—Блин, что за говно?!

      — Эмиль, извини, что перебиваю, но ты сейчас открыто говоришь, что был влюблён в мужчину, даже не боясь того, что это Россия, где запрещены отношения подобного типа? — я вздрагиваю, вспоминая, что я, вообще-то, не дома.       — Честно? Нет. Сейчас, наверное, будет довольно печальная новость для моих фанатов, но это последнее интервью. Сразу после я улетаю в другую страну и на этом моя карьера блоггера заканчивается, — сообщил печальную новость я, смотря в глаза журналистки. Видимо, её удивила эта новость.       — Куда летишь? — из искреннего интереса спрашивает Елена, девушка, которая на данный момент говорила со мной.       — А вот это, извините, уже конфиденциальная информация. Могу я продолжить рассказ? — быстро переведя тему, спросил я.       — Конечно, продолжай. ***       На следующий день Полина достала меня всяческими расспросами о тех сообщениях. Боже, лучше-бы я ничего ей не говорил. Я отмахивался, как мог, но после уроков она звонила мне и требовала объяснений.       — Полина, ёп твою мать, отвали! Я же всё рассказал! — не выдержал я, поднимая голос на подругу. Оба знаем, что кричу я не в серьёз.       — Подробнее, Миль, подробнее, — даже через её голос я понимал, что она лыбится во все тридцать-сколько-там-у-неё-зубов. — Мне нужно всё-ё-ё! Кстати, Данику говорить будешь?       — Пока что не буду портить психику ребёнку... какие подробности тебе нужны? То что я дрочу на него, чего в принципе ни разу не было?!       — А ты чё, на него дрочишь? — удивилась Савекина, переходя на более тихий тон.       — Да блять, нет! Сказал же, что ни разу. Какие подробности, Полин?       — Ну там... почему ты вообще так решил, почему ты так быстро это принял, — перечисляет Полина, думая, какие ещё факты ей нужны.       — Ну ёмаё. Просто... не знаю, я ни к кому не чувствовал подобное. Типо, месяца три назад я думал, что это обычная симпатия, но потом понял, что нихуя. Я переживаю за него, мне нравится его внешность, манера преподавания, общения, его харизма, эмоции, ну не знаю, что ещё... голос шикарный, обожаю. А принял быстро только потому что уже давно об этом думал. И я не из тех, кто отрицает очевидное. А то, что я влюблён, скорее-всего, похоже на очевидное, да? — закончил я свой монолог, гладя кошку, свернувшуюся на моей груди.       — Ну как тебе сказать... когда ты пялишься на него во время уроков больше похоже на то, что ты какой-нибудь извращенец, но так, да, иногда очень заметно, залипаешь на него много, — ответила Полина, чем-то шурша в трубке. — Потом перезвоню, о ревуа! — спародировав французское прощание, усмехнулась подруга.       — Мне больно слышать то, с каким акцентом ты это сказала... короче, пиздуй, — после этого я отключился. Уроки хотелось делать меньше всего, да и... чёрт, я даже не записывал домашку. Ладно, спрошу.

Вы

Тупые одноклассники и уважаемый Дмитрий Андреевич, не соизволите ли вы сказать бедному мне домашнее задание?

Богданчик Сам ты тупой! Дмитрий Андреевич Эмиль, ты же староста, с этой должностью ты должен сам говорить д/з. Какого чёрта? Данк поддерживаю!

Вы

Богданчик, ты не в счёт

Ну, Дмитрий Андреевич, не будьте занудой:(

Я просто забыл

Дмитрий Андреевич Нет тебе прощенья, странник. Я не знаю домашнего, спрашивай у остальных.

Вы

Блин, сначала чудиком был, потом чародеем, теперь странник...

Ладно:c

      Жаль, конечно, что мне никто не отвечал до самого вечера. На вечер у меня, кстати, были планы, но после выполнения долбанной домашки я вдруг почувствовал, что мне охренеть как плохо. А именно при любом резком движении начинала ехать башка, подташнивало и вместе с этим болела нога. Чудесно. Померив температуру, я с ужасом заметил, что, вообще-то, эта самая температура превышает отметку 39. Здравствуйте, очень приятно. Всё-таки не стоило валяться в снегу больше часа. Я решил, что завтра всё-равно пойду в школу, потому что до утра сто процентов мне станет лучше, поэтому, собрав учебники в рюкзак, я пошёл на поиски лекарств.       — Мам, у нас есть жаропонижающее? — обратившись к единственному родителю, который присутствует дома (отчим хрен знает куда делся ещё недели две назад), спросил я.       — Посмотри в аптечке либо ацетил с парацетамолом, либо ибупрофен. Если есть, то нимесил, — обернувшись, озвучила названия лекарств мама. — Принеси аптечку. Температура какая?       — 39,3 вроде бы, — смотря на градусник, ответил я, щурясь, чтобы увидеть отметку.       — Если не спадёт в течение часа, сделаем укол, — протягивая мне порошок с нимесилом, сказала мама, объясняя, как разводить лекарство.       Этот порошок кстати очень даже вкусный, чем-то напоминает цедру лимона. Снова уйдя в комнату, я написал в чат друзьям:

