На опушке где повязана берёза

Шипение, что разносилось с диванчика Разумовского разбудило его. Парень шипел что-то на непонятном, словно зверинном языке, быстро перескакивая с «слова» на слово. Судя по распространению звука, тот продолжал сидеть на диване даже не вставая с него. Олег хотел было посмотреть почему тот посреди ночи ведёт себя, мягко говоря, странно, однако, не смог отчего-то открыть глаза. Парня захватила паника. Чувства сфокусировались и стало ясно, что на груди кто-то сидел. Что-то массивное давило на грудную клетку, выбивая последние его спокойные вздохи. От этого «кого-то» также исходил могильный холод, погружая Волкова в какой-то тартар, не иначе. Вздохнуть он теперь вовсе не мог: его словно заклинило на полу-вздохе и продолжить дальше этого этапа он не смог. — Пошёл вон! — чётко прошипел Сергей, явно вставая с диванчика. Олег смог окончательно разобрать: тот именно что шипел — не кричал, не говорил в ровном тоне, нет, лишь шипел. — Вон, кому сказал. Все перья тебе выщипаю если не уйдёшь! — в конце он всё же срывается на крик, подходя ещё ближе. Тогда Олег будто отмирает. Сергей сбивает это что-то с его груди, запрыгивая на кровать, тогда как Волков машинально отползает, почти падая с неё. Раскрыв глаза он глубоко дышит, держа руку на сердце и наблюдая за действиями Разумовского. Хозяин леса сидел на коленях, полностью погружённый в своего противника, не двигаясь: его волосы взлетели вверх, извиваясь и свечась словно огонь. От него в принципе отходила оранжевая, видимо, магическая аура, что освещала тёмную комнату, позволяя разглядеть его оппонента. Волков сморгнул пару раз, не веря своим глазам: в углу его кровати сидел огромный чёрный ворон. Похоже, Разумовский как-то воздействовал на него, ведь он укрывался от него крылом, щурясь от яркого света, что тот излучал. Когда Серёжа наклонился к нему птица закричала, оглушая Олега настолько, что тот попросту упал на спину. Всё происходило быстро, однако, Волков смог понять, что Сергей хлопнул в ладоши. Птица захрипела и начала расплываться, позже вовсе испарившись, оставляя за собой тёмную дымку, от которой несло горелым. — Ушёл, — выдохнул Сергей, обернувшись. Его глаза отдавали огнём, а от тела всё ещё исходила рыжая аура. Он смотрел уже беззлобно, скорее устало. Руки парня подрагивали, тот их, скорее машинально, сжимал. Олег вгляделся и увидел на них остатки чёрной копати, в которой были испачканы все его руки вплоть до локтя. Олег тяжко задышал, сглатывая. Такие резкие действия, тем более не поддающиеся логике людей, выбивали из него всякую возможность здраво мыслить. Всё путалось, перекручиваясь, не позволяя сложить нормальной картинки всего происходящего. Разумовский качнулся, продолжая смотреть Олегу в глаза. Ему явно было не хорошо. Лицо, лишь пару секунду назад, освещаемое рыжим отблеском, сейчас побледнело, отдавая синевой, напоминая графский фарфор. Мелкая дрожь, что не казалась такой уж страшной, переросла в что-то большее, заставляя его трястись будто на холоде. Спустя секунду его глаза и вовсе потухли, возвращаясь в родной голубой цвет, слегка закатившись и тот тяжко выдохнув, упал на кровать. Волков подскочил на полусогнутых ногах пройдя к нему, начав потрясывать за плечи. — Эй! Эй, что с тобой!? Очнись, Серёж, очнись! — он кричал не слишком громко, голос практически с просони не мог повысить тон вовсе. Однако, Сергей не отвечал. Олег, оставив попытку его разбудить, сел на колени перед ним и склонив голову просто смотрел, решая что делать дальше. «Может, он упал в обморок?» — подумал Олег, потирая шею в поисках метафорических подсказок. Но подсказок вселенная ему не оставила, потому единственно здравое, что пришло в его голову — облить Разумовского водой. Придя в комнату со стаканом воды он удивлённо заметил Серого, что абсолютно