Пачка сигарет

Кьяра роется в бесконечных стопках книг отца. Он говорил, что у него есть учебники по экономики, а Кьяре, сдающей в этом году экзамены, уж больно необходимы эти учебники. Вот только она перерыла все шкафы и полки, где у отца могли только храниться книги, но ничего не нашла. Неужели она ехала на другой конец Санкт-Петербурга просто так? Нет, конечно, давно стоило навестить отца, на выходных приехать не получилось, но все же главной целью являлись учебники! Кьяра поднялась с колен, раздраженно отряхнула джинсы, хотя ковры в квартире отца были идеально вычищены, и еще раз оглядела просторную гостиную. У стены большой кожаный светлый диван. Над ним – разные грамоты, статуэтки на полках за выдающиеся роли в фильмах и огромное количество фотографий, которые Кьяра так обожает разглядывать с самого детства. Приезжая к отцу каждую неделю, она умудрялась находить новые и новые фото, так что до сих пор неизвестно, как отец умещает их на одну стену. На фотографиях он разный: есть совсем молодой, затем уже старше, с коллегами-актерами, друзьями, на фото и разноцветное небо (чего уж поделать, отец у Кьяры романтик) и, безусловно, с ней, с дочкой. С мамой у папы нет ни единой фотографии. Сначала Кьяра совсем не понимала, почему же папа не хранит фотографий с мамой, даже обижалась на него, но затем, повзрослев, поняла, родители друг друга давно не любят. Родители Кьяры развелись, когда ей не было и года. Как ни пыталась мама опровергнуть мысли Кьяры, она все еще до сих пор, уже будучи молодой девушкой, уверена, отношения и брак родителей были огромной ошибкой, которую предотвратить они не смогли в силу своей юности и неопытности. Кьяра росла с мамой, но каждую неделю виделась с отцом. Обиды на него никакой нет, наоборот, она рада, что отец не испугался признаться в правде и уйти от матери, потому что не любит ее. А восхищалась она им, потому что отец семью не бросил и помогал. Мама, конечно, никогда не была одна. Завидная невеста, нечего лгать. Вышла замуж, и Кьяра вполне неплохо поладила с добрым и внимательным отчимом, но заменить ей отца он все равно не сумел. А вот отец почему-то своего счастья так и не нашел. Кьяра часто спрашивала его, мол, почему он не женится, почему живет один, почему даже преданные фанаты его актерской жизни не в курсе о его отношениях. Папа всегда отмахивался, мол, он зациклен на карьере, но Кьяра, ее детское сердце чувствовало, отец лжет и чего-то недоговаривает, но не давила на него. Кьяра дольше положенного вновь задержала взгляд на фотографиях. Не получалось у нее не смотреть на эти моменты жизни папы! На них столько людей всех возрастов, которые участвовали или до сих пор участвуют в жизни отца, столько моментов и событий, что пройти мимо этого настоящего настенного фотоальбома не получается. Кстати говоря, папа Кьяре практически не рассказывал про коллег и других актеров, говорил, что их взрослая жизнь не касается маленькой Кьяры. Но Кьяра не обижалась. Ей, наоборот, с самого детства нравилось придумать истории этим людям, представлять, кто они и чем занимаются. К тому же, многих из них она все же видела в жизни, когда отец приглашал ее на праздники к нему домой. Напротив дивана расположился шкаф во всю стену с кучей полок для книг, лишь в центре выемка для телевизора. На боковой стене большое окно, солнечный свет уже теплых весенних дней (уж больно слишком теплых для Питера) льется сквозь прозрачные шторы. Кьяра перерывает шкафы в поисках учебников по экономики, которые потребуются ей для экзаменов в профильном классе. Кьяра, только набравшаяся сил продолжить поиски, слышит с кухни голос отца. - Доченька, принеси из спальни мой ежедневник! Во времена компьютерных технологий ее отец не мог жить без рукописного ежедневника. Кьяра вела все записи в телефоне и предлагала отцу перейти на такие же методы, но он отмахивался, говорил, мол, совершенно не то чувство, когда ты пишешь заметки от руки в блокноте. Кьяра не понимала отцовой сентиментальности, но не спорила. Наверное, если бы она тоже была настолько творческим человеком, вела ежедневник от руки и находила в этом что-то эстетическое. Кьяра плюнула на поиски этих учебников, крикнула папе, что сейчас придет и понеслась в его спальню. Квартира у отца была трехкомнатная, девушка, конечно, не понимала, зачем ему столько место одному. Отец кочевал из комнаты в комнату, поэтому пришлось проверить сначала первую спальню, в которой ежедневника не оказалось, и после этого заглянуть во вторую. Черная записная книжка, которую Кьяра сама дарила отцу на прошлый день рождения, спокойно отдыхала на тумбочки рядом с кроватью. Кьяра подхватила ее, прижала к груди и улыбнулась. Она обожала своего папу и всегда, независимо от возраста, с радостью приезжала к нему в гости. Для нее он был не просто отцом, но, и как для тысяч других людей, таинственным актером, тайны которого интересно разгадывать, узнавая новые подробности жизни. К тому же, Кьяре очень нравился в папе его творческий взгляд на жизнь. Папа умел романтизировать каждое, даже незначительное событие в жизни, чем восхищал родную дочь. Кьяра метнулась на кухню, где папа стоял у плиты и готовил ее любимые оладушки в честь приезда. Кьяра оглядела его и улыбнулась. Несмотря на то, что отец старел, он выглядел с каждым