Снег в океане

It’s automatic Shoot shoot You better leave or hang on Hang on to yourself — Можно ли узнать о вас чуть больше, лорд Генри? — освободившись от пристального внимания художника и выйдя в сад вместе с вышеупомянутым господином, Рохан, как заинтересованная персона, не смог удержаться. Вопросов было действительно немало. Для начала стоит отметить, что такая вещь, как викторианские ценности, явно не была в приоритете мужчины, сбив с толку мангаку, ранее ориентировавшегося на третий вариант — удовольствие от собственной работы. Отпустить веру в то, что нет ничего важнее развития навыка рисования, а всё остальное — лишь материал для творчества, в его случае невозможно, но дар убеждения, судя по всему, достался человеку перед ним неспроста. Не сказать, что Кишибе поддался чужому влиянию, как только оказался в помещении, хотя сдался он довольно быстро. Вереница коротких отрывков длинного монолога лорда гремучей змеёй быстро передвигалась по извилинам, оставляя на песке воспоминаний причудливый волнообразный узор. Сложно переварить услышанное, сложно заставить голову работать. Поэтому, и только поэтому он сдался. Только благодаря ослабшему от усталости разуму. Только потому что у него не было сил противостоять этой внезапной атаке. О да, Рохан прекрасно осознаёт глупость этих отговорок. По крайней мере настоящий Рохан. — Хм, больше? Думаю, что вам и без того всё обо мне известно, мистер Грей. Я всего лишь наблюдатель. Две фигуры плавно продвигаются вглубь сада по выложенной золотистой плиткой тропе. Нежные бутоны задетых ими цветков колоколами златой церкви покачиваются, подгоняемые леденящим душу северным ветром. Потоки воздуха кажутся лезвиями по сравнению с тем, что парень ощутил ранее. Шелест лиственных крон, неслышное колыхание малахитовых трав и переливающийся всевозможными оттенками звонких нот соловей в клетке. Кишибе читал об этих чудных птицах, родиной которых является огромная страна — Россия, потому оставалось только наслаждаться пением и поражаться тому, насколько заморочились хозяева поместья. Здесь нет лишних ушей, а каменный забор в высоте достигает как минимум двух метров и находится вне поля зрения мангаки, или же скрыт за растительностью. Взглянув вновь на своего собеседника, он чётко ощутил осторожно выраженное непонимания в собственных глазах. — То есть? Что вы имеете ввиду под словом «наблюдатель»? Звучит слишком обобщённо. Слегка нахмурившись, Рохан смотрел на Генри. Было в этом человеке что-то столь любопытное… Неприметное с самого начала, зато весьма бросающееся в глаза под конец или средь диалога. — Вся наша жизнь «звучит слишком обобщённо», как выразился в своей автобиографии один довольно известный писатель. Иронично, не так ли? — Да, но ведь-… Довести свою гениальную мысль до конченой точки ему не дали. Окружение в момент сменилось на весьма причудливый мутный оттенок янтаря. Скрип. Такой противный и цикличный. Прямо над головой качалась потолочная лампа. Судя по тому, как жалостлив был тот скрип, висит она на одном полусгнившем проводе уже давненько. Кишибе стоял в центре круга, образованного её блёклым светом. Дежавю. Он снова совсем один. Здесь, кажется, вообще никого нет и быть не может помимо него самого. Похоже на лабиринт, в котором нет подсказок, коротких путей и средств, что могли бы обеспечивать как минимум выживание в условиях отсутствия всего. Рохан заблудился. Заблудился в темноте, а затем, найдя единственный источник света, подобно мотыльку начал кружить, бросать тени отрывков фраз, ведущих всю гордость и честь мангаки в бездну, откуда не возвращаются. Бездна безумия. Как он здесь оказался? Ведь совсем недавно всё было прекрасно. Совсем недавно появился интересный человек, которого просто необходимо изучить досконально пока то, что хранится в безграничном океане души не стало испаряться, теряя всякий смысл. Короткий стук. На паркет позади