спокойно сидел в позе лотоса, слегка потирая, видимо, болючую голову. Олег решил ограничиться кивком, передав парню стакан, что тот тут же опустошил. Волков смотрел на него, чуть нахмурившись, явно ожидая разъяснения хоть чего-нибудь. Разумовский явно знал, однако, отчего-то мялся, не желая отвечать ему. — Нам нельзя здесь оставаться, — выдал он чуть погодя. Его голос несвойственно хрипел, став на тон ниже. Волосы растеклись по голову, облепив взмокший лоб. Похоже, парень нехило вспотел. — Нам? — решил уточнить тот, слегка наклонив голову, пытаясь разглядеть эмоции, что излучал хозяин леса. В комнате всё ещё было темно, всё же ночь и до восхода довольно далеко. — Да. Этот ворон... Его послал мой брат. Теперь, он знает где мы. То когда он придёт за тобой — вопрос времени — Разумовский повернулся на него, изобразив подобие улыбки, пытаясь, видимо, разрядить атмосферу. К сожалению, у него это вовсе не получилось и Олег напрягся сильнее. — Почему за мной? — Птица никогда не примет, что я ушёл по доброй воле. Думаю, он считает, что ты меня попросту выкрал. — Серёжа вздохнул, вставая. Он подошёл к окну и вгляделся в ночную тишину. — Если он придёт сюда, когда ты будешь здесь, он тебя убьёт. Птица очень нелюдим по отношению к тому, кто угрожает мне. Олег также встал, подходя к своему рыжему спутнику, вглядываясь в его лицо. Он выглядел будто сочувствовал ему, не желая, чтобы это происходило с Олегом. Этот взгляд слегка успокоил его, паника за свою жизнь, заменилась на беспокойство, всё ещё бурно горящее в его голове, но уже не так как до того. - И что нам делать? Сергей опустил голову, как-то грустно улыбнувшись. — У меня есть вариант. Мы могли бы скрыться в другом лесу, буквально на пару дней. — Олег понимает, решение, что тот ему только что озвучил, почти первое, что пришло ему на ум. Оно не выглядело надёжным и даже логичным. — Разве... Разве нельзя просто поговорить с ним? — спрашивает он, наблюдая за тем как Разумовский садится на край кровати, старательно отводя взгляд, громко сглатывая. Не хочет он об этом говорить, явно пытается избегать этой темы. Олег понял что что-то не так ещё в лесу: может у хтони как-то по иному работают родственные связи, но пленить своего брата без видных на то оснований? Хотя, Олег также понимал, что основания как раз таки Разумовский от него скрывал. Впрочем, он и не обязан был их раскрывать. Олег не просил, а рассказывать каждому, пусть и мнимо знакомому человеку, свою биографию — весьма не целесообразно. — Я боюсь, — честно признается он после минутного молчания. Парень закрывает глаза, максимально вжимаясь в себя, можно сказать, закрываясь от всех. Волков молча садится рядом, решив не нервировать его дальше, не смотря на него, ожидая когда тот будет готов поговорить на эту тему. Если он захочет. — Я понимаю... Что мне придётся это сделать. Но... Не сейчас. Я хочу, хоть немного, побыть на воле. Пусть даже не посмотреть город, так хоть навестить друзей. — он переводит просящий, почти кошачий взгляд, пытаясь убедить в чём-то. — К тому же, — добавляет он спустя время. — Я всё ещё не хочу подвергать тебя опасности. Из всех людишек, что я видел — ты самый прекрасный из них. Мне было бы грустно, потеряй я тебя... — Что ж... — Олег решает проигнорировать последнее высказывание парня. Чисто из своей безопасности. — В какой же лес мы отправимся? В глазах Разумовского вновь засветилась искра. Хтонические существа болеть не должны. Не должны, но болеют. Мать братьев всегда собирала коренья, ягоды, грибы, сооружая из них зелья, что, при случае, могла подать человеку. Конечно, далеко не каждый удостаивался подобного снисхождения, однако, случаи были. Птица думал, что это может помочь. Он носился по избе, будто заведённый, ищя оставшиеся от матери снадобья. Но тех не осталось. Тогда, парень решил