Альтернативные методы терапии

— Возьми меня, пожалуйста. Голос Алвы звучал предательски дрожа, тихо, почти неслышно. Но не услышать такое Окделл не смог. А потому лег рядом с Рокэ, что поморщился, внутренне огорчаясь: Дикон сейчас его будет снова… Юноша же огладил бедра, схватил Алву под коленками и посадил сверху себе на ноги, лицом к лицу. А затем опрокинул к себе на грудь. И вот Рокэ покоится на груди у надорца, животом на его животе. Их члены почти соприкасаются, только Дикон еще одет. И раздеваться, похоже, не собирается. А Алве уже от этого противно. Повезло еще, что Дикон молод и приятен внешне. В противном случае, Алве кажется, он бы не смог терпеть. — Ласточка моя, — нежно шепчет Дикон Рокэ, — я не знал, что тебе нравится лежать у меня в руках. Мне тоже очень приятно тебя так нежить. А, так, что ли? Дикон «возьми меня» про «на руки» подумал? Тяжелый случай. Рокэ охота слукавить, сказать, что это Создатель смилостивился над ним и помог Дикону истолковать слова пленника в нужную сторону. Но разум понимает, что хороший секс нужен, чтобы закрепиться в этом месте и положении. Иначе Дикону не составит труда сослать неумелого любовника с суицидальными наклонностями под присмотр. К Альдо обратно. От мысли об Альдо и его дружках с бутылками, раскаленным железом и другими пытками становится еще более омерзительно, и душа выбирает меньшее зло из двух: Рокэ трется пахом о штаны Дикона, помогая понять правильно свои желания. Рич гладит Алву по голове. Рокэ почти голый, ну, кроме бинта на руке, а Ричард его по голове гладит. Возьми за грудь хотя бы, надорский ты дурак, мацни за жопу. Рокэ одновременно хочет, чтобы это случилось сейчас, а значит, и поскорее закончили с супружеским долгом на сегодня, и чтобы Ричард просто уснул. Взял и захрапел в их общей кровати. Плевать, что день, что Дикон бодрее бодрого, хочется, чтобы он уснул, а у Рокэ была снова свобода. Пойти поискать служанок посимпатичнее, например. Что-что, а детей делать Рокэ умеет. Чуда закономерно не происходит, и кэналлиец решает добить раненый корабль последним выстрелом. — Секса хочу. С тобой. Сейчас. Ну все. Обратного пути уже нет. Глаза Дикона расширяются, точно пять копеек, а сам он смотрит на Алву с нескрываемой похотью и жаждой, как у путника в пустыне. Но быстро берет себя в руки: — Сейчас? Ты же устал. Куда тебе? — Дикон выглядит не на шутку удивленным таким пассажем. — Сюда! — нагло сообщил Рокэ, призывно виляя миниатюрной задницей. Потом делает грустное лицо, пытается заплакать. — Мне так страшно, Ричард. Я же все потерял: семью, дом, статус и положение. У меня ничего, кроме тебя, не осталось. Я больше всего боюсь проснуться в камере Альдо, а тебя нет. Пожалуйста, возьми меня сейчас. Мне очень нужно убедиться, что ты у меня есть и это не сон! — под конец смазливой речи Алва умудрился пустить слезу, окончательно разжалобив Дикона. Все-таки Алва прирожденный стратег и манипулятор. А ту суицидальную попытку он еще сможет обернуть себе на пользу. Рокэ действительно так думает про всех, камеру Альдо и Дикона, как единственную часть прошлой жизни. Думает, но уже не чувствует. Его сердце не чувствует ничего, а тело просто набор инстинктов и рефлексов. Кэналлиец старается не думать о том, как мало в нем осталось от человека. Он запрещает мыслить о том, как сильно он потерял себя. Где остался гордый и несломленный Рокэ? В какой момент он надломился и стал покорной игрушкой для молодых и борзых? — Хорошо. Я буду любить тебя нежно-нежно. Ты так хочешь? — Угу, — всхлипывает Рокэ. Алва пока не понимает, почему, но Окделл прямо-таки плывет от его беспомощности. С этим срочно нужно что-то делать, этот феномен определенно нужно изучить, решил для себя Рокэ. Дикон тем временем наконец-то правильно понимает полунамеки Алвы и начинает того гладить во всех местах в качестве прелюдии. Рокэ только и думает, насколько можно быть ненасытным? Как можно быть таким ненасытным вообще? Альдо был тем еще садистом, получал удовольствие от чужой боли, но больше мучил и угрожал, чем действительно трахал. Членами больше перепадало от его друзей, Ракан предпочитал бутылку или рукоять кинжала. Другое дело Дикон. Алва был уверен, что если бы не его кислая мина и хоть немного усталый вид, Окделл бы вообще с него не слезал, а если бы и слезал, то все равно не выпускал из постели, продолжая нежить и тискать, тискать и нежить. Если этот северный напор страсти реализуется по полной, то Алва просто не выживет и отбросит коньки прямо на кровати. Вот, сейчас опять