приземлилось нечто, породившее пару-тройку похожих друг на друга звуков столкновения двух деревянных поверхностей, что слишком резко разрезали тишь, застывшую в сгущающемся воздухе. Еле заметно вздрогнув, мангака обернулся, с недоумением опуская голову. Деревянный стул. Совершенно обычный и неприметный. Более ничего в этой комнате без стен не могло хоть слегка помочь справиться с загадкой. Наталкивает на мысли не сильно утешающего содержания. Звенящая тишина накрыла пустоту своей шалью, на долю мгновения вновь отбив у Кишибе концентрацию. Уже не впервые сон заставляет мозг работать вопреки распространённому мнению о том, что спать=отдыхать. Искренне надеясь на скорый конец, он вздохнул, опустившись на предложенное сидение. Локти на колени, похолодевшими ладонями закрыть лицо, зажмуриться до степени пляшущих точек в темноте — ни то защитная реакция, ни то молчаливый намёк на смирение с происходящим. «Ничтожество» — тут же раздалось впереди, хотя ранее там абсолютно точно ничего не было. Рохан, распознав в голосе говорящего нотки собственного самодовольства, распахнул глаза, неотрывно глядя на представленное ему зрелище. В паре метров от парня материализовалось зеркало, примерно на двадцать сантиметров больше самого Кишибе в росте и ширине. В его отражении изумруды радужек горели идеями, а тело без единого изъяна казалось неестественным, даже в какой-то степени неправильным. Это словно был портрет, нарисованный мангакой до того, как он очутился в стране грёз. Во взгляде отражения явно читалось презрение, но эмоция не искривляла изящные линии лица, не чувствовалась на настоящем лике Кишибе. Отвращение сменилось на снисходительную улыбку, мерзкой ящерицей елового цвета растянувшейся по бледной коже. Поморщившись в ответ изображению в кристально чистой глади зеркала, Рохан задал первый пришедший на ум вопрос, ни секунды не подумав. — Кто ты такой? Голос парня рассеялся во всепоглощающей тишине, а копия лишь залилась негромким, элегантным смехом, вполне присущим оригиналу. — Разве ты не видишь? Протри глаза, кретин — холод и грубость фразы обожгли бы ранимого подростка, но на взрослого навряд-ли подействуют. Только сейчас доходит мысль о смехотворности собственных слов. Слова. Пустой звук по сути. В нём нет ничего особенного, но при этом слова могут убить быстрее пули, стать пластырем для души, вызвать новые ощущения всего за несколько секунд. Слова бесполезны, и в то же время несут в себе миллиарды чужих дум, эмоций. В словах есть то, чего не найдёшь ни в чём другом, и только слова смогут сделать человека действительно счастливым. Кому-то нужны слова любви, кому-то слова, подтверждающие сделки. Цели разные, а исход один. Слова, просто слова. Они так ужасны, так ясны и жестоки. От них невозможно убежать и спрятаться. Слова придают расплывчатым образам определённую форму. Но разве может ли ещё что-то быть столь реальным, как слова? Этот полный азарта взор, лукавые нотки в мягком, бархатистом голосе. Нет, это не настоящий Рохан. Подделка. Подделка, превзошедшая свой оригинал. Где-то в глубине души мангака уже видел своё поражение в схватке с ним, но сдаваться просто так не в его стиле. — Ты — не я, это уж точно. Но кто же тогда? И что там так-... — невольно прервавшись, парень так и застыл с приоткрытым ртом. Сердце пропустило удар, зрачки в миг сузились, задрожав словно руки студента со справкой об отчислении. Страх. Во истину животный, основанный на инстинкте самосохранения. Самый настоящий страх сковал тело. На втором плане вместо еле прорисованных очертаний мебели его спальни был длинный коридор, оформленный величественными колоннами и хрустальными люстрами. Белоснежный кварц гармонирует со светлым оттенком золота. Не даёт покоя только алая жидкость повсюду. Её не так уж и много, чтоб заметить сразу. Правда, помимо крови были здесь и её хозяева. Картина, как бы иронично то не звучало, маслом. Не