Огонь в Антиве горячее

      Наль видела свои руки, покрытые кровью. Она знала, что произошло что-то непоправимое, но её отвлекли, самым позорным образом увели прочь, а теперь она понимала, что случилось нечто... что положит всему конец. Произнести это прямо — даже мысленно — она не решалась.       В белёсой дымке, что окутывала всё вокруг, она мчалась вперёд, не разбирая дороги, и клочки густого тумана хватали её за лодыжки. Тёмная фигура на каменном полу впереди заставила её споткнуться и едва не упасть. Ком встал в груди, не давая вздохнуть.       Она рухнула возле него на колени, прорывая штаны, сдирая собственную кожу — до крови.       Впереди, в двух десятках шагов, окутанная вздымающимися мазками света факелов и белым дымом, виднелась другая фигура — вполне себе живая и опасная. И она двигалась в их сторону. Медленно, но неотвратимо, шаг за шагом.       Наль было всё равно. Она обхватила руками его лицо и склонилась, почти касаясь носом лба. Но он не дышал. И его глаза — летнее степное небо — будто посерели и смотрела в далёкий тёмный потолок сквозь её лицо.       — Солас, пожалуйста, — прошептала Наль, подползая ближе, вляпываясь ладонями в лужу крови, натёкшей из его тела, подставляя колени и затаскивая на них его голову. — Прошу тебя, не оставляй меня. Не оставляй меня снова. Солас! Пожалуйста, Солас.       Фигура приближалась, и Наль уже видела её тень и множество других, что шли за ней следом. Она сжалась в комок, укрывая собой его голову, зажимая ладонью глаза, но не решаясь провести пальцами вниз и навсегда закрыть их. Она зажмурилась, изо всех сил впиваясь пальцами в его затылок, ощущая, как пальцы касаются чего-то липкого, и предпочитая не думать, не думать о том, что это кровь. Крови нет. Ничего нет. И этот белый туман, что щиплет кожу — его тоже нет, нет фигуры, проклятой фигуры, чья тень уже легла на сапоги Соласа...       Наль сцепила зубы, ожидая последний удар, но раньше почувствовала, что туман забивает лёгкие, будто отрава, и она падает, падает на Соласа сверху, бессильно скользнув рукой по его безразличному лицу в тщетной попытке... защитить.       ...Всхлип вырвался изо рта, открывшегося во вставшем поперёк горла крике. Наль распахнула глаза, невидяще глядя в темноту комнаты, укутанной ночными тенями. Занавески на окне лежали неровно, и луна бросала на пол кривые полосы.       Наль попыталась восстановить дыхание, но получалось плохо. Её трясло.       Рука Зеврана, что крепко обнимала её за талию, напряглась.       — Тшшш, — Наль почувствовала возле уха его дыхание. — Опять кошмар?       Араннай говорил едва слышным шепотом, чтобы не разбудить Лиариль, чью ладонь Наль чувствовала спиной.       — Всё в порядке, милый, — так же едва слышным шёпотом ответила она, отворачиваясь подальше от Ворона, втискивая лицо в подушку, чтобы он не заметил, как она сжимает зубы, чтобы заглушить рвущуюся наружу истерику.       Зевран вздохнул, и горячий воздух согрел ей шею.       — Пройдёмся? Постоим на стене. Ты ведь не уснёшь теперь, — ничуть не поверив, прошептал он.       Наль нащупала его пальцы и благодарно сжала. Ещё несколько медленных вдохов, и колючая рука, что сжимала горло, отпустила. Она смогла разжать зубы и ответить почти спокойно.       — Я постараюсь. Риль проснётся, если мы уйдём. Согрей меня, пожалуйста. Мне холодно.       Зевран снова тяжело вздохнул и поближе прижал напряжённое тело, прижимаясь ногами под её колени.       Лиариль фыркнула во сне, и Наль почувствовала, как её ладошка слепо шарит, перекинутая через талию Аранная, находит бедро сестры и вцепляется пальцами в сорочку, комкая ткань в ладони.       Наль медленно втянула носом воздух, заполняя лёгкие, заставляя тело расслабиться и отпустить мелкую дрожь, которая сотрясала её, но не от холода, а от нервного потрясения. Она и правда больше не заснула до самого утра.       Наутро Араннай ни словом не обмолвился о том, что произошло ночью. Это был не первый и не последний раз, а Наль всё равно не рассказывала о том, что видела. А он знал, что разговоры не помогут, а Риль будет только сильнее переживать о сестре.       