"Ведь солдатами не рождаются — солдатами умирают."

Московская область, 3 июля 20XX года.

Анна плавными движениями заливала кипяток в заварочный чайник с уже заранее утрамбованной там липой и мятой. Также девушка мельком глянула на плиту, на которой в кастрюльке варился куриный суп. Сегодня у русской был повод встать пораньше в свой законный выходной — её любимый младший братишка решил её навестить, потому приехал ещё вчера вечером. Николай Арловский — красивый, хоть слегка и щупловатый парень, светловолосый и с некоторой усталостью в тёмно-сиреневых глазах. Внешне кажется всем не знающим его людям очень холодным и отстранённым. Однако правда в том, что такой он только с посторонними. Со своей семьёй и другими «доверенными лицами» он очень мил и заботлив, Брагинская знает об этом не понаслышке. Коля вообще очень хозяйственный молодой человек, когда они всей семьёй ещё в Советское время, да и раньше, жили вместе, белорус никогда не отлынивал от домашних обязанностей. Но помимо этого хорошего качества, у парня было ещё много достоинств. Вот вы наверняка не знали, а Арловский неплохой художник, в основном правда, малюет пейзажи полей и живописных окраин своей земли. Пару раз парень пытался рисовать и портреты, но получалось у него с переменным успехом и модель, для подобных тренировок выбирал он спонтанно. Либо Олега, который был «за всё хорошее и полезное», либо Анну, когда удавалось оторвать её от работы и прочих внутриполитических дел. Но это всё так, житейское и бытовое. Если бы Аню спросили, какая у её брата самая главная и яркая черта, то русская без задней мысли ответила бы — умение жертвовать всем, ради своей семьи и своих людей. Русская не знала никого более самоотверженного, чем её младший брат. Определённо, этот парень брал пример подобной модели поведения с неё и Черненко. И ведь Анна не могла до конца решить, хорошо ли это или плохо. Возможно такие сомнения посещали девушку из-за её личной позиции «я старше, значит не нужно меня защищать, это мне следует волноваться за тебя.» Скорее всего, так и было. От того, что сейчас от их семьи осталась такая «большая часть», то есть она сама и Коля, Брагинская замечала, что повадки брата опекать её стали ещё более ясными. Это было мило и несколько неловко, хотя иногда такое поведение Николая очень мешало работе или другим деловым моментам. Но сейчас забудем о работе, политике и чём-то настолько циничном. На часах было около семи утра, а Аня была совершенно бодрой. Иногда у неё случалось что-то такое, неожиданный прилив сил тогда, когда можно было бы и отдохнуть от всего и от всех. Николай проснулся ближе к восьми часам утра, когда солнце наконец начало ещё больше распаляться, постепенно согревая всё вокруг. Парень быстро спустился со второго на первый этаж