годом только прекраснее и красивее. Кьяра полностью понимала юных фанаток своего отца и всегда гордилась папой. Но все же она не до конца понимала, как его иногда излишняя холодность могла нравится девушкам. Отец повернулся к дочери, улыбнулся ей, вывалил последний оладушек на тарелку, на которой уже лежала горсть таких же оладушек, круглых и румяных, поправил черные волосы, большим и указательным пальцем поднял сползшие очки обратно на нос и забрал у Кьяры ежедневник. Вот только слегка торопившаяся Кьяра неаккуратно схватила записную книжку, потревожив в ней идеальный порядок, который установил отец. Когда Арсений получал от дочери ежедневник, крайние страницы раскрылись. Вмиг вылетела фотография и, крутясь в воздухе, упала на мраморный пол, по мнению Кьяры, самый дорогой во всем белом свете. Девушка ойкнула и извинилась, но Арсений не придал этому значения. Лишь улыбнулся дочери и пробормотал. - Подними, солнце, пожалуйста. Что там? Я оставлял последнее фото со съемок комедии, еще не успел прикрепить к стене, наверное, оно и выпало. Кьяра подхватила упавшее на пол фото максимально аккуратно, чтобы не помять, потому что знала, фотографии для отца значат многое. Но фото не походило на снимок с последнего фильма. Уголки уже затерлись, на краю какое-то желтое пятно, появившееся там уже от старости. Фотография и вовсе оказалась селфи. Молодой папа широко улыбается, а парень рядом с ним держит камеру и обнимает Арсения за шею. Парень тоже совсем юн, так близок к отцу, что сквозь фото и годы передается тепло между ними. У обоих горят глаза. Парень рядом с папой симпатичный: с кудрявыми волосами, зелено-карими глазами, вздернутым носом. Они вдвоем лежат на какой-то кровати, но, судя по холодному фону и нежилому пространству, это, скорее всего, отель. - Пап, - окликает его Кьяра. – Тут на фотографии ты с каким-то парнем. Кто он? Отец оборачивается слишком резко. Сначала смотрит на фото в руках дочери, а затем в глаза Кьяры. Кьяра, так хорошо знающая своего отца, подмечает за считанные доли секунды изменчивое настроение. В голубых глазах, что передались по наследству и ей, отражается одновременно отчаяние и блеск каких-то старых, но приятных воспоминаний. А еще боль. Очень много боли в этих голубых глазах отца. Сердце Кьяры начинает биться сильнее, похоже, здесь скрывается какая-то тайна. Но отец не торопится отвечать. Наконец, Арсений напускает на себя привычную маску безразличности, отводит взгляд от глаз дочери, но Кьяра подмечает, что в глазах отца все же осталась частичка той боли, которую она сейчас ощутила в полной мере, когда папа так пристально смотрел на нее. - Это Антон, - печально произносит отец. – Ты тоже была с ним знакома. Кьяра пытается вспомнить, где же она видела Антона, на каком из праздников отца. Но все тщетно. Лицо юного мальчишки для нее незнакомо. Может, он просто изменился? Ведь отец на этом фото тоже еще совсем молодой. - Пап, я его не помню. - А я помню, - так отчаянно произносит Арсений, что Кьяре становится плохо. Она хватает отца за плечо и тихо спрашивает. - Пап, все в порядке? - Жизнь без него, Кьяра, не может быть в порядке, - горько усмехается он. – Он покончил с собой много лет назад. Это фото последнее, что осталось у меня. А я любил его, Кьяра, и люблю до сих пор, какой любовью не любил никого… Прости, дочка, я должен так любить тебя, но он забрал мое сердце в тот год, когда прибыл в Санкт-Петербург, и уже через пару недель спрыгнул с крыши. Для Кьяры это удар под дых… Все становится на свои места. Вот почему отец развелся с мамой, вот почему не женился все эти годы. Его попросту не привлекают женщины, а сердце он отдал какому-то юному мальчику, который совершил суицид. - Почему он так поступил, папа?.. - У него не было выбора, Кьяра, - хмуро ответил Арсений. – Но он научил меня любить. Мы были так мало вместе, что я много раз рвался пойти за ним. Но однажды настанет час, и мы встретимся вновь. Кьяра опять опустила взгляд к фотографии, где ее молодой отец счастлив с парнем, которого совсем скоро не станет. Прошло столько лет, а папа так и не оправился от этой потери, он говорит, что любит его до сих пор, хранит фотографию в личном ежедневнике, чтобы всегда держать рядом этого паренька. Сколько же боли было в глазах папы, когда он увидел это фото! Сколько же лет он терпит эту боль! Они такие счастливые на этом фото, такие беззаботные, совсем не представляют, что скоро произойдет роковое событие в их жизнях, которое разделит их судьбы на «до» и «после». Кьяре тоже становится больно. Ведь отец заслуживает счастья и, наверное, этот юный паренек, оставшийся навсегда юным, тоже его заслуживает. Так за что же судьба сыграла с ними такую злую шутку и разлучила их? - Пап, ты его никогда не забудешь? - Нет, Кьяра, я буду помнить его вечность и вечность любить. Не зря же его теплая улыбка столько лет хранится рядом со мной. Я смотрю на него каждый день. Я люблю его каждую чертову минуту этой жизни. Настоящую любовь, Кьяра, забыть нельзя, а разлюбить и подавно. Мой Антон… - Арсений тыкнул пальцем на фотографию. – Тоша… Я так его называл. Он навсегда останется со мной, в моих воспоминаниях, в моем сердце. Для нашей с ним любви мало даже вечности. И в глазах Арсения заблестели слезы. Он будет любить Тошу целую вечность.