А Наль весь день отчего-то была особенно нежна и мила с ними обоими, то и дело обнимала или целовала украдкой, касалась будто невзначай. Она даже не пошла к своим драгоценным эльфятам, половину дня сидя возле тренировочной площадки и глядя на то, как Зевран размахивает кинжалами в тренировочных поединках с солдатами и ближайшими соратниками миледи Тревельян.       Она видела, что Зевран красуется, и вовремя охала и ахала, прикрывая рот ладошкой в притворном и не очень испуге, если мимо него проносилось что-нибудь особо смертоносное. А потом с молчаливой заботой залечивала Араннаю разбитую губу, когда он пропустил банальный хук от Железного Быка. Бык виновато почесал грудь, признав, что вообще-то это был обманный и он просто промахнулся.       В глазах Зеврана мелькнули хитрые нотки. Наль закатила глаза.       — Слушай, мы вроде не первый день знакомы, чтобы ты испытывал на мне свой арсенал обольстительной хитрости, — грустно улыбаясь, проговорила она.       Араннай усмехнулся, перехватывая её ладонь и прикасаясь губами к жилке на запястье.       — Зато ты так искренне перепугалась. И так заботливо лечила меня, — он слишком уязвимо для и без того растревоженного сердца Наль прижал её ладонь к щеке, и она тяжело вздохнула. — Если ты будешь так сосредоточена и погружена в меня, я, пожалуй, готов сломать ногу.       — Как мальчишка, — она улыбнулась теплее, поглаживая большим пальцем его острую скулу.       — С вами, девочки, я останусь мальчишкой до самой старости.       С обеда до самого вечера Наль просидела в лаборатории с Риль, слушая, как сестра с гордостью рассказывает ей о каких-то интересных открытиях или со смехом пересказывает о самых дурацких и глупых случаях.       Голос Риль был чересчур весёлым, и Наль видела, как под убийственным взглядом сестры двое учеников Нерии, что работали в этот день над исследованиями, послушно улыбаются и смеются в нужных местах, чтобы всё выглядело естественно.       Когда оба ученика отошли к дальнему шкафу за необходимым инструментом, Наль наклонилась к сестре, пряча за её плечом улыбку.       — Прекрати издеваться над ними. Да они боятся тебя, кажется, больше чем Сурану.       — Пфф, — фыркнула Риль. — Конечно. Сурана — милейшая женщина. Пусть боятся. Понадобится — они у меня ещё станцуют.       Вечером, когда они пошли ужинать к Кабо, Наль была тиха и молчалива, и неожиданно не притронулась к вину, попросив вместо него морс. Но почему-то всё не хотела уходить, просясь то послушать Мариден, то сыграть с Варриком в карты.       Поздно ночью, когда они наконец вернулись в комнату, вымотанная за день до предела, но продержавшаяся до самого конца Риль, с ненавистью во взгляде думавшая о раннем подъёме, без сил повалилась спать, сонно сообщив, что сегодня они могут обойтись без неё, если хотят.       Но, конечно, Наль тоже сослалась на усталость и потянула Аранная в постель — спать.       Он будто чувствовал что-то, и не позволил ей сразу отвернуться спиной, прижимаясь к его боку, а долго целовал, ловя ласкающие прикосновения.       — Пообещай, что не станешь делать глупостей, — попросил он, уже шепотом ей на ухо, когда даже целоваться уже не было сил.       — Обещаю, — так же шёпотом спокойно ответила Наль, ласково проводя пальцами по его татуировке.       Ведь представление о глупости у каждого своё.       Араннай проснулся на рассвете — от жуткого крика.       Риль стояла у стола, склонившись над ним и схватившись за голову. И кричала.       Наль нигде не было.       Араннай понял, что предчувствия его не обманули.       — Она ушла, Зевран! Она бросила нас! — выкрикнула Риль, бросая на постель короткий клочок пергамента. — Она ушла искать его!       Когда первый ужас от осознания произошедшего прошёл, и на удивление в их комнату на крики даже никто не сбежался, Риль принялась носиться из угла в угол, а потом схватила из шкафа походную котомку и принялась судорожно запихивать в неё всё подряд. Зевран молчал.       — Демоны, да куда же она пойдёт, она же такая хрупкая... Она же лекарь! Там снега! Там мороз! Там остатки венатори! Там в конце концов что угодно! Мы же найдём её, Зевран? Прошу тебя, скажи, что мы её найдём!       — Конечно, найдём, ми амор, — уверенно пообещал Араннай, тоже начиная собираться в путь.       Впрочем, он ни на йоту не верил своему обещанию. Он чувствовал, что на этот раз они потеряли её навсегда. Чувствовал ещё вчера.