частного домика своей сестры, успев, перед походом на кухню, заглянуть в ванную комнату. Вот что-что, а водные процедуры и завтрак — две основные, фундаментальные вещи, которые просто нельзя пропускать в принципе. Умывшись и заметно ободрившись, Арловский зашагал в сторону кухни. —Ой, Коленька, ты уже проснулся? Рановато, мог бы и ещё подольше поваляться. — довольно приветливым голосом окликнула брата русская, помешав ещё раз суп и только потом подойдя к парню и по-сестрински поцеловав его в лоб, будто он ещё совсем маленький мальчик. Хотя для Анны Николай действительно навсегда останется маленьким мальчиком, который всего боялся, но всем своим естеством старался не подавать виду. И всё же были моменты, когда он прятался за Анну, ища в лице сестры защиту от всего «самого страшного», что тогда их окружало, особенно после смерти отца. —Да я подумал, что как-то странно, я там дрыхну, а ты тут с самого утра суетишься. — спокойным и всё ещё сонным голосом отвечал белорус. — Тебе помочь с чем-то? —Ха-ха, ну если не тяжело, то разлей нам с тобой чай. Я только недавно заварила, с липой и мятой, как ты любишь. — она вновь подошла к плите, взяв половник и чуть зачерпнув бульон из кастрюльки. Русская попробовала его и поняла — супчик определённо готов. Как там говорится? Плотный завтрак — хороший заряд энергии на весь день. Пока Аня возилась с едой и тарелками, Коля уже разлил чай по чашкам и уселся за стол, ожидая сестру. Он знал, что не стоит надоедать ей с помощью сейчас, когда она сама что-то готовит. Ну вот не терпит русская посторонней благой помощи в этом деле — ей и самой не тяжело всё это делать. Наконец тарелки с супом оказались на столе и сама хозяйка данного «двухэтажного поместья» уселась за стол, напротив брата. Анна начала разговор первой: —Так, ну ты кушай, кушай, а то вон какой худой, осунулся сильно. — как-то заботливо причитала девушка — Ты вообще отдыхаешь на выходных или опять не спишь по ночам? —Знаешь, Ань, в последнее время так много работы, что я иногда даже ночую не дома. — всё же приступив к трапезе ответил Николай. —В отпуск тебе надо, обязательно, хоть на недельку, Коля. Поговори со «своими», может отпустят. — русская вздохнула, отпив чуть чая, пока не приступая к завтраку. — Кстати, какое сегодня число? —Третье июля вроде, а что? — только и смог непонимающе ответить Арловский. И тут у Брагинской будто ком к горлу подступил. Вроде обычное число, для многих. Да вот только не для Анны и Николая, от того русская так побледнела. Неприятные, страшные воспоминания о недавнем жестоком прошлом вновь всплыли в голове у девушки. Она не могла сказать и слова, хоть и старалась внешним видом не показывать брату, что вспомнила нечто действительно тяжёлое. А что же именно всплыло в памяти у Брагинской?

