На руках у меня засыпай

Эрин Харт — богатенькая дурочка. Уилл наблюдает за ней уже вторую неделю, следует по пятам до галереи, дома, сиротского приюта и клиники для металюдей, которые она спонсирует. Блажь сильных города сего, посмотрите, что мы можем себе позволить, мы позаботимся о вас, нам ведь не все равно. Херня лживая. Им все равно. В особенности заносчивой дряни по имени Эрин Харт, которая ничем не отличается от своих родителей. Проследить за девчонкой оказалось не так и сложно, она не особо беспокоится о своей безопасности, в отличии от отца и матери, которых сопровождают телохранители. Каприз или глупость — какая разница. Уиллу проще выполнить свою работу. Панорамные окна ее квартиры позволяют увидеть девчонку в растянутой белой футболке. Она безмятежно рисует очередную картину, которую продаст за кучу бабла или выставит в своей пафосной галерее. Уилл ухмыляется. Картина не будет закончена. Или будет продана в честь того, что известная художница была убита за ее написанием. Он прицеливается. — Красивый видок. Уилл вздрагивает и оборачивается. — Что? — Вид красивый, говорю. Весь город как на ладони. — как ни в чем не бывало говорит Красный Колпак, который неожиданно оказывается по правую руку от него. — О, или ты пялишься на девчонку? Ту рыжую? Хороший вкус. Красный Колпак. Чокнутый преступник. Убийца. Пришел по его душу. — Нет, пожалуйста, не надо. — Сам виноват. Меньше будешь сталкеришь невинных девушек. Сталкерить? Так он… знал? — Я… п-прошу. — Извиняй, солнышко, но ты был плохим мальчиком, я никак не могу тебя пощадить. Репутация не позволяет, сам знаешь. — Колпак разводит ладони с видом оскорбленной невинности. — Но перед смертью расскажешь мне один секретик? Между нами, девочками. Кто заказал ее? Ночь Уилл не пережил. *** — Эй, золотая девочка. — Эй, придурок. — отвечает тем же тоном Эрин, не отвлекаясь от работы. — С каких это пор ты предупреждаешь о своем появлении, а не подкрадываешься? — Ты из меня совсем садиста делаешь. — По-моему, ты сам старательно выстраивал свою репутацию. — Не буду спорить. Джейсон кладет голову ей на плечо, наблюдает за работой. Эрин не отвлекается, но левой рукой тянется к его голове и проводит пальцами по волосам. Он улыбается, целует ее в шею. Садится рядом, ведет носом по ее плечу, его рука сжимает талию. Эрин нервно выдыхает. — Мешаешь. — Понятия не имею, о чем ты. Тянется к груди, ведет пальцами по коже. Она улыбается и целует его в губы, кладет ладонь поверх символа на форме. Джейсон ложится на пол, пока она седлает его бедра, откидывает назад кисточку, пачкает краской его щеку. Ее волосы падают на грудь и плечи, Эрин прижимается к нему, кусает в шею. Джейсон стягивает с нее футболку. — Не хочу быть ханжой, но ты же этими перчатками душил кого-то. Имей совесть. — Можно пошутить про то, что я сейчас поимею кого-то другого? Джейсон задевает палитру с красками, они пачкают белый ковер. Стакан с водой падает на пол, и на то, что вода холодит ей спину, Эрин обращает внимание уже после того, как ее прошибает оргазмом. — Твою мать, — она шипит. — Хоть бы раз не в студии потрахались. — Ты из нее не выходишь, — капризно отвечает Джейсон. Он приподнимается на локтях, Эрин снова отвлекается от беспорядка, смотрит на него, на широкие плечи и крепкий торс и думает о том, что раньше отвлечь ее было не так просто. Джейсон делает это до обидного легко — также легко, как меняет все в ее жизни, рушит привычный порядок и ее моральные принципы. Эрин бы могла винить в этом его, но признается, что сама без сожаления уступила.