His sister is the devil incarnate

Домой я ехала со вздутой головой. Траффик не превышал среднестатистическую норму, благодаря чему мне посчастливилось не попасть в аварию. А этот вариант был бы не самым ужасным. Хожу от стены к стене, не замечая ничего под ногами. Непонятно откуда взявшийся змей искуситель нашëптывал крайне ужасные варианты выхода. Советовал вкусить запретный плод. Слиться с толпой доходяг Николаса, подчиниться ему. Это же так чудесно — быть в ажуре, взлететь в глазах главного, заполучить авторитет и рассчитывать на помощь и защиту в будущем. Собственно, а что я потеряю? Девчонку, с которой веду многолетнюю войну и ненавижу всем сердцем? «А точно ли «ненавижу»?» Разбито сажусь на край кровати, подпирая болящую голову, где сейчас бушевали воспоминания и эмоции. В сердце отчего-то кололо. Они не отпустят ни меня, ни мою семью, если я поступлю неверно. Чувствую всплеск злобы. Все виноваты в этом. Строю цепочку от Николаса до Нессы. Если бы только я не была знакома с Нессой, а впоследствие — с Оливером, то не страдала бы. Виню каждого внезапно всплывшего в уме человека. Прилив крови к лицу придаёт ему красный оттенок. Хватаю ртом воздух и снова кружусь по комнате, выкрикивая омерзительные имена людей, при помощи которых меня затягивала черная дыра, что по часам стремительно приближалась. Да если бы не этот придурок Финн, то я бы жила себе мирно, и никто бы не угрожал мне расправой. Бью в стену — в маленькую раздражающую неровность на обоях. Судорожно выдыхаю, тело страшно трясется. С переливающейся за края яростью ударяю по той же точке. И снова! Ещё! Ещё! Ещё! Уничтожаю выбранную мишень. Наношу с десяток ударов, опустошая голову от гнетущих мыслей. Кошмарный гнев не утихал, подкидывая в топку брёвен. Одни мысли сменялись другими, вызывая новый град ударов. Несса, что так быстро укатила подальше от проблем вместе со своим братом-отбросом. Удар. Оливер, ранее казавшийся просто слащавым идиотом, на деле являлся законченным моральным уродом. Удар. Предатель Финнеас, заботившийся исключительно о любимой младшей сестрёнке. Она всегда находилась в приоритете, даже когда была очевидно неправа. Розовые очки, наконец, спали, открывая вид на его жестокую натуру. Он не ценил нашу дружбу, ставил ультиматумы. Приходил, если срочно нужно было отвлечься от своих проблем. А я, собачонка, позиционировала себя, как вечно открытую и готовую выслушать душевные страдания друга. Жалкая тряпка. Я скатилась по стене и вытерла отчаянные слезы. Костяшки щипало, но это было даже приятно. Смотрю сквозь пелену накатившихся слез на неизбежный результат гнева. Бегущая тёплая кровь не пугала, её было мало. Вдруг очень захотелось прилечь, расслабиться и уснуть. Меняю положение, кладя затылок на пол, а руки на живот. Монотонно белый потолок, как седативный препарат, замедлял мозговую деятельность и укрощал возбудившуюся нервную систему. Веки налились свинцом.