~Flashback~

Лето было жаркое, воздух буквально душил и всё это вперемешку с запахом гари и пороха. Солнце опаляло землю своим жгучим дыханием, а на жаре, как правило, тела гниют ещё активнее, чем в любое другое время года. Пред глазами у Анны простиралось поле боя изрытое окопами, заполненное телами нацистов и красноармейцев. Выло также много подбитых танков и прочей уже непригодной к использованию военной техники. Недалеко отсюда располагался временный полевой госпиталь, туда свозили раненых. А вот на данном выжженном клочке земли сейчас ещё работали «поисковики», они то как раз и выискивали ещё живых «наших». Брагинская же ушла довольно далеко от них, она вела свои личные поиски. Анна обязана была найти его. За жизнь своего брата Олега, девушка более не волновалась — Украина уже освобождена от полноценной немецкой оккупации, осталось только зачистить мелкие группы «сопротивляющихся». Но с этим её старший брат сможет справиться сам — его же земля. Сейчас в приоритете для девушки было найти Николая, своего младшего брата. Он определённо был с партизанами и если участь большинства этих несчастных во время немецкой оккупации русской известна, то вот о брате она не знала ничего. Даже не чувствовала его присутствие, а если она ощущала что-то, то очень мимолётно. Операция «Багратион» шла полным ходом. Третьего июля Красная армия заняла Минск, столицу БССР. В данный момент Брагинская была точно уверена, что её брат не в самом городе, а где-то в области. Уверена она была хотя бы потому, что прошерстила всю столицу самолично. Заглядывала буквально в каждый двор, дом, подвал или убежище — следов прибывания Николая она не нашла ни в одном из перечисленных мест. Теперь девушке оставалось искать его только в областях, прилежащих к Минску. Она всё дальше и дальше пробиралась по этой израненной земле, максимально осторожно, ведь есть шанс напороться на мину. Пускай Аня и не умрёт от подобного, всё же в бессмертии есть свои плюсы, но увечья долго заживающие или вовсе не исправимые без хирургического вмешательства получить может. Да и что ей какое-то бессмертие, в её нынешнем положении, она действительно могла бы умереть, учитывая, что люди её гибнут сотнями, да даже тысячами ради освобождения своей родины от захватчиков. К слову, не только её люди. Она успела насмотреться на зверства германцев на своей земле и на земле своих братьев. От того было вполне возможно, что Николай уже… И если Брагинская найдёт его, то не факт, что он будет жив. Но русская просто вероломно прогоняла эту отвратительно мучительную мысль. Нет, её братец, её Коленька жив, обязательно жив и она его найдёт. Она же обещала Олегу. И когда весь этот кошмар закончится, вся их семья будет снова вместе, они отстроятся, восстановят то, что было утрачено и разрушено и ох как хорошо заживут! Заживут вместе и… Неожиданно Брагинская выпала из своих тревожных размышлений, потому как услышала. Услышала и почувствовала. Это точно был Коля, никто кроме него и не мог быть. Она буквально рвалась вперёд, проворно пробираясь мимо мин, по стоптанным окопам. Единственное, что волновало её — только и успеть, пока он не… Николай выглядел очень болезненно. У него определённо было сломано несколько рёбер и рука. Форма изодрана, было ощущение, что в него не только стреляли. Возможно он дрался с кем-то в рукопашную и всё равно «отхватил». Русская чуть ли не подлетела к парню, окликая его: —Коля, Коленька! Первым делом она проверила, жив ли он. Пульс был слабым, а грудь его еле заметно вздымалась. Но Арловский дышал, а значит точно был ещё жив. —Успела… — только и смогла вслух выпалить Анна. Лицо молодого человека казалось не выражало ничего, глаза его были будто затуманены, казалось, что он совершенно ничего вокруг себя не видел. Ничего, кроме яркого и опаляющего всех и всё солнца. Парень совершенно ничего не понимал, возможно всё ещё был сильно оглушён. —А-аня… — хрипло и еле слышно сорвалось с губ Николая одно только имя сестры, на большее он был не способен — говорить и дышать было больно из-за сломанных рёбер. —Коленька, я здесь, всё уже закончилось, …погоди-ка, — она постаралась осторожно перекинуть его руку себе на плечи, чтобы приподняться вместе. — вот так, да. Держись за меня крепче, пойдём, нечего тут лежать. Знаешь, Коленька, вот мы дойдём до госпиталя и всё будет хорошо. Будет, да, точно, обязательно будет хорошо. Скоро ещё Олежа тут будет, веришь? Голос русской был ласков, но страх и нервность скрывать у неё получалось очень плохо. А Николай, казалось, всё ещё не до конца понимал, где он, продолжая иногда звать Брагинскую по имени. Но главное он разобрал — Анна была рядом и она в порядке, живая. Значит всё обязательно будет в порядке. Шли они медленно, несмотря на такое состояние, Арловский всё же относительно неплохо держался на ногах. Но в основном это была заслуга его сестры, крепко вцепившейся в него, не давая даже возможности упасть. А солнце всё палило и палило, как проклятое. Такое же проклятое, как всё это лето.

