Альтернативные методы терапии

Надор был негостеприимен. Совсем. Сначала Рокэ вышел из комнаты нерешительно. Первые шаги дались с каким-то невообразимым трудом, казалось, что сейчас Ричард вскочит, зальется смехом, ухватит за шкирку и швырнет обратно на кровать. Стоило выйти за дверь, и даже дышать стало легче. Рокэ шел по коридорам северного замка, таясь, прячась от слуг или других обитателей. Однако мужчина останавливался почти у каждого окна, засматриваясь на угрюмые северные пейзажи. Окна были во весь рост, огромными, особенно в переходе из западного крыла в восточное, где сейчас стоял Алва. Массивные рамы по краям расписных стекол в верхней части только добавляли суровости, как бы показывая, что лютой зиме Алва не соперник. Нет, сейчас о побеге не могло быть и речи: он слаб, у него нет тёплой одежды, денег и друзей здесь. Ночевать на улице не выйдет, к тому же лихорадка может вернуться. Алва услышал шорох и тут же спрятался за колонну, боясь быть обнаруженным. Служанка прошла мимо, не обратив на мужчину в тени никакого внимания, но для Рокэ это были ужасные несколько десятков секунд жизни. Стоило ей уйти, мужчина рванул вперёд, стремясь как можно скорее уйти из коридора, в котором был так беззащитен. Какая-то пара десятков шагов, и он уже в другом крыле. Открыв массивную дубовую дверь, Рокэ оказался в гостиной с накрытым столом, за которым завтракала девушка. При виде его она растерялась, но быстро нашла, что сказать. «Бойкая», — про себя отметил Рокэ. Алва и рад бы не попадаться ей на глаза, после темницы, того что там с ним делали, он вообще боится любых людей. Но его уже заметили, так что прятки не принесут плодов. — Вы, наверно, Рокэ? А где Ричард, почему оставил вас одного? Очевидно, вместо «одного» она хотела сказать «без присмотра». В ее глазах так и сквозила неприязнь. А Рокэ, посмотрев на кашу, хлеб с джемом и горячий шадди, внезапно так захотел есть! Да и в животе как-то невовремя заурчало. А пить после ночи в лихорадке и обильного потоотделения хотелось невероятно. К столу, очевидно, не предложат присесть. Не в его положении, тем более. Девочка посмотрела как на пьяницу нищего, что обитают около трактиров и под мостами. Сейчас Рокэ выглядел не лучшим образом. Больной, вспотевший, со слипшимися от пота волосами, пропахший сексом, маслом и болезнью. Действительно, не лучший вид для знакомства с семьёй любовника. Насильником Дикона мозг отказывался воспринимать категорически, иначе бы сошёл с ума ещё вчера. — Ричард спит, — нашелся с ответом Рокэ, едва язык снова начал слушаться. — Да уж! Он тот ещё соня! — Ричарда любили не более самого Рокэ, похоже. — Пойдёмте, я отведу вас в купальню? Очевидно, девушка хочет от него избавиться, но не чувствует себя вправе прогонять чужого пленника. Кормить не будут, но в купальне можно хотя бы напиться. Да, в спальне Дикона был графин с вином, Алва сейчас жалел, что не отпил перед уходом, а сейчас возвращаться было очень рискованно. Вдруг Окделл уже встал и попросит его остаться? Так и закончится его не начавшаяся свобода? — Давайте, — с деланной радостью согласился Рокэ. Двое прошли еще по паре коридоров, Алве не удавалось запомнить дорогу, как бы он ни пытался. Проходное помещение, еще одно, и они в предбаннике. Хозяйка показала полотенца, дала халат и сказала, что пришлет служанку в помощь. Было забавно слышать о личной прислуге, учитывая, что утром Рокэ едва мог рассчитывать на несколько минут в тишине и одиночестве, а сейчас он свободен на целые часы, да еще и с личной служанкой. Ждать не было сил, очень уж хотелось в воду. Рокэ расшнуровал сорочку, сбросил ленивым движением штаны с бельем и оказался в воде. Создатель, как же хорошо! Мужчина зачерпнул воду ладонью и отхлебнул. Надо попить, пока не брал в руки мыло. Вода была приятно теплой, мыло пахло розами, Алва окунулся по плечи, взял мочалку и начал себя тереть. Сильно и грубо, без жалости, желая убрать с себя все прикосновения Альдо, смыть их, забыть все то, что было с ним там. Алва закрыл глаза, чтобы избавиться от воспоминаний, но они только ярче встали пред глазами. День, когда Альдо был очень недоволен, он подавил очередной недомятеж бывших соратников. Венценосец пришел к нему в камеру в хламину пьяный, от него несло касерой и животной похотью. Алву даже не успели связать, настолько внезапно король явился. Обычно к приходу «повелителя» Алву связывали веревками по рукам и ногам. Чтобы впечатлить повелителя, каждый раз по-разному, то и дело доставляя пленнику больше дискомфорта. Сегодня Альдо был терпелив, это означало, что рабочий день уже окончен и у них есть целая ночь впереди. Рокэ ненавидел, когда