Эмили

Ребзя

Сегодня походу никуда не идём

Иначе я сдохну

У меня температура выше 39 поднялась

Полька Ну ахуеть Как так Данк ужсов оц жопа йжос ужлс короче вы поняли Полька Сам жопа Лекарства выпил?

Эмили

Ага

Надеюсь, к утру пройдёт

Я не хочу дома один сидеть, я даже сегодня за Лилькой не пойду

Полька Увижу в школе — уебу, понял?

Эмили

)))

Полька Эмиль, нет!

Эмили

Эмиль, да!

Данк а я пельмешки с мамой ем вкусно кстати Полька Делись😡 Данк го ко мне и поделюсь Полька А Эмиль?

Эмили

Да иди

Мне как-то посратт если честно

Полька О сэпэсэ Данк жди гостей       Было приятно осознавать, что прежде чем пойти куда-то вдвоём, они думают про меня. Ну или это просто из вежливости или для галочки, хрен знает. В любом случае, приятно. Через два часа я случайно уснул. Не, реально случайно, я лежал и смотрел сериал, как вдруг резко уснул. Кстати, когда проснулся (всё так же по будильнику, не раньше), ноутбука рядом не было и я был укрыт. Неужели мама решила, что нужно хоть немножечко обо мне заботиться? Ура! Температуры, вроде, не было, но она может подняться в течение дня. Похуй. Я решил всё равно идти в школу. Просто... ну, не хочется дома сидеть. Лилька, кстати, почему-то не спала, хотя она не должна идти в сад.       — Лиль, а ты почему не спишь? — поинтересовался я, по пути в ванную заходя на кухню и щёлкая чайник, перед этим налив туда воду.       — Мама сказала что мы сходим к тёте Лене за платьем. У меня же скоро новогодний праздник в садике, Миль! — радостно улыбнулась Лиля, подбегая и обнимая меня.       — Ух-ты, ну ты будешь самая красивая, — тоже улыбнувшись, протянул я, опускаясь на корточки. — Ты же у нас принцесса.       — Да, я принцесса! — гордо воскликнула сестрёнка. Как раз в тот момент на кухню зашла наша мать.       — Эмиль, доброе утро. Ты куда? У тебя же температура была, — обращаясь ко мне, спросила родительница, подходя к столу.       — Доброе. Сейчас её вроде нет, если что домой отпрошусь, — пожал плечами я, поднимаясь и отпуская Лильку. — В любом случае, Дмитрий Андреевич тот ещё паникёр, сам домой отправит.       — Как знаешь. Если что сразу домой, — наливая в стакан воду из фильтра, сказала мама.       — Окей, — непринуждённо ответил я, всё же уходя в ванну. Я, кстати, чуть не уснул под душем и мог бы утонуть, круто. Про Дмитрия Андреевича я между прочим не соврал, он реально паникёр. Как-то раз кто-то из одноклассников, точно не вспомню, чуть не упал в обморок, так математик потом его в школу пускать два дня не хотел, пока не узнают, что с его здоровьем всё нормально. Короче, вернёмся к тому, что я собирался на учёбу. Как обычно наплевав на школьную форму, которую я терпеть не мог, носил только когда Дмитрий Андреевич взрывался, я надел белое худи и всё-таки решил походить в школьных брюках, благо, они чёрные, а не тёмно-синие. Ненавижу.       Через полчаса я стоял и ждал автобус, чтобы доехать до школы. Спасибо, что он приехал через две минуты, потому что было невыносимо холодно.       Отсидев два урока, меня начало жёстко трясти, прям пиздец. Поэтому, отпросившись у учительницы химии к медику, я написал Дмитрию Андреевичу в ВК (медик у нас шибанутая, не хочу к ней).

Вы

Дмитрий Андреевич

У вас урок?

      Ответ пришёл спустя пять минут. Дмитрий Масленников Да. Что-то случилось?

