Альтернативные методы терапии

Ричард зло разочарованно выдохнул. Набухшая головка зудела, тоскуя по горячей узости горла, но вместо того чтобы трахать Рокэ в рот, он вынужден наблюдать вот это всё. Едва дождавшись, когда хлюпанья и прочие звуки извержения стихнут, он приказал Рокэ умыться и лечь на постель. — Не хочешь спереди, возьму сзади, — прокомментировал он. Чтобы Алва не подумал, что его приглашают отдохнуть в герцогской постели. Горло и челюсть Рокэ ныли поболее, чем растоптанная гордость, но он покорно ополоснулся водой и лёг на холодные простыни. Он понимал, что самое мерзкое и унизительное впереди, и его душили слезы — беззвучное рыдание тонуло в мягких подушках, но плечи тряслись. Окделл не мог не заметить этого. Отчего он так жесток?! Что Рокэ сделал не так, чем разозлил его?! И это ещё повезло, что он не успел кончить! Рокэ прекрасно помнил, как мерзко глотать склизкие солоноватые сопли, текущие из члена, и повторения этого опыта боятся до истерики… Он поверил, что в плену у Окделла не подвергнется столь гнусному унижению, но теперь был не уверен ни в чем. Всласть потешившись об его рот, теперь Ричард вознамерился поиметь его в зад, и обращался с ним при этом, как с вещью. Велел спустить штаны и становиться на четвереньки, прогнуться в пояснице, развести руками ягодицы. От тона, которым герцог Окделл произносил эти краткие приказы, воля к сопротивлению скукоживалась, как фиалка на морозе — остатки мужских принципов Рокэ куда-то делись, а понимание, что приказы Ричарда надо выполнять точно и беспрекословно, осталось. Стараясь не думать о том, что делает, а главное — что будут делать с ним, Рокэ покорно раздвинул половинки зада и замер, стараясь не лить слезы. Но они всё равно ползли по лицу и капали на подушку. Сзади раздался смешок. — Можешь думать о благе Кэналлоа. И ноги пошире расставь. — Да. Рокэ еще немного прогнулся и сместил колени в стороны. Теперь он мог поддерживать позу только утопая лицом в подушке, и это было к лучшему. Потому что… — Никаких стонов и охов, — приказали ему. Рокэ крепко зажмурился и беззвучно заскулил от обиды и отчаяния. Но ничего не попишешь, сопротивляться — значит подписать себе кое-что пострашнее смертного приговора. Его вернут Альдо, и вот там он точно умрёт… Жесткая ладонь впечаталась в голую ягодицу. Рокэ от неожиданности перестал плакать и поджал ягодицы. По шороху и характерным звукам за спиной стало ясно, что Ричард приводит свой клинок в полную готовность. Ну всё, сейчас начнется. Неожиданно над самым ухом раздался легкий хлопок. Рокэ вздрогнул. В воздухе запахло морисским ореховым маслом, и он не смог удержаться от вздоха облегчения. — Ты этого не заслужил, — проворчал Ричард. Было слышно, что он растирает масло по ладоням. — Будем считать, что аванс — за хорошее поведение… Теплая ладонь впечаталась в ягодицу, скользнула к анусу, приглаживая и лаская поджавшиеся мышцы. По одному Ричард ввёл в задний проход три пальца, подготавливая плацдарм для вторжения. Рокэ все это время сжимал в кулаке угол подушки и покрепче стискивал зубы, пытаясь расслабить сопротивляющиеся вторжению мышцы. Наконец Окделлу надоело возиться с неженкой. Назвав Рокэ так, он резко и крепко ухватил его за бедра и со всей силы загнал свой член внутрь. Рокэ не сдержался и закричал, за что тотчас получил наказание — тяжёлая ладонь легла на затылок, Ричард вдавил его голову в подушку так сильно, что стало нечем дышать. Рокэ задергался, пытаясь освободиться, но этой возней доставил Окделлу не беспокойство, а удовольствие. Голос палача звучал в ушах Рокэ, как далёкое эхо: — О да, о да-а-а, сожмись сильнее, вот так, сучка, давай … — громко стонал Ричард, продолжая то утыкать его в подушку, то освобождать на пару мгновений, давая отдышаться. — Тебе нравится? — хриплый, прерывающийся шёпот обжёг ушную раковину. Окделл распластался по нему, сильно вдавив в перину. Рокэ был пронзен его членом, почти не мог дышать, не соображал на каком он свете, но всё же нашёл в себе силы проскулить: — Нет, прекрати это, прекрати… Равнодушный обидный смех был ему ответом. Впрочем, после этого Ричард всего таки изволил приподняться и стал двигаться не так глубоко, зато быстрее. Наконец Окделл задрожал, сильнее схватил Рокэ за загривок и с громкими стонами начал изливаться. Наконец, он отпустил его бедра и вынул свой четырежды клятый член. Рокэ чувствовал себя использованной грязной тряпкой, и это было не только ощущение души, но и тела. Обессиленный и выжатый, он лежал ничком на смятых простынях и снова беззвучно рыдал. — Можешь идти, — послышалось откуда-то издали. Рокэ напряг мышцы и обернулся на звук. Окделл в накинутом на плечи халате стоял у камина и пил вино. Дважды повторять не понадобилось. Рокэ сполз с пыточного ложа, споро натянул на растерзанный зад штаны. Сорочка была мокрой от пота и слез — хоть выжимай, и теперь ткань мерзко липла к коже, охлаждая её. Ногам тоже было холодно на каменном полу, но тратить время на надевание сапог Рокэ не хотел. Взяв их, он быстро выскользнул за дверь и побежал прочь.