хилое количество бездыханных тел начало действовать на расшатывающуюся психику мангаки ещё сильнее, как только удалось разглядеть средь них знакомые лица. — Ого, заметил наконец? Это мой тебе подарок, — усмехнувшись начал человек в отражении — ты ведь всегда желал именно такого конца многим из них? Надеялся, что как только будет возможность — тут же ею воспользуешься, не так ли? Хотелось кричать о том, что всё не так. Бежать отсюда куда подальше чтоб больше никогда не увидеть потухшие огоньки душ в чужих глазах. Но ноги по-прежнему не слушаются, а мозг в панике никак не заставит сам себя успокоиться. Ощущение беспомощности, моральной боли и всё того же страха. Продолжая лыбиться, отражение двинулось в сторону стены, где находилась большая часть всего того ужаса. На полу по порядку расположены одноклассники и учителя. Все они были ненавистны ему с самого детства. Как бы парню не хотелось признавать очевидное, данный пейзаж после секунды раздумий стал приятнее глазу. А говоря совсем уж честно, одна из искривлённых шоком рож сверстников Рохану сильно понравилась. Он действительно когда-то желал тому хулигану смерти, и, потому как школьные обиды всё ещё не забыты до конца, некая нотка жестокой радости во взгляде Кишибе мелькнула. Далее некоторые дамы, исказившие понятие любви в юношеском разуме мангаки до неузнаваемости, надоедливые соседи со своей мелкой собачонкой, отец. Последнее заинтересовало более всего. К одному из своих родителей он и впрямь относился будто к чужому, но подобной участи точно не хотел. Всё же Рохан благодарен им обоим за собственное воспитание, связи и качественное обучение. Неосознанно застыв в одном положении, и не меняясь в лице, Кишибе следовал взором за своим отражением, что увлечённо рассказывало об облегчении и радости, которую испытал во время их убийства. Всё так бы продолжалось до самого сигнала будильника, если б не единственная деталька, зацепившая собой всё внимание Рохана. Справа у стены сидел силуэт до боли знакомый, но навряд ли ещё способный подать признаки жизни. Клон быстро заметил то, на что отвлёкся его слушатель и, с улыбкой, не сходящей с лица, подошёл к биологу. В это время пальцы парня уже коснулись холодной зеркальной поверхности, а непонимание во взоре говорило само за себя. Зачем ему это? Они же едва знакомы. Едва успели обменяться парой фраз. В чём смысл? Это пальто, что Куджо не снимал даже в жаркий летний день. Белым его уже не назвать. Бордовые пятна, стеклянный звон разбивающихся капель крови и океан, застывший в идеальном виде навсегда. Нет той бурной реакции, скрытой за высоченной бетонной оградой образа. Нет движения. Ветра, ранее гонявшие волны по поверхности, казалось, утихли безвозвратно. Это уже не похоже на то великолепие, демонстрированное ему недавно. Что могло подбить Рохана на это? Тут сложнее. Может дело в слепой злобе на мужчину, за бессонные ночи и временно потерянную любовь к рисованию, а может в чём-то более глубоком. «Боже, я сейчас ищу причину того, что даже не произошло. Это же лишь пустая иллюзия, сон проще говоря» — через зубы выпустив скопившийся в лёгких воздух, парень усмехнулся. — Что же тебе всё-таки от меня нужно? — Ох, рад, что ты спросил Копия повторила за оригиналом, более не кривя губы в улыбке. Наконец он заговорит серьёзно, но так ли это хорошо? Сжав чужие волосы в кулаке, отражение открыло полный вид на глаза, слегка прикрытые густыми ресницами. — Я скажу тебе только три слова, но вряд-ли ты пропустишь их мимо ушей. К тому же, это намного проще, чем читать тебе часовые лекции, подкрепляя абсурдность ситуации несуществующими фактами. «Какая глупость» — тут же печально понурил голову Кишибе, большим пальцем массируя висок — «что же может сказать мне плод собственного воображения?» — Позволь себе больше — это всё, что смог понять Рохан перед тем как его голос утонул в пронзительном звоне. «Будильник» — пронеслась