***

Вздрагиваю от крайнего кадра во сне и выхожу из него, мыча. Из-за неудобной позы всё затекло. Вокруг царящая темнота говорила о том, что в данный момент глубокая ночь. Хрустнув спиной, ойкаю и неторопливо встаю. Стоящая духота сама направляет к окну. Упираюсь ладонями в подоконник, пока прохлада обдаёт лицо. Расфокусированный взгляд концентрируется на слабом свечении в доме напротив. Билли так поздно пришла? Время в телефоне показывает почти три часа ночи, сощуриваюсь, поднося цифры ближе. Не показалось. Вдруг шторы соседки разъединяются. Через образовавшуюся щель протянулась рука и расщелкнула механизм. Шторы окончательно раскрываются, и я рефлекторно отпрыгиваю в сторону. Капелька адреналина взбодрила лучше крепкого кофе. Слегка наклоняю торс, всматриваясь в фигуру. Я опешила и вернулась к стене, плотно прилегая к ней. Курит? Айлиш курит? Призадумываюсь, стараясь найти в памяти фрагмент, где Билли с сигаретой. Безумное желание отучить её от плохой привычки смешалось с жаждой мести. Она является непосредственным виновником. Смотрю снова. Так беззаботно потягивает свою никотиновую палочку с rgb подсветкой, что ярость захлёстывает с новой силой. Я глупо рассчитывала на её отступление, когда засыпала. Рубильник в сознании переключается на «рвать и метать», и я нервозно показываюсь из окна. Билли не замечает, и сама того не зная, подливает масла в огонь. Собираюсь включить свет, но случайное движение от неё останавливает. Выдыхаю и продолжаю в тайне наблюдать. Лико выражало беспечность, пальцы плавно избавились от пепла, коротко стукнув. Мокрые волосы, с виднеющимися просветами, расползались по плечам. Значит, недавно вышла из душа. На теле сидела обычная белая майка, одна бретелька вульгарно сползла вниз, но её это не беспокоило. Сигарета сократилась в размере, превращаясь в никому не нужный бычок, и была выпущена. Билли не торопилась прятаться в тёплое помещение. Мирная улыбка согревала. Не замечаю, как перенимаю выражение лица, точно копируя улыбку. Айлиш воздействовала странным образом. Часть меня отвергала эту информацию, а другая… она на то и другая. Злоба за пару секунд отошла на второй план. Страшно признаться, но я, подобно маньяку, завороженно следила за ней, наслаждалась красотой и изяществом. Облизывает пухлые губы, прикусывая нижнюю. Руки обхватывают плечи. Видно, замёрзла, но почему-то не уходит. Оборачиваюсь назад и стягиваю с кровати плед, вдруг тоже ощущая жуткий холод. Укутываюсь в мягкое покрывало по самый нос и чувствую поступающую уютную теплоту. Ещё бы согреть её. Поднимаю глаза на объект, что будоражил мое существо одним только упоминанием, и внезапно сталкиваюсь с любопытным взглядом. Сердце застучало так, будто преследовало цель пробить грудную клетку. Бровь её изогнулась, а улыбка превратилась в едкую ухмылку. С минуту держит под прицелом, а потом делает вещь, из ума выходящую. Кладёт ладонь на щеку и медленно скользит к подбородку, нарочно задевая губу. Запрокинув голову назад, опьяняюще сладко проходит по мраморной коже шеи, цепляется за выступающие ключицы, сводя меня с тропы разумного. Плотоядная усмешка прерывается открытым ртом — ладонь стиснула грудь. От увиденного в зобу дыханье спёрло. Едва держу себя в руках, а внутри всё огнём пылает. — Что делает, чертовка… — хриплю от переполняющих чувств. Яркие глаза находят меня в темноте. Смотрит издевательски и спускает ладонь к животу, берётся за подол майки и останавливается. Тянет насмехающуюся ухмылку, будто прочувствовав мою заинтересованность. Нерасторопно оголяет пресс, поднимая тонкую вещь всё выше. Хватает только показавшуюся грудь и жадно сжимает, внимательно следя за моей реакцией. Мне потребовалось немало усилий, чтобы не оторвать ладони от подоконника и не совершить очередную глупую ошибку. Я знала, чего она добивалась. После шаловливая рука решила использовать козырь и спустилась к тому месту, к которому зрительного доступа я не имела из-за подоконника. Я не расстроилась, напротив, была рада, что в доме окна в пол не приветствовались. Если бы я видела то, что она сейчас делает, то непременно проиграла. Толчки её руки заметно увеличились, брови вскинулись, а рот блаженно улыбался. Хлопаю глазами и рывком отворачиваюсь от такого зрелища. Переведя дыхание, торопливо закрываю окно и шторы. Бормоча себе под нос, что Айлиш чокнутая на всю голову, ложусь с надеждой поспать пару часов.

***

— Солнце, с тобой всё в порядке? — выводит из сна голос отца, стучащегося в дверь. Нехотя отрываюсь от мягкой подушки, глаза перекрывают пряди переплетённых волос. Убираю их и отвечаю отцу то, что успокоит его взволнованное сердце. Переворачиваюсь на бок, машинально просовываю руку под подушку и тут же отдергиваю, морщась. Болеть будет не меньше, чем неделю. Присаживаюсь, спросонья глупо моргая и постоянно зависая. На часах светилось «03.32». И как я до такой жизни докатилась? Встаю с кровати и, хлопая себя по щекам, иду в бодрящий душ. Проходя мимо зеркала, сталкиваюсь с какой-то жуткой девушкой с гигантскими синяками под грустными глазами. Впавшие щеки не красили. Кажется, я даже сбросила вес, который был далеко не лишний. Приглаживаю пушистые локоны и вижу, как сильно отрасли корни. В целом волосы потускнели, слово описывая моё внутреннее состояние. Высвобождаю пирсинг и бросаю в раковину. Надоело.

