Санитарный поезд

Свету, конечно, лучше бы не в местную больницу было везти, а в санитарном поезде оставить, там, у фронтовых врачей опыта больше, но многие вагоны пострадали при бомбёжке, рельсы разбиты взрывами, сколько времени уйдёт на восстановление никто не знает, ждут ремонтников из Пскова, местные жители не остались в стороне и пришли помогать разбирать развороченные пути сообщения. Работники поезда, техперсонал и оставшиеся в живых медработники приступили к восстановлению вагонов, как только закончилась бомбёжка. Вечером в больницу приезжают Леночка, Тхай и Анна Васильевна, долго шепчутся с врачами, а Лена сидит рядом с поникшей и потерянной Динкой, и просто тихонько гладить её по руке. - Дина, главное верить, что всё будет хорошо, обязательно верить и ждать. - Леночка, она в себя так и не пришла, дыхание еле угадывается. Бледная такая, как неживая лежит. Свету уже 4 часа как оперируют, множественные осколочные и пулевые ранения, важные жизненные органы вроде и не задеты, но большая кровопотеря и контузия. - Валерий Валерьевич, ну, что я могу сказать, вам, голубчик, жить будет, но что с головой, пока не понятно, сильная контузия, - старенький благообразного вида доктор вздыхает, пожимает протянутую руку Тхая. – Осколки мы извлекли, хорошо живот не пробили, внутреннего кровотечения нет, в брюшине застряли, хотя в чём там застревать, худа, как сайгак, видно чудо произошло. Две пули навылет, одну из плеча извлекли. Считай, в рубашке девочка родилась, повезло. - Дина пусть тогда с ней тут останется, вы работу ей какую-нибудь найдите, что б при деле была. Вишь, как повернулось, то Светочка Дину выхаживала после ранения, а теперь, местами поменялись, Динкина, стало быть, очередь за ней ходить. Спасибо вам, Константин Сергеевич! Мы ещё будем приезжать с Анной Васильевной, надолго тут застряли у вас, если какая помощь нужна, привлекайте. Бойцов тяжелых распорядились тоже к вам доставить, машины со дня на день прибудут. - Хорошо, хорошо, пока справляемся, - кивает старенький хирург. Динка днюет и ночует в больнице, спит или сидя на стуле у Светиной постели, положив голову рядом на койку, или в сестринской забывается ненадолго беспокойным сном. Днём разносит больным лекарства, моет палаты, стирает бинты, работы хватает, берётся за любую. О своей больной ноге и думать забыла, ловко со всем управляется. - Ой, кабы девка не повалилась совсем, сама как куренок, а глянь упертая какая, - шепчутся медсёстры и санитарки. Через неделю Валерий Валерьевич привозит Дианины документы и Светины вещи. - Всё, Диана Сергевна Арбенина, списали тебя под чистую, гражданский ты человек теперь. Здесь останешься? - Конечно, пока Света в себя не придёт и не поправится, а потом не знаю, может, тут пока поживем, а когда блокаду снимут, в Ленинград поедем, там, у Светы мама и бабушка, вы же знаете. - Ладно, Динуль, мы пока здесь стоим на станции, ты, если что приходи, будем рады тебе. Берегите друг друга девочки. - Спасибо вам за всё, может в Ленинграде, и увидимся после войны. Тхай уходит, а Диана снова занимает свой пост у кровати Светы. Приходит нянечка полы мыть, Динка встаёт, чтобы не мешать. - Ты пошла бы поела, пока я тут чистоту наведу. А то, вона, ветром шатает. Звать-то тебя как? - Диана, можно просто Дина. Я не хочу, спасибо, чаю напилась. - Чаю!!! Эх, девка, девка, так и ноги протянуть можно! Кто она тебе, сестра? – нянька совсем старая, толстая и уютная, хочется прижаться к ней или залезть на коленки, как к бабушке в детстве, уткнуться в грудь, поплакать, а она, чтобы гладила по голове, жалела, качала и успокаивала. - Нет, не сестра, подруга, она после ранения ухаживала