На руках у меня засыпай

Джейсон стал Робином. И с этого момента ее кошмары возобновились. Во снах Эрин бегала вместе с ним по крышам, гонялась за преступниками, следовала за Бэтменом броской тенью. Ей ненавистен и ветер, бьющий в лицо, и запах гари и металла, преследующий Джейсона по пятам, и этот отвратительный красный/зеленый/желтый. Цвета малиновки. Однако она не могла не признать, что ощущение свободного полета опьяняет. Возможно, потому что это чувствовал Джейсон, когда перелетал с одной крыши на другую, кидался вниз, держа в руке тросомет. Земля близко-близко, Эрин падает и кричит, зовет на помощь, закрывает глаза, ждет, что все закончится. А потом взлетает. Вверх, над крышами зданий. Вверх, что, кажется, выше облаков, хотя она знала, что такое невозможно. Во сне Джейсон творил невозможные вещи. Самое смешное, она понимала — он делает это и наяву. В Джейсоне было много гнева. Поэтому Брюс старался держать ее под своим надзором. И поэтому стал обучать. Иначе он натворил бы глупостей, разница в том, что был бы не готов с ними столкнуться. Новый Робин вышел на улицы. Он спасал людей, стал настоящим героем. Кем-то большим, чем сирота с Аллеи Преступлений, сын мошенника и наркоманки. Кем-то значимым. Эрин с самого начала понимала — можешь надеть маску, но себя под ней не спрячешь. Долгие годы все шло более-менее хорошо. Джейсон вырос. Подростком он стал еще эмоциональнее, агрессивнее. Не мог сдерживаться. Преступники один за другим получали травмы. Эрин просыпалась и рвалась в ванную комнату, чтобы сблевать последствия предыдущей ночи. Кровь, переломы, мольбы о пощаде. Джейсон преступников не жалел. И ее тоже. — Ты отстранен. — Ты серьезно, Брюс? — Это не обсуждается. — Обсуждается, и еще как. Ты запрещаешь мне помогать тебе. Я думал, мы партнеры. Обида поднималась в глотке. Хотелось высказать все, что застряло, кипело много дней недель лет. Джейсон не жалел преступников, потому что не понимал, за что. Он спасал людей, он обожал это. Он чувствовал свою полезность и силу. Он чувствовал, что он больше, чем безродный мальчишка. Он не понимал, почему делает все это. Почему они с Брюсом выбиваются из сил, чтобы засадить этих ублюдков в клетки, а их оттуда выпускают с почестями? Вчера сбежал Фриз, которого они упекли в Аркхэм месяц назад. Тогда он убил восьмерых и покалечил двадцать. Сейчас пострадало уже шестьдесят. На прошлой неделе они раскрыли бизнесмена, который помимо легальной деятельности занимался работорговлей, похищал девушек и увозил их из Америки, отнимал деньги и документы, угрожал их семье и близким. Сегодня его выпустили из здания суда за неимением весомых улик. — И это только несколько случаев. Сколько их каждый день? Мы не успеваем спасти всех. — И что ты предлагаешь? Убивать? Джейсон замер. Иногда он думал об этом. О том, что, убей они их, все было легче. Тогда город стал бы безопаснее. А преступники бы боялись выходить на улицы. Тогда город стал бы лучше. Но мысль о том, чтобы перейти черту… — Нет, — ответил он. — Убивать я не хочу. Но и жалеть их не собираюсь. Если я сломал одному из ублюдков ключицу, не значит, что меня надо отстранять от дел. — Ты не можешь себя контролировать. — А что мне нужно было делать? — закричал он. — Дать ему подушку? Встать на колени и попросить прощения? Не слишком ли много заботы об отбросах? — Мы не калечим и не убиваем людей, Джейсон. — Иногда я думаю, что зря. — он снял маску с лица и взглянул на Брюса. — Скажи, разве город не будет безопаснее, если мы… избавимся от них? Люди перестанут бояться. — Не перестанут, — ответили ему. — Тогда они будут бояться нас. *** У Эрин была примета: видишь Джейсона — жди испорченный вечер. Поэтому в эту прекрасную субботнюю ночь в доме своих родителей, окруженная