***

      Мир вокруг покрывала белёсая дымка.       Всё пылало. Солас шёл вперёд, прикрывая лицо рукавом, скорее по старой привычке, чем действительно опасаясь жара. Он позволял обжигающим языкам пламени жадно лизать его одежды и сапоги и опадать голодными, так и не насытившись. Сбоку что-то загрохотало, и огромная каменная колонна рассыпалась на десятки больших и маленьких глыб, заставив пламя обезумевшей волной податься вперёд. Земля вздрогнула, каменные плиты пола треснули.       Они шли за ним. Они настигали — все. Загоняли в угол, как бешеного пса.       Солас махнул рукой, и часть стены со скрежетом поехала в сторону, закрывая слишком явную прореху в наружной стене. И пошёл дальше. Пламя расступалось перед ним.       Каменная крошка и разбитые, ещё светящиеся голубоватым светом кристаллы лириума хрустели под ногами. Воздух колебался от жара, а всё вокруг плавилось: Завеса трещала по швам.       Он прибавил шагу.       — Солас! — отчаянный крик прорвался сквозь рёв пламени и грохот рушащихся каменных стен. — Солас!       Ужасный Волк замер.       Звенящий на самой грани надлома голос больнее любого оружия царапнул его внутри. Она не должна была быть здесь.       — Солас!       Он обернулся. Она бежала к нему в пылающем коридоре, спотыкаясь о ступени и камни, в изобилии их усыпающие. Она бежала вниз, в сердце храма, в котором он собирался скрыться, не зная, что он задумал. Бежала в очевидную ловушку: ещё несколько подземных толчков, и древнее строение осыплется, погребая их под острыми обломками.       Её походное разрезанное по бокам платье уже обгорело до колен, обнажая прожжённые в нескольких местах кожаные брюки и покрасневшую кожу. Прекрасные некогда смоляные локоны — спутанные и тоже местами заметно укоротившиеся, свернулись на концах некрасивыми смрадными пружинками. Лицо её, искажённое от боли и страха, было покрыто копотью, а из носа сбегала тонкая струйка крови. Но она всё равно бежала, неловко стуча по камням посохом, который стал просто бесполезной палкой: кристалл в навершии, служивший направляющим для магии, лопнул от жара. Но в остальном она была цела. На спине её болтался плащ — совершенно целый. Она всё же не забыла про его плащ.       — Солас! — вновь выкрикнул Эраналь, и голос её взвился в отчаянии. Откуда-то сбоку выстрелил сноп искр и ужалил эльфийку, заставив её в ужасе шарахнуться в сторону и прикрыть лицо рукой.       На секунду что-то внутри Соласа дёрнулось, и он сжал зубы и резким движением руки заставил пламя расступиться вокруг неё, а затем пошёл ей навстречу.       Ближе. Ближе. Она спотыкается, всё больше набирая скорость, стремительно сбегая вниз по этой бесконечной лестнице.       Он шаг за шагом поднимается всё выше. Обратно. Туда, откуда только что пришёл.       Несколько секунд спустя он протянул руки, принимая её в отчаянные, пропитанные злостью объятия.       От неё несло горелой кожей, палёным мехом, кровью и неистовой, искрящей эльфийской магией.       — Солас, они идут! — выдохнула Эраналь, судорожно цепляясь за его плечи. — Они уже близко...       — Ты не должна была быть здесь, ma sa'lath, — начал Солас, ощущая, как злость внутри борется со страхом. — Ты должна была быть в безопасности! Ты ослушалась меня! — он почти рычал.       — Нет! — выкрикнула Эраналь в ответ, и рёв взметнувшегося языка пламени вторил ей. — Ты не смеешь прогонять меня. Я не оставлю тебя! Не смей даже просить!       — Ты можешь погибнуть, ma sa'lath. Я не хочу, чтобы ты...       — Замолчи! А ты? К демонам разговоры! Я не уйду! Если так суждено, то я умру, сражаясь.       — Эра... — Солас глядел в её глаза, пылающие яростью и решимостью, и не находил в себе сил бороться.       Она всё равно, несмотря ни на что, хочет сражаться вместе с ним? За него? Со своими богами?       