* * * * * *

Довольно прохладный летний вечер встретил Анну уже в полевом госпитале. Они с Николаем всё же смогли дойти. Обычно о природе наций, воплощений, в любой стране осведомлён любой врач. И Советское государство не было исключением из этого правила. Брагинскую не пустили в «импровизированную палату» к брату, она нервно ходила то в одну, то в другую сторону, находясь при этом недалеко от его палатки. Разные тяжкие мысли крутились в её голове. Некогда она чувствовала только народную боль, а с недавних пор к ней прибавилась и собственная. Анна поняла, что её начинало клонить в сон. Ещё бы чуть-чуть и девушка точно свалилась бы замертво от усталости, но русская не могла себе этого позволить. Она всё думала, что сделает с сёстрами Байльшмидт, когда только доберётся до них. Определённо, этих двоих ничего хорошего не ждало, при встрече с разъярённой Брагинской. Особенно учитывая, что русская чуть не потеряла обоих своих братьев из-за этих идеологически пропитанных «чистых ариек». Из раздумий девушку вывел врач, окликнувший её. —Анна Владимировна, можете войти! Из следующего монолога человека в мед. халате Аня поняла, что процесс регенерации у Арловского начался, но будет длиться дольше обычного из-за вполне понятных обстоятельств. Но самое главное, ей желательно находиться рядом с ним, пока Николай не придёт в себя. Белорус выглядел…лучше, чем тогда, когда русская нашла его в том окопе, среди гниющих трупов. Спокойствие на его лице и мертвенная бледность пугали девушку, но в то же время она не могла отвести от брата глаз. Живой. Рядом. Пока и этого хватало ей, чтобы иметь какую-никакую, а всё же надежду на светлое будущее. Ещё и Олег в ближайшее время тоже будет рядом и тогда-то Брагинской будет гораздо спокойнее давить «нацистскую гадину». Главное, что не в одиночку. Те, кто ответственен за различного рода зверства обязательно понесут своё наказание, в ближайшее время. Главное только приложить для этого все усилия. Анна действительно верила в это, таким образом контролируя собственную разрушительную ярость. Девушка крепко сжимала ладонь брата обеими руками, совершенно не желая отпускать. Впервые за эти несколько лет, она не смогла сдержать слёз. Чувства буквально вырывались из неё сами. Очень сильно хотелось кричать, но нельзя было разбудить Николая. Однако зря Анна беспокоилась за сон Арловского. Белорус проснулся сам, еле-еле разлепляя глаза. Даже свет тусклой керосинки слепил ему взор, хотя определённо не сильнее того солнца. —Аня…в — парень слегка приподнялся, ему тяжело было говорить, горло ужасно болело и голос был хриплым. —Воды? Сейчас, Коль вот, вот так. — осторожно поднеся фляжку с водой к губам парня, давая ему отпить воды, проговорила она. Напившись, говорить было определённо легче, даже менее больно, потому Николай наконец-то сказал что-то более связное: —Где Олег? —Олежа завтра явится, я тебе правду говорю. Он слегка…задержался у себя, но сейчас всё уже решилось. — Аня говорила таким же ласковым голосом, как и обычно, но в нём все же угадывались нотки волнения. —А как ты…кха…нашла меня? —Услышала, что ты звал меня, Коленька… Знаешь, вот Олег приедет и дальше вместе пойдём, всё хорошо будет, теперь точно. Точно будет, обязательно. — её лепет, произносимый сквозь слёзы, состоящий из повторяющихся из раза в раз фраз был похож на слова человека, недавно пережившего сильный нервный срыв. В прочем, это описание было недалеко от истины. Брагинскую действительно трясло. Даже только проснувшийся и ещё мало соображающий сильно измученный Николай это понимал. Он вновь приподнялся кое-как и очень осторожно приобнял Анну. —Аня, сястра, всё уже скоро закончится, ты же сама сказала, так что… Не плач калі ласка, ты зараз не адна…Сама ж сказала, што і Олег хутка…—не успев договорить, Николай снова провалился в сон, прямо у Брагинской на руках. Русскую будто головой в ледяную воду окунули. Тоже мне, позволила тут себе лишнего — разнылась при раненом брате. Ну вот и что из неё за старшая сестра получается? После слов Коли она действительно успокоилась. Всё же иногда у парня больше собранности в такие моменты, чем у Анны. И девушка это понимала. Осторожно уложив Николая обратно на кушетку, ей подумалось, что сейчас лучше вздремнуть хотя-бы пару часов. Самым важным для них сейчас было дождаться Олега Черненко, а уже потом вместе «заканчивать».

~End Flashback~

—Аня? Чёрт возьми, Аня! Обеспокоенный голос младшего брата вернул девушку в реальность, подальше от тяжких воспоминаний. —А? Прости, я что-то совсем рассеянная стала. Мне тоже отдохнуть не помешает, недельки две так точно… — попыталась отшутиться русская. —Ага, настолько рассеянная, что минут двадцать в одну точку втыкала… — без упрёка, но с некоторым удивлением ответил Арловский. Только сейчас девушка заметила, что посуды на столе, кроме двух чашек, не было. Видимо Коля всё убрал, пока она тут неосознанно вспоминала то, что решительно не хотела вспоминать. —Ну вот видишь, точно пора бы в отпуск. Ничего страшного без меня, за одну неделю, произойти не должно. Ну если конечно не начнётся Третья Мировая. — и Брагинская слегка засмеялась. — Ладно, давай бахнем ещё по чашечке чая? —А давай.