к нему приходили ночью. Днем была хоть какая-то надежда, что Альдо позовут по важным делам, а ночью приходилось терпеть бесконечные минуты, без малейшего шанса на условно-досрочное освобождение. После того как Ракан «наполнял» Алву пару раз самостоятельно, затем мог пустить по кругу, заставляя сосать и раздвигать ноги, потом снова сосать и подставлять зад, а сам наблюдал, попивая вино. Если сам Ракан был «аккуратен» и в меру брезглив, заставляя промывать пленника перед соитием и полоскать горло отваром после каждого окончания, то слуги не гнушались ничего. Альдо мог в шутку полить крепкого алкоголя на порванный анус между подходами слуг, наблюдая, как связанный Алва брыкается, загоняя веревки только глубже под кожу. Слуги не гнушались совсем ничего. Они осмелели примерно через месяц, еще до той ночи с бутылкой. Алву начали тормошить и будить, Рокэ уже подготовился к новому визиту анакса, но Альдо не пришел. Маршала просто пустили по кругу, иногда имея в рот и сзади одновременно. Он уже захлебывался собственными слезами, соплями и попавшей в горло спермой, а им не было никакого дела. Они даже не позволяли ему попить или высморкаться, лишь изредка давая глотнуть масло оливы, когда их членам становилось слишком сухо в его натруженном рту. Алву имели несколько часов, то и дело используя кровь вместо смазки, толкаясь иногда в два члена и разрывая собой нежную узость. Оставили его в покое лишь тогда, когда он потерял сознание и перестал быть интересен. Следующие двое суток он лежал на кровати, полной рвоты, мочи и других испражнений. Когда Альдо пришел после этих событий (кровать, конечно, поменяли), первое, с чего он начал, так это спросил Рокэ, как ему жилось тут, в его отсутствие. Мол, Альдо, конечно, велел дружкам о Рокэ позаботиться, но не уверен, что те правильно поняли его указ. Ракан не только знал, что тут было ночью, но и благословил служак на это. Когда Рокэ понял, сердце его сделало кульбит, а затем остановилось. Очевидно, Создатель недостаточно милосерден к детям своим, а потому Рокэ не сдох, а остался жить. Дальше в этой камере. А спустя несколько недель, когда Альдо подавил мятеж, Рокэ понял, что до этого жил почти в раю. В ту ночь слуги начали связывать мужчину, а Рокэ в очередной раз подумал, кто эти люди, что согласились участвовать в такой мерзости, помогать, следить, чтобы Рокэ не сбежал или, еще хуже, не дал сдачи мучителю. А лекарь? К нему его вызвали после разрывов, когда Альдо увлекся с бутылкой шадди, введя ее внутрь по самое… Нет, он не будет об этом думать! Рука против воли потянулась к сфинктеру, проверить, что там все зажило, а сейчас Алва в безопасности. Ну, относительной. Да, к нему же туда приходил лекарь, лечил. Там и дурак догадался бы о причинах таких ран. А он вылечил, ушел, как будто так было и надо, не обращая внимания на просьбы о спасении. А когда врач уже уходил, тот Рокэ из последних сил вцепился в ногу мужчины, прося забрать, обещая что угодно, лишь бы больше не оставаться с этим монстром наедине. Доктор лишь брыкнул ногой, чтобы сбросить с себя слабые руки пленника и уйти. Теперешний Рокэ только поморщился, вспоминая, как он был жалок тогда. В ту ночь Альдо был жесток больше, чем обычно. Зачинщиков мятежа казнили быстро, а отыгрывался правитель, как обычно, на Рокэ. Ракан пил вино из бокала, куда подливали те же слуги, что только что связали Рокэ, и просто любовался им связанным, раскрытым, готовым на все. Алва с такими веревками не мог пошевелиться, а если и удавалось, то они вжимались в кожу сильнее, царапая до крови. А потому Ракан мог часами напролет истязать беснующееся под ним тело, пуская в ход то корень имбиря, то бутылку. Сегодня анакс был излишне изобретателен. Рокэ был связан и лежал на животе, а потому не смог увидеть блеснувшее лезвие кинжала, а лишь завопил, когда оно коснулось его кожи. Ракану хватило бесчестия вырезать на коже его спины слово «Предатель», а кровь использовать в качестве смазки, чтобы проникнуть внутрь самого Рокэ. «Вот так. Теперь ты знаешь свое место, Алва. Знай, ты жалок. Ты служил не истинному королю, а значит, ты трус, предатель, Иуда», — шептал неподвижному пленнику король с каждым толчком. Той ночью было еще много всего, но Алва уже расплакался и не хотел вспоминать. Сейчас он один, можно выпустить слезы наружу, никто не смотрит. Никто не осудит. К тому же, он в воде, а это и не слезы вовсе, так, капля на глаза попала. Если его жизнь так ужасна, то, может, стоит что-то изменить? Служанка принесла бритвенные принадлежности и удалилась. Леворукий, похоже она видела, как он плакал, иначе бы заговорила. В любом случае, с бритвой — это она зря.