Он так долго был один. Он устал.       Солас протянул руку и осторожно стёр струйку крови, что уже почти засохла на её лице.       — Быть может, у нас с тобой есть шанс, — практически искренно произнёс Солас, коротко целуя её в губы и на мгновение прикрывая глаза.       Сквозь запах смерти и хаоса, что царил вокруг, всё ещё можно было почувствовать её собственный запах: мёд, орехи и почему-то ледяные голубые ягоды.       — Конечно, любимый, — хрипло проговорила Эраналь. Голос подвёл её. Солас распахнул глаза и увидел, что по бледным её щекам сбегают слёзы.       Что-то грохотнуло совсем рядом. Не теряя больше времени, он схватил её за руку, и вместе они помчались вниз. В самое сердце храма.       Они почувствовали их приближение, уже стоя у старого каменного трона.       — Они здесь, — прошептала Эраналь, в отчаянии жмурясь. Ей было страшно, как никогда в жизни. Но она стояла. Глядя на её искажённое страхом и решимостью лицо, Солас готовился стоять до конца. До того конца, о котором даже не подозревал.       — Да, ma sa'lath. Они здесь.       Солас повернулся первым. Пока к ним скользило только лишь десять теней, но Солас чувствовал, что вскоре увидит их хозяев.       Эраналь в раздражении отбросила прочь бесполезный посох. В подземной тишине грохот окованной железом деревяшки зловеще отразился от стен и понёсся к потолку.       Эльфийка отёрла рукавом всё ещё бегущую из носа кровь и встала рядом с Ужасным Волком. Бросив на него короткий взгляд, она гордо вздёрнула подбородок, очищенный от рабского валласлина, с вызовом глядя на стелющиеся по земле, будто укутанные туманом тени. На её руках задрожали сгустки долийской магии. Она была готова.       Теперь он тоже готов.       ...Судорожно втянув воздух сквозь зубы, Солас распахнул глаза. Какой-то тугой ком стоял в горле и не давал дышать. Солас закашлялся.       Наконец вдохнув, он перевёл взгляд на Духа Мудрости, что сидел на земле рядом с ним. Они расположились в Тени под сенью огромного причудливого дерева. Недалеко от огромной каменной громады, уходящей глубоко под землю.       — Что это было? — хрипло спросил Солас, глядя на Духа.       — Ты видел то, что могло быть, но вряд ли будет, — спокойно произнёс Дух.       Солас закрыл глаза и упал обратно на траву. Всё так. Этого никогда не будет. К счастью. Или к несчастью? Он не собирается проигрывать. И уж тем более втягивать в поражение её.       — Покажи ещё, — попросил Солас, прикрыв глаза и приготовившись снова окунуться в видение.       — Подумай хорошенько. Может, не стоит? — предположил Дух.       — Покажи. Ещё, — настойчиво повторил он.       Туман заволок его сознание, и он увидел скалу. Он сам стоял на этой скале, а Наль лежала на перед, ветер трепал её волосы, и они беспрерывно стегали выбеленный песком камень. Ладонь её всё ещё сжимала грубое древко чужого ветвистого посоха. Солас вскинул руку, укрывая её барьером. Хотя это уже было бесполезно.       В десятке шагов стояла, в ужасе прикрыв рот руками, её сестра. Она только что в ярости атаковала ненавистного врага, а попала в сестру, что успела возвести слишком слабый для такой пропитанной ненавистью атаки щит.       Солас на секунду прикрыл глаза, сдерживая клокочущую в горле ярость. Маленькая рыжая помеха, что принесла ему уже столько проблем, а теперь вот... Осознавая, что только что произошло, она уже пришла в себя и, ослеплённая болью утраты, стремительно атаковала, прицельно бросая свои игрушечные для него заклинания.       Поэтому взмахом руки он играючи отбил очередную атаку и в считанные секунды разорвал дистанцию между ними.       Лиариль оскалилась, готовая защищаться и продолжать сражение.       