Вы

Можете отпустить меня с уроков? У меня кажется температура

Дмитрий Масленников Спустись ко мне в кабинет.       Спустившись с четвёртого этажа на третий, я пошёл к кабинету математики. У Дмитрия Андреевича сейчас, кажется, урок у седьмого класса. Постучав три раза и услышав «входите», я зашёл в кабинет и сразу словил множество взглядов, направленных ко мне. Пройдя к столу учителя, я неловко поджал губы, подождав, пока он допишет что-то на доске.       — Те, кто не понял тему, попозже подойдёте ко мне, разберём всё, пока что решайте то, что на доске, — сказал ученикам Дмитрий Андреевич, возвращая внимание ко мне. — Подойди, — попросил он и, когда я подошёл, положил руку на мой лоб, чтобы, наверное, хотя-бы немного понять, какая у меня температура. — Да ты горишь весь! Почему к медику не пошёл? — укоризненно покачал головой он, убирая руку со лба. Я лишь пожал плечами, отводя взгляд. — Так, ребят, посидите тихо, ладно? Я скоро вернусь. Учтите, что я буду в конце коридора и услышу любой крик, — серьёзно сказал учитель, осторожно беря меня за предплечье и уводя в коридор. — Сходим к медику, проверим, насколько высокая температура. Есть кому тебя забрать? В такой мороз ты ещё больше простынешь.       — Не знаю, мама, наверное, на работе... — покорно идя за учителем, ответил я, искренне не желая идти к медику. — Позвонить?       — Потом, — коротко ответил Дмитрий Андреевич, стуча в дверь. Медик, открыв дверь, оглядела нас с ног до головы, поздоровалась и впустила в кабинет. — Измерьте ему температуру, пожалуйста, такое чувство, будто он скоро сгорит, — без улыбки, хотя это можно воспринять за шутку, сказал математик, стоя возле стола. Ксения Захарьевна, сунув мне градусник, начала расспрашивать о самочувствии. Ответив на вопросы по типу "Голова кружится? Тошнит? Болит что-то?", я сел на кушетку и устремил взгляд в пол. Дмитрий Андреевич вёл с Ксенией какой-то диалог, в который я даже не вникал. Спустя пару минут у меня забрали градусник, и по лицу математика я понял, что там точно не 37.       — Звони родителям, пусть забирают, — повернув голову на меня, твёрдо сказал Дмитрий Андреевич, забирая расписку у медика. — Спасибо, Ксения Захарьевна, до свидания! — попрощался учитель, уводя меня из кабинета. — Ты вечером себя как чувствовал? Нормально?       — Если я скажу вам правду, вам не понравится, если совру — тоже не понравится, поэтому я буду молчать, — да, я бессмертный, кстати.       — Эмиль! — рявкнул Масленников, грозясь отвесить мне подзатыльник.       — Ну блин, температура была 39,3, по-моему, а дома сидеть я не хочу, скучно, — знаете, лучше уж испытать словесный гнев математика, чем физический. А он может шибануть, причём нехило.       — Почему тебя вообще мать в школу отправила?       — Она вообще вроде как не хотела меня отпускать, но я сказал, что если что отпрошусь, вот...       — Господи, извини, конечно, но ты придурок, — вздохнул Масленников, который явно разозлился. Каким бы учеником я не был, он всё-же несёт за меня ответственность. А лучше бы просто заботу проявил, хуйлан.       — Спасибо, очень приятно, — фыркнул я и вытащил телефон, чтобы всё таки позвонить матери и спросить, заберёт ли она меня.       — Пока кто-нибудь не приедет, посидишь в кабинете, — тихо сказал учитель, слыша гудки.       — Алло, мам? У меня температура... — я кивнул, как бы спрашивая, какая, и Дмитрий Андреевич тихо шепнул 38,6. — 38,6, Дмитрий Андреевич не пускает меня домой одного, паникёр фигов, заберёшь меня? — тут уже Дмитрий Андреевич легонько ударил меня по плечу, нахмурившись.       — Нет, Эмиль, я на работе.       — А такси сможешь вызвать? Я не могу зарегистрироваться в приложении.       — Я занята, попробуй ещё раз.       — Да блин, даже на минутку отвлечься ради своего ребёнка не можешь? — я потихоньку закипал, но говорил тихо, так как мы уже вошли в кабинет, а отвлекать детей от решения не очень хочется, знаю, как это раздражает.       — Езжай значит на автобусе, я не могу отвлекаться. Всё, потом напишешь, как себя чувствуешь.       — Ма... — не успел я возмущённо сказать "мам", как послышались протяжные гудки. — Ну ладно.       — Не заберёт? — поинтересовался Дмитрий Андреевич, чиркая что-то в очередных бумажках — и когда они закончатся?       — Нет, сказала на автобусе езжать, — спокойно ответил я, будто это в порядке вещей.       — Не понимаю эту женщину... до конца урока сколько?       — Двадцать три минуты, — посмотрев на часы, сказал я, не понимая, чё ему надо.       — У меня на следующий урок окно, отвезу тебя, — вдруг сказал учитель, закрывая журнал. — Сколько примерно ехать до твоего дома?       — Да не надо, зачем, — знаете, вот хотелось мне согласиться, но... стыдно как-то. Увидев взгляд математика, я всё таки ответил: — Минут семь, если через дворы...       — Значит и лекарствами напою. Иди за последнюю парту, подожди до конца.       Как вы поняли, отказов он не принимает. Ладно. Я отсидел эти двадцать три минуты с трудом: во-первых, меня тошнило, во-вторых болела и кружилась голова, в-третьих... в-третьих я не знаю, в общем. Когда седьмой класс вышел из кабинета, Дмитрий Андреевич взял свою верхнюю одежду и мы пошли в гардероб за моим пуховиком, блять, долбанная зима. Короче, вышли мы под возмущения учителя насчёт того, что я слишком долго собираюсь. На улице я решил кинуть в него снежок, и он серьёзно дал мне жёсткий подзатыльник.       — Ну блин, давайте я сам лекарства выпью, дадите мне щас гадость какую-нибудь, — чуть-ли не хныкал я, пристёгиваясь. Паехоли.       — А ты не выпьешь то, что нужно, — спародировав мой тон, съязвил он.       — Ну бля... ин.       В общем, мы приехали и я сунул ему аптечку. Нет, правда, он сейчас сунет мне какую-то микстуру горькую и спать отправит. Ещё, пока мы ехали, температура походу ещё больше поднялась, потому-что мне стало ещё хуже. Дмитрий Андреевич заставил меня переодеться и лечь в кровать, говорю же, паникёр, ведёт себя так, будто я умираю. Но, признаюсь, приятно, что он переживает.       — Нечего было вчера в снегу валяться, — осуждающе сказал Масленников, роясь в моей аптечке.       — Ну хотелось мне вспомнить детство, чё, — дрожащим голосом от того, что я сам по себе дрожу, сказал я. Ну серьёзно, если я в следующем году выпускаюсь, то поиграться нельзя? Вдруг мне кто-то позвонил, я подскочил и, взяв телефон, ответил. — Алло?       — Как самочувствие? — послышался ровный, твёрдый голос матери.       — Плохо, Дмитрий Андреевич подвёз меня домой и ищет лекарства.       — Дай ему трубку.       Подозвав учителя к себе, я отдал ему телефон (охуеть, я даже друзьям его не даю) и стал ждать, пока он поговорит. Ещё же на кухню ушёл, фу таким быть. Спустя минут пять он вернул мне телефон и дал какую-то таблетку.       — Либо раскуси, либо рассоси, но она горькая, — приказным тоном сказал он, налив заранее воды.       — Ё-моё, горькая?       — Горькая-горькая, поэтому нужно быстрее её выпить, — как с маленьким ребёнком говорил Дмитрий Андреевич, садясь на край моей кровати. — Давай-давай, Эмиль, у меня мало времени, — тут мне стало стыдно, потому-что вместо того, чтобы отдыхать при окне, он возится тут со мной.       — Простите, что отнимаю ваше время, — искренне извинился я, беря в руку таблетку и раскусывая её. Я тут же скривился от ужасного вкуса, принимая воду из рук учителя.       — Ещё раз услышу извинения за самочувствие — получишь по сраке, — скорее шуточно, чем серьёзно, пригрозил он, забирая стакан и ставя его на прикроватную тумбочку.       — Ну ладно, — сказал я и тут же зашёлся в кашле. — Ёп твою мать, походу реально заболел.       — Если увижу тебя в школе в течение недели, позвоню маме и отчитаю её, потому-что нехрен отпускать ребёнка в школу при таком состоянии, — нахмурился Дмитрий Андреевич, укрывая меня. Почему учитель заботится обо мне больше, чем родная мать? Я, кстати, начал засыпать, из-за чего мутно слышал слова учителя. — Что-то ты мне совсем не нравишься...       — А вы мне нравитесь, — в бреду сказал я, не понимая, что вообще говорю. В общем, проснулся я один — ни мамы, ни Лильки, даже Дмитрий Андреевич ушёл (неудивительно).