Ехидна

      — Ну и дура же ты, Лилиан Рене Бланк, — выдохнула Николь, мрачно глядя на подругу поверх своей чашки с чаем. Это была их первая встреча — с момента свадьбы прошел почти месяц, молодожены давно вернулись из Мексики, и Ники много раз созванивалась с подругой, но голос Лили звучал тихо и потерянно, такой Ехидну Вествуд никогда не помнила. Беспокойство пересилило и подгадав под первую же командировку Энди в Атланту, Николь рванула в Нью-Йорк. И вот он пили чай и Лили честно рассказала, что у них с Эвансом ничего не вышло. — Просто эталонная дура. В палату мер и весов сгодишься.       Лили молча вздохнула, глядя в панорамное окно на шумный вечерний город.       — Я просто не могу понять, Лил, — продолжала негодовать Вествуд, — ты сколько собираешься жить прошлым? До старости что ли? Не думаю, что Арман был бы рад видеть, что ты себя уже десять лет загоняешь.       — Ну не щелкнуло во мне ничего, Ники, понимаешь? Ничего!       — Кого ты лечишь, Лили? Я тебя тысячу лет уже знаю. Я видела, как вы оба сияли на моей свадьбе, как вы песни пели. Не щелкнуло у нее, ага.       — Я была пьяна, — неуверенно буркнула Бланк, понимая, что Николь, как обычно, поняла все то, в чем Лили боится признаться сама себе.       — Знаешь, что будет теперь, дорогая?       — Знаю, — холодно оборвала подругу Бланк, из последних сил собирая в кулак волю и уверенность в себе, — я буду дальше жить как жила и работать как работала. У меня это уже много лет довольно неплохо получается.       — Ну-ну. Конечно, ты будешь жить и работать, только поверь мне, в жизни Криса случится что-то такое, что ты себе потом долго не сможешь простить, что оттолкнула его. И будешь очень жалеть об этом.       — Ники, ты слишком драматизируешь и преувеличиваешь его чувства. Я просто очередная симпатичная женщина в его жизни, у него таких тысячи. Ну окей, я одна из, наверное, немногих, с кем у него не вышло переспать. Уверена, он уже давно и думать забыл. Не я — так любая другая.       — Как же ты ошибаешься! — Николь отставила чашку на столик и придвинулась ближе к Лили, обнимая ее.       — Да откуда ты знаешь, Ники?       — Как минимум от Энди, который дружит с Эвансом много лет, а уж мой муж с плохими людьми дружить не станет. Крис — один из самых добрых и самых несчастливых людей, которых он знает. Это его слова, не мои.       — Тем более, Ники. Вряд ли два несчастливых человека могут построить что-то путное. Да и не нужно мне это, мне хорошо жить так, как я живу. У меня есть ты, работа, даже квартира, я практически живу жизнь своей мечты, у миллионов людей нет и десятой доли всего того, что есть у меня. Ну о чем мне горевать?       Лили заново проговаривала слова, которые много раз повторила мысленно, упорно продолжая уговаривать так саму себя. Ее жизнь действительно более или менее вернулась в привычное русло. Она писала свои разгромные колонки, по-прежнему изощренно издеваясь в них над нечастными, угодившими ей на зуб. Она гуляла в Центральном парке, наслаждаясь осенью, постепенно заливавшую золотом и багрянцем Нью-Йорк. Она даже вернулась к занятиям балетом, которые пришлось оставить в эпидемию ковида, а потом все как-то не хватало смелости снова начать заниматься. Да, ее жизнь наконец-то текла своим чередом, вот только текла она словно по инерции, чего-то в ней действительно не хватало. Словно Крис украл кусочек паззла, из которого эта жизнь складывалась и унес с собой. Только признать это у Лили не хватало смелости.       — Ты же останешься, Ники? — спросила Бланк, обнимая подругу и надеясь так закончить наконец болезненный разговор.       — Конечно, останусь. Если хочешь, хоть на несколько дней или на неделю — Энди все равно на своих съемках торчать будет, а я так соскучилась.       Лили с облегчением выдохнула. Она тоже соскучилась. Николь продолжала беззлобно ворчать, и это успокаивало, хотя слова подруги все-таки смогли разбудить едва утихшую неуверенность в сделанном выборе. Но все равно Николь рядом действовала на нее как успокоительное. Пусть Бланк чувствовала, что как прежде уже не будет, но пока рядом была верная Ники, можно было хотя бы притвориться, что все в порядке.       Сон окутывал спальню, затекал в душу, оглушал и уносил в свой теплый плен мягкими, нежными поцелуями Криса, которые надолго станут теперь частью снов Лили, так же, как когда-то ею были бескрайние поля лаванды, теперь уже навсегда ушедшие в прошлое блекнущим воспоминанием.       