Но Солас протянул руку и схватил её за горло, поднимая вверх. Носки её сапог скользнули по камням и оторвались от земли. Она вцепилась в его локоть одной рукой. Другая судорожно шарила по клёпаной зелёной куртке.       Солас наклонился поближе к её лицу и прорычал сквозь зубы, пытаясь раздражением и злостью перебить желание завыть от чувства потери.       — Не становись. У меня. На пути.       — Чтоб. Ты. Сдох, — выплюнула она сквозь зубы.       И в самоубийственном порыве попыталась всадить ему под рёбра короткий стилет, который всё это время искала за поясом.       Что ж. Хорошая попытка. Солас с лёгкостью перехватил её руку и резко согнул узкое запястье в сторону. Хрустнули кости, и Лиариль закричала. Стилет выпал из её пальцев на траву.       Не говоря больше ни слова, Фен`Харел одним движением свернул ей шею. Хлипкий звук, и жизнь вытекла из горящих ненавистью и болью глаз, так похожих на глаза Эраналь.       Он разжал пальцы, и мёртвая эльфийка мешком повалилась на белые камни.       Солас развернулся и пошёл прочь, подхватив на руки тело Эраналь.       Краем глаза он видел, как из-за кромки леса со всех ног выбегает Араннай. Но он уж опоздал — настолько, насколько мог.       Жаль, что он тоже опоздал.       ...Солас распахнул глаза и поморщился. Это было не то. Всё было не то. Нужно было ещё.       В следующий раз всё зашло ещё дальше. Он увидел её в одиночестве. Относительном. В толпе, но одинокую.       Она стояла на коленях в каком-то огромном зале, полном людей. Просто переполненном совершенно разными зрителями. Тонкие запястья её сковывали кандалы. По обеим сторонам от неё стояло аж целых четыре стражника, каждый с алебардой в руках. Будто маленькая закованная в цепи эльфийка могла им что-то сделать.       Лицо её было бледнее обычного, а глаза, покорно опущенные вниз — подёрнуты флёром абсолютного безразличия.       Там были все. Инквизитор и Дориан, Амелл и Хоу, Сурана и Фенрис, Тетрас, Бык, братья Хоуки... И даже Лиариль и Зевран. Они стояли в стороне, у самого выхода, с сосредоточенными и хмурыми лицами, будто готовясь к чему-то непредвиденному. И конечно же новый герой. Победитель Ужасного Волка.       Все смотрели на Наль.       — То есть ты не отрицаешь, что всё это время совершенно осознанно помогала убийце, тирану, что возомнил себя божеством, что собирался уничтожить мир? Хладнокровно вставала на пути у наших воинов, стала причиной гибели множества храбрых солдат?       — Полагаю, спорить о формулировках бессмысленно, но если смотреть с вашей точки зрения — вы абсолютно правы, — равнодушным, бесцветным голосом подтвердила Наль.       — И ты не думаешь, что это было неправильно?       — Я не думаю, что мне интересно, что вы считаете правильным.       По залу пронёсся шепоток. Герой откашлялся.       — Что ж, господа. Я знаю, что многие из вас хотели бы снисхождения, но мы должны полностью стереть страницу этой войны. Стереть всё, что могло бы напомнить кому-то об Ужасном Волке. Поэтому...       Голос поплыл, растворяясь, и картинка померкла. Он видел ещё, что на заднем плане началась потасовка: это Лиариль, вероятно, была не согласна со стиранием своей сестры. Всё завертелось, люди смешались, но алебардисты, что всё ещё стояли за спиной Наль, сделали шаг вперёд. Два длинных кривых лезвия пронзили её со спины, и острые навершия вышли под грудью крест накрест. Только теперь она вскинула глаза, и в них всё так же зияла пустота. И лишь на миг — в самом конце, когда с кончика алебарды капнула капля крови, упав на каменный пол перед её коленями, в них мелькнуло что-то живое. Солас не успел понять, что именно. Но ему показалось, что это было облегчение.       В следующий раз комната была та же самая. Те же люди, те же виды. Те же алебардисты за спиной.       