за мной, а теперь вот сама…, - Динка всхлипывает, но сдерживает близко подступившие слёзы. - Меня можешь, баба Шура звать, если помощь нужна какая будет, ты обращайся. Когда нянька уходит Динка даёт волю своим слезам, эмоциям и переживаниям. - Мне так тебя не хватает, Света. Очень, очень, - вдруг часто начинает моргать, а глаза наполняются мокростью, и через минуту она горько плачет, тихо и обреченно. Сидит на стуле, сжавшись в маленький комочек, уронив лицо в ладони. - Ну, что ты, родная, не плачь, всё будет хорошо! – голос шелестит еле слышно и рука Светы касается её волос. - Света, родная моя, любимая, ты очнулась! Господи, счастье-то какое! Пообещай, пообещай мне, слышишь, – Динка целует Светины руки, рыдает уже в голос, её всю трясёт, - что выживешь, пообещай, Света! Ты не можешь меня одну бросить! Я не смогу без тебя, совсем не смогу! Зачем мне тогда жить? - Ну, что ты глупости говоришь, жизнь – это так прекрасно! – язык Свету слушается плохо, слова выговариваются с трудом. - Зачем, если без тебя? Без тебя ничего не нужно! - Я постараюсь, Динечка, я постараюсь, моя хорошая, – и, Света, видимо исчерпав все свои немногочисленные силы, снова проваливается в беспамятство. Динка выбегает из палаты, врывается в кабинет Константина Сергеевича: «Доктор, Света в себя пришла совсем на чуть-чуть, но снова сознание потеряла!» - В себя говоришь, пришла? Это хорошо, очень хорошо! Просто замечательно! На следующее утро сознание к Свете возвращается окончательно. Динка ни днем, ни ночью не отходит от Светиной койки, всё делает сама – перестилает постель, меняет рубашки, поит водой, выносит судно. Кормит с ложечки жидкой кашей и подобием супа. И радуется, бесконечно радуется тому, что любимая выжила. Постоянно находясь со Светой, замечает, что та стала плохо видеть, и появились проблемы со слухом. Если Динка разговаривает с ней глаза в глаза, то всё нормально, видимо читает по губам, стоит только отвернуться, и Света уже переспрашивает. - Доктор, она стала плохо видеть и со слухом проблемы, - вопреки просьбам Светы ничего не говорить доктору, Динка на первом же обходе сообщает об этом лечащему врачу. После осмотра выходят в коридор, Динка с надеждой смотрит на доктора. - Так бывает деточка, после такой сильной контузии и не такое бывает, считай, она еще легко отделалась. - Всё же восстановится? - Не знаю, время покажет. Мы сделаем всё, что от нас зависит. Ну и уход соответствующий ей нужен. - Я всё для неё сделаю, доктор! - Ну, с такой сиделкой я за неё спокоен. Ты молодец! Накануне прибегала Леночка, сказала, что скоро поезд уедет со станции, ремонт путей подходит к концу, а вагоны чинить уже в другом месте будут, после обеда Динка идёт к поезду, чтобы попрощаться со всеми. Леночка разливает горячий чай, приносит с кухни обед, собираются все в сестринском купе. - Спасибо вам всем большое, вам Анна Васильевна особо, нога почти и не болит уже, - Динка действительно всем им очень благодарна. - Ты, Светочку береги там. - А нас в Киров на ремонт, а потом и вовсе поезд в тыл переведут, дорогое удовольствие такой поезд по фронтам гонять. По фронтам теперь «летучки» пустят, а мы уже дальше бойцов в тыл будем на дальнейшее излечение перевозить, - Динке кажется, что Тхай недоволен этим. - Да, не переживайте вы, Валерочка, хватит с нас уже этих фронтов, отвоевался наш поезд, будем теперь непосредственным своим делом заниматься, людей лечить, тоже польза фронту, - Анна Васильевна видит, что прежняя работа нравилась Тхаю больше, всё время на передовой, а работа в тылу мужчину совсем не устраивает. Прощается Динка со всеми тепло и трогательно. - Дин, ты Свете привет передавай