сотворить своё снадобье. Птица летал над заснеженными полями, пролетал мимо высоких елей, присыпанных снегом. Внизу за ним бежала стая волков, лисов и медведей. Всё зверьё хотело помочь рыжему брату Птицы. Зайцы вырыли нужную ему траву только к вечеру. Он спустился к ним, низко поклонился, не говоря ни слова, забрал траву и ушёл в избу. Птицу охватила паника. Снадобье, составленное парой дней назад, не сработало. Серёжа как был бледным, словно смерть, как горел, словно печь в январские морозы, так и продолжал быть таким. Парнишка кротко тянул к братцу руки. Птица тут же подрывался, давал воды, проверяя всё ещё горящий лоб. Не ведал тогда он не сна, ни покоя. Брат вечно болел, будто даже не желая выздоравливать. Весь лес стоял на ушах. В окна то и дело смотрели медведи, а то и зайцы, если могли дотянуться. Все видели потухшего, сложившего крылья, Птицу, что сидел у кроватки брата, держа его руку, пока тот извивался из-за температуры. Птица не мог плакать, ведь знал, что брат любил лишь его улыбку, но никак не слёзы. Серёжа держался месяц. Месяц он не мог думать, даже говорить внятно. Охваченный пламенем своего тела он не мог нормально спать, заставляя и Птицу ни в одну из ночей не сомкнуть глаз. По прошествию месяца тот впал в тупиковое состояние. Он заснул. Птица испугался ещё сильнее. Проснувшись одним утром он увидел, что брат впал в сон, он всё ещё был жив, но стал холоден, словно снег за окном. Стоило только первому снегу сойти как Птица пошёл из лесу. Зверьё до самой дороги увязалось за ним, белки повисли на штанах, умоляя не уходить, волки выли, а медведи рычали. Птица молчал. Крылья его пропали, на нём появилась людская одежда, что тот украл у одного из местных заходяк. Парень направлялся в город. Просить помощи у так нелюбимых им людишек. Когда парень вернулся был невероятно подавлен словами, что сказали тому в городе. В руках у него был заговорённый берёзовый веник, что должен был помочь Серёженьке. Затопив баню, он отнёс туда брата, что продолжал всё то время спать. Он был неимоверно худым и бледным. Птице было больно смотреть на такого брата, а теперь ещё хозяина леса. Какой уж из него хозяин леса. Однако, стиснув зубы, парень продолжил обливать брата водой, омывая его тело Его не обманули. Брат вновь ожил и постепенно выбрался из своей болезни. Веснушки вновь запылали на его розоватых щёчках, парнишка забегал по лесу, пробегая по только выросшей траве вместе со своими старыми друзьями, что ждали его пробуждения несколько месяцев к ряду. Всё приходило в норму. Только вот Птица не мог больше смотреть на своего брата. Ему казалось,что тот упадёт, поранившись, что тот увидит людей. Но больше всего он боялся, что люди смогут на него повлиять. Что их выходки покажутся болючими шрамами на груди. Что они выжгут его тело. Что засорят его душу, наплевав на него. Хозяин леса кто-то сильный,тот кто защищает весь лес, кто вытерпит все издевательства над лесом от людей, рассудив их. Таким был Птица. Он надеялся стать таким хозяином леса с детства, стоило матушке провести его к сгоревшей берёзе, или подстреленному животному. Он готовился, защищал своих созданий, гоняя людей с, поистине, своей территории. Но лес выбрал не его. Он решил, что хозяином леса станет его брат. Лес обрушил все свои тягости на бедного ребёнка. Птица злился на него из-за того, что тот познакомил его брата со смертью. Потому он не смел более смотреть за этим мракобесием. Однажды, Серёжа проснулся и не смог пройти дальше опушки. Птица лепетал что-то про безопасность, что там нет ничего интересного кроме грязных людей, что тот может гулять с другой стороны, там, где все его друзья-животные, там где веселье. Но Серёжа изо дня в день смотрел на высокую берёзу, перевязанную сиреневой ленточкой, и не мог понять, почему Птица поступил с ним так жестоко.