Изменилась только Наль.       Она стояла на коленях, всё так же — в кандалах, но спокойно глядя перед собой, и лицо её было печальным и каким-то покорным. Она вновь была в своём любимом кожаном платье. И лишь правый рукав нижней рубашки был разодран на плече, открывая длинный едва затянувшийся порез.       — Я знаю, что натворила много ужасного, — голос Наль разорвал тишину, и Солас вздрогнул. Все смотрели так же — на неё. — И мне нет ни оправдания, ни прощения. Но я... если бы я могла бороться с его чарами, всё было бы иначе. Но мне не хватило сил. Я не прошу прощения, потому что знаю, что не заслуживаю его.       Солас устало вздохнул. Он что, силой заставит Наль помогать себе? Против её воли? Он бы не поступил так. Не с ней.       — Вы не видите, что она врёт? — вдруг разрезал тишину выкрик, и Солас перевёл взгляд на немолодого эльфа, что стоял возле Сураны. — Лживая тварь!       — Отец, — предостерегающе начала Сурана, печально покачав головой.       — Поосторожней со словами, Фелассан, — громко приказала Лиариль, вышагивая вперёд и становясь рядом с сестрой. За плечом её появился Араннай. И них перед носом тут же вытянули алебарду, но они будто не заметили этого.       — Давайте вы все успокоитесь и заткнётесь? — устало проговорил Герой, потирая рукой глаза.       — Вы имеете полное право не верить мне, — печально произнесла Наль. — Я бы себе тоже не верила.       Народ загомонил, и Солас не услышал, как выносили приговор. Но в какой-то момент один из стражников наклонился и открыл кандалы. Лиариль и Зевран тут же обступили Наль, подхватывая её под руки и помогая подняться. Солас испытал желание побиться головой о стену, потому что только теперь заметил, что она босая.       — Благодарю вас за милосердие, — проговорила Наль, коротко поклонившись. — Прошу, если это возможно, я бы хотела получить назад свои вещи.       — Отдайте ей, что там, — отмахнулся Герой.       Кто-то из слуг вышел из толпы и протянул ей свёрток. Наль развернула его, являя миру подбитый волком плащ.       И судя по резко вытянувшемуся лицу Риль и закатившему глаза Зеврану, больше никто не понял, что это такое.       А Наль спокойно прицепила к поясу короткий нож травника, что был весь в запёкшейся крови, и с лёгкой улыбкой на лице накинула на плечи плащ. Волчья шерсть ласкающе коснулась её белой щеки.       — Ты можешь быть свободна, — устало проговорил Герой, отворачиваясь в сторону и принимаясь что-то говорить Инквизитору.       Наль поклонилась, развернулась и пошла прочь, бесстрастно глядя перед собой. Её босые ноги легко касались серых, испещрённых временем камней.       Нерия Сурана смотрела ей в спину, и на секунду её глаза вдруг расширились.       Эраналь уже приближалась к выходу из зала. Лиариль и Зевран шли за ней следом.       Когда высокие створчатые двери захлопнулись за их спинами, Лиариль схватила сестру за руку и развернула к себе.       — Наль! Что это значит? Что теперь?       Эраналь задумчиво посмотрела на тонкие пальцы, что сжимали её запястье. Сожаление в её лице сменилось злой решимостью.       — Ga la'var dirthalal, asa'ma'lin. Tel'sul'ema..       Чёрные локоны, рассыпавшиеся по серому меху, мелькнули и утонули в круговороте расплывающихся цветов.       Солас открыл глаза, откинулся на ствол дерева и обхватил голову руками. Это тоже был... плохой конец. Для них обоих.       — И что же, — начал он, не глядя в сторону Духа. — Выбор у неё невелик.       — У неё вовсе нет выбора, — покачал головой Дух. — К тому же, она давно его сделала. Как и ты. Тебе нужно лишь понять, какой путь ему соответствует. И ты сможешь всё исправить.       Солас закрыл глаза, снова откидывая голову назад и погружаясь во всполохи белёсого тумана. Он должен был найти один единственный выход.