Любовь - неисполнимость.

Через час мужчина поднялся в квартиру, Мария лежала в кровати, но не спала. - Мне уйти? - Да. . . Аверин взял ключи от машины и вышел из квартиры. Следующим утром Максим вернулся домой, собрал вещи, так как в обед был самолет в Челябинск. У артиста запланированы гастроли на Урале. Мужчина взял с собой сменную одежду, ноутбук, книгу, заглянул в холодильник, будучи уверенным, что там стоит контейнеры с домашней едой в дорогу, но их там не оказалось. Аверин разочарованно цокнул, взял чемодан и на такси поехал в аэропорт, где его ожидала команда. Куликова уже в это время была на съемках очередного фильма. Перед полётом Аверин пытался дозвониться до Маши, но она не брала трубку. К вечеру артист вместе с помощниками и партнерами уже были в Челябинске, они заселились в отель, поужинали и отправились гулять, так как мероприятие было на следующий день. Максим отписывался Марии в мессенджерах, но она отвечала кратко и по делу. Мужчина нервничал и пытался разобраться в ее поведении, но по телефону это было бессмысленно. Он решил дождаться возвращения домой, а пока получать удовольствие от вечера. Команда поужинала в ресторане и гуляла вдоль улицы Кирова, где ярко сверкали фонари, гирлянды и звучала живая музыка местных талантливых бродяг. Кто-то из прохожих узнавал Аверина и непременно фотографировался, а Максим согревал их своей открытостью и улыбкой. На следующий успешно отгремел спектакль, затем гастроли прошли еще в нескольких городах Урала. До возвращения в Москву Максим и Мария ни разу не созвонились, лишь мужчина каждый вечер желал спокойной ночи и интересовался делами. Последние пару дней Куликова не реагировала на его сообщения, не брала трубки, но Максим знал, что с ней всё хорошо, так как интересовался у коллег, так же у Анны, которую просил регулярно звонить Марии. Рано утром Аверин приехал домой на такси, зашел в квартиру и не заметил женской верхней одежды в шкафу прихожей. Мужчина прошел в комнату. Все шкафы были на распашку, полки, где всегда лежали вещи Марии, сейчас были пустыми. Не было украшений, фотографий. Ничего не было. . . - Где ты? - Я на работе, давай быстрее. - Где вещи? Что происходит? - Ты так и будешь дурачка из себя строить? Вечером Максим поехал в дом Марии за город, но ее там не оказалось. Куликова была на работе. У Аверина были ключи, он зашел внутрь, поставил чайник и стал ждать. Через пару часов громко заскрипела калитка, Максим к этому времени успел задремать, и ничего не слышал, а Мария припарковала машину и вошла в дом. Во дворе стояло авто Аверина. Пока Куликова шла до двери, она уже тысячу раз представила как Максим сейчас будет истерить и скандалить, поэтому старалась эмоционально настроиться. Ей пришлось научиться терпеть его периодические всплески эмоций. Женщина включила свет в коридоре, было тихо. В гостиной она обнаружила спящего Максима, который кое-как умещался в кресле и слегка сопел. Блондинка поставила пакеты с продуктами на стол, но получилось слишком громко, Аверин проснулся и стал наблюдать за ее действиями, не выдавая себя. Мария поднялась в комнату, поставила телефон на зарядку и ушла в душ. Когда она вышла, Аверин так и дожидался ее в гостиной, он сидел, уткнувшись в одну точку. - Может, ты объяснишь в чем дело? Зачем ты уехала? Куликова молчала. Разбирала пакеты и игнорировала вопросы. Аверин закипал. Он пытался хоть вызвать у нее хоть какую-то реакцию. Женщина спокойно наливала себе вино. Макс не выдержал и подошел к ней вплотную. - Я жду, - во взгляде читалась ярость, он налился кровью. Блондинка подняла на него глаза. Она ласково провела ладонью по его лицу, отчего мужчина будто оттаял, касаясь губами нежной кожи, и руками прижал к себе дрожащее женское тело. - Ты хотя бы руки помыл после нее? – совершенно опустошенно произнесла Куликова. Аверин побледнел. Они стали ссориться, поливая друг друга грязью. Аверин совершенно не подбирал выражения, махал руками, буквально закипал от бешенства. Она плакала. В их отношениях были разные сложности и конфликты, но сегодня рушилось, кромсалось на кусочки всё то, что они так долго строили. Каждое его слово давало понять, что сомнения по поводу него были обоснованными.