роскошной обстановкой и старыми друзьями, ароматом прекрасных блюд и блеском драгоценностей, она стояла у двери и смотрела, как Джейсон выбивает дух из Шона Грегори — владельца лучшего ресторана итальянской кухни в центре города, поклонника ее картин и похитителя детей. Она приоткрыла дверь и глянула в коридор. Никого рядом не наблюдалось, чтобы нарушить их шпионскую идиллию. Эрин прикусила щеки изнутри, чтобы не выдать писка. Слышать звук ударов, крик человека, мольбу о помощи, и «прошу, остановись, я дам тебе все, что хочешь», и «пожалуйста, спасите». Не слушай, не слушай, не слушай. Не вмешивайся. Он ведь… заслужил это. Эрин пыталась убедить себя в этом, но с каждым новым криком это давалось ей тяжелее. Когда это закончилось, и Шон Грегори лежал без сознания в одной из комнат чудесного мирного дома, где она выросла, Джейсон подошел к ней с бокалом шампанского, которое не успел допить до ее прихода. Она ненавидела то, чем он занимался, — и помогала. Сама привела мистера Грегори к нему, потому что однажды они условились работать вместе, потому что однажды она встретилась с ним. Потому что однажды оказалась с ним связана. — За прекрасное завершение дел! — он поднял бокал в духе Гэтсби на вечеринке — не хватало только фейерверков за спиной и отсутствия бессознательного тела под ногами. — И только не надо опять говорить «я жалею, что ты моя родственная душа». — Я и не собиралась. — Собиралась. У тебя лицо такое, что начнешь сейчас плескаться ядом. — Лучше уж плескаться ядом, чем избивать человека. — Он не был человеком, — Джейсон пожал на это плечами так просто, что Эрин не сдержалась: — Откуда тебе это знать? Почему ты решаешь, кто человек и кто — нет? — Тебе ли решать, кто из людей достоин жить, а кто — умереть? Быть может, ты сам в глазах небесного судии куда менее достоин жизни? — он усмехнулся. — А как бы решила ты, золотая девочка? Этот ублюдок покрывал тех, кто крадет детей и продает их на органы. Я вчера видел мать похищенной девочки. Она не выдержала и повесилась от горя. А родители мальчика, пропавшего в прошлом месяце, не выходят из дома и все надеются, что полиция придет и скажет, что их сынок жив. И еще десяток таких, которые никому ничего не сделали. Он и его дружки гребли лопатой деньги. Деньги, блять, они ведь им так нужны, да? Ты должен сотворить добро из зла, потому что больше его не из чего делать. Джейсон доказывал это и Брюсу, и братьям, и обществу, и Эрин с ее раздражающим безразличием. Он вспоминал, как в подростковые годы ненавидел ее за это — за то, что она, имея столько возможностей, зная обо всем, что творится на улице, сидит в своем замке из стекла и наслаждается жизнью. Эрин хотела жить хорошо. И чтобы хорошо жили ее родители. До остальных ей дела не было. Джейсон же делал что-то для этого города. И в ответ получал «он псих», невменяемый, ему бы в Аркхэм на пару с Джокером и прочее дерьмо, которое ему надоело выслушивать. И слышать сейчас этот монолог от Эрин ему не сдалось. — Мы оба знаем, куда ведут благие намерения. — сказала она. И угадала ответ: — Мы оба знаем, что я там уже был. Эрин сказала родителям, что устала, пошла спать, чтобы забыть этот вечер. На утро ни Джейсона, ни тела Шона Грегори не было. Она могла бы подумать, что это очередной кошмар, но даже ее кошмары — реальны, и спасения от этого нет. Как и для самого Джейсона. Эрин иногда задавалась вопросом, могла ли она остановить это. Также, как думал об этом Брюс. Но понимание пришло быстро — Джейсон давно переступил черту. Тварь ли я дрожащая или право имею? — уже не висело над ним. Он давно определился и шел по этой дорожке. Скорее всего, она и приведет его обратно в ад — теми же благими намерениями. Эрин оставалось только решить, последует ли она за ним.