***

— Что? Не верю, синяя борода больше не хочет быть синей? — смеется Люк, заряжая своим оптимизмом. — Понимаешь, всë жутко достало. Долго просидеть в четыре стенах не вышло, они сдавливали, отбирали воздух. Я не вынесла одиночества в ожидании вечерней смс и набрала Люку, у которого дома как раз собрались все ребята. Тот резво сообщил, что для меня врата открыты двадцать четыре на семь. Мэри закурила сигарету, расслабленно кладя одну ногу на другую. Клубы дыма окутали её. Минхёк сидел рядом со мной. В его телефоне был открыт сайт неизвестной шиномонтажки. А сам Хёк сегодня выглядел загружено и в какой-то степени поникше. — А куда серёжка делась? — смотрит на бровь. — Выбросила, — твёрдо говорю, — и не жалею, давно надо было о этой хрени избавиться. — О, нет! — Люк поэтично вытянулся, эмоционально всплескивая кистью, — не говори, что ты сейчас покрасишься в типичный тёмный цвет, сведëшь тату и перестанешь ругаться матом. — Нет, я сделаю дреды, набью татуировку на всю спину, потом на грудь и начну слушать тяжёлый рок, — пока я не прыснула со смеху, Люк смотрел на меня с подозрением. — Да она прикалывается, расслабь булки, — хохочет Мэри и делает затяжку. Пересаживаюсь к Мэри и вижу её любопытство. Тянусь к сигарете, предварительно тихо спросив разрешения. Все ребята с немым ужасом уставились на меня, пока я впускала едкий дым в лёгкие. Подавляю в себе позыв кашля и пытаюсь поймать кайф от момента, чего сделать не удаётся. Отдаю сигарету обратно и уныло опускаю плечи. — Не зашло? — сходу выдаёт Мэри, чуть обнимая. Отрицательно кручусь и отбрасываюсь назад — к мягкой спинке дивана. — Что-то с тобой не так, — делится умозаключением Люк, — хочешь напьёмся? Смс. Мне должна поступить смска, которую нельзя пропустить. Отказываюсь от заманчивого предложения, но хочется безумно. Вдруг представляю, как парни Николаса пристают к Билли, караулят у дома или вовсе вламываются в него. Дурное предчувствие пробудило жгучее желание посадить Айлиш рядом с собой и круглосуточно охранять. Ещё этой ночью я подумывала её сдать, а сейчас волновалась. Своё переменчивое поведение я не могла оправдать. Вдох-выдох. Жуткие мысли не отставали, поражая бедные нервные клетки. Хватаю сотовый и бегу на улицу, шустро находя нужные цифры на экране. Гудок за гудком переворачивал все внутренности и давил на сердце. — Билли, — гудки прекращаются, — Билли… слышишь? — отрываю телефон от уха, смотря на дисплей, — ты слышишь меня? — Вау, какие люди, — довольный голосок побуждает облегченно упасть на траву и мимолётно улыбнуться. — Запри двери, не показывайся в окнах, не смей подавать какие-либо знаки своего присутствия, поняла? — тишина, — ты, мать твою, поняла меня? — размеренное дыхание и слабые смешки, — я тебя сейчас приеду и задушу нахер! — Поэтому запереться? — уже не сдерживает смех, что становится всë громче — Закройся! Захлопнись сейчас же, дура! — бешусь от своей ненужности, — какая же ты дура… — шепчу и выставляю руку, чтобы словить машину и приехать к дому. — Ой, подожди, стучат, — бросает трубку на что-то твёрдое, — пойду открою. От её слов я мысленно начала рвать на себе вмиг поседевшие волосы. Поблизости остановился какой-то седан, и я нырнула в салон, с придыханием называя адрес. Молодой человек улыбнулся и кивнул. — Билли, — кричу во всё горло, в последнюю очередь сейчас думая о проявившем милосердие водителе, — Билли! — Да здесь я, — глумится, — ты что, уже едешь меня убивать? Я же пошутила. — Больная! — свирепо ору и получаю с водительского места беспокойные взгляды, — пожалуйста, сделай, что тебе говорят. — Даже погулять запрещено? А в бассейне поплескаться? А за продуктами сходить? Играю желваками, искренне не понимая, как этот дьявол появился на свет. По пути я выслушала ещё с десяток подобных приколов. А мое желание защитить слегка поменяло курс на «придушить». Авто тормозит, и я чуть ли не кубарем вываливаюсь из салона. — Открывай! — активно стучу ладонью по двери, за которой ни единого звука не слышно, — Айлиш, хватит издеваться. Проходит минута с момента, как я начала безрезультатно настукивать какую-то мелодию. Кипучая смесь, наполнившая меня с ног до головы ещё вчера, угрожающе зашипела. Прекращаю стучать и сардонически усмехаюсь, поворачиваясь к закрытой двери спиной. Кулаки непроизвольно