А Крис был здесь, целуя Лили со всей своей нерастраченной нежностью, от которой Бланк так упорно, даже во сне, отказывалась. Но мягкие мужские губы были неумолимы, они словно читали все те мысли, в которых Лили не смела признаться самой себе. Крис целовал ее снова и снова, проливаясь дождем на мертвую, словно иссохшая земля пустыни, душу женщины, совершая невозможное, заставляя расцветать в ней цветы чувств.       — Моя хорошая, моя сладкая… — губы Криса спускались ниже, к изящной шее, тонким ключицам, успокаивали и будоражили одновременно, заставляя тело отзываться на каждое прикосновение, как отзывается музыкальный инструмент под умелыми пальцами музыканта…       … Поцелуй за поцелуем, чтобы не пропустить ни сантиметра мягкой бархатистой кожи, покрытой невесомой вуалью идеально ровного золотистого загара, от которого Лили Бланк казалась Эвансу бронзовым изваянием на смятых белоснежных простынях.       Манящее женское тело раскрывалось, словно цветок, под его жадными ласками и Крис, не в силах больше сдерживать себя, тонул в его горячей влажной тесноте, обостренно ощущая всем своим естеством каждую мелочь — сдавленные блаженные всхлипы Лили, тонкий аромат ее шелковистых волос, прикосновения ее мягких губ, то, как царапают кожу ее острые ноготки, отзываясь сладкой болью и заставляя его двигаться еще быстрее, глубже, резче.       Все это было так хорошо, так упоительно правильно, так нужно им обоим, и Эванс просто отдавал всего себя, не ожидая и не желая ничего взамен, становясь частью любимой женщины, толчок за толчком выбивая из неё сладкие стоны, чувствуя, как его самого накрывает с головой неумолимой волной блаженства и откуда-то извне, из другого, холодного и жестокого мира, до его слуха доносится неуместно громкий, пугающе реальный, его собственный стон…       Крис проснулся, дрожа, все тело ныло, постель была горячей и постыдно липкой.       — Как школьник какой-то, — выругался вполголоса Эванс, чувствуя жгучую досаду. Время шло, но он все так же не мог «забыть и идти дальше», как любят советовать психологи. Возможно ли вообще идти дальше, когда тебя отшила такая женщина? И самым обидным было даже не то, что Лили его отшила, а то, что Крис знал, что дело действительно не в нем и не в ком-то другом, а в прошлом Лили Бланк, которое до сих пор болит незатянутой раной. О прошлом рассказал мужчине Энди, которому Эванс написал, получив посылку Бланк. Подробностей раскрывать не стал, просто коротко обрисовал ситуацию, и эмпатичный Крис, проникнувшись, кажется, влюбился еще сильнее.       — Если бы ты только позволила, Лили, — вздыхал с тоской Эванс, — я бы ждал сколько нужно, мы бы всё преодолели, ведь вместе это гораздо проще сделать!       Но Бланк была неприступна. Выдержав две недели для приличия, Крис позвонил ей, как оказалось, лишь для того, чтобы убедиться, что его номер заблокирован. У него был её адрес, но дежурить у подъезда или заваливать Ехидну цветами (а так хотелось!) было бы уж совсем запредельной глупостью. Оставалось только надеяться, что судьба снова сведет их, как сводила уже трижды, и что на этот раз Эванс не прошляпит свой шанс.       Крис со вздохом поднялся, в несколько движений собрал в ком испачканное белье и поплёлся в ванную, подумав, что хорошо хоть Доджер вопреки своему обыкновению спал на лежанке, а не с ним, иначе сейчас ему было бы стыдно смотреть в глаза собственному псу.       В ватсапе Эванса ждало голосовое сообщение от Меган Мосс. Зайдёт после обеда, чтобы обсудить съёмку для журнала People. Крис глянул на часы и, прикинув, сколько времени у него уйдёт на поход в спортзал, решил перенести тренировку на вечер. Откровенно говоря, идти пыхтеть со штангой вообще не хотелось, но тело бывшего Капитана Америка, который после ухода из Марвел должен был вот-вот получить почётный титул The Sexiest Man Alive, само себя безупречным не сделает.       Да, Крису наконец-то снова светил вожделенный титул Самого Сексуального мужчины. Получить его Эванс должен был еще два года назад, но тогда он жестоко облажался, случайно вывалив на всеобщее обозрение дикпик, и звание, которое уже маячило перед носом Криса, в последний момент уплыло к Майклу Б. Джордану. А Крису пришлось ждать, чтобы та история хоть немного забылась.       На самом деле, толка от этого титула не было примерно никакого — просто повод потешить своё тщеславие и стать более привлекательным для рекламодателей и голливудских боссов. Крис уже давно вырос из того возраста, когда подобная мелочь могла его сколь-нибудь порадовать, но когда ты работаешь в шоу-бизнесе, многие вещи вообще не зависят от твоего желания. Менеджмент Криса Эванса сумел преуспеть в продвижении своего подопечного настолько, что ему положен этот титул. Много людей работало над этим на протяжении не одного года. И неважно уже, хочешь ты этого или нет, готов ты к этому или нет, тебя неудержимо несет вперед, словно на машине без тормозов под откос. И свернуть уже невозможно.       — Так, Эванс, — Меган сидела на диване в гостиной, сосредоточенно делая пометки в своем ежедневнике.       — Кофе хочешь? — невинно поинтересовался Крис, словно пытаясь оттянуть так неизбежное. Хотя ничего плохого, вроде-как ему не предстояло: нужно было провести обычную фотосъемку, Эванс делал таких десятки. Но что-то не давало мужчине покоя, что-то глодало его изнутри — Крис чувствовал, что это связано с кампанией по выдвижению его на The Sexiest Man Alive, но не мог понять, как именно. Или это просто очередной приступ тревожности, которой он страдает уже много лет?       — Потом кофе, сначала дела обсудим, — отмахнулась Мэг. — Сядь, не мельтеши, Эванс.       Мужчина покорно кивнул и сел напротив публициста. Тревожность разлилась внутри неукротимой волной.       — Съёмку я поставила на пятницу, тебе же удобно?       Крис кивнул, вполуха слушая, как Мосс перечисляет какие-то детали съемки — все равно она продублирует все это ему в электронном письме, как и всегда.       — А на понедельник у нас назначена встреча с агентом Альбы.       Альба! Вот что напрочь вылетело из фокуса внимания Эванса, поглощенного собственной драмой с Лили.       — Мэг, слушай, а давай без этого, а? Я заплачу неустойку, сколько угодно, но давай без этой девки.       — Ты ополоумел что ли, Эванс? — вскипела Меган. — Это невозможно. Ты же знаешь, какие условия журнала People.       Крис знал. Это знали все, это, кажется, знали даже люди, далекие от шоубиза. У журнала People было негласное, но принципиальное правило: титул The Sexiest Man Alive может получить только мужчина, находящийся в данный момент в отношениях с женщиной. Такой вот реверанс традиционному пониманию любви. Ну и возможность максимально дистанцироваться от гей-премий. Сексуальнейший гетеросексуал, и никак иначе. Конечно, сердцу не прикажешь, и далеко не каждый Самый Сексуальный мужчина был в отношениях. Тем, у кого их не было, приходила на помощь популярная в Голливуде практика пиар-отношений, когда ты выходишь в свет с девушкой, которая на самом деле является наемной актрисой. Но с Альбой Батистой, которую ещё два года назад запланировали на роль девушки Эванса как раз отчасти ради титула от журнала People, ситуация была сложнее. В данном случае не Крис нанимал её, а она — Криса. Глуповатая, наивная и далеко не самая одаренная португальская актриса десятого эшелона свято верила, что выходы под ручку с известным актёром помогут ей пробиться в Голливуде. Типичная wannabe, подумал мужчина. И если два года назад его это мало волновало — он и до Альбы периодически «выгуливал» таких девиц за умеренную плату и собственные упоминания в таблоидах, то теперь все было по-другому. Как он вообще мог забыть об этом? И что теперь делать? Лили, конечно, узнает и это уничтожит даже минимальные шансы на его отношения с ней…       — Ты чего умолк? Рассказывай, что у тебя стряслось, Эванс, — Меган осторожно дотронулась до руки поглощенного горькими размышлениями мужчины.       — У меня… Эммм, — глухо отозвался Крис, — Мэг, нам правда нужно как-то разрулить все с Альбой. У меня…       — Девушка что ли появилась? Поздравляю, но у нас там обратного пути нет, так что ты как-то сам разрули свои личные вопросы. Подождать что ли не мог, — с досадой добавила Мосс вполголоса, — вечно свой член куда не надо суёшь.       Эванс услышал ворчание публициста, но отвечать не стал. Если бы Меган знала… Впрочем, даже если бы и знала, это бы ничего не изменило: Мэг искренне считала работу самой важной в жизни. А The Sexiest Man Alive по ее мнению — не тот титул, которым стоит разбрасываться во имя очередной «любви до гроба». А уж в том, что эта любовь «до гроба» и «очередная» Меган не сомневалась: о влюбчивости и непостоянстве Криса давно уже слагали легенды. Они не сооветствовали действительности, но кого это волнует?       — Ну чего ты, Кристофер? Поговоришь со своей зазнобой, я уверена, что ты найдешь, что ей сказать не нарушая NDA. И вообще…       — Ну да, и вообще, не факт, что она до объявления нас с Альбой парой дотянет, — едко выплюнул Эванс, — Я же все, что движется, сношаю.       — Я этого не говорила. И вообще, прекрати истерить. Ты наконец-то пришел к долгожданному успеху вне Марвел и разменивать его на баб я тебе не позволю, — процедила Меган, вставая.       — Я тебя услышал, — холодно ответил Крис, тоже поднимаясь, чтобы проводить гостью.       Машина без тормозов летела под откос, снося все на своём пути.