У тебя был я.

      Внутри негусто, внутри до отвращения пусто. Шастун думал и верил, что, вступив в отношения с человеком, который к нему, холодному такому, тянулся, внутри появятся чувства. Проснутся, прорастут сквозь стены сердца, вычленятся из любви другого, как угодно.       Нога трясётся неконтролируемо в приступе нервозности под столом, в руках тлеющая никотиновая отрава, которую то и дело прислоняет к собственным губам, вдыхая ядовитый дым, и выдыхает на небольшой кухне. Их кухне.       Попов стоит напротив Антона. Шастун сидит напротив стола. Один смотрит на зелёноглазое чудо, второй рассматривает вдруг ставший интересный рисунок на деревянном столе. Пустота ощущается несколько сильнее, чем в начале. Или это всегда было?       — Антон, что думаешь? — а ответ ему звенящая тишина, особо сильно отражающаяся от облезлых стен кухоньки.       В атмосферу выдыхается очередной клубок яда, Антон встаёт, Антон сигарету тушит в пепельнице, Антон окно закрывает.

До жути холодно. А на улице середина июля.

      — Арс, давай не сегодня, — он и не знает, от чего отказывается. Он его последние минут двадцать не слушал. И не слышал.       — Тох, ты мне это каждый день говоришь. Не сегодня, не завтра, не на этой неделе, не в этом месяце. Да даже не в этом году! Всегда одинаковый ответ, — руки на груди складывает, взглядом своим пронзительным сверлит ссутулившуюся тушку. Понять его хочет. Да не может. И вряд ли в принципе сможет когда-нибудь. — Почему ты со мной встречаешься вообще? Мы нормально не целовались несколько дней, не проводили время где-нибудь, кроме работы.       — Не знаю, — голос пустой, холодный. Может, где сквозняк в квартире?       — Мы год в отношениях, ты можешь объяснить нормально, а не как пятилетний ребёнок? — голос строже, грубее, кажется, даже чуть пониженный.       — "Красиво, ему идёт", — думает Шастун. — "Не ёкает", — звучит следом. Набатом.       И в правду. Они целый год вместе. Они столько целовались, столько общались, помимо рабочего процесса. Столько проводили время вместе. Только вот не ёкнуло у него внутри. Ни разу. Привычка, не более. Смотрит на Арса мёртвыми глазами. Он красивый, он хорошо сложен, он спортивен, в сексе он просто прекрасен. Попов за ним по пятам ходил всё это время, Попов за ним, как за дамой, ухаживал. Чтобы хоть что-то к себе вычленить из сердца Шастуна. Среди этого особо ярко ощущается мысль, которая разобьёт сердце Попова на мелкие осколки. Но он взрослый, он переживёт. Он восстановит себя с самого начала и обретёт кого-то получше.       — Я тебя никогда не любил. Я лишь заполнял пустоту, — Антон покидает кухню, а ещё через пять минут и квартиру, оставляя Арсения в одиночестве. Раз и навсегда.       Гул у кого-то из соседей по этажу. Звуки автомобилей за окном. Бьющееся набатом в ушах сердце. Тишина квартиры.       — Никогда не заполняй пустоту человеком, Антон, — говорит обречённым, надломанным голосом в пустоту.