обязательно. Все наладится, вот увидишь, и всё у вас будет ещё лучше – Леночка мягко улыбается и поглаживает Динку по плечу. – Выше нос! - Я очень надеюсь, что поправится. Крепко жмёт руку Валерию Валерьевичу, обнимается с Леночкой, Танюшкой и Анной Васильевной. Вечером, вернувшись в больницу, на входе в отделение встречает бабу Шуру. - А я тебя поджидаю, накось молочка вот я козьего достала, ты ей хоть по полстаканчика давай молоко енто целебное, быстро на ноги поставит. - Её Света зовут. Спасибо вам большое, - Динка так растрогана заботой этой пожилой, по сути дела совершенно незнакомой женщины, что снова плачет. - Ну что ты, дурында, мокроту-ту разводишь, я слыхала, дохтур сказал, поправится подружка твоя, только время нужно. В сентябре Динке разрешают вывозить Свету на коляске в больничный двор на прогулки. Когда погода позволяет они часами гуляют по дорожкам вокруг старого здания. Когда холодно, Динка заботливо укутывает Свету одеялом поверх одежды, чтобы не замёрзла и не дай Бог, не простудилась. Света всё чаще задумчивая и грустная, будто решает какой-то важный вопрос для себя, Динка всё принимает на свой счёт, но спросить боится. Однажды Света начинает разговор сама. - Динечка, я, если выздоровею, после выписки, поеду в Ленинград одна. - Что значит если? Ты обязательно выздоровеешь! Потом до Динки вдруг до конца доходит смысл сказанного Светой. Обходит коляску пытается заглянуть в глаза, но Света глаз не поднимает, боится столкнуться взглядами. Динка опускается на корточки, обнимает Светины коленки. - Не любишь больше? - Люблю, сейчас ещё сильнее, - губы у Светы дрожат, вот-вот польются слёзы. - Так почему тогда одна? Без меня? Почему бросаешь? – Динка не понимает, почему вдруг ей дают отставку. - Дина, ты молодая, красивая, здоровая девушка, а я… Я - калека, инвалид! Встану ли я когда-нибудь с этой коляски? Я не могу, просто не имею права связывать тебя собой, - предательские слёзы всё-таки катятся по щекам. - Я испугалась, думала, разлюбила, а ты вот о чём, – Динка обхватывает Светино лицо руками и начинает беспорядочно покрывать поцелуями губы, щеки, мокрые глаза. - Света, девочка моя, любимая, самая лучшая на свете, всё, что было между нами, понимаешь, это - навсегда, и вот сейчас перед нами просто новый этап, чистая страница, и мы её будем заполнять вместе, ты и я… Только от нас зависит, как мы её напишем. И, обещай мне, что больше никогда не вернёмся к этому разговору. Только вместе до конца! Света обнимает рукой за шею, целует обветренные Динкины губы: «Спасибо тебе, родная! Я обещаю!» В конце октября Свету выписывают домой, дом – маленькая пристроенная комнатушка с отдельным входом в доме у бабы Шуры. Добрая женщина разрешает жить у нее, не взимает с девушек никакой платы, даже иногда помогает продуктами, то молочка раздобудет, то хлебушка лишний кусок, опять же огородик небольшой возле самого дома тоже помогает – лук, морковка, картошка, капуста, всё своё. -Динка, по весне цыплят купим, вот тогда вообще славно заживём, - мечтает баба Шура. Голова у Светы часто болит и кружится, и девушка передвигается по комнате, осторожно держась за мебель, или выставляя впереди себя стул со спинкой. Динка так и продолжает работать в больнице санитаркой, меняясь сменами с бабой Шурой, чтобы было кому по очереди за Светой приглядывать. Ноябрь выдаётся промозглым, снега почти нет, и всё время льёт мерзкий холодный дождь и дуют колючие ветры, к утру совсем выстужая маленькую комнатушку. - Дина, хватит тебе уже на полу спать, хоть и перина, а пол всё одно, стылый, кровать большая, ты мне не помешаешь совсем, - Света дуется и говорит капризным тоном, как ребёнок. - А