глоток свежего воздуха среди зимы, так же освежало, так же вымораживало. Быть одному страшно, особенно когда не знаешь с какой стороны подходить к духовке, а взаимодействие с коммунальными счетами у тебя ограничивалось рисованием чертиков на их обороте. Но быть постоянно подконтрольным и зависимым — еще страшнее.  Нет, не подумайте, брат никогда не обижал Папируса, наоборот, заботился словно о ребенке, опекал, любил, баловал даже, но эта его безграничная любовь давила, не позволяя выразить свое "я", вызывала потребность быть идеальным, правильным, хорошим. И Папс справлялся, почти всегда, лишь время от времени срываясь, пропадая в баре, или заводя интрижку, или уходя из дому, чтобы через день быть найденным и с позором возвращенным братом домой. От него невозможно было спрятаться, от него нельзя было уйти, его не получится обмануть или покинуть, на службе в Королевской гвардии он научился многому, и казался младшему вездесущим. Вот и сейчас Санс продемонстрировал, что и на поверхности продолжит приглядывать за любимым братом, несмотря ни на что. Личную жизнь бы завел, вместо того, чтобы лезть в чужую. Подумалось раздраженно.  Да, Папирусу прекрасно было известно о том, что старший брат и сейчас постоянно следит за ним и это вызывало возмущение, даже негодование, он уже не маленький ребенок и достаточно за ним ходить по пятам!  И шпионить за человеком, с которым удалось познакомиться тогда так удачно, Сансу тоже не следовало, он наверняка так испугал ее… Тихий вздох вырвался из груди монстра, она наверное теперь и говорить со скелетом побоится, ему было прекрасно известно каким пугающим мог быть его старший брат когда захочет. Встряхнув плечами под потертым худи и повторно вздохнув, Папирус спрятал телефон и наверное в сотый раз обвел глазами прачечную… не может быть. О, ДА!  Наконец-то, не придется переться сюда завтра или послезавтра! В дверях мелькнула фигура, принадлежащая т/и и Папирус собрался с духом. Зажмурившись на секунду и набрав в эфемерные легкие столько воздуха, будто собирался нырять, он спрыгнул со столешницы и уверенно направился к противоположной стене со столами. Ну, почти уверенно, он должен попробовать, просто обязан.  Ты уже успела выложить в стиральную машину  почти все, что принесла с собой на этот раз, на дне сумки осталась валяться мятым комком одна единственная вещь. Склонилась над ней, с сомнением и сожалением разглядывая грязные разводы, неужели безнадежно испорчена?  Что это вообще за дерьмо по ней размазано, ты задумчиво поскребла коричневое пятно ногтем. — Это шоколад, ньех?  Агргх!!! О господи милосердный!  Подпрыгнув на добрых пол метра ты резко развернулась чтобы увидеть фиолетовое худи, а стоило поднять взгляд выше — шейные позвонки... кривая неуверенная улыбка... носовая косточка... белые сияющие знакомые зрачки. Фух. Достаешь сердце из пяток, хах, пора лечить нервы. — Как же ты испугал меня, Папирус! Не подкрадывайся ко мне со спины пожалуйста. О чем ты говорил? — сердце выпрыгивало из груди. — Ох, ньехехех, это шоколад. — Что? — о чем он говорит?  — О, ну пятно, типа ты знаешь как это бывает, когда засыпаешь сверху на шоколадке и она тает под тобой...ну или… кладешь ее в свой карман и забываешь там...э? — Эмм, нет, если честно, со мной обычно такого не случается. — А со мной постоянно… — Папирус поскреб затылок в задумчивости.  Нет, это не монстр, это ходячая сумочка хорошего настроения какая-то.  — Спать в шоколаде? А ты чудак, парень))) — Люблю сладко спать, ньехех. — попытка пошутить не осталась незамеченной. — Я знаю что чудаковатый немного, мне уже об этом говорили...ну эээ...если я уже начал делать странные вещи, то я хочу попросить тебя...сделать кое-что...для меня.  И если ты согласишься... ничего такого на самом деле...но мне это так нужно...тогда я смогу...ну вещи которые я не умею... и моя самостоятельность...было бы хорошо доказать своему брату что я это все могу...но это не важно, потому что тогда мне...Тогда мне не придется идти сюда завтра и послезавтра в надежде встретить тебя здесь и... — и он смешно округляет глаза, закрывая ладонью рот.  Ох, кажется кто-то не собирался говорить этого вслух.  Хахах. Потешно. — Хей друг, ты пришел сюда чтобы встретить меня? — брови сами ползут вверх, выказывая удивление. — Не зная, хожу ли я сюда постоянно, не зная, когда меня ждать и ждать ли вообще? — Ну я...думал… — замялся парень, — …теперь, когда ты это так описала, это уже не кажется такой хорошей идеей, ньех...но ты все таки здесь и я могу...ты можешь... — Ох, перестань тянуть кота за хвост и скажи уже! — не выдержала ты, повышая голос эмоционально. Папирус вздрагивает от этих слов, взволнованно вертит головой, начиная заглядывать себе под ноги, поднимая поочередно то одну, то другую, не наступил ли нечаянно. О, нет, не может же быть, что он воспринял их буквально.  — К-кота? Где? Почему? Я не понимаю. —  Ох, забудь, это человеческие штучки, не обращай внимания, так говорят. — тш-ш-ш т/и, тихо, тихо, успокойся, нельзя смеяться, обидится же. — Ам..ну так о чем я…— Папирус растерянно гладит шейные позвонки под затылком, привлекая к белым костям с тонкими хрящиками твое внимание. — ...ты не могла бы время от времени проводить мне что-то типа мастер-классов...ну быт там, покупки, готовка, уборка, я имею в виду… — плечи скелета опустились, на его лице неожиданно отразилась усталость, голос мгновенно стал серьезным, словно потеряв все краски.  — Я устал так жить, т/и, не знаю куда идти и за что хвататься, те пол года, что мы живем на поверхности брат делал за меня все, а теперь я один, и начинаю сомневаться, справлюсь ли… ты поможешь? Пожааааалуйста!  И этот невероятный щенячий взгляд, в направленных на тебя расширенных черных орбитах, тонко дрожащие зрачки светлого сиреневого, почти белого оттенка, почти космос, просто невероятная красота, как можно отказать такому чуду? Ты знала, что будешь потом жалеть о принятом решении, но силы сказать "нет" этим невероятным глазам не было. — Ох Рус, конечно, я постараюсь помочь тебе!  Долгую минуту долговязый монстр смотрел пустыми глазницами в никуда. "Рус" повторил он одними губами. Отчасти даже пугая своим видом и такой необычной реакцией на вырвавшееся на автомате с твоих губ сокращение его имени. Проморгавшись и выдав наверное самую широкую улыбку в мире с криком "Вауии" он поднял своего нового друга и под тихий писк закрутил тебя в объятиях. Кажется теперь у тебя будет друг и, несомненно, неприятности. Потому как краем глаза ты успела увидеть, как по ту сторону улицы широкоплечая фигура садится за руль черного автомобиля, мазнув по воздуху сливовым шарфом на прощание и медленно отдаляется от остановки.  Что же связывает этих двоих? Сомнения в том, что встреча с незнакомцем в парке была ошибкой или чьей-то глупой шуткой, пропали окончательно. Этот тип… Он же не сделает тебе ничего плохого, правда ведь?