вполне логичная и ожидаемая мысль в гудящей голове. Он с радостью бы сказал пустоте и «с добрым утром» сегодня, правда показаться даже самому себе сумасшедшим до такой степени не хотелось. На удивление конечности ему не противились, отлично слушаясь своего хозяина и следуя намеченному маршруту беспрекословно. К слову, тащил Рохан свою тушку в ванную, дабы определиться с планом на день. А план, как это уже привычно, начинается со степени смерти внешнего вида. Правда, с недавних пор зеркало вызывало не то что страх, просто некий эффект двух одинаково заряженных частиц. Проще говоря оно отталкивало мангаку из-за банального нежелания видеть реальность в собственном отражении. Реальность, кстати говоря, его иногда даже пугала своими красными отпечатками сетки ткани на щеке. Было в этом что-то весьма романтичное конечно, но сам Кишибе видя подобное лишь злобно цыкал языком, отводя взгляд в сторону. — Какого?.. — недоумённо глядя на своё отражение, Кишибе оттягивал нижнее веко, не веря зеркалу. Синяки вместе с излишней бледнотой и худобой исчезли бесследно. Но как? Раньше ради достижения подобного результата нужно было потеть в ванной с горой различных патчей, успокаивающих масок, скрабов и т.д. и т.п. не по одному дню, при этом ещё не забывая питаться по строгому режиму, считая каждую килокалорию. А тут как по щелчку всё резко вернулось в прежнее состояние, которое в последний раз бывало только до попадания в больницу. «Странный блеск, где-то я уже такой видел» — рассматривая собственные глаза нахмурился он. Действительно, «где-то» этот нездоровый блик Рохан уже видел. Сон запомнился лишь отрывками, причём мутными, искажёнными по непонятным причинам, потому вспомнить первоисточник, благодаря которому возникло чувство дежавю, так и не удалось. Хмыкнув, он наконец, так сказать, пришёл в себя. Взяв с полки повязку и серьги, Рохан вернулся к изначальной цели. Мокрой ладонью он, особо не прикладывая усилий, провёл по волосам, уложив выбившиеся из основной массы пряди. Затем закрепил необходимые дополнения на законных местах и вышел из ванной. Пока что всё на удивление гладко, неужели некая «чёрная полоса» решила свернуть с дороги, по которой шёл Рохан? Утверждать подобное пока что рано, как и отрицать. Звонок. Снова придётся ради него спускаться на первый этаж и говорить с человеком на том конце. Но каково было его удивление, когда в трубке послышался не бодрый женский голос какой-нибудь барышни-секретарши, не баритон его редактора и даже не мальчишечий смех очередного шутника, а приятный бархат обладателя ледовитого океана в глазах. Хотя, счастье длилось недолго, сменившись на досадное «показалось» уже через пару секунд. Некто с приблизительно схожим голосом поприветствовал своего собеседника, явно со знанием дела начав беседу. — Извините, это может показаться грубым с моей стороны, но давайте сразу к делу. — Без проблем. — коротко отреагировал на прерванную попытку начать издалека мужчина — Тогда я просто назову вам день и место встречи, мой личный водитель заберёт вас в назначенное время. Дальше пошли цифры, которые парень еле успел записать на первую попавшуюся под руку бумажку. Позже оказалось, что на обратной стороне записан номер телефона гостиницы, где остановился Куджо. Номер ещё ни разу не был им использован, пылясь на тумбе рядом с прочей макулатурой ещё с того дня, как Кишибе разобрал подобие сумки из больницы. Горе-художник вздохнул, положил трубку и по стене спустился на пол. Зачем ему была нужна следующая минута тишины и разглядывания собственных ладоней — не ясно, но вот что точно ясно, так это явная измена самому себе. Появляться в подобных местах одному не безопасно, да и шум Рохан совсем не любит, куда уж там. — Надо позавтракать. — меланхолично хмыкнул он, поднимаясь на ноги ради того чтобы набрать номер доставки. Эти стены явно не будут рады гостям ещё очень долгое время.