нужно потерпеть. Ричард не раздевает Рокэ — тот уже голый — а начинает целовать молочную кожу на шее и скулах, в это же время оглаживая руками грудь и нежно теребя соски. «Хочу тебя поцеловать, такого красивого», — шепчет насильник на ухо Рокэ, заставляя Алву замереть от мерзости положения. Обмениваться слюнями с мужчиной, просовывать язык ему в рот и впускать чужой язык в свой — вот этого Рокэ по-настоящему не хочет. Может, удастся соскочить? — Давай без поцелуев сегодня. Я просто не смогу. Рокэ уже готов оправдываться, почему он не хочет, и к тому, что Дикон зафиксирует мощной лапищей его голову, чтобы кусать губы, не давая уклониться, но Ричард лишь отвечает разочарованное «хорошо». Затем добавляет: «Я тогда тебя поцелую в шейку, ты не против моих губ там?». Рокэ издает смешок от того, что Дик спрашивает: можно подумать, у Алвы есть право отказать. Хотя если отвечать на поцелуи не нужно, как и пробовать на вкус чужую мужскую слюну, то пусть своими губами на шее ковыряется. Рокэ доверчиво откидывает голову, позволяя владельцу трофея себя целовать. Алва отчетливо понимает, сегодня он позволит Дикону все. Опять. — Мгхм… мгм… мм, — стонет Алва на одной высокой ноте, когда Дикон делает с его грудью что-то непонятное. Этот наглец уже заставил Рокэ, мирно лежащего сверху, принять упор лежа, как при отжиманиях, так, чтобы его грудь была над головой Ричарда. Конечно, не просто так, это был коварный план: как только ничего не подозревающий Рокэ оказался в нужной позе и положении, юный любовник продолжил наступление. Надавил рукой на спину, чтобы Алве только и оставалось согнуться в локтях и пристроить свою грудь буквально на лице Дикона. А дальше мальчишка тем более не стал время терять: схватил губами сосок и давай терзать, да как приятно. А второй рукой тянется к члену, начинает гладить внизу, перебирать в руке мошонку. Рокэ и рад бы подыграть, но телу приятно, а сам Алва ни капли не возбуждается. Кэналлиец вступает в мысленные диалоги сам с собой, уговаривая свое тело и мозг отработать сегодня на десятку, и почти плачет от невозможности договориться с собственным членом. Рокэ, конечно, догадывался, что «нестояк» может изрядно подпортить семейные отношения, но никогда не думал, что от положения члена будет зависеть его жизнь. Дикон тем временем бережно переворачивает Алву на спину, на мгновение бросает ласки и просто смотрит, наслаждается видом. Любовник красив, разложен на кровати, ноги его разведены шире плеч, а одна еще и согнута в колене, давая лучший доступ. Волосы на подушке завершают идеальную картину, делая ее похожей на произведение искусства. — Мне нравится, когда ты лежишь на спине, а ноги согнуты. Я могу видеть одновременно твою прекрасную грудь, твой великолепный член и роскошные ягодицы, — каждую из этих частей тела Дикон по очереди поцеловал и облизал языком, чтобы избавить Алву окончательно от сомнений относительно своей внешности. — Войди в меня уже, — Рокэ пытался изобразить желание, хотя его единственное желание в данный момент было, чтобы все закончилось. — Мы никуда не спешим, — шепчет на ухо Дикон. — Во всяком случае, я. Давай еще немного поласкаю тебя, а потом уже возьмусь за масло, хорошо? Рокэ понимает, что у него не встанет вообще. И речь даже не про сегодня, а значит, эта пытка затянется надолго. Дурацкая привычка Дикона заботиться о его комфорте и удовольствии уже в который раз портила Рокэ планы. С этим нужно было что-то делать, но Алва пока даже не представлял, что именно. — Хочу тебя поскорее почувствовать, — Алва протягивает Дику масло сам, хотя единственное, чего он хочет поскорее — чтобы эта мука закончилась. И в этот момент Рокэ отчетливо понимает, как именно чувствует себя самоубийца, что выбивает у себя табуретку из-под ног, стоя с веревкой на шее. Алва сейчас приблизил свою пытку. Должно быть, он просто мазохист. Дикон не успокаивается: гладит низ живота любовника, ласкает член и место под мошонкой, пытаясь хоть как-то расшевелить. — У меня не встанет. Последствия стресса, — виновато добивает Дика Алва, — но я очень хочу почувствовать тебя внутри. — Хорошо, — неспокойно соглашается Дикон и открывает масло. Выливает на пальцы больше, чем нужно, главное не причинить мужчине боли. Для Окделла это важно, хоть пленник об этом и не подозревает. Алва все еще лежит на спине, ноги его согнуты и разведены чуть шире плеч, и любовнику, что сидит между его ног, открывается прекрасный вид и на член, и на худые бедра и нежные груди, от того, что спина Алвы приподнята подушкой.