На руках у меня засыпай

Эрин знает, какие дети вырастают на улицах. И не то, чтобы она горела желанием спасти всех подряд, дать людям приют и дом. Но когда идут слухи о похищении беспризорников с Аллеи Преступлений, и это связывают с ее коллегой, она вдруг вмешивается. Эрин знает, как это обычно заканчивается, — откровенно дерьмово. Именно поэтому сейчас смотрит на своих похитителей через железные прутья решетки, за которой посадили ее и еще двадцать детей, похищенных за последнюю неделю. — Ты ебанулся? — кричит кто-то из них на своего сообщника, того самого, за которым она следила и которых приволок ее сюда. — Она копала под нас. — Ее каждая вторая собака в Готэме знает. Как мы теперь избавимся от этого? — Также, как от детей. — Их никто не ищет. Эрин укрывает своим пальто замерзшего пацана и делится едой с девочкой в углу, но дети отмахиваются от ее заботы, как он назойливого насекомого. Она защищает их, когда охранники порываются избить нескольких, и получает в ответ предложение не лезть, куда не просят. — Заносчивая малявка, — шипит Эрин. Мальчишка с грязными черными волосами смотрит на нее. Она думает, я уже видела этот взгляд, одичавшие голодные звери такими же глазами смотрят в твою душу. — Нам не нужна твоя помощь. — Хочешь или нет, но я здесь единственная взрослая. — И толку от тебя столько же, сколько и от остальных. — Мы выберемся, — шепчет она девочке в углу. Та трясется, и по жару на щеках и поту на лбу Эрин понимает, что у нее лихорадка. К полуночи один из охранников несет еще двоих, и Эрин понимает, что время наступило. Он открывает дверь и пинками загоняет их в камеру, рука тянется к ключу и оседает вдоль тела. Он падает на пол, бьется о прутья решетки. Дети сначала радуются, на их крик сбегаются еще трое, вытаскивают пистолеты и дубинки. Они прячутся за черноволосым мальчиком. Но охранники падают, когда Эрин машет рукой в их сторону, и мальчишка догадывается, это не чудо и не ошибка, это способность, которая вырывается из ее тела, и способность усыпляет всех людей у них на пути. Она вытаскивает детей со склада, и прежде чем успевает вызвать полицию с украденного телефона, человек на крыше кричит: — Все геройские премии Эрин Харт. Она улыбается. — Делаю вашу работу. — Не то, чтобы мы просили. Дети прячутся за ее спиной, когда он подходит ближе, только черноволосый мальчишка без страха смотрит в прорези маски. — Кого-то он мне напоминает. — Ага. Характер такой же чудесный, чтоб ты знал. — отвечает Эрин. — Полиция скоро будет? — Через пару минут. — Хорошо, — она выдыхает и только сейчас ощущает тяжесть в мышцах, боль в плечах, за которые ее вели в клетку, зуд в пальцах после использования способности. Усталость заполняет ее лицо, и Джейсон, который внезапно научился улавливать ее настроение, позволяет опереться о себя. — Ну у вас и вкус, мэм. — говорит черноволосый мальчишка, и Эрин уже жалеет о том, что не оставила его там же. Полиция приезжает, детей развозят по отделениям, родители разрывают ее телефон. — Ты в порядке, дорогая? — спрашивает отец. — Не в порядке. Ее же похитили. Я сделаю так, чтобы этот ублюдок не вышел из тюрьмы. — Мам, расслабься. — Заткнись, дорогая. Я уже созвонилась с Джимом Гордоном, детей отправят в приюты, сможешь навестить их на следующей неделе. И я еду к тебе. — Что? Мам, нет, подожди. — Я тебя не слышу, связь плохая. Пока-пока. — Мама! Она стягивает с себя водолазку. Джейсон долго смотрит на желтые отсветы синяков на ее коже, и Эрин невольно хочется прикрыться. Он никогда не смотрел так на нее, даже если она говорила, что ненавидит его, а сейчас он сплошная натянутая струна, тлеющий уголь, который вот-вот всплыхнет, и это прошибает ее, смотрит сквозь нее, на синяки, на того, кто их оставил. Они в полиции, знает Эрин. И хорошо. Он бы пришел за ними. Он бы… Она тянется рукой к Джейсону, и тот с внезапной готовностью подставляется, опускается на диван рядом с ней. Ладони покрывают свежие синяки, и она знает, этот человек мог бы сделать то же самое, он мог бы сделать гораздо хуже. Но вместо этого в глазах его — обещание смерти не ей, а тому, кто причинил ей боль. Бред какой-то. Год назад они с трудом выносили друг друга, до этого не понимали, а сейчас он приходит, чтобы спасти ее. Внутри это отзывается нежностью и возбуждением, тонкими полосами на чужих плечах, долгими поцелуями на шее. Ей вдруг спокойно и безопасно рядом с ним.