На руках у меня засыпай

Ей хочется вжаться в тёплую постель, но сильнее уже некуда. Эрин ненавидит беспомощность, в своей жизни она чувствовала себя так много раз: когда впервые узнала о своей способности, когда проваливалась в воспоминания Джейсона во снах, когда попадала в плен — видит бог, в Готэме даже постоянное присутствие виджиланте в твоей жизни необязательно, чтобы обрести этот опыт. Но сейчас она снова беспомощна, обездвижена, и ей это нравится. Джейсон сжимает большой ладонью ее запястья, он удерживает их одной рукой, пока другой невесомо водит по внутренней стороне ее бёдер. Эрин не думала, что может издавать такие звуки, но она стонет, и хнычет, и смеётся. И думает, что секс с Джейсоном Тоддом может стать ее гребаной личной одержимостью. Он давит на неё своим весом, оттягивает длинные волосы, крепко держит, пока двигается в ней. Эрин подаётся навстречу, целует губы, сжимает плечи, улыбается-улыбается-улыбается (кто бы мог подумать, что однажды она позволит себе это рядом с ним — вместе с ним?). Эрин целовалась и занималась сексом с другими мужчинами. Они ей нравились, она их любила, она знала, что Джейсон — не единственный в ее жизни. Он это знал тоже, она помнила четкие очертания других лиц, других женщин — смертельную Роуз, холодную Эссенс, храбрую Донну. Шутила, что у него кинк на женщин, которые могут его убить, и размышляла, что во всей этой череде забыла она. Джейсон помнит чужие лица, чужие голоса, чужие руки, которые ее касались, мужчины, которых она считала лучше, чем он, и которых все равно оставила. Он не чувствует ни ревности, ни злости, жизнь не вращается вокруг одного-единственного человека, и связь с кем-то, кто всю жизнь приносил тебе ненависть, разрушение, зависть — отдельная форма мазохизма, на которую они вдвоём пошли. Он прижимается грудью к ее спине, когда слушает ее стоны, ее долгое «Джейсон», и Эрин часто-часто дышит, ей не хватает воздуха — от напряжения, от эмоций, от чувств, от человека, который держит ее в своих руках. Думает, что это, наверное, проклятье, — она искала того, который бы заменил ее несовершенную родственную душу, и в итоге пришла к нему. Он искал тепла, — даже жестокий расчетливый убийца оказался не без привязанностей. Джейсон переживал за Роуз, заботился о Донне, Эссенс сопровождала его в первые месяцы после воскрешения. Джейсон завидовал Эрин в детстве, ненавидел ее в подростковые годы, позднее все это смылось, пришло к смирению, которое подергивалось каждый раз, когда он ее встречал. Джейсону нравилась Эрин — даже с ее равнодушием к другим людям, капризами и слабостями. Эрин это видела — и от осознания ее колотило каждый раз, когда он на неё смотрел. Хотелось попросить его уйти, хотелось отвернуться. Потому что не должно быть столько нежности в глазах человека, от которого она всю жизнь убегала. Все равно это все привело их друг к другу. На полу возле рождественской ёлки, где были разбросаны шарики, остатки порванной гирлянды и банты, Джейсон сжимал ладонями ее грудь, лизал соски. Смотрел на неё раздражающе насмешливо, когда она сидела сверху, двигалась бёдрами, нервными движениями поправляла длинные волосы, которые падали на его лицо. Джейсон покрутил прядь между пальцами и прижал к губам. Поцеловал кончики пальцев. На выдохе произнёс ее имя, не отводя взгляд. Эрин думала, ради такого стоило ждать его двадцать три года.