сжимаются, а повреждённая кожа до предела натягивается. — Не хочешь открывать? — тихо говорю, а тело потряхивает. Венки запульсировали, а дыхание стремительно участилось. Пробудилась пламенная прихоть выместить на ком-нибудь гнев, тягуче отравляющий все органы. Окружение вдруг замерло, оставляя наедине с собственным пылом: птицы временно прекратили полёт, люди, точно запуганные, не появлялись на глаза, а мелкие уличные животные попрятались. Мимо не пролетало ни соринки. Наколившийся мозг умоляюще требовал прохлады. Вихрь в душе устроил хаос, толкая за грань безрассудства. Не справляюсь с внутренним штормом и с размаху врезаюсь локтем в такую ненавистную дверь. Та не поддаётся, негативно воздействуя на оголённые проводки в сознании. — Сука! — срываюсь к окну и кулаком сталкиваюсь с плотным стеклом. Тщетно. Боль от ссадин перекашивает мимику. Будучи под сильным влиянием безудержной агрессии, возвращаюсь к двери и уже с ноги бью в часть, где находится замок. Простой хруст, не повлёкший за собой того, чего я добивалась. Осматриваюсь, шумно скрипя зубами. Под прицел попадает одинокий камень внушительных размеров. Хватаю его и кидаю в окно, вкладывая в бросок последние силы. Если и сейчас ничего не выйдет, то я рухну на землю и буду захлёбываться слезами от своей никчемности. Стекло распадается на осколки, с лязгом рассыпаясь по земле. Истошный женский визг позади сигнализацией нокаутирует мозг и эхом разносится по черепной коробке. Жмурюсь. Крик не прекращается, и моя внутренняя ярость меняет пункт назначения. Девушка замолкает на долю секунды, будто готовясь к следующей порции ора и попутно залезает в телефон. И вот снова оглушающая система оповещения на ножках открывает рот, выпуская из него уже отрывистые, но не менее тихие крики. Понимаю, что нужно что-то предпринять и хватаюсь за крупный осколок под ногами. Вопли увеличились от ужаса, когда я молнией бросилась к ней. — Выруби свою сирену, шваль, — пытается убежать, но успеваю наброситься на жертву со спины и с бешенством прислоняю осколок к её шее, — закрой свою хлеборезку, немедленно! И наступает сладостная тишина, что изредка разбавляется боязливыми всхлипами. Во мне просыпается отвращение, и я отбрасываю острый предмет в кусты, но скулящую девушку не выпускаю. И тут дверь удачно распахивается, а на пороге материализуется Айлиш, глаза которой с кошмаром бегают с окна на нас. Толкаю девушку в проём, ни о чем не волнуясь и закрываю за собой дверь. — Что… — едва слышимо начала Билли. — Заткнись, — отмахиваюсь, смотря лишь на свою жертву, — ты успела позвонить копам? Девушка уменьшается под взглядом и отступает назад, безумно пугаясь каждого шороха. Жду ответа, она это осознаёт и торопливо качает головой в отрицании. По лицу Билли вижу, что та пребывает в смятении и заодно с той пятится. Цокаю и указательным пальцем провожу по щеке, оставляя на ней что-то мокрое. Хмурюсь и, смотря на свою раскрытую правую ладонь, наблюдаю чётко выраженные рдяные полосы, окружённые поступающей кровью. Мозг вспоминает, что должен подавать болевые сигналы, и рассечённую кожу начинает пощипывать. — Телефон… — вытягиваю левую руку к девушке. На ладонь в сие мгновение падает смартфон. Поднимаю недовольный взор: — Пароль, — дрожащим голосом сбивчиво диктует цифры и старается отойти как можно дальше. Проникаю в чужой смартфон и нахожу встроенное приложение, с поставленной задачей проверить последние вызовы. Тех не обнаруживается, поэтому приближаюсь к девушке, что, видя это, шагает назад, в конце концов упираясь лопатками в стену. — Держи, — с мягкой улыбкой протягиваю её вещь, та очень осторожно забирает телефон и кивает, — хватит так бояться. Смотрю на кровавые следы на горле незнакомки и надеюсь, что кровь принадлежала мне, и я не нанесла девушке физический вред. Перенаправляю внимание на Айлиш, что стоит в противоположном углу от нас. Зову её пальчиком, поднимая уголок губы. — Может… чай предложишь гостям? — нервно смеюсь и рефлекторно тру щеку повреждённой рукой, не сразу смекая, что оставляю на скуле. — Да, — выдыхает, хлопая ресницами, — да, да, да, да…— повторяет как мантру, — у меня нет слов… ты. Билли потерянно проводит по волосам и оборачивается на скованную девушку. — Пойдём, — бережно берет ту за предплечье, — извини, пожалуйста, что так напугали тебя.