Шестой год

Москва. 2009-й год. Зима. Поздний вечер. Космос топчет заснеженную дорогу на их месте. Именно здесь шесть лет назад он потерял частицу себя. Именно здесь в последний раз увидел улыбку Вити Пчёлкина перед тем, как лезвие ножа поразило их. Холмогорова удалось достать с того света, Валеру второй раз удалось, Витю — нет. Находясь на носилках в полубессознательном состоянии, Космос смотрел на бездыханное тело, на потухшие распахнутые глаза и понимал: это конец. Конец его жизненной истории. — Родной, всё хорошо будет. Сейчас Саша приедет, слышишь? Пчёла в собственной крови захлёбывается, дёргается, хрипит, а Холмогоров как в бреду шепчет, что он должен держаться. Пусть сам в шаге от смерти — не о себе думает. Не свою жизнь сохранить просит.

В небе тогда новая звезда загорелась.

— Здравствуй, Витенька. Здравствуй, родной. Снова я здесь. В отличие от ребят, предпочитавших зародившуюся издавна традицию, Космос ни разу не посещал кладбище с момента похорон. Не мог: дурно становилось, стоило взгляду пасть на могилу. Сил не хватало смотреть на землю, в которой закопан Витька. Его Витька. Никто не знал, какие отношения их связывали. Тогда они и сами не знали. Между ними не было той заветной братской дружбы, не было романтических отношений. Они не говорили о чувствах в открытую и не хотели в них разбираться. Им нравилось спать друг с другом, изредка целоваться и проводить часы в молчании. Всё нравилось, когда они были вместе, но это не подлежало огласке. Космос жалеет, что Витя уже не узнает, как ценны для него были минуты, проведённые наедине. — Шестой год тебя нет, звезда моя, — Холмогоров сосредотачивает внимание на тёмном полотне, усыпанном яркими точками, и упрямо смаргивает влагу на глазах. Он скучает. Высота хранит в себе души тех, кого уже нет с нами, и где-то там, в далёкой синеве, покоится его упущенная навечно молодая любовь. Теперь у Пчёлкина другой космос, в котором он нашёл умиротворение. Смиренный вздох слетает с губ. Пришла пора прощаться, но они обязательно встретятся через год на этом же месте.