вдруг зацеплю где, а тебе больно будет? - Да зажило уж всё, времени-то, сколько уж прошло. Дин, мне плохо без тебя! Хочется чувствовать тебя рядом, - Света вмиг краснее от таких откровенных признаний. Динка ложится на самый краешек, обнимает поверх одеяла, а сердце в груди уже трепыхается, и дышать становится трудно, кладёт осторожно голову на подушку рядом со Светиной, утыкается носом в пушистые волосы…, целует нежно висок, шепчет на ушко, как сильно любит. Для Светки это настоящая пытка, она так соскучилась по Динкиным рукам, нежности и близости. – Динечка, - шепчет в приоткрытые Динкины губы, - родная моя. Выбирается из-под одеяла, накрывая им обеих, затаскивает туда Динку. Руки ныряют под домашний кофту, под которой одна простая рубаха, тонкая ткань натягивается на маленьких упругих сосках, руки у Светы дрожат, расстегивая Динкину кофту. Нещадно скрипит старенькая кровать. Сбившееся дыхание, сначала робкие, затем более уверенные поцелуи, закушенные губы, сбившаяся простыня…и нежность, в которой можно утонуть… В этом доме они проживут до весны 1944 года. И было столько радости и счастья в этой маленькой комнатушке! Света прямо физически чувствовала это счастье, оно слегка покалывало виски и щекотало ноздри. Вызывая на губах блаженную улыбку. Она не могла просто так пройти мимо Динки, не коснувшись её, не чмокнув в щёку, не шепнув на ушко что-то особенное. А ещё они очень любили просто стоять, крепко обнявшись и молчать, Света была уверена, что об одном и том же, о том, какая счастливая жизнь их ждёт после войны. Эпилог Динка очень любила качели, нравился ей этот неспешный ритм монотонного покачивания, сначала слегка, совсем чуть-чуть, а потом как р-р-раз! – она отталкивалась и взлетала всё выше и выше, ей даже иногда становилось страшно, и душа зависала где-то под облаками, а там - воздух и счастье! Но сейчас она лишь легонько покачивается. Глаза закрывают руки, она узнала бы их из тысячи, нет из миллиона, даже из тысячи миллионов, потому что это руки любимой. Динка берет их за тонкие запястья, целует поочерёдно ладошки. - Ты давно ждёшь? Я спешила, спешила, а ты всё равно первая! – Света обходит качели, наклоняется к Динке, целует губы, слегка прикусывая нижнюю. - Я работу сегодня раньше закончила, домой за тобой не успевала вот и поехала сразу сюда, - Динка обхватывает за талию, притягивает к себе, целует живот. – Ой, прости, всё время забываю про шрамы…Не больно? - Ну что ты, тысячу раз тебе уже говорила, нет, конечно, не больно,- Света ерошит её волосы. – Ты сейчас на ёжика похожа! - Колючая? - Нет, так же мило морщишь свой нос! – звонко чмокает самый кончик выдающегося Динкиного носа. – Пошли? Взявшись за руки девушки, направляются вглубь городского парка, туда, где на танцплощадке уже звучит патефон и танцуют пары. Женских пар очень много, поэтому на девушек никто не обращает внимания. Динка бережно приобнимает за талию, Светина рука лежит на её плече и ласково поглаживает шею. - Ну вот, а ты мне не верила, я же говорила, что танцевать ещё будешь! – смеётся Света. - А я очень рада, что ты выполнила своё обещание! И добавляет, видя удивлённое лицо Светы: «Пойти на танцы. Так хорошо!» Звучит знакомый проигрыш и Леонид Утёсов поёт замечательную песню - «У меня есть сердце, а у сердца песня, а у песни тайна, тайна эта – ты». «Ты» - в унисон слетает с губ девушек. И так легко и спокойно на сердце. Война закончилась, они в Ленинграде снимают маленькую комнатушку в коммунальной квартире, учатся, работают, и самое главное, что они вместе и любят друг друга! На всю оставшуюся жизнь… «У меня есть сердце, а у сердца песня, а у песни тайна, тайна эта – ты!»